.
Загадочная фраза почему-то возмутила гота до глубины души – он злобно плюнул Максу в лицо, а затем врезал кулаком так, что перед глазами звездочки начали летать.
Белый, хохотнув, предостерег:
– Не стоит хамить этим милым людям – невежливо и чревато, как видишь. Я так понял, ты хочешь сказать, будто попал сюда чуть ли не только что?
Макс кивнул.
Гот покачал головой:
– Шорты на тебе не первой молодости – не один день в морской воде вымокали; загар как минимум двухнедельный; обувка местного производства. Как ты это объяснишь? Интересуюсь чисто ради того, чтобы ты окончательно заврался. Давай же.
– Я в этих шортах всегда в турпоходы хожу, вот и поизносились. Загорел как раз в турпоходе. Шлепки эти нашел на берегу. Очень не хотел надевать, но пришлось – лучше уж это, чем вообще ничего. У нас такую обувь только голубые носят – наверняка кто-то из ваших потерял.
– Как остроумно… Чувство юмора тебе жить не мешает? Перевести, что ли, Горе твои намеки? Или подыши еще немного… Ты когда врешь, хотя бы делай вид, что веришь, а то даже не смешно получается.
– Ну соври сам что-нибудь… – равнодушно произнес Макс.
Из поселка вышел еще один белый – парень лет двадцати пяти. Полноватый, что здесь встречается нечасто, хмурое лицо, в руке стопка тонких дощечек. Подойдя поближе, он, тыкая пальцем в верхнюю деревяшку, обратился к белому:
– Дог, по списку все загрузили, но, может, соль еще заберете?
– Сколько? – вопросом ответил белый.
– Да мешок всего. Ирменцам бы закинули по пути, когда туда пойдете. Я им задолжал с прошлого раза.
– Лады. Но смотри, Стар, не знаю, когда это будет. Нам еще Танга дождаться надо, а потом идти к поселку бизоновскому, вертолетом заниматься. Из-за него и торчим здесь уже второй день – запаздывают Тигры. Аларих приказал – сам знаешь, что деваться некуда. Потом еще на один буй хотели заглянуть, так что понятия не имею, когда к Ирмену вернемся.
Макс подобрался, покосившись на «пухлого» с ненавистью. Стар – видимо, тот самый Староста, правая рука Люца. Динка его боялась немногим меньше, хотя и говорила, что тот вроде сам никого не убивал. Но просто так труситься она не станет – заслужил. Урод…
Стар, поймав его взгляд, сумрачно поинтересовался:
– Чего вылупился?
Ответил Дог:
– Не нравишься ты ему. Ему вообще никто здесь не нравится. Слышал бы ты, какие он сказки нам рассказывал. Даже Гору довел до рукоприкладства, а он ведь связанных старается не трогать – с благородными понятиями человек.
– Откуда взялся этот убогий? – без особого интереса уточнил Стар.
– Вот это как раз и пытаемся узнать. Может, ты подскажешь? Взгляни, что при нем было, – Дог указал на щит.
Присев, Стар повертел в руке свисток, затем потеребил между пальцами бусы. Покосился на Макса как-то странно. Перевернул шорты другой стороной, помял ткань, посмотрел часы, поднялся:
– Нет, Дог, ничем я тебе не помогу. Чужой это парень, а вот откуда взялся – думай сам.
– Он все расскажет, – уверенно произнес белый. Повернувшись к Максу, жестко, хлестко заявил: – Слышал? Ты расскажешь! Все рассказывают. Рано или поздно. Но у тебя есть выбор: сделать это добровольно или… Я знаю – ты уже попрощался с жизнью. Может, это и правильно. Но смерть ведь бывает разная. Ты можешь заслужить легкую. А можешь и остаться жить. Ты, конечно, не новичок и знаешь, кто мы, поэтому не веришь мне. Но зря. Среди готов немало европейцев – таких, как я. Нам нужны серьезные и крепкие ребята – если ты докажешь свою пользу, возможно, тебе позволят присоединиться. Но есть косяк: кровь нашего пролилась. И не уверен, что это единственная кровь. Мы знаем, что ты пришел сюда не один. У нас ночью умер один из воинов – морская змея укусила. Мы по местному обычаю решили похоронить его не в море, а в земле. И когда были на кладбище, заметили парочку шпионов. Тебя смогли захватить, но второй ушел – мы не нашли его среди рифов. Я думаю, что вы одни из тех, кто пытался захватить лодку гонцов на прошлой неделе. Если не хочешь кормить червей, расскажи все: где твои товарищи, сколько их, как вооружены. Если не заходят в поселки, то откуда достают воду, и почему их диксы не переловили. Мы и без тебя с ними разберемся рано или поздно, но если ты поможешь в этом, то и себе тоже поможешь.
