Жители планеты Девалин слыли превосходными рыбаками. Вот только с ловлей рыб они уже очень давно завязали.

Их мир представлял собой огромную водную массу, кишащую пестрой жизнью – и флора, и фауна здесь была на диво богаты и многообразны. Тут тебе и сочнейшие раки, и рыбы с чешуей цвета радуги, и переливчатые перламутровые водоросли ослепительной красоты и изумительного вкуса.

Ввиду того, что воды на Девалине было много, имелся недостаток – суши отчаянно не хватало. Имелась россыпь островов, но никто их толком не возделывал. Девалинцам нравилось быть в море, они любили рассекать волны на своих коралловых лодках. Все, что требовала от любого из них жизнь – построить лодку хорошего качества, а это, если подумать, не так уж и сложно. Едва у девалинца на руках оказывалась лодка, ему сразу же становились открыты все пути – он мог всласть плыть по спокойным водам, прозрачным, как те «глубокие колодцы», что заменяют глаза всем без исключения женщинам в старых детективных романах. Каждый день – хороший день, когда ты просто скользишь по воде, щиплешь водоросли, дабы утолить голод, швартуешься к соседнему плавсредству для непринужденной беседы и пьешь вино из чернил кальмаров. Так – до самого последнего дня в жизни, когда, вдоволь наевшись водорослей с раками и напившись кальмарного вина, вы ловите последнюю свою волну, мягко выскальзываете за борт и со счастливой улыбкой идете ко дну.

Беззаботная жизнь девалинцев шла своим чередом до тех пор, пока миниатюрная спасательная капсула не рухнула с неба в море. Внутри оказался человек, который очень-очень спешил. Его звали Огнонимус Фагг, и он, к сожалению, был агентом по продаже недвижимости. Он собирался завершить очень непростую сделку, подразумевавшую сбыт исторически значимых офисов Бюро Всекосмического Вещания и переделку их в жилые квартиры. Едва условия сделки стали достоянием общественности, к Огнонимусу Фаггу повалила хорошо вооруженная флотилия разъяренных ведущих новостей с твердейшим намерением устроить самосуд.

– Вам это никогда не сойдет с рук! – прорыдал он. Таков уж был Огнонимус Фагг – когда можно было просто сказать что-то, он делал голос максимально плаксивым.

Но, как выяснилось, он ошибся – сошло и еще как. Если вы собираетесь переходить дорогу Бюро Всекосмического Вещания, помните: у них в достатке камер и еще больше – превосходно оснащенных боевых космолинкоров.

Именно пресловутые космолинкоры и способствовали огненному свержению Фагга на планету Девалин.

Огнонимус Фагг был ужасно благодарен ее жителям за оперативное спасение. Яства из морепродуктов ввели его в бурный восторг, вино из чернил кальмаров подлило масла в огонь, и вскоре он не на шутку заинтересовался миром, в котором очутился.

Девалинцы рассказали ему о своих бесконечно-ленивых днях, проведенных в лодках из кораллов, и Фагг, с раздувшимися от сочного мяса раков щеками, согласился – жизнь тут прекрасна. Но потом он заметил, как от линии горизонта к ним приближается что-то темное.

– Что это там, впереди? – спросил он.

– О, – ответствовали ему, – не кручинься. Это суша. Она безопасная, да и вообще, мы о ней не особо печемся.

…Доктор и Романа сидели в своей маленькой квартирке и наслаждались сляпанным на скорую руку завтраком.

– Ты опоздаешь на работу, – сказала она, обращаясь, главным образом, к его плечу.

Доктор заворчал и стал искать, куда бы поставить тарелку. Как обычно, места нигде не было. Квартира была дьявольски крошечной, в ней едва хватало места на две кровати и маленький переносной чайник. Протиснувшись мимо Романы, он попытался распахнуть дверь, не ударившись локтем о кровать. Попытка, увы, оказалась неудачной.

Романа ополоснула тарелки в раковине размером с наперсток, высушила их и пошла проводить Доктора по узкой, словно поприще канатоходца, дорожке. Плечи Доктора как-то невыразимо уныло обвисли, стала заметна сутулость. Она не на шутку беспокоилась о нем в последнее время.

Проблема девалинских городов заключалась в том, что никто в здравом уме их не стал бы вообще строить. Но Огнонимус Фагг был агентом по недвижимости, и ему надо было чем-то себя занять. А тут – такой золотой шанс подвернулся, такие перспективы! Он объяснил девалинцам, что, поскольку у них так мало земли, стоит она больших денег.

