Глава 29
На этот раз шла я долго. И уже хотела повернуть обратно, усомнившись в том, что все делаю правильно, как внизу туман стал расступаться, открывая передо мной большой зал с малахитовыми колоннами, отделанный золотыми барельефами и рубинами. На мой взгляд, слишком вычурно, но люди, одетые в темно-вишневые мантии с золотой вышивкой, сидевшие за овальным столом и перебиравшие разные свитки, на окружающую обстановку не обращали никакого внимания. Для них она была привычной.
И зачем я здесь? Стала присматриваться к находящимся внизу, не позволяя туману показать меня, а радужному мосту спуститься раньше времени.
Ни одного знакомого лица. Кому я должна помочь? Что сделать? Один из мужчин поднял голову, оторвавшись от документа, который читал, устало потер виски. И я удивленно вытаращила глаза. Передо мной был король Ричард, только выглядел он измученным, каким-то постаревшим. Лишь глаза по-прежнему оставались яркими, и от этого правитель казался живым.
Зная, что выхода нет, я думала недолго. Раз дорожка привела меня сюда, нужно помочь Ричарду решить его проблему. Иначе угробит наш монарх свое королевство. Дорожка чуть качнулась, я ойкнула, и радуга, вредина и зараза такая, опустила меня прямо на стол. Министры забегали, в меня полетели пульсары, чернильницы, бумаги и даже стул, но они словно разбивались о невидимый щит, не причиняя мне ни малейшего вреда. Поняв, что дело плохо, важные министры просто замерли на месте, а я, не сводя глаз с Ричарда, подошла к нему, наклонилась и протянула руку.
Он ни о чем не спрашивал и не уточнял, и только слабая тень недоверия скользнула во взгляде, когда его ладонь сжала мою, а мы оказались на радуге.
— Даниэль знает? — уточнил совсем тихо.
— Нет.
— У вас будут… проблемы.
Мягко сказано.
— Боюсь, проблемы будут у Дана, — нашлась я.
— В этом главная беда ваших отношений, да? — вдруг усмехнулся король Ричард. — Он настолько привык к ответственности, что все решает за вас, даже не интересуясь вашим мнением, нари Инга.
Повернувшись к королю, я смерила его взглядом и спокойно ответила:
— Я все равно его люблю. И вы это знаете. А уметь прощать и искать компромиссы удается и ему, и мне.
— Смелое заявление.
— Ваше величество, а вы когда-нибудь так любили? — вдруг поинтересовалась я.
— Как — так?
— Чтобы сердце билось одно на двоих. Чтобы, где бы вы ни находились, могли согреться теплом того, кто вам дорог. И чтобы до конца дней, до последнего вздоха — вместе.
Король Ричард вздрогнул, в глазах мелькнула боль.
— Я…
— Можете не отвечать. Я вовсе не собираюсь лезть в чужие тайны. Просто когда сейчас мы окажемся вон там, — я показала на небольшой особнячок, окруженный яблоневым садом, но чуть тонущий в тумане, — вспомните, как любили своих родителей. И как они вам дороги. Расскажите о страхах и попросите прощения за то, что все вышло именно так.
— Не уверен, что мне хватит на это смелости, — вдруг совсем тихо ответил король.
— Я попала в другой мир, не имея здесь ни друзей, ни дома, ни будущего. И мне тоже хотелось сбежать. Но преодолеть страх можно только одним способом.
— Особое заклинание? Магия?
— Просто сделать шаг.
Я показала Ричарду на домик. Туман уже исчезал, открывая каменную кладку стен, увитых диким плющом, красную черепичную крышу и поляну среди цветущих яблонь, где за накрытым столом сидела пожилая пара. От чашек и кофейника поднимался пар, от пирога, разрезанного на куски, шел сладкий аромат, а пара просто держалась за руки и смотрела в глаза друг друга.
Король наблюдал за родителями, стоя в двух шагах от разделявшего их забора.
Женщина обернулась, увидела нас, глаза ее округлились.
— Ричи!
Ее голос разнесся по саду. Она бросилась к нам и замерла, словно наткнулась на невидимую преграду.
Теперь выбор за королем.
— Боюсь, мне с вами нельзя, — тихо заметила я.
Ричард прикрыл глаза, нервно сглотнул и все же сделал свой заветный шаг. Туман тут же окутал особняк, скрыл от меня происходящее. Остались только кованый заборчик и мерцающая фиолетовая дорожка. Я села на нее, создала завтрак, решив перекусить. Сколько король будет разговаривать с родными, неизвестно, а я изрядно проголодалась. И Золотая Рыбка, надеюсь, поступила правильно. По крайней мере, так велело мое сердце.
