Глава 22
9 июня 2018 года. Санкт-Петербург

Мысли в Пашкиной голове кипели и булькали, выбрасывая на поверхность то одну гениальную идею, то другую. Единственное, что ему было абсолютно ясно, — что удача ему наконец-то улыбнулась.

Вениамин Маслов! Версия какая перспективная! Ведь всем известно, на что способен доведенный до крайности человек. Каждому ясно, что в критическую минуту между своей и чужой жизнью человек обязательно свою выберет. Ну если речь, конечно, не идет о героях, сам себя поправил Пашка. Или о спасении детей. Или о родителях. Ну, в общем, и так все ясно. Так что загнанный в угол Веня Маслов в припадке животного ужаса вполне мог пришить своего богатого, но жадного родственника. Просто в приступе отчаяния. Может, он даже и не хотел убивать, так, припугнул. Мол, давай денег, а то зарежу. А тот заартачился, ну Веня и не сдержался, рассуждал Пашка, прорываясь в центр города, к салону красоты «Совершенство».

Вениамина Маслова на месте не было. Ладно, не беда.

— Из Следственного комитета? — взглянув на Пашкины документы, переспросила администраторша, шикарная тетка за тридцать с именем «Алла» на бейджике. Шикарными в Алле были не только фигура и платье. Она вся была сродни французским духам. Таких на каждом шагу не встретишь. — Проходите, — открывая кабинет Вениамина Маслова, пригласила Алла. — Это единственное место в салоне, где нет прослушки и видеокамер, — многозначительно пояснила она. — Так зачем вам понадобился Вениамин Леонидович?

— Мне он понадобился в связи со смертью его родственника Юрия Маслова, — без обиняков объяснил Пашка.

— Ах, вот оно что. Еще и это, — кивнула Алла, устраиваясь на кожаном жемчужно-белом диване в углу кабинета.

— Что значит — еще и это?

— Сейчас объясню. Да вы садитесь, — сухо улыбнулась Алла. — Есть, значит, справедливость на этом свете.

— В каком смысле?

— В смысле, что наконец-то этой сволочи достанется по заслугам. Я Веню имею в виду, — жестко пояснила она. — Мы все его тут ненавидим. А я больше всех.

— Ясно. Тогда слушаю внимательно, — покладисто уселся возле хозяйского стола Пашка.

— Венька — сволочь, всех держит под колпаком. Никому не доверяет, с сотрудниками как с рабами обращается. Подслушивает, подсматривает, шантажирует, манипулирует. Думаете, почему я, с высшим образованием, с ученой степенью по искусствоведению, сижу в этом занюханном салоне, на трехкопеечной зарплате и не увольняюсь?

— А почему?

— Венечка, дрянь! Когда мы только познакомились, он тогда еще и салона не имел, разузнал обо мне одну историю. Да что там разузнал, сама, дура, рассказала. Поплакалась малознакомому человеку. Хотелось душу излить. Излила! Спустя две недели он разыскал меня. Пригласил выпить кофе и предложил работу. Я со смехом отказалась. Он пригрозил, мол, откажусь, семья узнает о той самой истории. Вот работаю, уже четыре года.

— Ничего себе! А почему же вы сейчас решили мне все это рассказать?

— Потому что Веньке и так конец! — со счастливым смехом заявила Алла. — Этой сволочи мало было над нами издеваться, он решил шантажировать клиентов. Не зря же у нас скрытые камеры повсюду натыканы. Не знаю, как и с кем он это проворачивал, но две недели назад к нему пришли люди. Приличные такие, в костюмах, один маленький, плюгавый, и двое здоровых, вроде как охрана. И без всяких церемоний к Вене в кабинет. Я следом, а они по-хозяйски к нему вошли и дверь закрыли. Я, естественно, к скважине, мало ли что, вдруг полицию вызывать придется.

Ничего подобного. Оказалось, Венчик решил выставить очередную дамочку на деньги, а та пожаловалась любовнику, вот его и прижали. Кого именно, не знаю, можете не спрашивать. В общем, он хотел снять с нее три миллиона, а ему выкатили счет на десять.

— На сколько? — переспросил обалдевший от огромной суммы Пашка.

