Что делают люди, обнаружившие в снегах Мритьяхайм существо из легенд и мифов?

Конечно же, продолжают копать!

Времени на рассуждения, что все это может означать, не было. Мы слишком выбились из сил, а подходящего места для бивака на седловине со стороны Гьяп-це не имелось, и, дабы успеть вернуться на прежнюю стоянку, долго задерживаться здесь не следовало. Однако все мы не на шутку опасались, что, если оставить находку как есть, освобожденной от снега, она будет уничтожена либо, подобно первой, исчезнет в долине внизу. Ее следовало поскорее освободить ото льда и унести с собой. Скорее всего, обойтись без повреждений не удастся, но с этим следовало смириться, как с меньшим из зол.

Дальнейшие раскопки лишь подтвердили, что перед нами не галлюцинация, порожденная высотной болезнью. Останки действительно принадлежали двуногому драконоглавому существу с довольно крупной относительно пропорций тела головой, что свойственно и человеку. Первое откопанное нами крыло сохранилось так скверно, что не позволяло судить, выдержит ли оно тяжесть тела. Как вообще подобное существо, судя по телосложению, явно прямоходящее, могло бы летать? Каков был его вес при жизни, к какому оно принадлежало полу, кто перед нами – детеныш или зрелая особь? Мышечные ткани были так иссушены холодом и обезвожены, что обо всем этом оставалось только гадать.

Тут началась настоящая гонка со временем. Едва мы снова взялись за работу, как Чендлей, то и дело тревожно поглядывавший на небо, объявил:

– Погода меняется!

В Мритьяхаймах буря может начаться потрясающе быстро и почти без предупреждений. Вскоре я смогла снять темные очки, так как солнце скрылось за быстро набежавшей пеленой туч. Едва мы расчистили второе крыло, поднялся ветер, принесший с собой новую порцию острых кристалликов льда. Вдобавок, что хуже всего, начался снегопад.

Работая, я без умолку ругалась себе под нос. Слишком уж все это было несправедливо – отыскать нечто столь невероятное только затем, чтоб против нас обернулось само небо. Погода не просто менялась к худшему – на нас надвигалась настоящая буря! Оставаться на месте с каждой минутой становилось все опаснее и опаснее. Нам предстояло освободить ото льда еще целый бок, но тут Сухайл бросил работу и поднял меня на ноги.

– Нет! – отчаянно сопротивляясь, закричала я. – Нельзя его оставлять! Мы же не сможем сюда вернуться, а без доказательств нам никто не поверит!

В те времена я еще не пользовалась в научных кругах репутацией столь неоспоримой, чтобы подобное заявление приняли на веру. Люди просто сочли бы, что я любыми средствами привлекаю к себе внимание и сочиняю сказки, дабы стереть из памяти общества свою скандальную славу. Если не заткнуть маловерам рты найденным мертвым телом, нас просто поднимут на смех.

Драконианин во льду

Но Том, подошедший с другой стороны, вместе с Сухайлом поволок меня прочь. Да, я знала, что они правы, я понимала, что оставаться на месте – самоубийство чистой воды, однако брыкалась, рвалась из их рук что есть сил.

Увязая в глубоком снегу, мы двигались через седловину к безопасному месту, но тут против меня восстала сама Гьяп-це.

– Лавина!!! – заорал Чендлей.

И грянул гром.

Иди мы в связке, как во время подъема – погибли бы все до единого. Веревка переломала бы наши кости, дергая нас вправо-влево, увлекая вниз, в глубину, – а нам-то, наоборот, необходимо было держаться поверхности.

Как остаться в живых, угодив под лавину? Это очень похоже на плавание – плавание в бурной, твердой воде. Нас почти сразу накрыло волною снега, но перед тем мы со всех ног устремились направо, подальше от отвесного склона, спускавшегося в ту долину, где Фу обнаружил первое тело. Сорвавшись с него, мы, несомненно, разбились бы вдребезги. Сжимая в руке руку Сухайла, я рванулась вперед. Спотыкаясь в сугробах, мы помогали друг другу подняться на ноги, и тут молот Господа нанес нам удар со спины.

