Ахиллесова пята российского государства

Материалы круглого стола «Мир накануне больших перемен»  — важный и актуальный документ:, свидетельствующий, среди прочего, о зрелости российской общественной мысли.

В то же время яркое и ясное понимание качественно новых процессов глобального развития отчасти отвлекает внимание от происходящего внутри самой России. Между тем российское общество сможет адекватно реагировать на весьма подробно рассмотренные вызовы времени лишь после того, как завершит процесс восстановления своей субъектности, то есть осознания себя как самодостаточного и имеющего самостоятельную ценность целого, достижение глубокого понимания своих интересов и перехода к обслуживанию именно их, а не интересов наших врагов.

Именно в сохраняющемся до сих пор отсутствии субъектности российского государства — наша ахиллесова пята, причина того, что тридцатилетие национального предательства все еще не закончено. Возникает ощущение, что нас, как Моисей евреев, будут сорок лет (то есть еще менее десятилетия, всего-то!) таскать по выжженной пустыне «либеральных реформ и демократических преобразований» до тех пор, пока не умрет последний, помнящий, что народ способен сам управлять собой в собственных интересах, а не быть навозом для произрастания глобального спекулятивного бизнеса и связанной с ним тусовки.

Нынешнее российское государство, в полном соответствии с модой нынешней эпохи, носит гибридный характер. Социально-экономическая сфера по-прежнему управляется по либеральной логике 1990 года и является инструментом разграбления советского наследства (сейчас за поделенностью материального «добивают» социальный, человеческий капитал) и его легализации в качестве личных богатств на Западе. Однако логика глобальной конкуренции в период между Мюнхенской речью Путина и организацией фашистского переворота в Киеве заставила включить механизм самозащиты даже такую государственную машину, и внешняя политика нацелена, пусть и предельно криво и беспомощно, но все же на защиту национальных интересов страны.

Такая химерическая конструкция нежизнеспособна и долго продержаться не может: одна из двух несовместимых мотиваций должна возобладать. Существенно, что даже суверенитет нужен офшорной аристократии не для развития России, а для разграбления данной территории в интересах Запада, поэтому позиция патриотов внутренне противоречива и потому слаба. Мы наглядно видим это на примере чудовищных провалов посткрымского периода (чего стоит одна имиджевая катастрофа на Олимпиаде) и того, что сам Крым вместо витрины России к настоящему времени превращен, насколько можно судить, в управленческую катастрофу. Максимум, до которого дошли патриотические представители «офшорной аристократии» — это попытка построить себе некий «внутренний Запад» в России и продолжать по-либеральному разрушать ее в интересах своих поместий здесь, а не «там», в фешенебельных странах, но по-прежнему не развивать страну в интересах народа! Такой возврат к логике последних Романовых никому не поможет и никого не спасет.

Визит руководителей наших спецслужб в США, надеюсь, предотвратил попытку государственного переворота по американским стандартам «цветных революций» — сразу после выборов. Но в том числе потому, что она была бы фальстартом: Россия еще не настолько отчаялась, чтобы убить себя подобно Украине, пусть даже и с помощью Запада.

Продолжение либеральной социально-экономической политики, не говоря об очевидных проявлениях козыревщины в политике внешней, обречет

Россию на уничтожение до конца последнего срока В.В.Путина. Разумеется, разнообразными унижениями и демонстрациями беспомощности России американцы будут эффективно дискредитировать и его, и связываемую обществом с ним саму идею патриотизма, то есть самостоятельного развития и существования нашей страны и народа. И мы находимся лишь в самом начале пути демонстрации нам ничтожества и убожества правящей нами «офшорной аристократии»: кто думает, что Олимпиадой и Сирией ограничатся, очень болезненно ошибается. Полученное время американские специалисты потратят и на то, чтобы — на сей раз в полном в соответствии со своими стандартами — попытаться перекупить руководство не только политического класса, но и спецслужб России.

Безусловно, находящиеся в состоянии холодной гражданской войны элиты США неоднородны, — и это отражает неоднородность некитайской, то есть западной и прозападной части глобального управляющего класса. Либеральная часть, пытающаяся сохранить глобальные рынки, обречена, — и наметившаяся победа Трампа в борьбе за внутриамериканскую повестку дня лишь подчеркивает это. Даже Обама трансатлантическим и тихоокеанским партнерствами уже разрывал глобальный рынок, — просто он вырезал из него БРИКС, проводя границы на слишком дальних, непосильных для США подступах. Трамп, с другой стороны, проводит их слишком близко: прямо по границам США. Но будущее принадлежит тем, кто сознает неизбежность распада глобальных рынков (а цензура в Facebook и выдаче новостей Google показывает, что разрушено будет даже информационное пространство) и хочет руководить нм, чтобы он шел по его сценарию и в его интересах.