Времени прошло безумно много. Пока Ричард был у родителей, я успела поесть, подремать, потренироваться с магией искр и уже раздумывала, чем же заняться дальше, когда Его Величество появился из тумана. Один. И именно это решало сейчас все. Он мог взять родителей, вернуть их в этот мир, и тогда я была бы виновата в том, что наступит конец света.
— Их незавершенным делом был я, — вдруг сказал Ричард, задумчиво смотря на меня. — Вы знали, нари Инга?
— Нет, но догадывалась, что они вас любят, как и любые родители своих детей. Вам просто нужно было… разобраться в произошедшем.
— Чувствую себя рядом с вами несмышленым мальчишкой, которого учат жизни.
— Надо полагать, тогда я — старая морщинистая бабка с бородавками на носу и крючковатым носом.
— А почему именно с бородавками? — удивился Ричард.
— Ну, так положено выглядеть умудренной опытом женщине.
Сказала — и только потом подумала, кому именно я такое выдала.
Король Ричард посмотрел на меня и вдруг рассмеялся. Искренне, легко, весело. Теперь он даже выглядел моложе. Видимо, давящий груз проблем и вины наконец-таки исчез.
— Нари Инга, у вас случайно сестры не найдется?
— Нет. А вам меня мало?
Король снова расхохотался, а я покраснела.
— Вы очаровательны, но у меня сын неженат, да и дочь на выданье.
Так…
— Я понимаю, что вам должен.
И?
— Вы оказали мне такую услугу, но все же… Вдруг есть на примете кто-то достойный и не зацикленный на статусах и титулах?
Я глупо моргнула и почему-то подумала о Тристане, но все же уточнила:
— А дочка красивая?
— Очень. Только серьезная… Книжки читает, на балы отказывается ходить. Всех кавалеров разогнала. Называет их пустоголовыми болванами, — пожаловался король.
Ситуация понятна. И с чего вдруг он ко мне за помощью обратился?
— Ну что же… Есть у меня на примете тот, кто покажет, как может быть прекрасна жизнь за пределами дворца.
Тристан меня, конечно, прибьет, когда узнает, что ему придется развлекать королевскую дочь. Ну да ничего! У меня еще Дан есть, заступится.
— Правда? Тогда действуйте! Я даю вам полную свободу и доверяю. Думаю, найдете для Изольды достойного и лучшего. А то мне внуков хочется. А сын…
— Пусть ищет сердцем. Бал устройте, какие-нибудь состязания среди претенденток. Да и амулет на удачу с лепреконов стрясите, — порекомендовала я.
Король задумался, кивнул.
— Что я могу сделать для вас, Инга? Просите о чем угодно.
— Защитите горицветов. На них всегда охотятся. А они становятся сильными, лишь когда создают радугу. Но до этого времени… Я сама горицвет, знаю, какое на меня оказывали давление. Сколько было ожиданий, которые требовалось оправдать. И сейчас… Да горицветы настолько замкнуты и напуганы, что даже не пожелали со мной познакомиться и пообщаться! Они никому не верят. От этого их сила тает, а ваш мир теряет что-то по-настоящему светлое и доброе. И единственный, кто может изменить эту ситуацию, — вы, Ваше Величество.
Король Ричард молчал долго, размышляя.
— Вы просили не для себя, — вдруг сказал он. — Я исполню ваше желание. И думаю, ваш жених поможет составить ряд законов, которые будут действовать в отношении горицветов.
Я поблагодарила, со смущением вспомнив, что при встрече даже не сделала реверанс, а сейчас его делать смысла уже нет.
Мы молча пошли по радуге, размышляя каждый о своем.
Едва я распрощалась с королем, как вспыхнула третья дорожка. Алая, мерцающая, по которой я не смогла идти, а помчалась, будто от этого зависела моя жизнь. Бежала и не понимала, что со мной происходит, пока не оказалась в кабинете Дана. Сам фейри с кругами под глазами и волосами, собранными в небрежный хвост, сидел за столом, заваленным бумагами, и смотрел в никуда.
— Дан!
Он вздрогнул от звука моего голоса, впился взглядом так, что внутри меня будто обожгло.
— Я люблю тебя!
Я выпалила эти слова прежде, чем подумала и осознала, что сделала. Тут же захотела сбежать, скрыться на своей радуге, исчезнуть…
— А как я тебя люблю, — совсем тихо ответил фейри.