Приблизившись, Дог совсем тихо, чтобы никто, кроме них двоих, не услышал, добавил:
– Новый Аларих недолюбливает белых – таких, как ты и я. Но зато очень любит тех, у кого все получается. Удачливых уважает. Понимаешь? Я на тебя зла не держу и смысла тебе мстить не вижу – ты ведь убил воина гонцов, а не моего. Белые должны держаться друг друга. Помоги мне, и я помогу тебе. У меня и без того дела сейчас хорошо идут, но, если сдашь этих козлов, – лишний плюсик будет. Аларих это оценит – разрешит тебе остаться с нами. Посиди пока в теньке, полюбуйся на этих неудачников. И подумай – как тебе быть дальше: дружить со мной или… Я не стану пытать тебя прямо сейчас – надеюсь, что ты подумаешь немного и примешь правильное решение. Время тебе даю ровно до окончания сиесты. Потом ты или рассказываешь сам, или мы вытаскиваем из тебя слова вместе с кишками. Все, отведите его к этим отбросам! Ну к вору с Бродягой посадите!
Когда Макса с помощью пинков погнали к ограде поселка, он успел увидеть еще одну любопытную сценку. Староста вновь присел возле щита, начал рассматривать свисток, а Дог ему в этот момент заявил:
– Если Люц не вернется через день или два, я заберу у тебя пятерых ребят и пойду к дальнему бую – у меня народу теперь не хватает.
Стар, не сводя взгляда со свистка, опять покосился на Макса и с каким-то непонятным выражением уверенно произнес:
– Люц вот-вот вернется. Не торопись.
Макс ничего не понимал. Этот гад явно узнал и свисток, и бусы, но даже глазом не повел. Ведь наверняка понимает, что Люц со своей вещицей не просто так расстался: не потерял, не подарил, не проиграл в карты. Но молчит. Играет в свою непонятную игру? Возможно…
Да какая теперь разница…
* * *
Дог не обманул: Макса действительно разместили в теньке. Под одной из каменных оград – он спиной к ней прислонился. Колодку, увы, не сняли – она уже начала доставлять не просто неудобства, а мучения. Хорошо бы набок завалиться, чтобы не мешала, но надсмотрщики не позволяют: тройка черных расположилась неподалеку, под небольшим навесом. Нельзя сказать, что глаз с пленника не спускают, но от их внимания ничто не укроется. В придачу последствия побоев добавляют «радости». Бока болят – хорошо, если ребра целы; левый глаз почти закрылся – взирает на мир через узкую щелочку.
Макс сидел здесь не в одиночестве. Слева, так же прислонившись спинами к стене, расположилась странная парочка. Белый мужчина лет двадцати пяти и африканец приблизительно такого же возраста. Негр – голый, на втором – что-то вроде замызганной набедренной повязки. Оба украшены ссадинами и синяками, как и Макс. Пленники? Что там Дог говорил? Вор и бродяга? Европеец похож на начинающего бомжа – зарос как орангутан, взгляд диковатый, с искрами безумия. Если черный вор, то можно поспорить на что угодно – пытался штаны стащить. Не верится, что готы отобрали у негра абсолютно все. Вон даже ему самому трусы оставили, а ведь его вина посерьезнее.
Покосился на солнце. Высоко стоит – в зените. Сейчас начнет спускаться, а затем, после сиесты… Как же не хочется об этом думать… Нет, Макс ни за что не выдаст товарищей, но это ведь не от него зависит. Готы умеют добиваться своего – Дог знал, о чем говорил. Сколько он сможет молчать? Догадаются островитяне вернуться назад – или кинутся на выручку, без разведки и подготовки? Что бы он сам сделал на их месте? Допустим, если бы Олег попался, или Муса, или Эн…
Белый тихо поинтересовался:
– Где ты взял меч?