— На десять. И дали сроку две недели, по истечении которых либо он заплатит деньги, либо его укатают в цемент. Вчера приходил плюгавый, напомнить, что до дня расчетов осталось двое суток. И чтобы он не надеялся сбежать.

— Где же он возьмет такие деньги?

— Вот! — подняла вверх пальчик Алла. — Он уже продал машину, сегодня на работу на такси прикатил, квартиру, у него была хорошая большая однушка в центре. Думаю, у него были сбережения, не зря же он дамочек тряс, но, видимо, ему все еще не хватает денег. Потому что сегодня я подслушала его разговор с женой, он плакался, что, если не достанет два миллиона до завтра, ему конец.

— С женой? А разве он женат?

— Женат. Только почему-то от всех скрывает. Жена с сыном сейчас живут в Испании. Он их туда прямо из своего Алапаевска переправил. Почему он их скрывает, понятия не имею. Официально они не зарегистрированы, может, рассчитывал тут в Петербурге выгодную партию себе подыскать? Не знаю. В общем, денег ему по-прежнему не хватает. А сейчас он позаимствовал мою машину и отправился к своей покровительнице Инне Масловой, видно, надеется у нее перезанять.

— Как к Масловой? Они же поругались!

— Не знаю. Он звонил узнать, дома ли она, потом сразу уехал.

Игорю Михайловичу не хотелось беседовать с Инной Масловой и ее любовником в неформальной обстановке, а потому он организовал их доставку к себе в отдел.

Начать допрос Игорь Михайлович решил со вдовы. К Инне Анатольевне у него было больше вопросов.

— Что это за безобразие? — с порога воскликнула вдова. — Меня хватают, словно преступницу, посреди улицы, самым хамским образом! Вы за кого меня принимаете? Неужели вы думаете, что со смертью мужа я потеряла всякое влияние в обществе? Да я немедленно позвоню губернатору! Вы вылетите с должности без права работы в органах! — бушевала Маслова. Но бушевала весьма элегантно, повысив голос всего на две октавы, чуть приподняв подбородок и гневно посверкивая глазами.

Игорь Михайлович ценил подобную выдержку и воспитание.

— Приношу свои извинения за возможную грубость наших сотрудников. К сожалению, не все они могут похвастаться отменными манерами, но все же они выполняли приказ.

— Чей?

— Мой. Присядьте, пожалуйста, я все вам объясню, — любезно предложил даме стул капитан.

— Хорошо, но имейте в виду, что подобное поведение ваших сотрудников будет иметь последствия.

— Разумеется, — дождавшись, когда Маслова сядет, проговорил Игорь Михайлович. — Инна Анатольевна, у меня к вам всего два вопроса, но вопросы эти очень важны. Первый. Где вы были в ночь с шестого на седьмое июня?

— Что за ерунда? Вы прекрасно знаете, что я была в Италии, — твердо и чуть раздраженно произнесла Инна Анатольевна, но ее ресницы едва заметно дрогнули, да и голос прозвучал чуть выше обыкновенного.

Прекрасно.

— Вы говорите неправду. Вот справка, выданная таможней. Вы пересекли границу Российской Федерации вечером пятого июня. Взгляните. Здесь указаны рейс, время прибытия и время пересечения границы, — протянул ей распечатку капитан. — Так где же вы были в ночь убийства вашего мужа?

Маслова побледнела, и Игорь Михайлович, тут же достав из маленького холодильника бутылку минералки и чистый стакан, налил ей прохладной воды.

— Выпейте. В вашем положении вредно волноваться, — доброжелательно предложил он.

— Вам и об этом известно? — криво усмехнулась Инна Анатольевна.

— Разумеется, — сдержанно кивнул Игорь Михайлович. — С Артемом Шадриным мы уже беседовали, так что, Инна Анатольевна, не будем тратить попусту время и унижать друг друга ложью. Расскажите мне все по порядку, начиная с вечера шестого июня.

— Ужасно хочется закурить, — жалобно улыбнувшись, проговорила Инна Анатольевна. — Странно, ведь я бросила уже лет пятнадцать назад, и вдруг потянуло.

