Космический извозчик
Они уже подходили к дверям, когда телефон позвал его по имени.
– Не отвечай! – взмолилась она. – Мы опаздываем на спектакль.
– Кто это? – спросил он.
Экран осветился, в нем появилась Ольга Пирс, она звонила из офиса «Транслунных перевозок» в Колорадо-Спрингс.
– Попросите к аппарату мистера Пембертона, его вызывает… а, это ты, Джейк! Быстренько собирайся. Рейс двадцать семь, «Супра-Нью-Йорк» – Космический терминал. Вертолет заберет тебя через двадцать минут.
– Что за дела? – запротестовал он. – По графику я четвертый.
– Был четвертым. Но ты дублер Хикса, а он только что срезался на психотесте.
– Хикс психанул? Чушь собачья!
– Увы, такое случается и с лучшими пилотами. Так что готовься, дружище. Пока.
Жена нервно комкала платочек, не замечая, что пальцы рвут тонкое шестнадцатидолларовое кружево.
– Джейк, это просто смешно. Тебя не было три месяца. Еще немного, и я забуду твое лицо.
– Прости, малыш. Придется тебе сходить в театр с Элен.
– Джейк, мне плевать на спектакль. Я просто хочу пойти вместе с тобой… куда-нибудь, где они тебя не достанут.
– Меня нашли бы и в театре.
– Нет! Я стерла запись, которую ты оставил.
– Филлис! Ты хочешь, чтобы меня уволили?
– Да не смотри ты на меня так.
Она немного подождала, надеясь, что он хотя бы скажет, что ему жаль. Еще она думала о том, как объяснить ему свое раздражение. Неужели Джейк сам не видит, что оно вызвано не досадой из-за пропавшего вечера, а томительным страхом, который она испытывает каждый раз, когда муж улетает в космос?
Не дождавшись ответа, она принялась упрашивать:
– Тебе не нужно лететь, дорогой, ты пробыл на Земле меньше положенного срока. Джейк, ну пожалуйста!
Он снял смокинг:
– Я тысячу раз говорил: пилот никогда не получит регулярных рейсов, если вздумает корчить из себя законника со сводом правил под мышкой. Подумать только – стереть мое контрольное сообщение! Зачем ты это сделала, Филлис? Стараешься приземлить меня?
– Нет, дорогой. Просто я думала, что хотя бы в этот раз…
– Когда мне предлагают рейс, я беру его, – холодно произнес он и вышел из комнаты.
Вернулся он через десять минут, уже переодетый для полета. Этого времени ему хватило, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. Как обычно перед рейсом, Джейк был в приподнятом настроении и насвистывал:
Сказал диспетчер Кейси,
что рейс в пять часов.
Жену целует Кейси,
он к рейсу готов.
Заметив выражение ее лица, он оборвал мотив.
– Где мой комбинезон?
– Я принесу. И приготовлю тебе поесть.
– Ты же знаешь, что я не выжму полное ускорение на полный желудок. А за лишний фунт с меня спишут тридцать долларов.
Подтянутому, стройному, одетому лишь в шорты и футболку, в легких сандалиях на ногах, ему была уже гарантирована пятидесятидолларовая весовая премия, и поэтому Филлис хотела сказать, что сэндвич и чашка кофе не грозят штрафом, который бы их разорил. Но, глянув на Джейка, она промолчала, чтобы не увеличивать еще на одну фразу стену непонимания между ними.
Больше они не произнесли ни слова, пока на крышу дома не опустилось аэротакси. Перед уходом Джейк поцеловал жену и попросил не провожать. Филлис покорно кивнула, но, услышав, как вертолет взлетел, выбралась наверх и долго смотрела ему вслед, пока он не исчез из виду.
Путешествующая публика жалуется на отсутствие прямых рейсов Земля—Луна, и все же для того, чтобы преодолеть безумное расстояние в четверть миллиона миль, нам по-прежнему нужны три типа ракетных кораблей и две пересадочные космические станции. Причина всех этих неудобств одна, но достаточно веская – деньги.
Комиссия по торговле установила для трехпересадочного полета на Луну тариф в тридцать долларов за каждый фунт веса. Прямой перелет обошелся бы куда дороже. Корабль, с равным успехом взлетавший и садившийся и в земной атмосфере, и в безвоздушном пространстве, был бы так перегружен специальным оборудованием, которое используется лишь один раз за весь полет, что не окупал бы себя и при цене в тысячу долларов за фунт принятого на борт веса. Только представьте, что вы комбинируете паром, поезд метро и скоростной лифт…
Поэтому «Транслунные перевозки» используют для полетов к орбитальной станции «Супра-Нью-Йорк» ракеты, запускаемые с катапульты и оснащенные крыльями для посадки на Землю. Кораблям, курсирующим по длинному перегону от земной станции к Космическому терминалу, вращающемуся вокруг Луны, нужны комфортные помещения для пассажиров – но не оборудование для посадки. «Летучий голландец» и «Филип Нолан» никогда не опускались на планеты, они даже собраны были в космосе, и на крылатые ракеты, такие как «Фея» и «Светлячок», похожи не больше, чем пульмановский вагон походит на парашют.
«Лунный нетопырь» и «Гремлин» годятся лишь для того, чтобы спрыгнуть с Космического терминала вниз, на Луну… никаких крыльев, только противоперегрузочные (они же аварийные) гамаки-коконы и аппаратура управления мощнейшими двигателями.