– Какой меч? – не понял Макс.
Воровато покосившись на стражей, тот уточнил:
– Я видел, что у тебя забрали меч. Странный меч – похож на тесак заостренный. Где ты его взял?
Макс, отвернувшись, упрямо поджал губы. Но тот, правильно поняв причину его замкнутости, затараторил:
– Ты что! Думаешь я один из них?! Наседка камерная? Брось! Посмотри на меня – какой же я гот?! Просто давно уже не видел меча ни у кого. Разве что деревянные у этих макак. Скажи, пожалуйста, твой меч из бронзы или стали?
– А тебе-то что?
Уставившись Максу в глаза, мужчина горячо, глотая окончания слов, зашептал:
– Я видел корабли с черными парусами! Видел храм дракона! Видел мечи, похожие на твой! Видел людей, которые их носили! Я такой же, как ты! Скажи: где они? Вернулись в Земли Ящеров? Выжил хоть кто-нибудь? Или ты нашел другой город?!
– Земли Ящеров?! Да о чем ты вообще! Заболел?
– Я болен с самого первого дня. Трясучка… Оставила меня человеком, но теперь я дрожу… все время дрожу… Даже когда сплю. Меня из-за этого несколько раз в ямах закрывали, когда приходил в поселки, где меня не знали: думали, что превращаюсь в дикса. И еще я не потею. Вообще не потею. Это помогает сохранять влагу, но сколько раз я чуть не погибал из-за этого… Не веришь… ты мне не веришь… А давай договоримся? Я расскажу тебе о том, как встретил бронзовых людей. И как потерял их, тоже расскажу. А ты мне потом расскажешь, где их можно найти. Или хотя бы где ты их видел. А ты их точно видел – ведь у тебя их меч. У готов нет таких мечей, да и ты не гот – ты их добыча. Ну так что? Договорились?
Макс кивнул – хоть от смерти в одном шаге, но любопытство не дремлет. Этот человек очень странен, и слова его интригуют – хочется слушать и слушать.
Заодно и от темных мыслей отвлечется…
А когда мужчина начал рассказывать, Макс вообще выпал из реальности – с головой погрузился в чужую историю.
Неудивительно.
* * *
– У меня когда-то было имя, но теперь даже я его почти забыл, а другие и не знали никогда. Новая жизнь – новые имена. Теперь я просто Бродяга – тот, который никогда не останавливается. Я так много и так быстро странствовал, что даже готам непросто было меня поймать. Они пробовали это сделать уже дважды, и оба раза я уходил. Решили схватить легенду. Болтаю много, язык мой без костей, слухи обо мне пошли по островам, вот и захотели узнать все. Всю правду про корабли с черными парусами. Не страшилки детские, не сказки – чистую правду им подавай. Я, наверное, первый человек, который появился на рифах. Земной человек. Ни про какие светляки, или как их там… ФПС… Не знал я ничего такого и не слышал о них ни разу. Может, это был самый первый светляк, который испачкал нашу Землю. Я заметил его на краешке козырька подъезда. Издали подумал, что это фонарь поставили новый, ближе понял – неладное что-то. А потом и сам понимаешь, что произошло. Я упал в море неподалеку от Земель Ящеров. Если ты с русских рифов, то у вас их обычно называют Большой остров. Я его разглядел, когда залез на скалу, и уже к вечеру добрался. Поел кокосов. Знаешь, как трудно было их разбивать? У меня ведь ничего не было – никаких инструментов. О! Это было неописуемо трудно! Я собрал упавшие, в которых и пить-то нечего, а уж угрызть эту деревянную сердцевину было подвигом. Откуда мне было знать, что надо лезть на пальму за недозревшими? Ночью немного выспался, наутро пошел вдоль берега. Мне было очень хреново – трясучка донимала. Перед глазами все расплывалось, и я не сразу увидел корабль. Точнее, два корабля. С черными парусами. Даже свернутые, они остаются черными. Знаешь, этот цвет на фоне местного моря и кораллов почему-то резко выделяется. Заметно издали. Большие корабли – даже больше этой лоханки. – Бродяга кивнул в сторону протоки.
Макс недоверчиво уточнил:
– Откуда там могли взяться большие корабли? Я был на Большом острове – к нему даже на лодке трудно подобраться. Там рифы сплошные и мели.
