II
На другой день он увидел Кадысева. Тот свел его в портерную, угостил пивом и много рассказывал о своей привольной жизни.
Служил он по лакейской части. Жалованье хорошее, кормят — чего лучше, горничные — на выбор. Не житье, а масленица!
— Ты бы и меня пристроил!
— Пристрою! Будь спокоен! Местов хватит!
Еще беднее показалась жизнь Клусову после рассказов товарища, и еще горше участь.
Он виделся с Кадысевым еще и еще, и вдруг однажды, когда ему было особенно горько, Кадысев как-то странно сказал ему:
— А хочешь сразу разбогатеть? Чтобы никаких мест не надо было, а прямо хоть в купцы записываться?
Клусов даже вздрогнул.
— Как не хотеть?! Что говоришь?
Кадысев в упор поглядел на него:
— Я не в шутку, а дело говорю. Только для этого на все пойти надо, — сказал он с ударением.
Клусову стало страшно, но он улыбнулся и ответил:
— А что хочешь, то и сделаю!
Кадысев встал:
— Вот, ты подумай, а завтра приходи и отвечай, согласен ли. Тогда и разговор иной, а теперь прощай! Да смотри, никому не болтай, о чем мы разговариваем!
Они расстались. Клусов вернулся домой, сам не свой.
«Ишь ты! После такой жизни сразу разбогатеть: вместо лакея сразу в купцы! Как не хотеть? Только что надо для этого? Страшное что-то? Может, убить?»
Всю ночь проворочался Клусов.
«Убить? Отчего не убить, ежели с пользой».
Ему представилась богатая, сытая жизнь, почет на деревне, своя торговля…
«Идет!..»
И, решившись на всякое дело, он пошел на другой день на свидание с Кадысевым.
— Согласен, брат!
— На всякое дело?
— На всякое! Хошь на убив…
— Ш-ш-ш… — зашипел Кадысев. — Ну, пойдем!
Они опять зашли в портерную, сели в самый уголок и там зашептались.
— Дело-то вот какое, — стал говорить Кадысев, — действительно сразу разбогатеем. Слушай! Я как говорил тебе, все по лакейской части служу.
Клусов кивнул.
— Ну, вот! И жил я тут у генерала; Штрандтман, по фамилии, генерал-лейтенант. Богатейший. Дом тут у него на набережной, денег в шкафу… уйма! А живут двое. Он да жена. Жена совсем старуха, а он каждый день по делам едет. Понял?
Клусов все понял и только кивнул в ответ.
— Вот и дело! — сказал Кадысев. — Только в одном заковыка.
— В чем?
— Теперь в лакеях у них крепкий парень и им верный очень, Лаврушка Полайло. Я пробовал щупать его, так нет…
— И его! — угрюмо и решительно сказал Клусов.
Кадысев даже рассмеялся.
— Вот за это люблю! Это выходит по-нашенски! Значит, по рукам!
— По рукам!
Убийство было решено.
Будущие преступники стали видеться каждый день и сговариваться относительно преступления.
Кадысев подробно ознакомил Клусова с квартирой Штрандтман, потом они были на Александровском рынке и там на развале купили топор и молоток на короткой ручке.
Кончался март месяц, подходила Пасха.
— Чего ждать больше, — сказал однажды Кадысев, — лучше, как под Пасху, время не найти! Сам уедет к заутрени, Полайло святить уйдет, а мы к ей — и похристосуемся! А?
— Мне все равно, — согласился Клусов.
— Значит, так и будет, — решил Кадысев, — в субботу, в полпервого ночи, мы и к ним! Дом я вот как знаю!..
И они расстались до субботы.
