На первый взгляд, это моя обычная работа, и я делаю то, что всегда: руки смазываю антисептическим гелем «Germ-X», в рот сую мятный леденец, прибываю к клиентке за пять минут до назначенного времени.

Сегодня вечер пятницы, и я должна обслужить еще двух клиенток, прежде чем закончу свой рабочий день. Но оба последних визита – не от «БьютиБазз».

Этих женщин выбрала доктор Шилдс для участия в своем эксперименте.

Вчера, когда после музея я пришла к ней во врачебный кабинет, мой пересказ беседы с мужчиной в дутой куртке, казалось, привел ее в замешательство. Потом доктор Шилдс, извинившись, удалилась в дамскую комнату. Вернулась она через несколько минут, и я принялась рассказывать остальное – как я сунула деньги в ящик для пожертвований и, выйдя из музея, не увидела следов аварии.

Но доктор Шилдс с ходу перебила меня, поскольку теперь все ее мысли занимал этот новый эксперимент.

Она объяснила, что обе женщины участвовали в одном из ее прежних проектов, связанных с исследованием принципов нравственности, и в письменной форме изъявили готовность к тому, чтобы их привлекали к возможным испытаниям более широкого спектра. Но им неведома истинная цель моего визита к ним домой.

А мне известна – во всяком случае, я думаю, что известна. Впервые меня заранее предупредили, какое качество будет протестировано.

Я рада, что действую не вслепую, но на душе все равно тревожно. Может быть, потому что ставки слишком ничтожны. Доктор Шилдс хочет узнать, отблагодарят ли меня клиентки более щедрыми чаевыми, зная, что за сам макияж платить они не должны. Мне поручено выяснить их личные данные – возраст, семейное положение, род занятий, – которые доктор Шилдс намерена включить в свою научную работу или использовать как-то еще.

Мне непонятно, зачем ей понадобилось, чтобы я это выясняла. Разве она сама или ее помощник Бен не получили большую часть этой информации, когда допускали их к экспериментам, как это было в моем случае?

Перед тем как войти в жилой комплекс Челси и на лифте подняться на двенадцатый этаж, я достаю из кармана телефон.

Доктор Шилдс подчеркнула необходимость неукоснительного выполнения дополнительного условия.

Я набираю ее номер.

Соединение установлено.

– Привет, я захожу, – сообщаю я.

– Джессика, теперь я умолкаю, – предупреждает она.

Спустя мгновение в трубке возникает глухая тишина, даже дыхания ее не слышно.

Я включаю функцию «громкой связи».

Когда Рейна открывает мне дверь, у меня мелькает мысль, что она именно такая, какими я представляла себе женщин, бывающих на приемах у доктора Шилдс: едва за тридцать, отливающие блеском темные прямые волосы до плеч. Квартира обставлена с художественным вкусом: огромная витая стопка книг в качестве приставного столика, стены богатого бордового цвета, на подоконнике – простенький старинный подсвечник, по виду антиквариат.

Следующие сорок пять минут я пытаюсь выудить ответы на вопросы, интересующие доктора Шилдс. Узнаю, что Рейне тридцать четыре, родом она из Остина, по профессии – дизайнер ювелирных украшений. Пока я выбираю сизо-серые тени, она показывает мне несколько украшений, что надеты на ней, в том числе кольцо с драгоценными камнями по ободку, созданное по ее эскизу. Она придумала его по случаю собственного бракосочетания.

– У нас с Элинор одинаковые кольца, – докладывает Рейна. Она уже сообщила мне, что сегодня вечером они отмечают 35-летие одной подруги.

С Рейной легко вести непринужденный разговор, и я почти забываю, что пришла к ней не с обычным рабочим визитом.

Мы болтаем еще какое-то время, потом она идет смотреться в зеркало.

По возвращении Рейна дает мне две двадцатки.

– Поверить не могу, что я это выиграла, – говорит она. – Напомните, в какой компании вы работаете?

– В одной из крупных, – нерешительно отвечаю я, – но подумываю о том, чтобы работать самостоятельно.

– Я непременно еще раз к вам обращусь, – заверяет меня Рейна. – У меня остался ваш номер.

Но это – номер телефона, с которого я звонила по просьбе доктора Шилдс. Я лишь улыбаюсь в ответ, быстро убирая косметику в саквояж. Выйдя на улицу, я отключаю «громкую связь» и приставляю телефон к уху.

– Она дала мне сорок долларов, – докладываю я. – Обычно больше десяти я не получаю.

– Замечательно, – комментирует доктор Шилдс. – Скоро вы будете у следующей клиентки?

Я уточняю адрес. Вест-Сайд. На такси быстро доеду.

– Она живет в Адской кухне, – отвечаю я, начиная дрожать: за последний час температура резко упала. – Буду там примерно в семь тридцать.

– Чудесно. Позвоните, когда доберетесь до места.