Они лишь посмеялись над ним – никто на Девалине не интересовался землей, а сама идея денег попросту не укладывалась у местных в головах.

Поэтому они позволили Фаггу выкупить у них землю в обмен на рецепт паэльи.

И Фагг начал строить.

Первым делом он построил банк. Это заняло некоторое время, так как сначала ему пришлось убедить группу девалинцев оставить на некоторое время плавание и научиться строить. Они предлагали навещать его по вечерам и помогать, но Фагг был тверд.

– На время строительства – никакой рыбалки, – постановил он. – Другие будут вам приносить рыбу в обмен на деньги. А банк как раз для денег и нужен.

– Ах, – удивился народ Девалина. – Рыба в обмен на штучки.

Следующим делом Фагг объявил, что рабочие не могут оставлять свои плавсредства на берегу – лодки загромождают его, портя превосходный вид на гавань. Так как во время строительных работ им нужно было где-то спать, а спать в лодках они теперь не могли, было решено построить дома в гавани и небольшой магазинчик по продаже рыбы. И, само собой, ссудную конторку, раздававшую деньги, требуемые для оплаты рыбы и жилья.

Увы, гнильцу раскисшей медузы в задумке Фагга никто тогда не учуял. А маленькая старушка, управлявшая рыбным магазином, заявила – пусть она не вполне разобралась в том, что такое эти «деньги», за организацию рыбных поставок она получает их сполна – так что игра стоила свеч. Какой от этого мог быть вред? В самом деле, денег у нее стало так много, что она смогла приобрести лучший дом в гавани с взаправду превосходным видом на ее лодку. Приобретение грело душу, будучи почти таким же приятным, как и сама лодка, и пребывание на оной.

Триумф Огнонимуса Фагга закрепился окончательно в тот день, когда был открыт второй рыбный магазин. На радостях он даже учредил и построил второй банк.

– А зачем нам целых два банка? – недоумевали девалинцы.

– Чтобы у вас был выбор, – объяснил им ликующий Фагг. – Один банк, видите ли, может предложить вам три монеты за три рыбы в первый день, но только две монеты за три рыбы в последующие. А банк по соседству даст вам целых четыре монеты всего за две рыбы!

– Зачем вся эта путаница? – потребовали ответа девалинцы.

– Это называется свободным рынком!

На другой стороне острова Фагг возвел еще несколько домов. По его словам, там вид на море был куда как лучше – поэтому стоимость возросла. Какое-то время жители самых первых девалинских домов посмеивались над чудаком – море ведь везде одно, как вид на другой стороне может быть хоть чем-то лучше? Но зерно сомнения уже было посеяно в их душах. Что, если Фагг был прав? В итоге они твердо решили поменять свои дома на те, другие, с лучшим видом. Но оказалось, что денег им пока еще не хватает.

– Ну что ж, – решили они, – не проблема! Мы просто поймаем еще несколько рыб. Ну сколько, в конце концов, может стоить дом – не целого же осьминога?

Фагг объяснил – вежливо, но твердо, – что примет в обмен на дома только деньги. Очень много денег. Их, конечно же, можно было взять в банке в кредит со скромнейшей процентной ставкой.

– А что такое процентная ставка? – спросили любопытные девалинцы.

– Не переживайте – объясню, когда построим еще несколько домов, – успокоил всех Огнонимус Фагг.

Вот почему Доктор и Романа оказались работягами на консервной фабрике и жили в невероятно тесной квартирушке, в узком, совершенно непрактичном небоскребе, мрачной тенью нависшем над крохотным островом.

Кстати, о консервных заводах – почему-то никто больше не выходил на собственных лодках в море и не ловил рыбу своими силами. Открыть баночку с готовым продуктом ведь было куда проще – пусть и стоило немного дороже.

Начнем с того, что гавань все еще кишела маленькими лодочками, носившимися туда-сюда. Но девалинцы стали более занятыми, работали усерднее, и лодочный поток иссяк, и консервная фабрика раздулась жутким волдырем, угробив вид на все эти милые кафешки на берегу. Если ветер дул в нужном направлении (а так часто бывало), то запах, шедший от завода, заставлял девалинцев задыхаться в своих с трудом заработанных комнатках.