– Дай угадаю: ты был на западном берегу, или восточном, или южном. Я прав?
– Да.
– Знаешь, как я догадался? Потому что на северный берег никто не ходит. Я еще ни одного человека не встречал, который бы побывал там или слышал о тех, кто там был. А я много людей перевидал – наверное, половину поселков уже обошел. А с той стороны поселков вообще нет, и некому устраивать экспедиции. Готы посылают экспедиции на южное побережье, русские – на юго-западное, европейцы – на юго-восточное. А буи есть и на северной стороне, причем не один – их там как минимум три. Это те, про которые я точно знаю. Может, даже на мели есть – глубины там действительно небольшие. Только никто об этом не подозревает. Кроме меня. Но болтаю много – вот готам и стало интересно. Они очень уж любопытны. Особенно им интересны буи на мелких местах, где удобно собирать упавшие вещи.
– Ты не сказал, откуда там корабли появились. И что это за корабли?
– Сейчас все узнаешь. Корабли пришли по проливу, который к самому берегу подходит. К северному берегу. Широкий и глубокий пролив – на рифах такие часто встречаются.
– Расселина?
– Ну да. Расселина. Только обычно они узковатые, а эта очень серьезная. Они называют ее Кипящей Тропой, если я не напутал с переводом. Это потому что в некоторых местах там вода очень теплая – будто что-то ее подогревает снизу. Хотя почему будто? Так и есть! Я точно знаю! Бронзовые люди провели по Кипящей Тропе свои корабли. Один, правда, повредили сильно, но второй был целым. Когда я увидел эти фрегаты… Или галеры… Не знаю я, как они называются, не разбираюсь. Сознание сразу потерял. Трясучка. Решил, что нашел людей и можно разрешить себе отключиться. А очнулся уже в городе, на горе.
– Гора? Город?!
– На Землях Ящеров есть два больших холма с крутыми склонами – один на юге, второй на севере. Вот на том, что на севере, бронзовые люди построили город. Городок. Большой поселок. Там в центре священный колодец, над которым стоит древний храм. Когда-то в давние времена в нем жили жрецы, потом что-то случилось, и остров стал необитаемым. Храм обветшал. А потом появились эти корабли. Они пришли издали, спасаясь от какой-то опасности. Я не знаю, что это за опасность: за время, которое провел среди них, не успел изучить язык хорошо. Мало что понимал. Только простые вещи. Бронзовые люди приняли меня нормально – лечили, когда меня трясло в первые дни, кормили, дали удобную одежду и обувь. Их жрец со мной разговаривал, учил языку. Я помогал им строить дома и ремонтировать храм, ходил с их охотниками к болотам и озерам. Там мы вместе выслеживали ящеров и черных свинок, а потом ели их восхитительное мясо, поджаренное на костре, запивая его ягодным и кокосовым вином. Это были хорошие люди. Простые, честные, живущие не злом. Дни, которые я с ними провел, были самыми счастливыми в моей новой жизни. У них почти все было легко и красиво. Но не обошлось без черных пятен. У них не было женщин. Вообще. Я не знаю, от какой беды они спасались на рифах, но почему-то ни одной женщины с собой не взяли. Или что-то помешало, или их везли отдельно и что-то не получилось. Я не знаю. Поэтому, когда рыбаки привели Настю, весь город был взбудоражен. Настя…
– Наша женщина?
– Да. Ей было двадцать семь или чуть больше. Она сказала, двадцать семь, но это ведь женщины – правды в таком вопросе не скажут первому встречному. Она была такой ошарашенной. А бронзовые люди были ошеломлены не меньше: до этого они не могли понять – откуда я здесь взялся, такой белокожий неумеха, – а тут вдруг еще и барышня появилась. Аналогичная. Жрецы проявляли недовольство – видимо, обет безбрачия сказывался, а воины и мастеровые спорили сильно. Даже мне, без знания языка, было понятно, о чем они спорят. Они делили Настю и никак не могли найти устраивающий всех вариант. Так она никому и не досталась…
– Трясучка?
