III
Генерал-лейтенант Штрандтман, владелец дома № 16 на Дворцовой набережной, действительно очень богатый человек, жил вдвоем с женой, Екатериной Константиновной, 68 лет, имея прислугою бравого отставного солдата Лаврентия Полайло 31 года. Он занимал большую квартиру и, как рассказывал Кадысев, каждый день уезжал по делам часа на три, на четыре.
Также верно, что он собирался ехать к заутрени в эту роковую субботу.
Наступил условный час.
Клусов пришел к указанному месту с топором под пальто. Его ждал Кадысев с молотком, и они пошли.
Кругом кипела жизнь. Все готовились к встрече великого праздника. Уже ударили к заутрени, и люди шли и ехали, направляясь по церквам. Везде было светло.
Кадысев и Клусов быстро прошли по набережной и дошли до дома № 16.
Здесь они задержали шаги.
Швейцаров не было видно ни у одной двери, дворники, весело смеясь, укрепляли флаги и растягивали проволоку для фонарей.
— Иди скорее! — сказал Кадысев и незаметно юркнул в ворота, а за ним следом и Клусов.
Они вошли в пустынный, темный двор. Кадысев прошел на черную лестницу, и они быстро стали подниматься к квартире Штрандтман, когда вдруг из одной из дверей вышла прислуга. Лестница была освещена, Кадысев и Клусов должны были посторониться, чтобы дать дорогу горничной, и она прошла мимо них, улыбнувшись Кадысеву.
Генеральша в эту ночь была спасена.
Кадысев остановился на площадке лестницы и, когда горничная скрылась, со вздохом сказал:
— Не выгорело на нынче! Идем домой!
— Почему?
— Потому что она нас могла запомнить. Ну, да что отложено, то еще придет. Идем.
И они вернулись назад и разошлись по домам.
Клусов был недоволен. Он уже приготовился, и вдруг…
— Когда же?
— Пожди немного. Пусть праздники пройдут. Генерал опять по делам. Тут мы и кончим.
Прошла неделя.
5-го апреля Клусов пошел на свидание с Кадысевым и вдруг к своему удивлению увидел его с Преображенским солдатом.
Он смутился, но Кадысев засмеялся и сказал:
— Не бойся, он наш. Вот, познакомься, Иван Михайлович Алексеев! Тоже вот разбогатеть захотел. Вместе и пойдете!
— А ты? — спросил Клусов.
— А я сторожить буду! Дело вот как обработаем! Чисто!
Алексеев засмеялся. Клусов повеселел, и они пошли в трактир, где Кадысев объявил, что все надо сделать 8-го апреля. Он все придумал, будет стеречь, и дело будет окончено.
Так и решили.
Рано утром, 8-го апреля, Кадысев с Алексеевым пришли к Клусову.
Кадысев подал ему конверт:
— Вот тебе, будто письмо. Как тебе этот Полайло откроет дверь, ты ему сейчас: «Письмо от его сиятельства князя Барятинского»! Он у них квартиру снимает. И ответ, дескать. Он тебя на кухню впустит, тут уж вы и орудуйте!
— Ладно, — сказал Клусов, беря конверт.
— Теперь так: к трем часам оба на Троицкий мост приходите. Я буду там генерала стеречь.
— Хорошо!
— И еще! Вот вам обоим по пузырьку. На случай ежели вас схватят, так выпейте и шабаш! Взятки гладки! Поняли?
Алексеев понял сразу.
— Вестимо, уж не живым отдаваться, — сказал он решительно.
— Ну, я пошел! А квартиру хорошо помнишь? — спросил, уходя, Кадысев у Клусова.
— Помню. Что уж…
— Я все-таки тебе план набросал. По бумажке легче. Ну, так в три часа! — Он сунул бумажку Клусову и ушел.
Любовницы Клусова не было дома. Он был один.
Алексеев сел к столу:
— Что делать будем?
— А вот, пожди малость, — ответил Клусов, — я пока что в баню схожу, а там вернусь, сходим пообедаем и пойдем!
— Ну-ну!
Алексеев остался. Клусов сходил в баню, вымылся, надел чистое белье и вернулся. Они пошли в трактир, поели, выпили для храбрости и к трем часам направились к Троицкому мосту, где их уже поджидал Кадысев.