Руку Сухайла вмиг вырвало из моей. Я потеряла из виду и его, и Тома, и всех остальных, но не могла уделить внимания ничему, кроме попыток уцелеть. Снег с ужасающей скоростью повлек меня за собой. Я забарахталась, забилась, пытаясь держаться под углом к его ходу, как можно ближе к поверхности, но… Где здесь верх, а где низ? Потеряв всякое чувство направления, я судорожно замахала руками, уверенная, что вот-вот буду погребена под лавиной навеки.

Сильный удар по ноге. Ослепительная вспышка боли. Нечто твердое, подвернувшееся было под руку, исчезло прежде, чем я успела за него ухватиться. Меня несло все дальше и дальше, кружило так, что к горлу подступила тошнота… но вот наконец падение прекратилось.

Очнулась я в снегу.

Волей слепого случая, во время остановки я поднесла руки ко рту. И благодаря этому, забившись в панике, сделала самое разумное и полезное, что могла сделать в сложившихся обстоятельствах – примяла снег и, таким образом, создала в нем полость, воздушный мешок прямо напротив лица.

Должно быть, без чувств я пролежала недолго, иначе погибла бы от удушья. Вдобавок (хотя это сделалось ясно лишь позже), завалило меня не так уж сильно, не то снег оказался бы настолько плотным, что ни о каком воздушном мешке не было бы и речи. Из уголка рта по щеке стекала струйка слюны. Остатков хладнокровия оказалось довольно, чтобы сообразить: поверхность нужно искать в противоположной стороне.

Разгребая снег, я чувствовала себя так, словно выбираюсь из могилы – каковой этот сугроб легко мог оказаться в действительности. Пожалуй, до поверхности было не более полуметра, однако под тяжестью снега любое движение давалось с великим трудом. Только животный страх перед западней придал мне сил, чтобы освободиться.

Вокруг все так же выл ветер, с небес все так же валил снег. Поднявшись и ступив на левую ногу, я едва не прикусила язык и удержалась от этого лишь благодаря холоду, в значительной мере притупившему боль. Однако я осталась жива, а между тем дело вполне могло обернуться иначе.

Но где же остальные?

В кои-то веки от мыслей о том, что они погибли, меня удержал не упрямый отказ рассчитывать на худшее. Я получила сотрясение мозга, страдала от переохлаждения и ясностью мысли вовсе не отличалась, хотя наивно полагала, будто рассуждаю абсолютно логично. Поскольку я не погибла, значит, меня не сбросило вниз с отвесного восточного склона перевала, а если меня не сбросило с обрыва, значит, унесло вниз по западному склону, к коему я и стремилась в попытках избежать лавины. Следовательно (согласно логике моего затуманенного разума), чтоб отыскать остальных, нужно было подняться наверх.

Увязая в глубоком снегу, я двинулась в путь.

На ходу боль в ноге поутихла, дрожь в теле унялась. В поисках нужного склона я перевалила невысокий пригорок и продолжала брести вперед. Увы, упрямая местность клонилась все ниже, и ниже, и ниже, никак не желая мне уступать. Оступившись, я покатилась вниз и долго не могла остановиться, а когда поднялась на ноги, то не сумела понять, в какую сторону смотрю. Небо так потемнело, что все вокруг окуталось мглой. Но вот впереди мелькнул огонек. Должно быть, это остальные! Однако огонек тут же погас. Я завертела головой, пытаясь отыскать его вновь. От этого мне сделалось дурно, и я снова рухнула в снег, показавшийся едва ли не горячим.

Прежде чем потерять сознание, я увидела их, идущих ко мне, и засмеялась от облегчения. Все было в порядке! Сухайл меня нашел. Вместе с Томом и Джейкобом они подхватили меня на руки и понесли под крышу, в тепло.