Пересадочные станции, строго говоря, всего лишь подобие консервной банки с кондиционером воздуха. Конечно, Космический терминал – это настоящий город, с него отправляются рейсы на Марс и Венеру, а вот «Супра-Нью-Йорк» и по сей день остается примитивной заправочной станцией с кафе и залом ожидания. Пяти лет не прошло, как там оборудовали для пассажиров со слабыми желудками центрифугу на один g.
Пембертон прошел контрольное взвешивание в офисе космодрома и поспешил к «Фее», которая покоилась в катапульте, словно дитя в колыбельке. При входе сбросил комбинезон, поежившись от холода, отдал его дежурному и нырнул в люк, потом устроился на противоперегрузочной койке и спокойно уснул. С Земли корабль будут поднимать другие, его работа начнется в глубоком космосе.
Разбудил его рывок катапульты. Казалось, дрожь гигантской тетивы пронизала окрестности Пайкс-Пик. Катапульта швырнула «Фею» с вершины, и несколько секунд корабль летел по инерции. Как ни старался Пембертон выглядеть безучастным, в эти секунды у него всегда замирало дыхание и он тревожно ожидал рева проснувшихся дюз. Если дюзы вдруг не сработают, пилот должен будет перевести корабль на режим парения и посадить с помощью крыльев.
В положенное время дюзы дружно взревели, а Джейк немедленно погрузился в сон.
Когда «Фея» состыковалась со станцией «Супра-Нью-Йорк», Пембертон направился в навигационную рубку и немало обрадовался, увидав, что вахту несет Шорти Вайнштейн. На самих кораблях не было штурманов-программистов, все расчеты передавались отсюда, а вычислениям Шорти можно было доверять. Это не так мало, если учесть, что от точности программы зависит сохранность корабля, жизнь пассажиров и твоя драгоценная шкура в придачу. Чтобы стать пилотом, Пембертону хватило математических способностей чуть выше среднего, но его скромные таланты позволяли ему ценить гений тех, кто рассчитывает орбиты.
– Приветствую грозу космических трасс, великого пилота Пембертона! – Вайнштейн протянул лист с результатами штурманских расчетов.
Джейк, изумленно приподняв бровь, изучал ряд цифр:
– Слушай, Шорти, по-моему, ты ошибся.
– Что? Не может быть. «Мейбл» не ошибается. – Вайнштейн дернул головой в сторону гигантского навигационного компьютера у дальней стены.
– Ошибку сделал ты, а не машина. Слишком простые ориентиры: Вега, Антарес и Регул. Ты лишаешь работы пилотов, и твоя гильдия скоро вышвырнет тебя вон.
Вайнштейн смутился, но видно было, что он рад похвале.
– Я вижу, – говорил Пембертон, изучая колонки цифр, – что должен вылететь только через семнадцать часов. Я точно так же мог прилететь сюда утренним рейсом. Не понимаю, зачем было пороть горячку? – Он вспомнил обиженную Филлис, и в его голосе прозвучало огорчение.
– Утренний рейс отменен Советом Безопасности.
– А что… – начал было Джейк, но замолк, понимая, что Вайнштейн знает так же мало, как и он сам.
Скорее всего, траектория полета должна была пройти в опасной близости от одной из ракет с атомной бомбой, что кружили вокруг Земли, словно бдительные полисмены. А может быть, причина в чем-то другом – Совет Безопасности ООН не разглашает информацию о том, что сохраняет мир на планете.
Пембертон пожал плечами:
– Раз так, я пошел спать. Разбуди меня часа за три до старта.
– Хорошо. Твоя программа будет готова.
Пока он спал, «Летучий голландец», мягко уткнувшись носом в стыковочный узел, припечатанный к станции гармошками воздушных шлюзов, выгружал багаж и пассажиров из Луна-Сити. Когда Джейк проснулся, корабль уже снова загрузили под завязку, полностью заправили топливом и объявили посадку.
Он остановился перед конторкой радиопочты узнать, нет ли весточки от Филлис. Ничего не обнаружив, Джейк сказал себе, что она, вероятно, послала письмо сразу на терминал. Пембертон прошел в ресторан, купил факсимильный номер «Геральд трибюн» и мрачно уселся за столик, собираясь в одиночестве насладиться комиксами и завтраком.
Но тут к нему подсел какой-то турист и принялся забрасывать глупейшими вопросами о предстоящем полете. При этом любознательный джентльмен упорно величал его «капитаном», наверное неправильно истолковав знаки различия, вышитые на футболке. Желая поскорее избавиться от надоедливого собеседника, Джейк поспешно проглотил завтрак, заглянул к Вайнштейну забрать бобину с программой для автопилота и поднялся на борт «Летучего голландца».
После рапорта капитану он направился на пост управления. Здесь не было искусственной тяжести, и по коридору приходилось плыть, подтаскивая себя за скобы, приделанные к стенам. Он уселся в кресло пилота, пристегнулся и начал предстартовую проверку. Через минуту в рубку вплыл капитан Келли и занял соседнее кресло. Пембертон заканчивал холостые прогоны курсопрокладчика.
– Хочешь сигарету, Джейк? У меня – «Кэмел».
– В другой раз, – проговорил Пембертон, не отрываясь от экрана.
Келли, слегка нахмурившись, смотрел на него. Взаимоотношения капитана и пилота в космосе напоминали отношения капитана и лоцмана, так сочно описанные Марком Твеном в «Жизни на Миссисипи». Сходство было неслучайным. Капитан обладает всей полнотой власти над судном, экипажем, грузом и пассажирами, но по реке корабль ведет лоцман, а в космосе – пилот. Значит, он фактический и безусловный хозяин корабля с момента старта и до последней минуты пути. Перед полетом капитан мог отвергнуть назначенного ему пилота, но тем его полномочия и ограничивались; вмешиваться в действия пилота он уже не имел права.