– Да. Сперва впала в забытье. Ее лечить пытались, все те же жрецы. Она им отплатила черной неблагодарностью – переродившись, убила двоих, и когда поднялся шум, сумела уйти. Перемахнула через городскую стену. Если бы я не увидел это своими глазами, никогда бы не поверил. Банковский кассир. Попка полненькая, сама пухленькая – эдакая жизнерадостная пышечка. Плакала все время, косметика потекла. Так трогательно выглядела. В итоге два покойника и акробатические трюки, проделанные в блузке, короткой юбке и туфлях на высоком каблуке. Двигалась она как дикий зверь. Впрочем, зачем я это рассказываю – наверное, доводилось видеть?
Макс кивнул.
– Первый дикс, которого я увидел: навечно врезалась в память. А наутро за ней отправился целый отряд – решили поискать. Уж не знаю, с целью честной дележки или мести, но только не вернулся никто. Бронзовые люди не знали, что диксы чуют друг друга издали: Настя завела их в ловушку. К своим. Не знаю, как твари до этого момента не пронюхали о городе на холме и почему люди о них не узнали. Наверное, потому, что они облюбовали южное побережье – там их главный рассадник возник. Уж не знаю, почему им там так нравилось. Да и светляки поначалу работали слабо – людей прилетало очень мало. Примерно через месяц после моего исчезновения основная волна подошла, и всерьез началось. Настя оказалась тем спусковым крючком, который приводит в действие что-то большое и плохое. Например, пушку, которая может разрушить весь мир. И бронзовых людей накрыло. Ну и меня вместе с ними. Закончились безмятежные деньки… Поначалу, когда они еще не поняли, с чем столкнулись, большие потери понесли. Сперва пытались разыскать Настю, потом тех, кто ее искал, а затем тех, кто искал пропавших. А потом уже не пытались – другие проблемы возникли. Рыбаки не могли выйти в море – диксы кишели на каждом рифе; собирателям тоже работы не было: диксы за каждым кустом. Даже на огородах, что у подножия и на террасах устроили, невозможно было работать – только под охраной большого числа воинов. Каждый день кто-то пропадал, жрецы не успевали лечить раненых. Несколько солдат заработали тепловые удары – запеклись в своих бронзовых доспехах, потому что боялись их снимать. Дни, как назло, стояли очень жаркие и почти безветренные.
– И сколько было этих бронзовых людей? Если город построили, то, получается, много?
– Я не считал. Двести или около того.
– Почему они не очистили остров от диксов?
– Этого оказалось недостаточно. Воины пытались прочесывать заросли, но несли потери – затаившегося дикса трудно заметить, и если он выскакивал неожиданно, то без крови дело не обходилось. И еще мешали их суеверия и неготовность к схваткам с таким противником: они банально боялись. Их страх убивал. Твари тоже гибли, но к ним подходили подкрепления, а к нам нет. Всех новичков, которые ухитрялись добираться до города, убивали сразу – уже не оставляли в живых таких, как я и Настя. Но это не помогало – надо было сразу ставить там посты и перехватывать всех прибывающих. Упустили время. Наступил момент, когда мы перестали выходить за стены. Осада длилась долго. Диксы захватили весь остров, а мы удерживали лишь город. Вода там была – древние устройства ее поставляют очень много. Пресная и очень чистая. Наверное, система ирригации или охлаждения чего-то подземного – трубы какие-то возле стены выходят. Похоже, оба эти холма скрывают какие-то древние сооружения, все еще действующие. Наверное, это часть механизма, который нас сюда забросил. Я думаю, что все это море скрывает огромную машину, и мы видим лишь самые высокие ее детали, да и то изредка. Древнее устройство – затонувшее, заросшее кораллами. Сам оглядись – это какое-то ненормальное место. Оно совсем не похоже на земные рифы. Ты бывал на наших, земных рифах?
– Нет.
