– Скорее, Доктор! – поторопила его Романа.

Доктор держал в одной руке пакетик с орешками, а в другой – большую и очень несчастную на вид птицу.

– Не думаю, что у нас есть повод спешить? – Судя по тону, он обращался скорее к птице, чем к кому-либо еще. В его первоначальный план входило завлечь ее в ТАРДИС с помощью выложенной из орешков дорожки, но, когда ничего не вышло, он просто взял ее за бока и понес в машину времени.

– Наоборот, повод есть. – Стоя на берегу, Романа с тревогой глядела вдаль. По воде к острову шли под траурными парусами остатки подданных Великого Хана, намеренные почтить память вождя захватом тотемного столба и водружением того в центр выжженого пятна, оставшегося от тирана. – Сюда уже идут.

– Пусть идут. – Доктор погладил гребень несчастной птицы. Ему было все нипочем.

– Мне лично жаль, что мы вернули сюда этот стальной столб только для того, чтобы его отсюда забрали.

– Лично я рад этой птице куда больше, чем какой-то железной палке. – Доктор обнял свой улов. – Эта бедняга находится в эволюционном тупике. Нужно переселить ее на какой-нибудь славный уединенный островок. У меня как раз есть один на примете. – Скормив птице еще один орешек, он запрыгнул вместе с ней в ТАРДИС.

– Мы можем идти? – Романа поспешила следом.

Доктор высунул голову наружу.

– Да, но, сдается мне, ты захочешь на это посмотреть.

Корабли подданных Хана, сработанные из могучего дуба, приближались, вздымались из воды их носы, похожие на челюсти хищных рыб, огромные мачты будто содрогались от ярости.

Романа прищурилась. Нет, корабли на самом деле тряслись. Она слышала крики – не боевые, а, скорее, встревоженные.

– Доктор, что в этот раз ты натворил? – Она поняла, что носы кораблей вздымаются лишь потому, что задние части уходят под воду.

Доктор встал рядом с Романой, небрежно засунув руки в карманы, и усмехнулся, глядя на разворачивающуюся перед ними морскую катастрофу. Достав из кармана спички, он открыл коробок. Внутри было пусто. Улыбнувшись, Доктор убрал его обратно.

– Перед отплытием всегда проверяйте, нет ли на корабле древоточцев. Как они туда попали – не представляю. Ну что ж, придется им добираться назад брассом. Или кролем. – Насвистывая, Доктор поворошил ногой песок.

На планете Девалин существовал остров, который никому не был нужен. Жители планеты покинули его и вновь рассекали лазурные воды на лодках, собирая по пути дары моря. Казалось, рыбы сами прыгали им в руки, будто соскучившись по старым друзьям.

Так как остров был заброшен, он представлял собой идеальную среду обитания для спасенной птицы и всех ее сородичей, обнаруженных на острове тотемного столба. Милая и жизнеспособная популяция – так охарактеризовал свой орнитологический улов Доктор. Выпустив птиц из ТАРДИС, он гордо встал в дверях и стал смотреть, как они бегают по руинам жилищной империи Огнонимуса Фагга и пробуют на вкус ошметки усыпавшей остров девалинской валюты, всеми давно позабытой.

Одна из птиц, оторвавшись от пачки вкусных банкнот, подняла голову и огляделась кругом. Посмотрела на лазурное небо, потом на море, где кипела жизнь – и, подпрыгнув радостно, замахала крыльями.

Вскоре она уже летала – впервые за всю жизнь. Вскоре они все летали – неуклюже, неуверенно поначалу, но со временем поднимаясь все выше над морями. Девалинцы со своих лодок показывали на них перепончатыми пальцами и беззаботно смеялись.

А вот Огнонимусу Фаггу, понурому и всеми забытому пришельцу, смеяться совсем не хотелось. Сидя в лодке, он учился управляться с удочкой. Получалось у него плохо, да и Фагг рыбу в целом не жаловал.

Его отвлек звук смеха. Обернувшись, он приметил на берегу две странные фигуры.

– Глазам своим не верю! – Бросив удочку, он со всей силы налег на весла.

Доктор и Романа не видели надвигающуюся на них лодку. Они смотрели, как птицы пикируют, садятся на воду и каркают друг на друга. Их голоса более не звучали печально – кажется, возможность летать подняла им настроение.

– Забыл сказать. – Доктор улыбнулся. – Здесь сила тяжести меньше.

К тому времени, как Фагг, пыхтя от праведного гнева, высадился на остров, синяя будка уже исчезла.

От планеты Марив II мало что осталось. С близлежащих планет к ним посылали спасательные челноки, но их командам суровые местные жители грозили таким большим количеством судебных исков, что спасатели молча извинялись и удалялись спасать кого-нибудь еще.

Последний корабль, дерзнувший предложить помощь, был запущен из соседней звездной системы. Формулировка приветствия настолько взбесила спасаемых, что они сказали, что не ступят на борт, пока перед ними не извинятся. Спасатели, беспомощно глядя на то, как огонь пожирает континенты, обращались с мольбами указать им на их ошибку, ссылаясь на то, что выучили язык только-только, пока летели сюда, да еще и транслировали обращение на слабой частоте (та была слабой единственно потому, что большая часть энергии корабля ушла на содержание обширного тектонического сдвига).

– Оправдания придумываете! – плевались местные, сердясь пуще прежнего.

Оказалось, что в обращении был потерян апостроф. Для жителей Марива II это было самое страшное преступление.