Келли нащупал лежащую в кармане бумагу и вновь вспомнил слова, с которыми дежурный психолог вручил ему этот лист:
– Я даю вашему пилоту допуск, но вы можете забраковать его.
– Что случилось? Пембертон славный парень.
Психиатр обдумал, что ему удалось выяснить, притворившись идиотом-туристом из тех, что изводят соседей по столику бесконечными вопросами.
– По сравнению с результатами прошлого осмотра он более асоциален. Его что-то беспокоит. Что бы это ни было, пока он с ним справляется. Но мы будем за ним следить.
– А вы сами полетели бы с таким пилотом? – спросил Келли.
– А почему бы и нет?
– Тогда я беру его. Я верю своему пилоту и не вижу необходимости возить его пассажиром.
Пембертон заправил ленту в автопилот и повернулся к капитану:
– Проверка закончена, сэр.
– Стартуй, когда будешь готов, пилот.
Отдав приказ, который невозможно было отменить, Келли почувствовал облегчение.
Пембертон подал сигнал станции начать расстыковку. Пневматическая система стала медленно выталкивать корабль из стыковочного узла, пока он не оказался в открытом космосе в тысяче футов от станции, удерживаемый одним лишь тросом. Затем Джейк развернул «Голландца» в стартовое положение, раскрутив маховик, установленный в центре тяжести корабля на вращающемся подвесе. Маховик вращался в одну сторону, а корабль, в полном соответствии с Третьим законом Ньютона, – в другую.
Послушный программе, автопилот сориентировал призмы перископа так, чтобы Вега, Антарес и Регул слились в окуляре в одну точку, когда судно ляжет на правильный курс. Пембертон плавно выводил корабль на нужный курс, торопливость в таком деле неуместна, а ошибка в одну дуговую минуту дала бы двухсотмильное отклонение от цели.
Когда три изображения совпали в заданной точке, он остановил маховики и зафиксировал гироскопы. Затем провел контрольную проверку прямым наблюдением каждой звезды. Морские шкиперы так работают с секстантом, разницы нет никакой, если не считать, что астронавигационные приборы на много порядков точнее. Правда, измерения ничего не сообщили ему о правильности предписанного Вайнштейном курса. Пилот должен веровать в расчеты штурмана, как истовый лютеранин верует в Евангелие. И все-таки наблюдения подсказывали, что автопилот ведет себя как положено. Удовлетворенный таким результатом, он отдал последний швартов.
До старта оставалось семь минут.
Пембертон щелкнул переключателем, позволив автопилоту стартовать по сигналу таймера. Сам он ждал, держа руки на панели управления, готовый немедленно вмешаться, если автопилот вдруг выкинет какой-нибудь фортель. Как всегда перед стартом, внутри у него все сжималось от болезненного ощущения тревоги.
Адреналин бушевал в крови, превращая минуты в долгие часы, пульс стучал в ушах. Но его мысли все время возвращались к Филлис.
Неудивительно, что девочка им недовольна, – космонавту вообще не следует жениться. Конечно, если однажды он не справится с посадкой, она не останется нищей, но ей нужна не страховка, ей нужен муж.
Шесть минут…
Если его поставят на регулярные рейсы, она могла бы переехать на Космический терминал… Хотя там тоже ничего хорошего. Неработающая женщина не выдержит на станции долго. Это не значит, что Филлис стала бы ходить на сторону или, скажем, спилась; скорее всего, она свихнулась бы от тоски.
Оставалось пять минут, когда он понял, что ненавидит Космический терминал и вообще космос. «Романтика межпланетных путешествий» великолепно выглядит на рекламных листовках, но он-то знает: это прежде всего работа. Однообразная. Никакой смены декораций. Всплески адского труда и бездна утомительного ожидания. И никакой личной жизни.
Почему он не взялся за какую-нибудь нормальную работу, чтобы ночи проводить дома? Он знал почему! Потому что он космический извозчик и стал им слишком давно, чтобы менять жизнь. И вообще, может ли начать сначала тридцатилетний женатый мужчина, привыкший к хорошему заработку?
Четыре минуты…
Он мог бы устроиться агентом по продаже вертолетов. Возможно, он мог бы купить участок орошаемой земли и… В твоем-то возрасте, парень! В земледелии ты понимаешь не больше, чем корова в извлечении кубических корней! Нет уж, ты сделал свой выбор, когда молоденьким новобранцем на учебных сборах возился с ракетами. А ведь мог стать инженером-электронщиком или поступить в Военную академию. Поздно о чем-то жалеть. После армии он принялся возить с Луны руду для «Гарриман лунар эксплуатейшнз», и это решило его судьбу.
– Как у нас дела, док? – В голосе Келли звучала тревога.
– Две минуты с секундами до старта.
Какого черта! Он же знает, что нельзя отвлекать пилота перед стартом!
Джейк бросил взгляд в перископ, ему показалось, Антарес чуть-чуть сместился. Он освободил гироскоп, наклонил и раскрутил один из маховиков, резко остановив его через мгновение. Изображения вновь слились в одну точку. Джейк не мог бы объяснить, как он это сделал, его работа напоминала ловкие движения жонглера, которые невозможно освоить по учебнику.
Двадцать секунд… По шкале хронометра, отсчитывая секунды, ползла яркая искра. Пембертон напрягся, готовый продублировать старт или – если потребует ситуация или подтолкнет внутренний голос – отключить автопилот и отказаться от полета. Если он предстанет перестраховщиком, Ллойд может аннулировать его полис, а безрассудная храбрость может стоить ему лицензии или даже обернуться гибелью его и других.