– А я бывал. Здесь все не так. Неправильно. На местных рифах много странного можно встретить – полезного и бесполезного. На Землях Ящеров повезло: там – полезное. Трубы выдают много воды – из-за нее внизу образовались большие озера и болота. Очень полезные устройства: жажда нам не грозила. Но – увы, еды они не выдавали. Мы съели запасы соленостей и копченостей, овощей и фруктов. Остались только кокосы. Бронзовые люди срывали их недозревшими и подолгу вымачивали в воде, чтобы получить качественное волокно. Вот этими вымоченными орехами мы питались последний месяц. И я скажу тебе откровенно – с тех пор меня воротит от кокосов. Я даже ругаюсь будто грузчик, когда приходится их есть. А тогда чуть ноги не протянул. Может, они и сытные, но сомневаюсь – ослабли мы сильно. А вот диксы слабее не становились. Каждый день прощупывали нашу оборону, и, если находили хоть малейшую лазейку, проливалась кровь. Бронзовые люди были хорошо вооружены, но воины не могли справиться с нашествием монстров, не боящихся боли. Проигрывали войну. И когда это поняли все, то решили идти на прорыв. К берегу. К кораблям. Уйти отсюда. К сожалению, один использовать было невозможно – вытащенный на сушу, наполовину разобранный. Зато второй оставался на плаву: подними паруса, поработай веслами – и Земли Ящеров останутся далеко за кормой. Вот только припасов на нем не было, да и места немного – трудно всем разместиться. Но бронзовые люди понимали: далеко не всем удастся добраться до берега. А в итоге получилось еще хуже…
– Что – вообще никто не добрался? – не выдержал Макс.
– Не знаю… Сперва так и думал, но потом… Я ведь выжил? Почему бы другим не спастись? Воины охраняли жрецов с их реликвиями – для бронзовых людей четыре сундука были главной ценностью. Они готовы были умереть, но не бросить эту неподъемную рухлядь. А меня к ним ничто не привязывало, вот и сумел убежать. Когда мы спускались с холма, диксы нападали на нас со всех сторон. И даже сверху сыпались – забирались по ходу движения на деревья и прыгали в самый неподходящий момент. Каждый шаг мы поливали кровью. С самого начала стали выбрасывать груз – сетки, набитые кокосами. Но сундуки, эти гробы тяжеленные, берегли. На моих глазах дикс, прыгнув с пальмы, убил одного из носильщиков. Сундук упал, сломав ногу второму. Но нашлись другие – понесли дальше. Трудно идти с такой ношей – быстро не получалось. Я думаю, не будь этого груза, мы бы прорвались тогда. Уже на границе леса нас атаковала целая толпа. Никогда столько диксов в одном месте не видел. Они смяли строй воинов. Со всех сторон сдавили. Забирались на деревья, прыгали вниз, врезались в наши ряды с разбегу. Гибли десятками на копьях, но не обращали на это внимания. Мы, наверное, угодили в их главный рассадник. Диксов было так много, что я понял: это смерть. И побежал. Но не в сторону остатков строя, все еще пытавшегося прикрыть жрецов, а прочь – и от них, и от берега. В самую чащу. Тогда я ничего не соображал – меня вела интуиция. И она не ошиблась: диксы со всей округи сбежались на шум боя, и еще они не любили появляться в глубинах острова. Там территория ящеров – очевидно, единственные существа, которых эти твари в человеческом обличье боятся. Так что я легко прошел через опустевший лес и укрылся среди озер и болот. Так и спасся.
– Повезло, что ящеры не сожрали.
– Ящеры? Да их там очень мало. Мы, бывало, по два-три дня охотились впустую – они ловко прячутся в зарослях и норах.
– Я был там недавно – и следы видел свежие, и ящера дважды повстречал. Огромные оба. Один утащил нашего, второй забрал гота.
– Огромный ящер в мои дни был неслыханной редкостью. Я даже следов их никогда не встречал – только череп видел над хижиной главного охотника. Или мы путаемся в размерах?
– Я видел ящеров восьмиметровых, если не больше.
– Действительно громадные… Тебе, видимо, повезло на них наткнуться, или расплодились там в последнее время. А может, пришли с других островов или материка. Они ведь могут в море плавать, причем очень быстро – я один раз это видел.
– Материка?
– Да. Материка. Большой земли, с которой пришли бронзовые люди. Жрец показывал мне карту. Карту… – Глаза странного собеседника вспыхнули безумным огнем, он с неистовой горячностью вскрикнул: – Раз у тебя есть меч бронзовых людей, значит, ты тоже видел карту! Ты должен знать, где их искать! Запомнил место?! Скажи, если запомнил! Я не хочу быть здесь! Я хочу быть с ними! Их жрец вылечил меня от трясучки! Почти вылечил! Я все еще сгораю ночами, мне часто снится плохое, иногда я хочу пить кровь и есть сырое мясо! Я хочу вылечиться до конца! Скажи!!!