Доктор счел весь процесс вдавливания рыбы в жестянку противоестественным. Ведь рыба здесь, подумал он, имеет определенную форму. Рыбы здесь длинные и изящные. Но консервный завод явно ожидает, что они будут круглыми или квадратными. Или даже квадратными со скругленными углами. В конце всякого тяжелого дня он шутил о банках, которые внутри были меньше, чем снаружи, но Романа не улыбалась. Она работала в цеху контроля качества, где, если выражаться по существу, проверяли, действительно ли банка – это банка, а затем лепили на утвержденный продукт веселую этикетку с ухмыляющейся рыбой. Даже во времена каторги в шахте далеков Романа больше смеялась, чем здесь, на Девалине. Эта новая жизнь казалась ей сущим адом.

Когда они только прибыли, Доктор огляделся кругом и вздрогнул.

– Золотой бейл где-то здесь. – Он сверился с какими-то своими записями. – Вылетел из временного потока и два миллиона лет пролежал без внимания – до тех пор, пока на планете спорадически не образовалась экономика. Ужасная вещь, доложу я тебе, эта самая экономика! Сосредоточена она в том здании. – Он указал на обилие величественных опор и напыщенных арок. – Это банк. Ну и скука.

– Должно быть, там много охраны, – сказала Романа, с сомнением вертя в руках свою звуковую отвертку.

– Да, это единственное обстоятельство, делающее банк поинтереснее, – улыбнулся ей Доктор.

– И мы собираемся украсть бейл?

– Именно. Но мы сделаем это по-умному. – Доктор постучал пальцем по виску. – Мы сначала придумаем какой-нибудь предлог, чтобы попасть внутрь.

– И какой?

– Я соображу на ходу, – сказал Доктор, уверенно заходя в банк.

Четверть часа спустя на руках у Доктора и Романы оказались ключи и закладная.

Насколько Романа помнила, именно тогда все пошло не по плану.

Предыдущие попытки изменить ее личность терпели неудачу. За все время мытарств с Доктором к ней пытались применить контроль над разумом, сделать ее злого клона и даже подослать вместе нее робота-двойника с чувством стиля престарелой кошатницы. Но по какой-то причине давление необходимости выходить из дома и тягостным трудом зарабатывать на жизнь преуспело с невиданным коварством. Не было ни гипно-луча, ни скрежещущего голоса, велевшего повиноваться Зарлу – просто грустный бывший рыбак в галстуке взывал к ним с брошюрки.

Перемена в Докторе была быстрой и тревожной. Впервые с тех пор, как Романа его знала, он выглядел пойманным в ловушку.

– Может, просто вернемся в ТАРДИС? – спросила она.

– Сейчас – не получится. Она незаконно припаркована, – пробормотал он, изумляя ее пуще прежнего. – Нам придется заработать еще, чтобы выплатить штраф.

Концепция ипотеки раздражала Доктора. Его повергала в дрожь мысль о займе, что доставит вам удовольствие, только если вы умрете. Теоретически их квартира постепенно окупалась, но на практике, с ростом платы за коммунальные услуги, тарифов, счетов за воду и налогов на рыбу, они, похоже, едва ли продвинулись вперед в погашении долгов.

– Такими темпами, – простонал Доктор, – придется прожить еще два века, чтобы за все рассчитаться.

– Доктор, ну разве же это жизнь? – спросила Романа, когда он подавал на ужин омлет из вареной рыбы. – Потому что если да, я не уверена, что она мне нравится.

– Я тоже, – признался Доктор. Он не разговаривал всю оставшуюся ночь.

Казалось, он сдался, как будто бы поверив в то, что все, на что он годен – фасовать рыбу по банкам и надеяться на лучшее.

Романа почти надеялась на то, что прибудут криккитцы и прервут этот ад.

Шел очередной мрачный день на фабрике. Доктор, вместо положенных шести штук сардин, положил в банку семь. Сардины ему не нравились, и он был уверен, что люди, что покупают консервы, тоже не особо их жалуют, но было что-то абсурдное в строгом числе рыбок в банке. Почему именно шесть, а не семь? И не пять, раз уж на то пошло? В жизни же должна быть какая-то встряска – насколько это применимо, конечно, к жизни рабочего консервной фабрики. После долгих внутренних терзаний он смирился с тем, что в банку пойдет только шесть рыб. С семью она выглядела переполненной, а с пятью – пустоватой. Шесть рыб в банке выглядели так, как надо – оскорбительно верно.