Игорь Михайлович терпеливо ждал, не перебивая.

— Я действительно вернулась пятого. Просто хотелось побыть с Артемом вдвоем, без спешки, без суеты. Обсудить наши планы.

— Где вы встречались?

— В квартире сына. Илья в ней не жил и не появлялся. Это было очень удобно. Дом многоквартирный, но людей проживает мало. Многие владельцы просто вложили средства в недвижимость.

— Ясно. Дальше.

— Дальше? Дальше я отдохнула с дороги, потом приехал Артем, мы поужинали… — Было видно, что рассказ дается Инне Анатольевне с трудом, что она сомневается, сколь полными сведениями об этом вечере снабдил полицию Шадрин. Ей не хотелось сболтнуть лишнего, но и откровенно врать ей тоже не хотелось. Сложная ситуация.

— Инна Анатольевна, смелее. Вы рассказали Артему о том, что в случае развода вы потеряете все?

— Что? Я не понимаю… Я ничего не теряю, все имущество записано на меня…

— Да, но с оговорками. Мы связались с доверенным юристом вашего мужа, так что не будем тратить время на отрицание установленных фактов. Я видел дарственную, подписанную вами, доверенности и прочие документы. Так что возвращаемся к вечеру шестого июня.

Лицо Инны Масловой заострилось, приобрело неприятную жесткость, глаза стали злыми, враждебными.

— Да. Вы правы. Развод грозил мне потерей финансового благополучия. Но знаете что? Я была готова к этому. Мне так опостылело жить годами с не любимым человеком! Надоело заводить мерзкие интрижки, разыгрывать на публике благополучную пару. Я хочу простого женского счастья!

— А чего хочет Артем Андреевич? — коварно поинтересовался Игорь Михайлович и с удовольствием заметил, как у Масловой вспыхнули щеки.

— Того же самого! — нервно воскликнула она. — Но дело не в этом. Я хотела поговорить с Юрием, обсудить с ним условия развода. В любом случае по закону мне полагалась половина совместно нажитого имущества.

— Разумеется. Но не в том случае, если вы его добровольно подарили мужу накануне развода, — в очередной раз ловко ввернул Игорь Михайлович. — Вы оказались загнаны в ловушку. В случае развода вам не досталось бы ничего, кроме машины. И то сомнительно. А учитывая влияние вашего мужа, положение, которое он занимал в городе, шансов отсудить у него хоть какие-то отступные у вас не было. Вы умная женщина и все прекрасно понимали.

— Да. Вот поэтому мне и хотелось договориться с мужем. Разойтись по-хорошему.

— И что же?

— Вечером шестого мы поехали в Комарово.

— Так. И? — стараясь скрыть дрожь нетерпения в голосе, поторопил Маслову капитан.

— Ничего не вышло. Когда я приехала, он был уже мертв.

От этого заявления Игорь Михайлович едва не упал со стула. Ему потребовалась вся его выдержка, чтобы совладать с собой. Счастье, что Маслова в это время жадно глотала воду, не глядя на него.

— Расскажите все подробно.

— Подробно? Подробно нужно начинать с той истории, когда я ради Юры отказалась от своего счастья. С тех пор моя жизнь была похожа на репетицию жизни. Я ела, пила, ездила на курорты, но все это не приносило мне радости, а самое главное, я не смогла простить Юру. Думала, смогу, но нет. Мы стали мучить друг друга, старались уколоть по мелочи, потом словно выдохлись и последние годы жили под одной крышей по установленным негласно канонам. Вот с этим, в общем-то, чужим человеком мне и предстояло договариваться.

Я знала, что Юра будет вечером дома. Хотела поговорить с ним без прислуги, особенно без Ольги. Эта повариха в последнее время, кажется, метила на мое место. Я хотела подъехать к одиннадцати, но в последнее время у меня бывают приступы плохого самочувствия. Вот и в тот день скакнуло давление. Поздние беременности иногда плохо переносятся. В общем, когда мы выехали из дома, было около двенадцати.

— Зачем вы взяли с собой Шадрина?

— Во-первых, он сидел за рулем, во‐вторых, для моральной поддержки. Он просто ждал меня в машине. Юре не нужно было его видеть.