И тут же поднялся, в мгновение ока оказался рядом, подхватил на руки и понес к столу. Слетели бумаги, прямо на мое платье разлились чернила, посыпались книги. Но все это я заметила мельком, потому что Дан словно сошел с ума. Он целовал мои губы, щеки, волосы, шепча какие-то непонятные слова и прижимая к себе так, будто я сейчас исчезну. Я отвечала не менее страстно и жарко. Может, это я сошла с ума? У нас ведь никогда так не было. Отчаянно остро, как по лезвию ножа, так ненормально счастливо, что боишься разучиться дышать, раствориться в очередном поцелуе.
— Я думал, ты уже не придешь. Ушла в свой мир, даже не попрощавшись. Я думал…
— Дан, — просипела я, — какой мир? Я Эмилиана спасала, потом Ричарда отвела к родителям, а теперь…
— Тебя четыре дня не было, — прошептал он, прижимая к себе так, что у меня затрещали кости.
— Прости.
Хватка, напоминающая медвежью, ослабла. Дан нежно меня поцеловал, заглянул в глаза.
— Когда оказываешься на радуге, загадывай время, в которое хочешь вернуться, иначе ты там и сотню лет могла прогулять.
— Ох! Мне никто не сказал.
— Уже понял. Поговорим?
Дан оглядел комнату, пытаясь найти хоть какое-то место, чтобы мы могли сесть, но диван и стулья были сожжены, а на полу валялись обрывки бумаг, книги, куски обивки. И когда мы этот погром учинили? Я даже не помнила. Вроде же просто целовались, а паленым пахнет. Похоже, я снова не смогла сдержать свою силу. И жалеть об этом не получается.
— С чего начнем? — уточнила я, поняв, что придется остаться тут.
— Сначала. Как ты знаешь, фейри влюбляются с первого взгляда. Со мной так и произошло. Увидел тебя — мир перевернулся, дышать стало сложно, все сосредоточилось на тебе одной, мой мотылек.
— И ты мне не сказал!
— А что бы ты подумала? Поверила бы? Ты только попала в мой мир и меня не знала.
— И еще приворот был…
— Я солгал.
— Что?
— Я безбожно тебе солгал. Приворот развеялся, на тебе он никак не отразился бы. Тебя цеплял отголосок моих чувств. Я почти не мог сдерживать эмоции. И так как они были связаны с тобой… Думал, с ума сойду, когда понял, что ты ко мне ничего не испытываешь.
Я от удивления открыла рот и уставилась на этого несносного мужчину.
— Ты… ты… Да у меня к тебе всегда были искренние чувства! Они не навязаны магией, они…
— Это был отголосок, — упрямо заявил фейри.
— Да я за тобой хоть на край света готова была идти, если бы ты не был таким упертым и ледяным!
Меня сграбастали в объятья, жадно целуя. Так целуя, что весь мир рухнул, расплавился, перевернулся. И ссориться не хотелось вот совсем. Даже капельку.
— А теперь просто признай, мой мотылек, что ты была не права, назвав меня ледяным.
— Признаю, — просипела я и потерлась щекой о его плечо.
Удобное такое, родное…
— Повторяю, что тогда, еще не разобравшись, я думал, это действует отголосок. Хотел завоевать тебя любым доступным способом. И безумно — слышишь? — безумно боялся потерять. Знал, что поступаю бесчестно, не рассказывая о своем даре, ненавидел себя за то, что не оставил тебе выбора, но и правду сказать не мог. Считал, ты захочешь вернуться домой. Светлые фейри, Инга, я никогда такого страха не испытывал, как в те первые дни!
— И рукава на мне не просто так оказались?
— При чем тут они? Всего лишь защита. Ты их случайно выбрала или под действием…
— Дан! — разозлилась я. — Да не было никаких отголосков! Я тебя с первого мгновения люблю!
Мы резко выдохнули, посмотрели друг на друга.
— При чем тут тогда рукава? — непонимающе уточнил фейри.
— Если бы не они, я бы ушла в свой мир. Перемещение состоялось бы.
Дан побледнел.
— Слава фейри, я этого не знал, иначе чувствовал бы себя последним… злодеем. Хотя я и так себя им чувствовал.
Он вздохнул и виновато посмотрел на меня.
— Дан, ты не сказал мне о своих чувствах сразу, и я понимаю почему. Вернее, стараюсь понять. Ты думал, они не взаимны, я в них не поверю, и…
— У меня есть дар исполнения одного желания. Я чувствую, чего человек хочет больше всего на свете. И если в этот момент мне приказать это желание исполнить… магия подействует помимо моей воли, — спокойно напомнил Дан, не сводя с меня глаз. — Твоим единственным желанием на тот момент было вернуться домой.