Доктор испустил протяжный стон человека, чей дух, наконец, сломлен.

– Как скучно, – объявил он, – как тоскливо все это!

Тяжелая рука опустилась ему на плечо.

– Как быстро, – удивился Доктор.

Его с Романой отвели в мрачную подсобку, обустройством напоминавшую самый бюджетный номер какой-нибудь гостиницы. Кто-то, строго пересмотрев минимальные требования к комнате, решил избавиться здесь от всех излишеств, таких как окно, ковер, обои и стулья. Единственным украшением служил очень прочный замок на двери. Доктор посмотрел на лампочку без абажура, высунул язык и издал громкий звук неодобрения.

– Ненавижу это место, – сказал он.

Романа впервые за несколько дней улыбнулась.

– Вот, это уже больше похоже на старого тебя. Я даже волноваться начала…

– Я тоже. – По губам Доктора скользнула тень улыбки. – Кажется, у меня аллергия на нормальность.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел зловещего вида Мундир. Он облизывался, да так, что даже сэндвич дрожал бы. Шлепнув толстой пачкой распечаток о стол, он объявил:

– Ну что, сладкие мои, вы у меня сейчас попляшете!

– Но мы не танцоры, – заметила Романа. – Мы путешественники во времени.

– Хрононавты, если угодно. – Заумь Доктора мало-помалу возвращалась, и как же это было чудесно.

Зловещий Мундир весь надулся.

– Не пытайтесь со мной умничать! Вы понятия не имеете, кто я!

– И кто же вы? – Романа стала перебирать варианты. – Космический наемник? Агент далеков?

– Я сотрудник постовой службы, – прорычал Мундир.

Доктор предпринял честную попытку отнестись к этому типу серьезно. Прикусив губу, он пробормотал:

– Ну и ну.

– Вы думали, что можете просто бросить свою синюю коробку посреди дороги, где ей не место? – Мундир чуть ли слюни не пускал от ликования. – Ну вот мы вас и нашли. О да, нашли. И хотите знать, как?

– Как же? – подчеркнуто вежливым тоном осведомилась Романа.

– По пальчикам! – усмехнулся Мундир. – Вы оставили на двери отпечатки пальцев!

Ну, может быть, подумала Романа. Однажды им пришлось лететь, держась за дверь ТАРДИС с внешней стороны – дело было в зоопарке в Уипснейде.

– Какая жуткая оплошность с нашей стороны, – покачал головой Доктор. – Нет, ну вы только подумайте…

– Осознаете, да? – Постовой рассмеялся. – Мы прогнали их через систему и узнали, что вы здесь работаете. Но песенка уже спета. Спета, да-да! – Толстая пачка распечаток еще раз гулко соприкоснулась со столешницей. – Вы уволены. Все ваши заработки пойдут на погашение штрафов. Если не сможете выплатить штраф, вашу собственность придется конфисковать. Еще один недосмотр – и в Фаггвилле можете больше даже не появляться. Постройте плот и живите на море. – Постовой хохотнул, будто подобная мысль казалась ему абсурднее некуда. Доктор щелкнул зубами:

– Что ж, я оставил там свою, как вы выразились, коробку, потому что она особенная.

– Вот как? – постовой фыркнул. – От штрафа это вас не освобождает.

– Да? А ведь она стоит больших денег. – Доктор решил сходить с крупной карты. – Если кто-нибудь – скажем, агент по недвижимости, – узнает ее цену…

Огнонимус Фагг собственной персоной стоял рядом с ТАРДИС. У него был скучный день – захотелось развеяться и посмеяться.

– Я человек занятой, – сообщил он Доктору, – но вы меня заинтриговали. – Стукнув пальцем по синей деревянной двери, он заинтересованно уставился на Доктора. – Можете объяснить мне, почему эта штука, припаркованная на моем тротуаре, стоит кучу денег? Ее внутреннее пространство едва ли отвечает нуждам даже самой малочисленной семьи…

Поморщившись, Доктор пожал руку мистеру Фаггу, удивившись, как этот мужчина умудрился растолстеть даже в костяшках пальцев.

– Мистер Фагг, рад познакомиться, – сказал Доктор явную неправду. – Предупрежу – вас ждет небольшое потрясение. – С этими словами он отпер дверь ТАРДИС.