Но в эти секунды он не думал ни о страховке, ни о лицензии, ни даже о жизнях. Честно говоря, сейчас он вообще ни о чем не думал, а лишь ощущал корабль, словно его нервные окончания проросли в каждую пядь машины.
Пять секунд… – щелкнули реле предохранителей. Четыре секунды, три… две… одна…
Палец вдавил кнопку ручного старта одновременно с рывком проснувшихся двигателей.
Келли лежал, вдавленный в кресло стартовой перегрузкой, и наблюдал за действиями пилота. Пембертон спокойно проверял показания приборов, отмечая время и следя за движением корабля по экрану радара, направленного на «Супра-Нью-Йорк». Расчеты Вайнштейна, автопилот и сам корабль – все работало слаженно.
Еще через несколько минут наступал критический момент, когда автопилот должен вырубить тягу. Пембертон поставил палец на ручное отключение, следя сразу за радаром, акселерометром, перископом и хронометром. Рев двигателей оборвался и корабль перешел в режим свободного полета, направляясь в сторону Луны. Действия человека и автопилота были столь согласованны, что Пембертон сам не знал, кто выключил тягу.
Бросив последний взгляд на панель управления, он освободился от ремней.
– Капитан, помнишь, ты предлагал мне сигарету? И кстати, можешь разрешить пассажирам отстегнуть ремни.
* * *
Никакого дублера в космосе не требуется, и большинство пилотов скорее поделились бы своей зубной щеткой, чем постом управления. Пилот работает около часа на старте и примерно столько же при посадке. В полете он просто бездельничает, убивая время рутинными проверками и корректировкой курса. Пембертон приготовился потратить ближайшие сто четыре часа на то, чтобы есть, читать, писать письма и спать – особенно спать.
Проснувшись в очередной раз, он проверил положение корабля и принялся писать жене:
Филлис, дорогая. Я не виню тебя за то, что ты расстроена испорченным вечером. Я и сам был расстроен. Потерпи немножко, милая. Я совсем скоро перейду на регулярные рейсы, а через десять лет меня отправят в отставку, и у нас будет сколько угодно времени для бриджа, гольфа и всего остального. Я знаю, это трудно…
Его прервал щелчок селектора.
– Ну-ка, Джейк, быстренько скорчи самую компанейскую рожу. Веду посетителя в пост управления.
– Никаких посетителей, капитан!
– Нет, Джейк. У этого болвана письмо от самого старика Гарримана. «Окажите все возможное содействие…» – и прочее в том же духе.
Пембертон быстро прикинул варианты. Он мог отказать – но было глупо обижать большого босса.
– Хорошо, капитан. Пусть зайдет ненадолго.
Визитером оказался мужчина – общительный и совершенно негабаритный: Джейк прикинул, что в нем примерно фунтов восемьдесят облагаемого штрафом веса. За ним следовала его тринадцатилетняя копия мужского пола. Ворвавшись в дверь, чадо немедленно бросилось к пульту управления.
Пембертон перехватил мальчишку и заставил себя вежливо произнести:
– Держись за эту скобу, иначе ты можешь разбить себе голову.
– Пусти меня! Пап, заставь его отпустить меня!
Капитан Келли поспешил вмешаться:
– Я думаю, судья, ему лучше держаться за скобу.
– Мм-да, хорошо. Сынок, делай, как говорит капитан.
– Ого, смотри, пап, вот здорово!
– Судья Шахт, позвольте представить вам первого пилота Пембертона, – быстро произнес Келли. – Он покажет все, что вас интересует.
– Рад познакомиться, пилот. Любезно с вашей стороны, и все такое.
– Что бы вы хотели посмотреть, судья? – осторожно спросил Джейк.
– Как бы сказать… и то и се. Все, что может заинтересовать мальчугана. Это его первый рейс. Сам-то я старый космический волк, налетал, должно быть, больше часов, чем половина вашей команды. – Он засмеялся.
Пембертон оставался серьезен.
– В свободном полете мало что можно увидеть.
– Пусть. Мы просто посидим здесь, почувствуем себя как дома… да, капитан?
– Я хочу сесть за пульт управления! – объявил Шахт-младший.
Пембертон поморщился. Келли быстро сказал:
– Джейк, ты не против? Расскажи мальчику в общих чертах о системе управления, и мы сразу уйдем.
– Мне не надо ничего показывать. Я и так все знаю. Я – юный ракетчик – вы что, не видите значка?
Мальчишка, оттолкнувшись, поплыл к пульту. Пембертон подхватил его, усадил в кресло пилота и пристегнул ремни. Затем щелкнул тумблером.
– Ну и что вы сделали?
– Обесточил пульт, чтобы объяснить тебе его работу.
– Мы что, не будем врубать двигатели?
– Нет. – И Джейк принялся быстро указывать на кнопки, циферблаты, переключатели, счетчики и прочие хитроумные приспособления, стараясь по возможности говорить попроще.
Малый скорчил недовольную гримасу.
– А если метеорит? – спросил он.
– Этого бояться не надо. У нас один шанс из миллиона встретиться с метеоритом на трассе Земля—Луна. Метеориты – большая редкость.
– Да? А вдруг все-таки нарветесь? Вот вы и влипли.
– Я бы так не сказал. Специальный радар стережет нас в радиусе пятисот миль. Если что-то держится на постоянном пеленге в течение трех секунд, автоматически запускаются двигатели. Сначала будет дан сигнал тревоги, чтобы люди могли ухватиться за что-нибудь прочное, а через секунду – бац! – мы пулей вылетаем из-под носа любого метеорита.