Российское руководство — как либеральное, так и силовое — не способно даже думать в таких категориях и является потому объектом, а не субъектом. Попытки представителей глобального управляющего класса обсудить с ними перспективы распада глобальных рынков начались, по некоторым оценкам, в 2006 году, — и, боюсь, диагноз «там не с кем серьезно разговаривать» сейчас уже является для глобального управляющего класса окончательным.

Поэтому надежды побеждающей, консервативной части глобальных элит на то, что Россия сумеет создать свой собственный макрорегион (а им это надо, так как, чем больше макрорегионов, тем больше у них степеней свободы и, соответственно, прибыли), к настоящему времени мертвы. Отказавшись от стремления денацифицировать Украину и воссоединиться с ней, нынешнее российское руководство отказалась тем самым и от возможностей самостоятельного будущего нашей страны. В результате Россия стремительно превращается в «стратегический тыл великого Китая»: кто не имеет своей стратегии, обрекает себя на превращение в элемент чужой. А в этом качестве, чрезмерно усиливая Китай, Россия становится врагом и консервативной, патриотической части глобальных элит, в силу своего западного происхождения не заинтересованных в чрезмерном усилении Китая и, более того, стремящихся к его уничтожению как стремительно укрепляющегося стратегического конкурента.

Таким образом, сегодня мы подлежим уничтожению для обоих групп глобальной элиты: либеральной — как преграда на пути расширения «зоны хаоса» (без чего нельзя загонять капиталы всего мира в госбумаги США, оплачивая их жизнь и сохраняя единство глобальных рынков), консервативной, или патриотической — как фактор усиления Китая.

Первые — наши непримиримые враги, вторые — стратегические союзники, для стратегического союза с которыми с ними, тем не менее, необходимо тактически воевать. Ведь отказ от своих интересов уничтожает нас как фактор глобальной политики и тем самым лишает нас стратегической ценности в их глазах. Наше потенциальное значение для консервативной части глобального бизнеса является наглядной иллюстрацией известной формулы «опереться можно лишь на то, что сопротивляется».

Описанный путь не имеет для нас никаких приемлемых альтернатив, однако ресурсы для движения по нему (как материально-финансовые, так и кадрово-идеологические) можно получить лишь за счет комплексной модернизации России. Провести ее без уничтожения либерального клана в руководстве нельзя, — но это требует прыжка в неизвестность, на который у высшего руководства страны нет ни групповых сил, ни личной решимости.

Между тем передышка между кризисами, используемая ключевыми глобальными игроками для изменения правил игры и конфигурации действующих сил (США) или наращивания ресурсов и концентрации средств (Китай), близка к исчерпанию.

Американский гений оттягивает срыв мировой экономики в глобальную депрессию, в ходе которого произойдет распад единых рынков на макрорегионы, с 2001 года, — но это оттягивание не может идти бесконечно. Его инструмент — хаотизация все новых территорий и все большее запугивание спекулятивных капиталов мира с тем, чтобы они, как в последнюю «тихую гавань», бежали в США и, оплачивая собой их потребление, поддерживали тем самым созданную ими мировую финансовую инфраструктуру.

Расширение «зоны хаоса» не может идти бесконечно; при этом затягивание в его воронку стран с ядерным оружием (например, России) может привести к глобальной катастрофе. Собственно, наша страна, остановив расползание «зоны хаоса» в Сирии и купированием конфликтов с Украиной и Турцией, и кладет конец американской модели сдерживания глобальной депрессии.

А срыв в нее означает войну всех против всех всеми доступными способами и предъявляет высочайшие требования и к обществам, и к их экономикам, и в первую очередь — к системе управления ими.

Мы к этому по-прежнему совершенно не готовы.

Апелляции к опыту межвоенного периода и Второй мировой войны полезны, чтобы не допускать самоуспокоения, которое в любой момент может стать самоубийственным. Однако нельзя забывать, что предстоящий нам кризис намного страшнее преодоленного нашими прадедами, — хотя бы тем, что он будет сопровождаться массовым сломом культурных идентичностей, которые, вероятно, и станут основными реальными, а не провозглашаемыми целями борьбы.

Вторая мировая война, при всех ее ужасах, велась в рамках западноевропейской цивилизационной парадигмы. Ее единственный полноценный неевропейский участник — Япония — стала таковым именно в силу принятия, пусть даже и внешнего, западных общественных технологий и вхождения при помощи этого в пространство западной цивилизации.

Сутью Второй мировой войны было радикальное укрупнение числа макрорегионов (с пяти до двух), что расширило масштабы конкуренции в каждом из них, ослабило монополизацию рынков и, положив тем самым конец Великой депрессии, подарило миру 40 лет мирного развития.

Культурный аспект носил подчиненный характер и заключался в попытке уничтожения незападных обществ: Советского Союза как восточноевропейской цивилизации, само существование которого означало наличие европейской альтернативы Западу и, соответственно, его историческую неполноценность, и Китая как невестернизированного, в отличие от Японии, гиганта Азии.