Первый богач Девалина разинул рот.

– Это не оптическая иллюзия, не проекция, не виртуальная реальность, не мираж и не галлюцинаторный психоз, – дежурным тоном перечислила Романа.

– Зайдите внутрь и посмотрите! – одобряюще улыбнулся Доктор.

Мистер Фагг вошел в ТАРДИС. Он даже не обратил внимания на робота-пса, чутко следившего за каждым его движением.

– Насколько велико это помещение? – спросил ошеломленный Фагг из дальней части командной рубки.

Доктор запрокинул голову и разразился ухающим смехом.

– Бесконечно велико! – объявил он.

Мистер Фагг неуверенной походкой выбрел наружу. Он выглядел, как застигнутый сильнейшим приливом пловец.

– Да, действительно, чудо из чудес! – воскликнул он, хитро прикрыв веки. – Но, увы, мой дорогой друг, ваша великолепная коробка должна быть конфискована в пользу моего государства. – Он еще раз заглянул внутрь. – Буду рад ею воспользоваться.

– Ну это вряд ли. – Покачав головой, Доктор помахал веером парковочных талонов. – Чтобы отнять ее у меня, придется придумать новый закон. Мне разрешено парковать эту штуку здесь, пока я плачу эти непомерные штрафы. Считайте это арендной платой.

Мистер Фагг, хоть и выглядел удрученно, не мог перестать улыбаться:

– Вы неверно истолковываете мои законы…

– Вот уж нет! – Доктор снова засмеялся. – Я попросил пса проверить мелкий шрифт.

– Но… – начал мистер Фагг. – Вы не принадлежите этому миру, а значит…

– Этот фокус тоже не пройдет, – сразу перебила Романа. – Мы оплачиваем штрафы из своей зарплаты. Заработанной и полученной здесь, на Девалине.

Доктор хлопнул в ладоши и обнял мистера Фагга за плечо.

– А вы подумайте, хороший мой, сколько бесплатного жилья я мог бы предложить здешним…

– Бесплатного? – Улыбка наконец-то сошла с лица Фагга.

– О да. Такими «коробками», как эта, вся моя планета завалена. Представьте, какое веселье начнется, когда я попрошу моих сородичей начать парковаться у вас под носом. – И Доктор широко махнул на мрачные серые здания, нависавшие над ними. – И кто потом захочет жить в этом?

– Но… но… – начал мистер Фагг – и впал в ступор. Тщательно выстроенная местная экономика пошатнулась за одну ночь – и все из-за какого-то магического сарая и типа, с ног до головы пропахшего консервированной рыбой, назвавшегося его владельцем.

– Вы только представьте, – Романа сняла фартук, аккуратно сложила его и отбросила в сторону. – Девалинцы узнают, что им больше не нужно платить за жилье. Не придется и работать, и тратить все, что не съела квартплата, на консервированную рыбу…

– Может статься, – предположил Доктор, – они снова начнут бороздить моря.

– Я запрещаю вам! – взвизгнул мистер Фагг.

Доктор закрыл дверь своей синей будки и зашагал прочь.

– Думаю, вам уже поздно что-либо запрещать.

– Не поздно, – возразил Фагг. – Про вас еще никто здесь не знает. Вы – просто идея.

Не сбиваясь с шага и не оборачиваясь, Доктор бросил:

– Нельзя остановить идею, мистер Фагг. Нельзя загнать мысль, выбравшуюся из коробки, обратно.

Доктор и Романа шагали по городу. Огнонимус Фагг бежал за ними и вопил, грозил, умолял.

На узких улочках вскоре воцарилось оживление – гул зарождающейся идеи. Один за другим, девалинцы осознавали свое положение, откладывали бланки закладных, снимали фартуки и шли поразмыслить на свежем воздухе.

Доктор насвистывал, выглядя впервые за последние дни истинно счастливым. План сработал блестяще. Когда банковская система Фагга рухнет, все, что останется сделать – вежливо попросить, и тогда они отдадут ему золотой бейл.

Но тут здание банка взлетело на воздух.

Мистер Фагг обернулся в ужасе. С неба траурным дождем посыпались догорающие обрывки банкнот и закладных. Из дыма и огня победоносно показался белый паввильон – корабль криккитцев.

– Вот значит, как, – протянул Доктор. – Что ж, все равно мы тут неплохо поработали.