Дозорным не понравился шум. Один из них прикрикнул, но Бродягу это не остановило – все так же, взахлеб, продолжал говорить. Поспешно, будто в бреду:
– А хочешь – мы пойдем к ним вместе?! Не бойся – со мной ты не пропадешь! Я не стал диксом, но что-то во мне есть от них – ты же видишь! Я сгораю так же быстро, как они, ночью хорошо вижу и не знаю усталости! И я издали чую воду – я могу узнать о ней за день пути! Мы не умрем от жажды! И от голода не умрем – я легко нахожу ракушки на дне! Мы будем питаться королевскими мидиями – они и сырые очень вкусные! Мы дойдем до материка! Или до него нельзя дойти?! Я ведь не запомнил карту! Она странная, непривычная, а я был дураком! Ну нет у меня памяти на картинки! Нет!!! Ты не помнишь?! Есть путь по рифам или нет? Это очень важно – ведь без корабля мы не сможем переплыть море! Нам нужна карта жрецов!
Один из готов не выдержал, поднялся, неспешно приблизился, стукнул говоруна древком копья:
– Kufunga up!
Немного подумав, стукнул еще и негра, а затем угрюмо покосился на Макса. Тот напрягся в ожидании удара, но пронесло – гот передумал или поленился. Так же неспешно вернулся назад.
– Чернозадый фашист, – тихо прошипел Бродяга.
Экзекуция на пользу пошла – сумасшедший огонек в глазах почти затух.
Максу очень хотелось узнать больше о его жизни на Большом острове. В словах Бродяги было много странного, невероятного, но рассказывал он с такими подробностями и так живо, что все казалось реальным, будто своими глазами увиденным. Каким бы он ни был психом, вряд ли смог сочинить такую правдоподобную историю, перекликающуюся с информацией от других людей. Да и не сумасшедший он. Разве что временами…
Эх, нельзя продолжать. Эта тема его заводит сильно, а готам не нравится болтовня пленников. Надо потише себя вести.
Чтобы отвлечь собеседника от волнующих его мыслей, спросил о другом:
– А за что этого негра с нами посадили?
– Не знаю. Он совсем дикий. Сейчас спрошу – я их папуасский немного понимаю.
Повернувшись к чернокожему, Бродяга, тщательно подбирая слова, произнес:
– Kushikamana wewe. Kwa ajili nini?
Негр, продолжая все так же равнодушно-презрительно таращиться в бесконечность, ответил, чеканя каждое слово:
– Kaa kwenye ato mara samadi kufun leo!
– Что он сказал? – поинтересовался Макс.
– Я почти ничего не понял. Похоже, он нагадил там, где этого делать нельзя, и какой-то лев его сюда посадил. Вроде у готов есть вождь с такой кличкой. Бред какой-то несет – попробуй пойми этих черномазых. Зачем он вообще тебе понадобился?
Макс ответил вопросом:
– Что с тобой дальше будет?
– Со мной? Не знаю еще. Эти обезьяны не пожалели за Бродягой лодку прислать – серьезно все. А по пути еще это тело прихватили – он, похоже, провинился серьезно. Они своих штрафников не жалеют: ничего хорошего его не ждет. А может, и не штрафник – если черный, то необязательно гот. Если не соврал лодочник, то нас к Аттиле везут. Перепутал! К Алариху! Попробуй запомни эти обезьяньи прозвища! Сами-то они понятия не имеют, в честь кого свои клички получили. Что с них взять – они еще с пальм не слезли толком. В общем, без разницы, к кому меня притащат: не думаю, что мне там сильно понравится.
– А меня и везти никуда не станут – здесь прикончат. Бродяга, я смыться хочу. Мне бы до воды добраться – я и со скованными руками уплыву.
– Я и без рук согласен, но как ты сдернешь, если эти макаки глаз не спускают?
– До берега отсюда метров сто пятьдесят. Если одновременно рванем, все трое, может, хоть один доберется.
– Думаешь негра на это гиблое дело подбить? И меня? Забудь – без рук я не уплыву. Это шутка была. Да и он вряд ли сможет. И вон рядом с кораблем большая лодка, и еще по расселине одна ходит, возле буя. Ищут там что-то. Догонят мигом, как бы ловко ты ни плавал. А потом столько звездюлей навешают, что до вечера не сосчитаешь.