— Потому что ты думал, будто я к тебе не испытываю никаких чувств! — возмутилась я.
Мы снова замолчали, не сводя глаз друг с друга. Разговор шел по кругу. Это понимали оба, но эмоции усмирить не получалось, посмотреть на ситуацию глазами другого пока тоже не выходило.
— Я к твоей бабуле отправился свататься, — вдруг сознался Даниэль.
— Что? Когда? И меня не спросил?
— Да сразу же, как понял, что бороться с любовью бесполезно.
— Тот веник из роз…
— Ты ревнуешь? — удивился он, улыбаясь.
Кивнула, краснея.
— В этом мире мужчина идет свататься к тому, кто за избранницу отвечает. На тот момент это была твоя бабушка Аглая, а теперь еще и Дерой. Но тот даст согласие, если ты захочешь. Неволить никто не будет.
— То есть ты был у моей бабушки? — снова переспросила я.
— Да. Мы поговорили.
Дан поморщился, потер скулу. Похоже, поговорили они не очень приятно. Бабушка Аглая наверняка отказала. Или нет?
— Твоя милая и чудесная бабуля выдвинула мне два великолепных условия.
— Какие?
— Не признаваться тебе в любви и не допускать между нами близости.
Я захлопала глазами, ощущая себя совой.
— Она сказала, твое сердце и так разбито. И что даже если я тебя уговорю, мы станем парой, мужем и женой, счастья это не принесет. Если первая признаешься ты… Значит, боль и тоска тебя отпустили, ты готова жить дальше. И уже сама выбрала. А я свободен в действиях.
Ну… бабуля! Достойных слов для описания ситуации у меня не было.
— Я не знал, что делать. Решил добиваться тебя всеми доступными способами. Окружал заботой, давал защиту, расчесывал волосы, чтобы закрепить связь. Инга, прости… Я никогда и ни в чем не хотел тебя обманывать, но и прямо сказать о своих чувствах не мог. Должна была ты. На меня твоя… — Дан чуть замялся, явно сдерживая ругательство, которое рвалось с языка, — бабушка чары наложила. Даже пожелай я — не смог бы признаться тебе в любви. И надеялся, ты сама догадаешься. Все же вокруг — мои родители, преподаватели, просто окружающие — видели, как я сгораю от любви к тебе. Ни у кого и сомнений не возникло в силе моих чувств. Даже у Ричарда. Он просто играл. А я был вынужден искать причины, чтобы убеждать тебя оставаться рядом. Не имел права держать в клетке, но и отпустить не мог. Снова лгал…
— И от этого у тебя потяжелели крылья?
— Я почти не могу летать. Но сейчас…
Дан посмотрел на меня, я — на него. Вдохнул, и тут же за спиной моего фейри вспыхнули два белоснежных крыла. Они переливались, сверкали зелеными и золотистыми искорками, сияли. И отвести от них глаза не получалось.
Потянулась, потрогала, отчего Дан тут же замер и расслабился.
— Похожи на птичьи, хотя я всегда думала, что у фейри крылья, как у стрекоз, — заметила я.
— Ты невозможна, знаешь об этом?
Кивнула.
Волшебные крылья исчезли, мы снова посмотрели друг другу в глаза. Кажется, между нами стало гораздо меньше тайн.
— А ты еще и совсем другой оказалась, — пожаловался фейри, целуя мое запястье. — Мои ухаживания в штыки воспринимала! Пока я разобрался, что к чему… Пресветлые боги! Как же я тебя люблю, мотылек.
Дан снова начал меня целовать. Я отозвалась, теряя голову.
— Я с ума сходил, словно огонь пил, когда тебя видел, а напиться не мог.
Его руки как-то бесстыдно и жадно ласкали меня всю. Нить реальности терялась, и я могла только стонать в ответ.
— Ночами приходил к тебе в Академию, смотрел на тебя, спящую…
Уже знаю. Очередной поцелуй вышел безумно сладким.
— А когда понял, что ты камень из Ветра самоцветов отдала, чтобы мне жизнь спасти… Только тогда осознал, что ты меня любишь.
— Дан… Мне сейчас тебя прибить хочется.
Но вместо этого прижалась сильнее.
— Хотя я видел, что изумруд в моем кольце восстановился. Значит, суженую встретил. Но в это так трудно поверить! И с ума сходил от того, что ты можешь променять меня на другого мужчину. Или просто пожелать вернуться домой.
