– Монти…

– Да, шеф?

– Ты когда-нибудь слышал такую песню?

Гарриман изобразил мелодию, потом спел: «Луной владеют все люди Земли; и лучшее в жизни бесплатно…» Это прозвучало крайне фальшиво.

– Вроде бы никогда не слышал.

– Ты ее уже не застал. Хочу, чтобы ее снова откопали, оживили и крутили до посинения, чтобы она была у всех на устах.

– Хорошо. – Монтгомери потянулся за блокнотом для заметок. – Когда вы хотите достичь наибольшего ажиотажа?

Гарриман подумал:

– Скажем, месяца через три. А потом первую фразу надо использовать в рекламных слоганах.

– Будет сделано.

– Как дела во Флориде, Монти?

– Я думал, что нам придется подкупить всех чертовых законодателей, но потом мы запустили слух, будто Лос-Анджелес заключил контракт на установку на Луне знаков «Граница города Лос-Анджелеса» для рекламного ролика. Тогда они сами зашевелились.

– Отлично. – Гарриман поразмыслил. – А знаешь, идея не так уж плоха. Сколько, по-твоему, заплатит за такую картинку Торговая палата Лос-Анджелеса?

Монтгомери сделал еще одну пометку:

– Я это выясню.

– Полагаю, теперь ты готов взяться за Техас, раз уж с Флоридой разобрались?

– Да, совсем скоро. Но сначала запустим парочку фальшивых слухов.

С первой полосы газеты «Баннер» (Даллас – Форт-Уорт):

Когда Гарримана пригласили в офис президента «Мока-кока компани» («Только „Мок“ – настоящий сок»; «Пейте колу для прикола»), он остановился в дверях, футах в двадцати от стола президента, и быстро приколол к лацкану двухдюймовый значок.

Паттерсон Григгс поднял голову.

– О, это в самом деле честь для нас, Ди-Ди. Проходи, при… – Тут владыка безалкогольных напитков запнулся, лицо его перекосилось. – Решил меня достать? – прорычал он. – Зачем ты это нацепил?

Это был ярко-желтый пластиковый значок с большой черной шестеркой и плюсиком – логотипом единственного серьезного конкурента «Мока-кока». Гарриман отцепил его и положил в карман.

– Вовсе нет, – ответил Гарриман, – хотя прекрасно понимаю, почему тебя это бесит: половина школьников страны носят эти дурацкие значки. Я пришел не для того, чтобы тебя позлить, а для того, чтобы дать тебе дружеский совет.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда я вошел, с того места, где ты сидишь, этот значок был размером как полная Луна, когда глядишь на нее из своего сада. Ты ведь с легкостью прочитал, что написано на значке, не так ли? Знаю, что с легкостью: ты стал орать на меня до того, как кто-либо из нас сделал еще шаг.

– И что же?

– А что бы ты чувствовал – и как бы это отразилось на твоих продажах, – если бы «шесть-плюс» оказалось написанным на диске Луны, а не на свитерах школьников?

Чуть подумав, Григгс заявил:

– Ди-Ди, давай без глупых шуток. У меня сегодня был плохой день.

– Я не шучу. Ты, наверное, слышал, за этим проектом полета на Луну стою я. Между нами, Пат, это крайне дорогое предприятие, даже для меня. Несколько дней назад ко мне пришел один человек – ты простишь, если я не буду называть имен? Ты можешь и сам догадаться. Так или иначе, этот человек представлял клиента, который желал приобрести рекламную концессию на Луне. Он знал, что мы сами не уверены в успехе, но заявил, что его клиент готов пойти на риск. Сначала я не мог понять, о чем он толкует; тогда он сказал прямо. В тот момент я подумал, что он шутит. Потом я был потрясен. Вот погляди.

Гарриман достал большой лист бумаги и расстелил его на столе Григгса:

– Смотри, оборудование устанавливается где-то возле центра Луны – как мы видим его отсюда. Восемнадцать пиротехнических ракет разлетаются по восемнадцати направлениям – как спицы в колесе, но на заранее рассчитанные расстояния. При ударе бомбы, которые они несут, взрываются, разбрасывая тонко измельченную сажу в рассчитанном радиусе. Как ты знаешь, Пат, на Луне нет воздуха, так что мелкий порошок разлетается без помех. И вот тебе результат.

Он перевернул лист: сзади на нем был бледно пропечатан снимок Луны, а по нему самым жирным шрифтом – «6+».