Обе эти цели не были достигнуты, и результатом войны в плане культурного противоборства стало резкое ослабление Запада за счет укрепления восточной, социалистической альтернативы ему. В рамках западной цивилизации лидерство было перехвачено у вошедшей в стадию упадка Великобритании Соединенными Штатами, но эта победа обесценивалась укреплением альтернативы Западу как таковому.

Уничтожение Советского Союза обеспечило США глобальное лидерство, с которым они не могли справиться в силу объективной, органической несовместимости функций арбитра глобальных рынков и их же ключевого игрока. «Играющий судья» неминуемо разрушает не только своих противников, но и саму игру как таковую, — и это еще одна, не экономическая, но управленческая причина неизбежности распада глобальных рынков на макрорегионы.

С экономической точки зрения это будет катастрофой, прежде всего из-за резкого сокращения масштаба большинства коммерческих операций. Административные, культурные и иные надстройки крупного бизнеса лишатся средств (которые они получали именно за счет большого масштаба операций и высасывания средств неразвитой части мира) и разрушатся, что будет означать конец западной цивилизации в том виде, в котором мы ее знаем.

Весьма возможно, что нынешние частные военные компании (ЧВК), созданные глобальным бизнесом для непубличного решения деликатных проблем и блокирования политического противодействия глобалистам на уровне национальных государств, лишившись традиционной подпитки, перейдут «на подножный корм» и, освободившись от контроля государств и стоящих за ними глобального бизнеса, станут самостоятельным фактором борьбы за власть, — как это было в Средние века.

Сжатие рынков уничтожит многие современные технологии, для которых просто не окажется потребителей, — и создаст огромные перспективы для России, культура которой наиболее соответствует созданным в основном в недрах советского ВПК «закрывающим» (простым и сверхпроизводительным) технологиям. Они продолжают развиваться в порах общественного организма и являются золотым ключом к будущему, который просто надо суметь взять.

Однако главная борьба эпохи депрессии — за культурную перекодировку народов. Превращение в смысл жизни огромных групп населения несовместимой с жизнью ненависти, успешно проведенное в Прибалтике, отчасти в Польше и находящееся в разгаре на Украине, — лишь предвестие масштабных операций, которые будут вестись в рамках борьбы макрорегионов за выживание.

При этом основным «полем боя» окажется Западная Европа: остаточное благосостояние сделает ее привлекательной для экспансии, а ее собственную культуру уже сокрушила либеральная идеология глобализма. В результате нынешние европейцы отринули и растоптали то, что мы по старинке именуем «европейскими ценностями», заменив их возведенной в принцип интеллектуальной, моральной и волевой импотенцией, и фактически отказались от продления рода (так как дети мешают потреблять и строить карьеру), расчищая тем самым пространства Западной Европы для политического ислама и его носителей.

Ключевым вопросом ближайших 30 лет, в течение которых Евросоюз будет плавно трансформироваться в Европейский Халифат, является то, кто и зачем будет готовить для нового проекта объединенной Европы политические, административные и культурные кадры. Сохранение этой роли за США сохранит их доминирование на Западе, даже если тот станет исламским. Китай не сможет готовить исламские кадры в силу кровоточащей проблемы Синцзян-Уйгурского автономного района (а США, — даже если в 2020–2021 годах они и не нападут на Китай, вопреки складывающемуся балансу внешних и внутренних потребностей, — приложат все силы, чтобы данная проблема оставалась максимально острой).

А вот подготовка кадров Европейского Халифата Россией (что возможно, если мы сумеем начать свою модернизацию) позволит решить целый ряд болезненных проблем, в том числе сохранения достижений европейской культуры (включая способность к организации технологического прогресса и созданию новых технологий) даже после наполнения ее новым, исламским содержанием. Существенно и то, что, сделав главной целью политического ислама создание Европейского Халифата и оказывая ему в этом необходимую помощь, Россия станет необходимой ему стратегическим союзником, что даст ей возможность избежать превращения в его мишень, в объект его экспансии. Политический же ислам освободится в этой схеме от манипулирования со стороны США и, перестав быть их инструментом, получит возможность обрести субъектность и начать развиваться в собственных целях.

Эта позиция России в наибольшей степени соответствует интересам гуманизации развития человечества даже в катастрофах глобальной депрессии. Однако решать стратегические задачи мы можем лишь по мере решения своих собственных, внутренних проблем.

Мы уже упустили время, когда можем, как это было в межвоенный период, сначала модернизироваться, подготовив общество к предстоящим потрясениям, а уже затем войти в эти потрясения. В этот раз нам предстоит строить одновременно мир снаружи и себя внутри, конструируя внутреннюю и внешнюю политику по образу и подобию друг друга.

К сожалению, для того, чтобы справиться с этой задачей, надо сначала решить коренную задачу оздоровления российского управляющего класса, очистки его от «офшорной аристократии» и, шире, от стремящихся к ее разграблению вместо созидания. Даже признаков начала движения по этому пути в настоящее время не видно, что свидетельствует о реальной возможности уничтожения России и, более того, русской цивилизации как таковой.