– По мне, так какой-то отстой. Вот я сейчас покажу, как это делает коммодор Картрайт из «Дикой кометы»…
– Не трогай управление!
– А ты не командуй! Корабль не твой. Мой папа говорит…
– Послушай, Джейк… – Услышав свое имя, Пембертон развернулся к Келли. – Джейк, судья Шахт хотел бы узнать…
Краем глаза Джейк засек, как мальчишка потянулся к контрольной панели. Джейк с криком развернулся, но двигатели уже громыхнули, и ускорение рвануло его назад.
Опытный космонавт сродни кошке и при самом резком переходе от невесомости к ускорению успевает во что-нибудь вцепиться. Но Джейк, вместо того чтобы держаться самому, хватал мальчишку и мотался из конца в конец рубки, чудом изворачиваясь, чтобы не сбить Шахта. Потом ударился головой о раму кессонной двери и в полуобморочном состоянии был выброшен на нижнюю палубу.
* * *
Келли тряс его:
– Джейк, у тебя все в порядке?
Джейк сел:
– Нормально…
Тут он услышал рев и ощутил вибрацию палубы.
– Двигатели выруби! – Оттолкнув Келли, Джейк метнулся в рубку и ткнул в кнопку отключения. Упавшая тишина показалась не менее оглушительной, чем рев двигателей. Мгновенно вернулась невесомость.
Джейк отстегнул ремни с Шахта-младшего и толкнул его к Келли.
– Капитан, убери эту ходячую катастрофу из моей рубки.
– Пусти! Пап, он хочет сделать мне больно!
Старший Шахт мгновенно ощетинился:
– Что это значит? Отпустите моего сына!
– Ваш драгоценный сынок включил двигатели!
– Детка, это правда?
Парень смутился.
– Нет, па, – ответил он. – Это… это был метеор!
Шахт был явно озадачен. Пембертон презрительно фыркнул:
– Он врет. Повторяет то, что я рассказывал минуту назад о противометеоритном радаре.
Шахт быстро взвесил показания сторон и вынес вердикт:
– Малыш никогда не врет. Стыдитесь, вы взрослый человек, а сваливаете свою вину на беспомощного мальчика. Я буду жаловаться на вас, сэр. Пошли, сынок.
Джейк схватил его за руку:
– Капитан, я требую, чтобы прежде, чем эти двое покинут пост, с панели управления сняли отпечатки пальцев. Не было никакого метеора, а управление было отключено, пока ваш парень не врубил его. К тому же противометеоритная система предварительно подает сигнал.
Шахт забеспокоился:
– Это нелепо. Я протестую против обвинения. Мой сын не причинил никакого вреда.
– Вы так уверены? А как насчет сломанных рук или шей? И топлива, что уже истрачено и которое еще предстоит истратить, чтобы вернуться на прежний курс? Известно ли вам, мистер Космический Волк, сколько топлива нам потребуется для согласования орбит с Космическим терминалом? Возможно, у нас его уже нет. Возможно, ради спасения корабля, нам придется сбрасывать груз, а одна только его перевозка обходится в шестьдесят тысяч долларов за тонну. Отпечатки пальцев подскажут арбитражной комиссии, с кого взыскивать убытки!
* * *
Когда они наконец остались одни, Келли озабоченно спросил:
– Ты что, действительно собираешься сбрасывать груз? У тебя же есть маневренный запас.
– Я не уверен, сможем ли мы вообще добраться до терминала. Как долго работали двигатели?
– Не знаю, я сам потерял голову.
– Надо вскрыть акселерограф и уточнить.
Келли просветлел:
– Да, конечно! Если этот паршивец не извел слишком много топлива, нам придется только развернуть корабль и включить двигатели на такой же срок.
Джейк покачал головой:
– Ты забыл, что у нас совсем другая масса.
– Ах да…
Келли выглядел смущенным. Ведь в самом деле, изменились все характеристики корабля: масса, уменьшившаяся на вес сгоревшего топлива, курс, скорость. Прежней осталась только тяга двигателя. Масса, которую он толкал, уменьшилась. Возврат к правильному положению, курсу и скорости превратился в сложную задачу с точки зрения баллистики.
– Но ты попробуешь это сделать?
– Я должен. Хотя мне чертовски хочется, чтобы рядом был Вайнштейн.
Келли пошел проверить состояние пассажиров, а Джейк принялся за работу. Необходимо было узнать курс, скорость и положение корабля. С помощью радара он определил все три показателя, но с недостаточной точностью. Астрономические наблюдения Солнца, Луны и Земли дали ему координаты корабля, но ничего не сказали о курсе и скорости. И он не мог себе позволить выжидать время для проведения второй серии наблюдений, чтобы узнать курс и скорость.
По имеющимся данным, он оценил ситуацию, прибавив к расчетам Вайнштейна результаты вмешательства Шахта-младшего. Полученные величины неплохо согласовывались с наблюдениями, но Джейк все еще не имел понятия о том, сможет ли он вернуться на прежнюю траекторию и достичь цели. Требовалось рассчитать, хватит ли оставшегося топлива, чтобы сбросить скорость и согласовать орбиты.
В космосе нельзя считать, что ты добрался до цели путешествия, если примчался к финишу со скоростью несколько миль в секунду или приполз на сотне миль в час. Если ловите яйцо тарелкой – не дайте ему удариться!
Джейк занялся расчетами, как лечь на прежний курс с минимальными затратами топлива, но маленький бортовой калькулятор не мог тягаться с многотонным компьютером Ай-би-эм на станции «Супра-Нью-Йорк», а кроме того, Джейк не был Вайнштейном. Спустя три часа он получил ответ, который заставил его усомниться в правильности своих расчетов.