– И что, теперь у этих придурков… этих… производителей отравы?..

– Нет-нет, я этого не говорил! Но смысл ясен: «шесть-плюс» – это всего лишь два символа, их можно раскинуть достаточно широко, чтобы они читались на диске Луны.

Григгс впился взглядом в ужасную рекламу:

– Я не верю, что это сработает!

– Вполне надежная пиротехническая фирма гарантирует, что сработает – если я доставлю их оборудование на место. В конце концов, Пат, на Луне даже пиротехническая ракета пролетит немало. Да ты сам даже сможешь закинуть бейсбольный мяч на пару миль: низкая гравитация, сам понимаешь.

– Люди такого не потерпят. Это кощунство!

Гарриман выглядел опечаленным.

– Хотел бы, чтобы ты оказался прав. Но они терпят надписи в небе – и рекламу по телевидению.

Григгс пожевал губу.

– Но я так и не понял, зачем ты ко мне заявился, – вскинулся он. – Ты отлично знаешь, что название моего товара на диске Луны не поместится. Буквы слишком маленькие, чтобы их прочитать.

Гарриман согласно кивнул:

– Вот именно поэтому я к тебе и пришел. Пат, для меня это не просто деловое предприятие; это мое сердце и душа. Мне муторно от сознания того, что кто-то в самом деле желает использовать лик Луны для рекламы. Как ты и сказал, это кощунство. Но эти шакалы каким-то образом узнали, что у меня трудности с деньгами. И явились, зная, что я их выслушаю. Я взял паузу. Сказал, что в четверг дам ответ. Потом я пошел домой и долго не мог заснуть. И тогда я вспомнил о тебе.

– Обо мне?

– О тебе. О тебе и твоей компании. В конце концов, ты производишь хорошую вещь и нуждаешься в законной рекламе для нее. Мне пришло в голову, что Луну можно использовать в рекламных целях разными способами, не портя ее облик. Теперь представь, что твоя компания приобретет ту же концессию, но с публичным обещанием никогда не пускать ее в ход, и ты упомянешь об этом в своей рекламе. Что, если ты распространишь картинки, где мальчик и девочка сидят под Луной и пьют «Моку»? Что, если «Мока» окажется единственным безалкогольным напитком, взятым в первый рейс на Луну? Да, в общем, не мне тебя учить. – Он посмотрел на палец с часами. – Мне надо бежать, и я не хочу тебя торопить. Если захочешь вступить в бизнес, просто оставь сообщение в моем офисе к завтрашнему полудню, и я прослежу, чтобы наш Монтгомери связался с твоим шефом по рекламе.

Глава крупного газетного треста продержал его в приемной минимальное время, приличествующее магнатам и членам кабинета министров. И опять Гарриман остановился на пороге и приколол к лацкану значок.

– Привет, Делос, – сказал издатель, – ну как сегодня оборот зеленого сыра? – Тут его взгляд упал на значок, и он нахмурился. – Если это шутка, то очень дурного вкуса.

Гарриман положил диск в карман; на этот раз на нем вместо «6+» были изображены серп и молот.

– Нет, – сказал он, – это не шутка, это кошмар. Полковник, мы с вами относимся к тем немногим людям в этой стране, которые понимают, что коммунизм все еще является угрозой.

Некоторое время спустя они уже беседовали по-дружески, так, словно бы газеты полковника не критиковали лунный проект с момента его запуска. Издатель указал сигарой на стол:

– Как вы наткнулись на эти планы? Похитили их?

– Они были скопированы. – Гарриман почти не отклонился от истины. – Но мы этого не позволим. Важно добраться туда первыми; мы не можем допустить создания на Луне вражеской ракетной базы. Годами меня мучают кошмары, в которых я просыпаюсь и вижу заголовки газет о том, что русские высадились на Луне, провозгласили там лунные Советы – скажем, тринадцать мужчин и две женщины, все ученые, – подали петицию о признании их как части СССР и петиция эта, разумеется, была любезно одобрена их Верховным Советом. Когда я просыпаюсь, меня все еще колотит. Не знаю, зайдут ли они так далеко, что нарисуют серп и молот на диске луны, но это вполне в их духе. Вспомните эти их огромные плакаты, висящие повсюду.

Издатель закусил сигару зубами.

– Посмотрим, что тут можно сделать. Есть ли способ ускорить ваш отлет?