Тёщу свою, Тамару Максимовну, Валерик боялся до дрожи. Примерно такой же священный трепет он в детстве испытывал к учительнице начальных классов. Когда Лилия Хафизовна в неизменном бордовом костюме прохаживалась по классу и подходила к его парте, звонко пощёлкивая суставами пальцев, волосы на затылке поднимались дыбом, как у кота Барсика при виде дворового пса. Если Лилия Хафизовна вызывала Валерика к доске, он не мог заставить себя вымолвить ни слова, а губы сами собой начинали кривиться в глупой улыбке.

– Вы бы его к доктору сводили. Может, он у вас больной? Что ни спрошу – стоит и лыбится, как дурачок, – сказала как-то Лилия Хафизовна маме.

– Что вы! Он вообще-то развитый мальчик… Книжки любит… И математику сам делает, мы с отцом не помогаем… – робко ответила мама и улыбнулась точно такой же улыбкой, как её семилетний сын.

Шестидесятилетие Тамары Максимовны отмечали с размахом, в модном ресторане. На столах теснились салаты и закуски – солонку поставить некуда. Огромный юбилейный торт заказывали в самой дорогой кулинарии города под названием «Лакомый кусочек».

Но Валерика кулинарное изобилие не радовало. Есть не хотелось. Он выпил уже пять рюмок, но в голове так и не начало спасительно шуметь. Мысли оставались ясными, и привычный страх, достигший сегодня критической отметки, никуда не исчезал. Особенно жутко становилось, когда тёща принималась ему улыбаться.

За восемь лет, что он был женат на Анюте, такого её расположения к себе Валерик не помнил: Тамара Максимовна никогда не одобряла выбор дочери. Зять приехал в город из глубинки, своего жилья не имел и явился с чемоданом и подушкой под мышкой жить к жене. Работал на заводе, три года назад стал мастером и это, скорее всего, был его потолок. Внешностью тоже не удался: невысокий, почти одного роста с женой, гораздо ниже внушительной тещи и какой-то, как она выражалась, «мальчикообразный». Уже тридцать с гаком, а всё Валерик.

Анюта родила дочку Леночку, шуструю и хулиганистую девчонку, в характере которой бабушка с умилением находила собственные бойцовские качества. Но и за любимую внучку благодарности к зятю не испытывала, подчеркивая при случае, что та ничего не взяла от чахлой папашиной породы.

К юбилею Тамара Максимовна готовилась почти год. «Молодые» в обсуждении не участвовали: она сроду не нуждалась в советчиках. Лишь время от времени Анюта и Валерик узнавали об изменениях в планах: «Галину решила не приглашать – видеть не хочу эту стерву» или «Сметанник заказывать не будем – лучше с яблоками».

Им оставалось только определиться с подарком.

– Может, электромясорубку? – предлагал Валерик.

– Ты что – совсем уже? Мясорубку! – возмущённо округляла небольшие глазки Анюта.

Сервиз тоже отпадал – банально. Часы не годились – уже дарили. О деньгах и речи не шло – должна остаться память. Картина – сразу нет: Сергеевы наверняка припрут очередной пейзаж. Идей больше не было, а время шло – юбилей неотвратимо приближался. Выход подсказал сама Тамара Максимовна.

– Инессе Павловне на день рождения зять, – тёща метнула выразительный взгляд в сторону Валерика, – подарил браслет. Золотой, с висюльками сбоку. Красотища – слов нет! У неё, конечно, зять-то будь здоров! Замдиректора. Не пешка какая-нибудь заводская. Квартиру купил, улучшенку. Это же у нас мода такая – у тёщи жить.

Валерик виновато улыбнулся и представил, как прямо сейчас на голову Тамары Максимовны падает тяжеленная люстра.

Поздно вечером жена сказала:

– Надо маме тоже украшение подарить. Серёжки! А?

Валерик подумал, что неплохо бы подарить что-то, чему обзавидуется несносная Инесса Павловна, заклятая тёщина подруга. Может, Тамара Максимовна отстанет от него хоть ненадолго? Он вообразил потрясённое лицо тещи, когда он небрежно вручит ей бархатную коробочку с серьгами. Ага, съела, грымза? Это тебе не браслет с дурацкими висюльками!

Покупали серёжки в два приема. Сначала прошлись, изучили ассортимент. Денег с собой не брали – мало ли что! Выбрали серьги с топазом: изящные, лёгкие на вид. Прозрачно-голубые камни загадочно сверкали и словно бы подмигивали.

– Завтра приду и куплю, – пообещал продавщице Валерик.

Вечером он был так доволен собой, что не молчал за ужином, как обычно, а рискнул пошутить. Тёща смотрела настороженно, как на инфицированного неизвестным вирусом.

За покупкой Валерик собирался, как на войну. Анюта только что не перекрестила на пороге. Деньги засунул во внутренний карман: поближе к сердцу, подальше от воров. Поначалу всё шло хорошо: серьги были куплены и положены всё в тот же карман. А потом ангел-хранитель на минуту отвлекся, и случилось страшное.