Джейк вызвал Келли:
– Капитан? Сброс груза можешь начинать с Шахта и сына.
– Я так и сделаю. Но сначала посмотри, нет ли другого выхода.
– Не думаю, что смогу доставить корабль на место без сброса. Лучше скинуть лишнюю массу сейчас, перед разгоном. Это обойдется дешевле.
Келли колебался. Ему не улыбалось потерять груз, для него это было все равно что потерять руку.
– Дай мне подумать, что выбросить.
– Хорошо! – Пембертон вернулся к своим выкладкам, надеясь отыскать в них спасительную ошибку. Некоторое время он размышлял, потом вызвал радиорубку:
– Соедините меня с Вайнштейном со станции «Супра-Нью-Йорк».
– Она вне прямой слышимости.
– Знаю. Говорит пилот Пембертон. Абсолютный приоритет, вопрос безопасности корабля – срочно. Обеспечьте связь направленным лучом и держите ее.
– Э-э-э… Хорошо, сэр. Я попытаюсь.
Узнав, в чем дело, Вайнштейн растерялся:
– Что ты говоришь, Джейк? Я не смогу вести тебя.
– Черт возьми, ты же можешь решить для меня пару задачек!
– А какой смысл в точности до седьмого знака, если исходные данные взяты с потолка?
– Сам знаю. Но ты ведь помнишь, какие у меня приборы и как я управляюсь с ними. А ты дай мне самый лучший ответ.
– Я попробую.
Через четыре часа Вайнштейн вышел на связь:
– Джейк! Принимай информацию. Ты хотел погасить скорость до расчетной, а затем сделать боковую коррекцию для поправки траектории. Решение правильное, но неэкономное. Я заставил «Мэйбл» рассчитать все для одного маневра.
– Отлично!
– Не торопись. Это сэкономит тебе топливо, но ненамного. Скорее всего, ты не сможешь вернуться на траекторию и добраться до терминала, не сбрасывая груза.
Пембертон молча проглотил новость, затем ответил:
– Я сообщу Келли.
– Подожди. Лучше попробуй решать с самого начала.
– Что-о-о?
– Представь, что у тебя новая задача. Забудьте о старой орбите и программе в автопилоте. У тебя есть текущий курс, скорость и координаты. Рассчитай самую дешевую орбиту стыковки с терминалом. Найди новую траекторию.
Пембертон почувствовал себя дураком.
– Я как-то не подумал об этом.
– Разумеется. С твоей тарахтелкой понадобилось бы недели три, чтобы рассчитать новую траекторию. Ты готов записывать?
– Конечно!
– Вот твои данные. – И Вайнштейн начал диктовать.
Когда они кончили сверку, Джейк спросил:
– Ты уверен, что выведешь меня куда надо?
– Я надеюсь на это. Если цифры, которые ты мне дал, абсолютно точны, если ты сможешь следовать инструкциям, как автомат, если ты стартуешь и совершишь стыковку безо всякой коррекции, – то тогда ты, может быть, сумеешь дотянуть до дома. Повторяю: может быть. Но в любом случае желаю удачи… – Помехи заглушили последние слова.
Джейк вызвал Келли.
– Отставить сброс, капитан. Пассажирам пристегнуться. Старт через четырнадцать минут.
– Хорошо, пилот.
* * *
После того как корабль вышел на новую орбиту, у Джейка опять появилось свободное время. Он вытащил неоконченное письмо, перечитал и порвал его.
Дорогая Филлис, – снова начал он. – В этом полете я многое передумал и понял, что был упрямым дураком. Я думаю, с этим пора кончать. Я люблю свой дом, люблю видеть свою жену.
Зачем мне рисковать своей головой и твоим спокойствием только ради того, чтобы гонять это корыто туда-сюда по небу?
Зачем сидеть у телефона и ждать вызова, чтобы везти на Луну всяких твердолобых болванов: болваны, не умеющие грести веслами, в первую очередь должны сидеть дома.
Из-за денег, конечно. Я мучил тебя и мучился сам. Я боялся рискнуть попробовать изменить свою жизнь. Вряд ли я найду другую работу, где мне станут платить хотя бы половину того, что здесь, но, если ты согласна, я приземлюсь, и мы начнем все сначала. Я люблю тебя.
Джейк
Он отложил письмо и отправился спать. Ему приснилось, будто банда юных ракетчиков взяла штурмом рубку управления.
* * *
Вид Луны с близкого расстояния уступает только виду Земли из космоса, и это чрезвычайно привлекательно для туристов, но Пембертон настоял, чтобы во время маневра сближения с терминалом все пассажиры пристегнулись. Практически не имея запаса топлива, Джейк не хотел растягивать маневр ради удобства зевак.
Вскоре терминал показался из-за края Луны и попал в поле зрения радара. Оптической видимости не было, поскольку «Летучий голландец» приближался к цели задом. После каждого короткого импульса торможения Пембертон считывал показания радара, сравнивая реальное движение с кривой, вычерченной Вайнштейном. Одновременно с этим он следил за часами, за окуляром перископа, за схемой полета и индикатором топлива – и все это разом.
– Ну как, Джейк? – беспокоился Келли. – Получается?
– Откуда я могу знать? Будь готов к сбросу.
Еще прежде они договорились освободиться от жидкого кислорода, поскольку вылить его через внешние клапаны можно было автоматически.
– Не говори этого, Джейк.
– Черт возьми, я сделаю это только при крайней необходимости…
Он нажал клавиши, рев двигателей обрубил конец фразы. Когда грохот смолк, раздался вызов из радиорубки.