— Значит, Шадрин из машины не выходил?

— Нет.

— Дальше.

— Дальше. Мы остановили машину перед воротами, я вошла через калитку, открыв ее ключом. Вошла в дом, внизу Юры не было, я поднялась наверх, в спальню. Еще очень боялась, как бы он не уснул. Очень хотелось решить вопрос сразу, не откладывая. Вошла в спальню. Юра лежал на кровати, раскинув руки, из груди торчал нож. — Она сделала еще один судорожный глоток из стакана. — Помню первое, что мне пришло в голову, — видел ли кто меня. Я бросилась к окну убедиться, что Василия нет. А потом помчалась прочь. В себя пришла уже в машине.

— Больше в дом вы не возвращались?

— Нет, что вы. Зачем?

— Например, проверить, а вдруг ваш муж жив?

— Нет. Вы что?! Во-первых, было совершенно ясно, что он мертв. Нож в сердце, открытые стеклянные глаза. До сих пор вспоминать страшно. А самое скверное, что из-за беременности ни снотворное нельзя принять, ни успокоительное. И нервничать нельзя. Полный мрак! Даже не напиться, — с горьким смешком проговорила Инна Анатольевна.

— Во сколько вы подъехали к дому?

— Было около половины первого. Мы еще сколько-то посидели в машине, мне было никак не решиться.

— Подъезжая к дому, вы ничего не заметили? Машину, человека, что угодно.

— Тогда мы не смотрели по сторонам. Но потом, когда вернулись домой, я все никак не могла успокоиться, вспоминала без конца, что случилось, гадала, кто это мог сделать. И вспомнила, что когда мы сворачивали на нашу улицу, со стороны дома выехала машина. Если вы помните, подъезд к нашему дому, к воротам словно зажат между двумя домами, и вот оттуда, как мне показалось, выехала машина. Серебристый седан. Тогда мне было это неважно, я не обратила на нее особого внимания.

— У кого-то из ваших знакомых есть такая машина?

— Да. Если вдуматься, у многих. У кого «Тойота», у кого «Вольво», «Ниссан». Да мало ли. Серебристый цвет не редкость.

— А у близких знакомых?

Артем Шадрин вошел в кабинет уверенным стремительным шагом, а увидев знакомое лицо, и вовсе оживился.

— Здравствуйте! — садясь возле стола Игоря Михайловича, энергично поприветствовал капитана Артем. — Я все расскажу. В прошлый раз мне не хотелось подводить Инну, но, судя по всему, вам и так все известно, — тараторил он, вероятно рассчитывая чистосердечным признанием облегчить свою вину. — Вечером шестого июня мы с Инной ездили к ее мужу. Точнее, ездила она. Я просто за рулем сидел и ждал в машине, пока они переговорят. Инна хотела побеседовать по поводу развода, чтобы он выделил ей долю. Я сразу решил, что это бессмысленно, но она хотела попытаться. Она вышла, я остался в машине, а спустя минут десять, может, пятнадцать, смотрю, она бежит. Вся бледная. Ну, думаю, опять плохо стало, разговора не вышло. А она села в машину и говорит: поехали скорее, Юру убили. Я сперва даже не понял, о чем она говорит, а когда дошло, и сам поскорее машину развернул и поспешил убраться, пока не заметили.

— Значит, вы в дом не заходили?

— Нет, что вы. Зачем? Можете у Инны спросить.

— Обязательно. Ну а возле дома вы никого не заметили?

— Нет. Тихо было. Там заборы с двух сторон высоченные, кусты, ели густо высажены вдоль одного забора. А ворота Масловых в тупике, так что там никого не было.

— Ну а на подъезде к дому никого не заметили?

— Вы про ту серебристую машину? — с готовностью спросил Артем.

— Какую машину? Поподробнее, пожалуйста.

— Когда мы свернули на их улицу, Инна как раз показала мне, куда ехать, я ведь раньше там никогда не был. Так вот, из их тупика как раз вырулил серебристый седан. Модель рассмотреть в сумерках было сложно, у него еще фары горели, да и незачем было. Помнится, Инна еще сказала, кажется, это уезжает ее…