– До вечера я могу и не дожить. Мне дали время до конца сиесты – потом начнут говорить всерьез. Если выдам товарищей, обещали пощадить.
– Кто обещал? Готу нельзя верить, даже если он начнет божиться, что вода мокрая.
– Я и не верю. Но знаешь, жить все равно хочется. И еще – если сумеешь от них вырваться, иди на север. Знаешь поселок, где огромный холодильник есть?
– Чалого?
– Да. Только теперь там Бизон главный. То есть… Да какая разница! Иди туда и расскажи то, что мне рассказал.
– Они помогут мне добраться до бронзовых людей? – мгновенно взбудоражился Бродяга.
– Расскажи. Прошу тебя. Потом видно будет.
– Ты – это… не хорони себя. Ты же еще не рассказал свою историю. Я хочу знать – откуда у тебя меч бронзовых людей?
– Долгая история, – соврал Макс. – Не успею рассказать. Меня вот-вот пытать начнут.
– Ты, главное, им про это не рассказывай! Готы не должны знать про бронзовых людей и корабли с черными парусами! Это наша тайна! Твоя и моя! Хочешь, я перегрызу тебе горло? Давай, ты умрешь быстро и не скажешь им ничего!
О нет! Бродяга опять сел на своего любимого конька. Он твердо решил довести охрану до белого каления.
Из-за угла показался Староста, за ним, держа огромную плоскую ракушку, заставленную кокосовыми чашами, шагала девушка. Пара подошла к оживившимся охранникам – те дружно потянулись за посудой.
Глядя, как они пьют, Макс облизал пересохшие губы. Эх, ему бы хоть пару глотков сейчас!
Видимо, высшие силы решили хоть немного смилостивиться – девчонка развернулась, подошла к пленникам. Склонилась, протянула чашу Бродяге:
– Пей.
Того не пришлось уговаривать – припал губами, давясь жадными глотками. Африканец, оживившись, оттолкнул его плечом, полез сам.
– Эй! Ты! Шимпанзе немытое! Очередь соблюдай! – недовольно воскликнул Бродяга.
Из-за угла показались новые действующие лица – Дог и Гора. Первый при виде открывшегося зрелища выругался, подскочил, выбил чашу из рук девушки, злобно прокричал:
– Кто тебе разрешил их поить?!
Та, посерев от страха, беспомощно оглянулась в сторону Старосты. Тот недоуменно уточнил:
– Не понял?! Ты же сам сказал всем дать воды и кокосов!
– Я дозорных имел в виду, а не этот мусор! – досадливо произнес Дог.
Макс еще раз облизал губы, с грустью осознав: воды ему не обломится.
Гора, не обращая внимания на разгорающийся скандал, подошел к застывшей девчонке, скабрезно ухмыляясь полез громадной пятерней в ее шорты. Та окаменела еще больше, а Староста затараторил:
– Откуда я знал?! Ты сказал принести воды, я и велел ей принести! Уточнил бы, что только дозорным! Вот поди вас пойми!
– Ты бы еще этих дохляков на столбах напоил, – отмахнулся Дог и, подойдя к Максу, спросил: – Ну что надумал? В партизана играть будешь или по-хорошему решим? По-хорошему и нам лучше, и тебе.
Он кивнул в сторону Горы. Араб, не обращая внимания на происходящее вокруг, всецело погрузился в ощупывание содержимого девичьих шортиков. Выстрели у него над ухом из пушки – не заметит.
– Видишь? И ты так будешь жить, если докажешь, что человек, а не сопля на палочке. Ну так что? Докажешь? Или?.. Молчишь… Значит, не хочешь мне помочь по-хорошему? Знаешь, язык ведь тебе отрежут в последнюю очередь. А все остальное для разговора не понадобится. Ты смотри на Гору, смотри. Он прямо здесь может ее трахнуть, и никто даже не пикнет. Потому что нам все можно. И все, что ты видишь вокруг, – наше. И ты сейчас тоже наш. И…
Дог неожиданно осекся, уставился в сторону прохода в стене. Похотливо улыбнувшись, растягивая слова, игриво произнес:
– Ну вы посмотрите, какая лялечка скрасила местный коровник своим присутствием!
Обернувшись, Макс едва не застонал от бессилия и безысходности.
Это худший день в его невезучей жизни…