Вскоре обескураженный спасательный корабль, поняв, что спасать, по сути, некого, удалился.

К тому времени, как прибыли Доктор и Романа, на планете царили тишь да гладь.

Они распахнули двери. Вдалеке одинокий человечек пробирался сквозь ручьи магмы и громко ругался.

– Эй! – окликнул его Доктор. – Уважаемый! Мы можем чем-нибудь помочь?

– Невежественная мразь! – понеслось в ответ. – Как смеешь ты думать, что мне твоя помощь нужна? Вы нарушили границу! Вон с моей планеты!

– Вы уверены? – спросил Доктор. – У вас же ботинки горят!

– Указывая мне на мои же проблемы, вы оскорбляете меня без меры! – огрызнулся человечек и швырнул в ТАРДИС кусок вулканической пемзы. – Оставьте меня в покое!

– Ну, раз вы так уверены… – пожал плечами Доктор, бросая за порог пластиковый Жезл Правосудия и закрывая дверь. Они с Романой отправились дальше.

Солнце вставало над Бесцеламином. Романа и Андвальмон завтракали на террасе. У их ног лежал Жезл Мира.

– Доктор не придет? – спросил Андвальмон, предлагая ей фруктовый салат.

Романа отмахнулась.

– Он говорит, что с него совершенства достаточно. А этот рассвет совершенен.

– Тоже так думаю. – Андвальмон наполнил их чашки чаем.

– Тебе следует устроить здесь туристический центр, – заметила Романа. – Уверена, в эту планету влюбятся многие.

Андвальмон нахмурился.

– Ты уверена?

Романа улыбнулась и отпила чай.

– Туристы – отличный способ научить твой народ ценить тишину и покой.

В темном конце Вселенной одиннадцать военных ТАРДИС с тоской наблюдали, как мир пребывает в тишине и покое. На такой исход они не рассчитывали. Им была обещана бесконечная, исполненная славы кровавая баня – но обещания вышли пустым звуком.

– И что нам теперь делать? – бормотали они. Миллионы лет они ждали, что им дадут волю, но когда это произошло, оказалось, что они никому не нужны. Военные ТАРДИС стали испытывать новое чувство, имя которому – безысходность.

Мрак, царивший в темном конце Вселенной, вдруг зашевелился и разродился темной фигурой, походившей бы на человека, если бы не черная-пречерная кожа, поглощающая даже падавший на нее далекий звездный свет.

– Кто здесь? – глубоким и страшным протяжным басом спросило это новое явление. – Я – Ньярлатхотеп, Темный Страж! И я…

Военные ТАРДИС ощетинились оружием, заключив фигуру в хоровод прицелов. Та, кашлянув, поспешила возвратиться в небытие, откуда прибыла.

Вскоре в круг горюющих военных ТАРДИС влетела маленькая космическая капсула – и выплюнула наружу двух энергичных щеголеватых типов.

– Добрейшего вечерка! – Тот тип, что был повыше, поклонился. – Я – Ричфилд.

– А я Веджвуд, – пропел тип, что был пониже.

– Я смотрю, – улыбнулся Ричфилд, – вы оказались в безвыходном положении. Но я здесь, чтобы помочь вам. Знаете ли вы, что такое ребрендинг?..

На планете Криккит Романа и Доктор валялись в шезлонгах и смотрели на небо.

– Хороший наряд, – похвалил Роману Доктор.

– В самом деле? – На ней красовалась белая крикетная форма.

– Ну да. Знаешь, на самом деле довольно интересная игра. Мне стоит разузнать о ней побольше.

– Что, теперь она не кажется тебе такой уж безумной?

Они сидели на краю поля. Группка детей-криккитов училась игре вместе с Сэром Роботом. Доктор сумел собрать его, и он справлялся с задачей даже лучше, чем ожидалось – почти не хромал, а когда говорил на эсперанто из-за сбившихся языковых настроек, это придавало ему шарм жизнерадостного профессора экспериментальной лингвистики. По крайней мере, так считал Доктор.

Дети смеялись. По дальнему краю поля гуляла Джел с двухместной коляской.

Учитывая, что Криккит считался самой злой планетой во Вселенной, все смотрелось чрезвычайно мило и вполне нормально.

– Им предстоит еще долгий путь, – сказала Романа.

– Я уверен, они пройдут его, – сказал Доктор.

– А что же Хактар?

– Хо-хо. – Доктор улыбнулся. – Старый дурак мечтал о том, чтобы его распылили еще разок, а военная ТАРДИС хотела избавиться от всех завес мира. Что ж, в какой-то мере я могу осуществить их последние желания – жаль только, что они уже не смогут в полной мере оценить мою выдумку. Я видоизменил Бомбу Сверхновой специально для них.

– И как же? – полюбопытствовала Романа.

Доктор посмотрел на часы и указал на небо.

– Смотри, – сказал он.

Будто повинуясь его приказу, эфир наполнился далеким тихим свистом – и огромное скопление космического мусора взорвалось, исчезнув с неба.

Занавес поднялся над Криккитом, и в этот раз не прозвучали крики ужаса, отчаяния, испуга – все лишь устало вздохнули. Самая ксенофобная планета во Вселенной взглянула в лицо остальной Вселенной – и подумала: что ж, значит, так тому и быть.

И на глазах Доктора и Романы дети планеты впервые в жизни стали играть в крикет под светом старых и мудрых звезд.