На выходе из магазина в Валерика врезался какой-то недотёпа. Он чуть не упал, и мужчина долго извинялся за свою неловкость, хлопал его по плечам и смахивал с рукавов несуществующие пылинки.

Пропажу Валерик обнаружил возле метро, когда полез за мелочью и решил проверить, на месте ли коробочка с серьгами. В кармане было пусто. В безумной надежде Валерик обшарил остальные карманы. Ладони вспотели, в голове стало горячо, а в желудке наоборот, похолодело. Масштабы катастрофы были ужасающими.

Подарка нет – это раз. Денег практически тоже, от премии мало что осталось – это два. Жена будет смотреть на него, как на убийцу детей, – это три. Юбилей меньше, чем через неделю – это четыре.

Если бы Тамара Максимовна была человеком! Валерик бы всё ей объяснил: сказал, что на всю премию решил купить для неё подарок – и даже купил, но так уж вышло. Нормальная женщина расплакалась бы от умиления, бросилась утешать, и эта история вошла бы в анналы семейной истории.

Но тёща Валерика могла отреагировать на это только так: сначала – недоверие («Вот так взяли – и дали тебе премию?»), потом – ирония («И всю-всю решил на меня потратить?»), затем – усмешка («Серёжки-то, небось, так себе выбрал – копеечные!») и, наконец, презрение («У тебя вечно всё через одно место!»)

В полицию идти смысла нет – не найдут, а позору не оберёшься. Валерик побежал обратно в «Бриллиант». Всю дорогу глядел под ноги: надеялся. Продавщицы поохали, поахали, но ничем помочь не смогли.

Зазвенел мобильник. Анюта желала узнать, купил ли он серьги. Валерик не ответил. Он стоял возле магазина и почти всерьёз думал о самоубийстве. Из стоящей рядом машины неслось:

– Обманула, обманула, обманула ты меня!

А ведь я тебе поверил, ля-ля-ля! Ля-ля-ля!

В голове у Валерика вдруг будто бы дзынькнуло. Ну, конечно же! Он ринулся обратно в магазин, прямиком в отдел украшений из позолоченного серебра. И пробы есть, и вид – чудо, только цены в разы ниже. Ни за что не догадаешься, что это не настоящее золото. А там что-нибудь придумаем!

Продавщица, которая была в курсе трагедии, с готовностью бросилась на помощь и нашла изумительные серьги, чем-то напоминающие утраченное топазовое великолепие: богато и со вкусом выполненная изящная ажурная оправа, в которой матово светились крупные жемчужины в россыпи капелек фианитов.

– Без экспертизы не отличит! – пообещала девушка. – А будет аккуратно носить – позолота не сотрётся. Всю жизнь протаскает, не заметит!

Жене Валерик сказал, что «их» серьги кто-то уже купил, но Анюта решила, что это к лучшему.

– Жемчужные маме даже лучше подходят. Они благороднее.

Валерик, разумеется, возражать не стал.

Поздравляли Тамару Максимовну первыми. Поднялись, как на собрании актива завода. Анюта сбивчиво зачитала с открытки поздравления, Валерик сдержанным солидным жестом извлек бархатную коробочку с логотипом магазина «Бриллиант».

Народ ахнул, тёща вздрогнула и прослезилась. Фальшивые жемчуга поразили её в самое сердце – это был триумф, каким Валерик его себе и представлял.

Испортила малину, конечно, Инесса Павловна. Звенящим комариным голоском она вдруг произнесла:

– Томочка, серьги изумительные! Но вот не в обиду… Жемчуг – особый камень. Его без пары носить – к беде.

– Без пары? Это без мужика, что ль? – расхохоталась двоюродная сестра тёщи, Марина Львовна. Она всю жизнь проработала в школе учителем физкультуры и имела два основных достоинства: мощный торс и зычный голос.

– Какого мужика, – поморщилась Инесса Павловна. – Я говорю о кольце. Нужно теперь приобрести кольцо и носить вместе с серьгами. А то к беде… – сладострастно повторила она.

Валерик и рта раскрыть не успел. А если б и успел – что сказал бы? Тёща всё равно не оставит за Инессой Павловной последнего слова.

– Тогда куплю пару, раз нельзя так! Мне прилично денег подарили! Чем барахло всякое в дом тащить… Завтра с серёжками поеду в ювелирный и закажу такое же кольцо!

Это был конец. До завтрашнего дня серьги не изъять: тёща уже украсила ими свои мясистые уши. Валерик словно оглох, придавленный сознанием близкой расправы. «Напьюсь», – обречённо думал он. Но водка не брала.

Праздник катился дальше: гости опустошали столы, танцевали и пели. Вокруг тёщи множились картины и сервизы, время от времени она растроганно улыбалась зятю.

Выхода не было.