Вторая клиентка сильно отличается от остальных женщин, которых мне приходилось обслуживать. Вообще непонятно, каким чудом она оказалась вовлечена в исследовательский проект доктора Шилдс.

Тиффани – крашеная блондинка и худая, как щепка, но она не похожа на модных богатеньких мамочек из Верхнего Ист-Сайда.

Она принимается болтать в ту же минуту, как я вкатываю свой чемоданчик в ее крохотную прихожую. У нее квартира-студия с малюсенькой кухней и диваном-кроватью. На кухонном шкафу – батарея бутылок из-под спиртного, в раковине – гора грязной посуды. Орет телевизор. Я бросаю на него взгляд и вижу на экране Джимми Стюарта: показывают фильм «Эта замечательная жизнь». И это единственная примета праздника в этой темной занюханной квартирке.

– Я никогда ничего не выигрывала! – верещит Тиффани. Голос у нее пронзительный, почти визгливый. – Даже мягкую игрушку на ярмарке!

Только я намерена выяснить ее планы на вечер, как из-под скомканного одеяла на диване раздается еще один голос:

– Вообще-то, я кино смотрю!

Вздрогнув от неожиданности, я оборачиваюсь в ту сторону, откуда прозвучал голос, и вижу на диване парня, развалившегося на подушках.

Тиффани следит за моим взглядом.

– Мой бойфренд, – объясняет она, но мне его не представляет. А тот даже не удосуживается голову повернуть. Его черты неразличимы в голубых отблесках экрана, падающих на его лицо.

– Идете сегодня на какое-то торжество? – любопытствую я.

– Да нет, разве что в бар, – отвечает Тиффани.

Я открываю на полу саквояж, но разложить его негде – места мало. Я понимаю, что не хочу пробыть здесь и минуты дольше того, что необходимо.

– Можно включить свет? – прошу я.

Она тянется к выключателю, и ее дружок мгновенно реагирует, ладонью прикрывая глаза. Его жилистая рука вся сплошь покрыта татуировками.

– Шли бы в ванную.

– Там места нет, – возражает Тиффани.

– Ладно, – протяжно вздыхает он.

Я кладу телефон, экраном вниз, на верхнюю полочку в чемоданчике. Интересно, что из этого слышит доктор Шилдс?

Тиффани подтаскивает набитую чем-то картонную коробку и садится на нее. Еще пара таких же коробок стоит у стены.

Изучая ее лицо, я понимаю, что Тиффани старше, чем показалась мне на первый взгляд: кожа желтоватая, на зубах сероватый налет.

– Мы только что переехали, – произносит она. Каждую свою фразу она заканчивает на вопросительной ноте. – Из Детройта.

Я смешиваю на руке основу, подбирая оттенок слоновой кости. Девушка до того бледная, что придется использовать самый светлый тон.

– Что привело вас в Нью-Йорк? – спрашиваю я. Ее семейное положение мне теперь известно, теперь надо выяснить род ее занятий и возраст.

Тиффани бросает взгляд на своего приятеля. Создается впечатление, что он по-прежнему увлечен фильмом.

– Рикки здесь нашел работу, – отвечает она.

– Слишком много болтаете, девочки, – кричит он. Видимо, все же прислушивается к нашему разговору.

– Прости, – извиняется Тиффани и, понизив голос, продолжает: – У вас такая интересная работа. Как вы ее получили?

Склонившись к ней, я начинаю накладывать основу на ее лицо. И замечаю на виске лиловый синяк. Он был спрятан под ее волосами, когда она открыла мне дверь.

Моя рука замирает.

– Ого, как это вас угораздило? – спрашиваю я.

Она цепенеет.

– Ударилась о дверцу кухонного шкафа, когда распаковывала вещи, – впервые голос у нее как будто выхолощенный.

Рикки приглушает телевизор, отлипает от дивана и тащится к холодильнику. На нем мешковатые джинсы и выцветшая футболка, ноги босые.

Он достает банку пива, открывает ее – чпок!

– С чего вдруг ей такой подарок? – задает вопрос Рикки.

Он стоит буквально в трех шагах от меня, прямо под лампой дневного света. Теперь я ясно его вижу: у Рикки, как и у Тиффани, неопрятные светлые волосы и желтоватая кожа, но у нее глаза голубые, а у него они почти черные.

Потом я замечаю, что зрачки у него сильно расширены, почти закрывают радужную оболочку.

Инстинктивно я бросаю взгляд на телефон, потом медленно снова перевожу глаза на Рикки.

– Так решила моя начальница, – объясняю я. – Думаю, рекламная акция. Бесплатный макияж с целью привлечения новых клиентов.

Я хватаю карандаш для глаз, даже не проверив, нужного ли он цвета.

– Пожалуйста, закройте глаза, – велю я Тиффани.

Справа от меня трижды раздается хруст.

Я резко поворачиваю голову. Рикки вертит шеей. Но при этом не сводит с меня глаз.