– Говорит пилот «Летучего голландца»! – закричал Джейк.
– Управление терминала. «Супра» сообщила, что у вас на исходе топливо.
– Абсолютно верно.
– Не приближайтесь. Мы согласуем скорости на орбите и вышлем заправщика и катер, чтобы забрать пассажиров.
– Не надо. Я смогу сесть и так.
– Не пытайтесь. Ждите заправщика.
– Не учите меня управлять кораблем! – Пембертон вырубил связь и склонился над пультом, угрюмо насвистывая веселый мотивчик.
Келли вспомнил слова песенки:
Закричал Кейси Джонс
кочегару: «Сигай!
Эти два паровоза
отправляются в рай».
– Ты хочешь все-таки состыковаться?
– Э… нет. Только приблизиться. Я не могу рисковать, у меня на борту пассажиры. Но согласовать скорости на расстоянии пятьдесят миль, а потом ждать заправщика я не собираюсь.
Стараясь подойти к станции как можно ближе, он направлял корабль с небольшим упреждением, действуя чисто интуитивно, поскольку теперь цифры Вайнштейна ничего не значили. Прицелился он точно, тратить горючее на боковую коррекцию ему не пришлось. Теперь главное – не врезаться ненароком в терминал. Когда Джейк уверился, что пройдет мимо станции, если двигатели вдруг не включатся, он последний раз тормознул. И как раз в тот самый момент, когда он включал отсечку, они кашлянули, зашипели и стихли.
«Летучий голландец» парил в космосе в пятидесяти ярдах от терминала, скорости были согласованы.
Джейк вышел на связь:
– Терминал, примите швартовы. Я начинаю стыковку.
* * *
Джейк сдал рапорт, принял душ и направился к почтовому отделению, чтобы радировать на Землю письмо, когда по селекторной связи его вызвали в офис коммодора.
«О-хо-хо! – сказал он себе. – Шахт задействовал Большое Начальство. Интересно, сколько акций у этого деятеля? А я еще и диспетчеру нахамил».
Явившись, он сухо доложил:
– Старший пилот Пембертон, сэр.
Коммодор Сомс оторвал глаза от бумаг:
– Пембертон? Прекрасно. Насколько мне известно, у вас две лицензии: «Космос—космос» и «Безвоздушная посадка».
«Ладно, не будем тянуть кота за хвост», – подумал Пембертон и произнес:
– У меня нет оправданий тому, что случилось в последнем рейсе. Если коммодор не одобряет моих действий, я готов немедленно подать в отставку.
– О чем вы говорите?
– Разве у вас нет на меня жалоб от пассажиров?
– Ах это!.. – Сомс отмахнулся. – Да, он был здесь. Но у меня есть рапорты Келли и вашего старшего механика, а также экстренное сообщение со станции «Супра-Нью-Йорк». Вы показали высший пилотаж, Пембертон.
– Вы хотите сказать, что у компании нет ко мне претензий?
– Неужели я когда-нибудь не мог отстоять своих пилотов? Вы были абсолютно правы. Я на вашем месте выкинул бы его к чертовой матери через воздушный шлюз. Однако к делу. Вы приписаны к маршруту «космос—космос», но мне надо отправить спецрейс в Луна-Сити. Не возьметесь ли вы за это… ради меня?
Пембертон молчал, не зная, что и сказать.
– Тот кислород, что вы спасли, предназначен для «Космических изысканий». У них нарушилась герметичность северного туннеля, потеряны тонны запасов. Каждый день простоя обходится им в сто тридцать тысяч долларов, считая накладные расходы, зарплату и штрафы. «Гремлин» здесь, но пока не прибудет «Лунный нетопырь», у нас нет другого пилота. Так что вся надежда на вас. По рукам?
– Но, коммодор, вы не можете рисковать людьми, доверив мне посадку на дюзах. Я отвык. Мне надо пройти переподготовку.
– Никаких пассажиров, экипажа, капитана. Вы рискуете только своей шеей.
– Тогда я берусь.
* * *
Двадцать восемь минут спустя уродливый, но мощный «Гремлин» стартовал в направлении Луны. Полет начался с мощного рывка двигателей, достаточного, чтобы сойти с орбиты и начать падение на Луну. Затем вновь наступила полоса вынужденного безделья. Падать корабль мог и без его помощи, а до поверхности Луны, когда понадобится точное торможение, еще далеко.
Настроение у него было прекрасным, но потом Джейк достал письма: свое, которое не успел отправить, и письмо от Филлис, пришедшее на терминал.
Письмо от Филлис было поверхностно-нежным и бессодержательным. Она не вспоминала ни о размолвке, ни о его неожиданном отъезде. Она совершенно игнорировала его профессию. Письмо было образцом вежливости, и это ему не понравилось. Он порвал оба письма и начал новое. В конце он написал:
…Никогда этого не говорила, но я знаю, что ты ненавидишь мою работу.
Чтобы обеспечить семью, я должен работать. У тебя тоже есть работа. Это очень старая профессия, ею женщины занимались от сотворения мира: вслед за мужьями пересекать в фургонах равнины, ждать возвращения кораблей из Китая, молча стоять возле шахты, где случился взрыв, на прощанье целовать с улыбкой и с улыбкой заботиться о муже, когда он дома.
Ты вышла замуж за космонавта, поэтому часть твоей работы состоит в том, чтобы с радостью принимать мою работу. Думаю, ты справишься с этим занятием, когда поймешь все как следует. Я надеюсь на это, ведь то, как у нас идут дела, никому из нас не приносит радости.
Поверь, я люблю тебя.