– То есть ты ходишь по домам и делаешь бесплатный макияж? – уточняет он. – В чем подвох?

– Рикки, она уже почти закончила, – тоненьким голоском вмешивается Тиффани. – Я не давала ей свою кредитку, вообще ничего. Иди пока фильм посмотри, а потом сходим в бар.

Однако Рикки не двигается с места, продолжая буравить меня взглядом.

Мне нужно получить ответ еще на один вопрос, потом я быстро закончу и уйду.

– Женщинам около двадцати пяти, как вам, я рекомендую кремообразные румяна, – говорю я, наклоняясь к своему чемоданчику. Румяна лежат на верхней полочке, рядом с мобильным телефоном.

Я принимаюсь растушевывать их на щеке Тиффани. Пальцы мои чуть дрожат, но я стараюсь не надавливать на кожу, особенно в том месте, где синяк, – чтобы не причинить боль.

Рикки подступает ко мне на шаг.

– Откуда ты знаешь, что ей около двадцати пяти?

Я снова смотрю на телефон.

– Предположила, – отвечаю я. От него воняет застарелым потом, сигаретным дымом и еще чем-то – определить не могу.

– Пытаешься продать ей это свое дерьмо? – спрашивает он.

– Нет, конечно, нет, – говорю я.

– Странно, что твой выбор пал на нее. Мы две недели как переехали. Откуда у тебя ее номер?

Моя рука дрогнула, размазывая румяна по щеке Тиффани.

– Я не… мне его дала начальница, – объясняю я.

А сама думаю: две недели. Приехали из Детройта.

Тиффани никак не могла принимать участие в прежних исследовательских проектах доктора Шилдс.

Я даже не сознаю, что перестала работать и просто стою, вперившись взглядом в свой телефон. И вдруг краем глаза замечаю внезапное движение.

Рикки бросается вперед. Я уклоняюсь с его пути, едва сдерживая вскрик.

Тиффани застыла на месте.

– Рикки, не надо!

Инстинктивно, я приседаю, съеживаясь в комочек. Но Рикки метит не в меня.

Ему нужен мой телефон.

Он хватает его, смотрит на экран.

– Это мой босс… – лепечу я.

Рикки переводит взгляд на меня.

– Ты из полиции? Наркотики вынюхиваешь?

– Что?

– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – говорит он.

Я жду, что из телефона вот-вот раздастся голос доктора Шилдс. «БьютиБазз» принимает меры предосторожности, отправляя своих сотрудников в чужие дома; при заказе они требуют у клиента номер кредитной карты и говорят, что мы, работники, вправе немедленно уйти, если что-то вызовет у нас подозрения.

А я сейчас могу полагаться только на доктора Шилдс. Она непременно все уладит, все объяснит.

Я вытягиваю шею, чтобы взглянуть на свой телефон, но Рикки убирает его из моего поля зрения.

– Че ты все время на него пялилась? – спрашивает он. Потом медленно переворачивает телефон, поднимает его в руке.

На экране только заставка – фото Лео.

Доктор Шилдс отключилась от разговора.

Теперь я одна.

Я дрожу от страха, припадая к полу. Как мне себя защитить?

– Мой парень должен за мной заехать. Я боялась пропустить его звонок, – лгу я срывающимся голосом. – Он должен быть здесь с минуты на минуту.

Я медленно поднимаюсь с пола, словно пытаясь не разозлить дикого зверя.

Рикки не двигается, но я чувствую, что он может взорваться в любую секунду.

– Простите, что расстроила вас, – говорю я. – Я могу подождать на улице.

Рикки смотрит мне в глаза. Его ладонь смыкается в кулак вокруг моего телефона.

– Что-то тут не так, – заключает он.

Я трясу головой.

– Клянусь, я – обычный визажист. Я не хотела вас расстраивать.

Он еще с минуту смотрит на меня.

Потом подбрасывает мой телефон в воздух, я с трудом ловлю его.

– Забирай свой гребаный телефон, – говорит. – Я пошел смотреть кино.

И только когда он снова устраивается на диване, я перевожу дух.

– Простите, – шепчет Тиффани.

Я хочу вынуть из чемоданчика одну из своих визиток и дать ей. Хочу сказать, чтобы она позвонила мне, если ей понадобится помощь.

Но Рикки слишком близко. Следит за каждым моим движением, вслушивается в каждое мое слово. Как некая грозная сила.

Я беру из чемоданчика несколько блесков для губ и сую их в руку Тиффани:

– Это вам.

Побросав в чемоданчик свои принадлежности, я закрываю его и выпрямляюсь. У меня подкашиваются ноги. Я торопливо иду к выходу, представляя, как Рикки сверлит взглядом мою спину. К тому времени как я достигаю лестницы, я уже бегу, напрягая руку, в которой держу тяжелый саквояж.

Сев в такси, я проверяю телефон.

И не верю своим глазам. Доктор Шилдс положила трубку через шесть минут после моего прихода к Тиффани.