Джейк
Он вымучивал письмо, пока не пришло время развернуть корабль для посадки. На высоте двадцати миль он включил автопилот, а когда до Луны оставалась одна миля, перешел на ручное управление. Скорость падения уменьшилась, но оставалась еще достаточно большой. Правильная безвоздушная посадка похожа на запущенный в обратную сторону старт боевой ракеты: сначала свободное падение, а затем продолжительная работа реактивных двигателей и полная остановка корабля в момент касания поверхности. При этом пилоту нужно чувствовать свое падение. Если чересчур замедлить его, корабль потом может сжечь все топливо, потому что будет слишком долго бороться с гравитацией.
Через сорок секунд, сохраняя скорость сто сорок миль в час, он поймал в перископ тысячефутовые вышки связи. На высоте триста футов он резко затормозил, так что в течение секунды перегрузки составляли пять g, затем убавил тягу, остановившись на одной шестой – нормальное для Луны ускорение свободного падения. Чувствуя себя счастливым, он по каплям ослаблял тягу.
Пламя расплескивало лунные камни, «Гремлин» парил, стоя на столбе огня, затем с достоинством, мягко, словно пушинка, опустился на грунт.
* * *
Наземная команда занялась кораблем. Герметичный мобиль подвез Пембертона ко входу в туннель. Здесь его ждали. Он еще не кончил заполнять рапорт, когда услышал, что его вызывают к аппарату. Сомс улыбнулся ему с экрана.
– Я наблюдал за посадкой, Пембертон. Переподготовка вам ни к чему.
Джейк смущенно покраснел:
– Спасибо, сэр.
– Если вы не слишком привязаны к маршруту «космос—космос», я мог бы предложить вам регулярные рейсы в Луна-Сити. Жилье здесь или в Луна-Сити. Ну как?
Он услышал собственный голос:
– Луна-Сити. Я согласен.
* * *
По дороге на почту Джейк порвал свое третье письмо. Подойдя к телефонной стойке, он попросил у блондинки в голубом боди:
– Пожалуйста, соедините меня с миссис Пембертон, Суброб, шестьдесят четыре ноль три, Додж-Сити, Канзас.
Она окинула его взглядом:
– Вы, пилоты, любите тратить деньги.
– Иногда телефонный звонок оказывается дешевле письма. Будьте добры, поскорее, пожалуйста.
* * *
Филлис подбирала слова для письма, которое, как она теперь понимала, надо было написать раньше. На бумаге легче выразить, что она не жалуется ни на одиночество, ни на отсутствие простых человеческих радостей, но больше не может вынести ежеминутного напряженного ожидания, полного тревоги за его жизнь. Но потом она поняла, что не способна сформулировать следующий из этого логический вывод. Она сама не знала, готова ли отказаться от Джейка, если он не бросит свой космос. Она и в самом деле не знала, способна ли… Телефонный звонок прозвучал как нельзя кстати.
Видеоэкран оставался пустым.
– Дальний, – раздался женский голосок. – Вызывает Луна-Сити.
У нее оборвалось сердце.
– Филлис Пембертон слушает.
Последовала бесконечная пауза. Она знала: радиоволнам требуется больше трех секунд, чтобы преодолеть расстояние от Земли до Луны и обратно, но сейчас она забыла об этом, да это и не успокоило бы ее. В воображении маячили жуткие картины: ее семейный очаг погас, она сама – вдова, а Джейк, ее любимый Джейк, – где-то в космосе мертвый.
– Миссис Пембертон?
– Да-да! Говорите же!
Вновь долгое ожидание.
Зачем она это сделала? Нельзя было отпускать его в рейс с плохим настроением. Какое безрассудство! Он мог из-за этого потерять самообладание. Неужели он умер там, вспоминая, как она ссорилась с ним из-за того, что он променял ее на работу? Неужели она подвела его в ту самую минуту, когда была особенно нужна ему? Она пыталась привязать его к своей юбке, словно маменькиного сынка, а взрослые мужчины не выносят такого обращения. Ведь она знала об этом с самого начала – еще мама предупреждала ее, чтобы она не смела этого делать.
Она молилась, слушая могильную тишину телефонной трубки.
Потом раздался голос, от которого ее захлестнула волна облегчения – у нее даже подогнулись колени.
– Это ты, родная?
– Да, дорогой, да! Что ты делаешь на Луне?
– Длинная история. При тарифе доллар в секунду она может и подождать. Ответь только, хочешь ли ты приехать ко мне в Луна-Сити?
Теперь настала очередь Джейка страдать от неизбежного запаздывания радиоволн. Вдруг Филлис настолько привыкла к размеренной жизни, что не решится бросить все и отправиться за ним в небеса? Наконец он услышал ее голос:
– Конечно, дорогой! Когда мне собираться?
– А разве ты не хочешь узнать – зачем?
Она принялась уверять, мол, какая разница, а потом все-таки попросила:
– Расскажи.
Радиоволны по-прежнему приходили с задержкой, но это уже было не важно. Он рассказал подробности и добавил:
– Съезди в Спрингс, попросил Ольгу Пирс оформить нужные бумаги. Тебе понадобится моя помощь с вещами?
Она не раздумывала. Если бы он хотел вернуться так или иначе, он бы не стал спрашивать.
– Нет, я справлюсь сама.
– Ты у меня умница. Я радирую тебе длинное письмо: что взять с собой и тому подобное. Я люблю тебя. А пока – до свидания.
– Я тоже тебя люблю! До свидания, дорогой!
Пембертон вышел из кабинки, насвистывая. Все-таки славная девочка его Филлис. Верная. Удивительно, как он мог сомневаться в ней?