Поцелуи стали жарче, объятья крепче, я стонала в его руках, словно впервые осознала, как сильно люблю этого невероятного мужчину. Неидеального. Вспыльчивого и холодного. Верного и нежного. Вот как сейчас, когда его губы скользят по моей щеке.
Дан вдруг отпустил меня, выдохнул, на мгновение зажмурился, восстанавливая дыхание. Тут же опустился на колени, сбивая меня с толку. Я-то по-прежнему сидела на столе — единственной уцелевшей в этом погроме мебели.
— Дан…
— Тш-ш…
Его руки погладили мои ноги, а потом этот ненормальный мужчина стал покрывать их поцелуями.
— В чернилах испачкаешься! — выпалила я.
— Переживу.
Уткнулся в мои колени, стянул с пальца колечко, поднял голову.
— Ты станешь моей женой?
Спросил так спокойно, будто интересовался о погоде. И захотелось отказаться, чисто из вредности.
— Спрашиваю сначала тебя, а уж потом навестим твою бабушку. Вместе.
— Неужели с меня снимут рукава? — съехидничала я.
— Нет. Даже не надейся! — прорычал в ответ Дан, снова целуя мои колени.
Вот дались они ему! Или боялся, что не сдержится и мы прямо здесь устроим брачную ночь?
При последней мысли я покраснела.
— Ты о чем думаешь? Хоть бы поинтересовалась, как можешь перемещаться, не снимая рукава.
— По радуге, — интуитивно ответила я. — Знаешь, я ведь по ней до конца так и не прошла. И не знаю, смогу ли взять тебя с собой.
— Сможешь, если согласишься стать моей женой, — ответил фейри.
— А ты командовать не будешь? — поинтересовалась я.
Дан сощурился и тихо-тихо уточнил:
— Что, совсем нельзя? Даже чуточку? Даже ночью?
У меня снова вспыхнули щеки.
— Значит, чуточку можно, — прошептал этот коварный змей-искуситель.
— И обижать меня не станешь?
— Инга… — Дан даже застонал. — Прекрати меня мучить! Скажи свое «да», а потом я уже буду согласен на все.
— А что такое «антари… вейла таурэ… андариса… капра деа»…
Дан закатил глаза.
— И угораздило же меня влюбиться в горицвета! В очень любопытного горицвета!
Я хмыкнула. Ну, есть такое… Просто как-то страшно согласиться вот так сразу стать его женой. У нас отношения складывались безумно непросто.
— «Защитите женщину, которую люблю. Не дайте бедам коснуться ее улыбки. Всю ее боль и тревоги верните мне. Подарите ей сил и веры, чтобы пройти свой путь. Пусть будет счастлива. Я не ищу ни приюта, ни милости, только дом с очагом, рядом с которым будет мой мотылек».
Дан прошептал все это, а на раскрытой ладони сверкнуло серебряное колечко. Я смотрела на него, чувствуя, как в горле стоит ком. Что сказать мужчине, каждое утро которого начинается с молитвы обо мне?
— Если бы в Ветре самоцветов все камни были моими, я бы отдала их за тебя все до единого, — прошептала в ответ, принимая колечко.
— Согласна стать моей женой?
— Согласна, — всхлипнула я.
И поцелуй, который последовал за этим, был самым нежным из всех наших поцелуев. Звенел, как весенняя капель, переливался алмазными гранями, таял на губах.
Даниэль все же уговорил меня пойти вместе по радуге к бабушке Аглае. Было сложно не согласиться.
Меня два часа уговаривали, целуя и обнимая. А я просто не знала, как самый близкий человек воспримет важные для меня изменения. Переживала. Фейри уже сознался, что у них с моей бабулей не все было гладко. То ли он ее обвинял в том, что принца Эмилиана заколдовала, то ли бабуля Дана — в горячности. Когда меня целует мой фейри, одновременно рассказывая эту историю, уловить суть, оказывается, безумно сложно.
В общем, так я и не поняла, как мы оказалась у знакомого домика с ветхой калиткой, из-за которой торчали мальвы. Бабушка Аглая сидела на крылечке, перебирала травы. Но, увидев нас, тут же поднялась.
— Значит, добился все же своего, крылатый!
Дан улыбнулся от уха до уха, выглядя невероятно счастливым, и поклонился.
— Бабушка!
Я всхлипнула и бросилась ее обнимать, только сейчас осознавая, как сильно по ней соскучилась.
И за последние дни мне впервые стало спокойно. Словно родные запахи сосен, трав да ватрушек с вареньем, которые бабушка Аглая выставила на стол, заваривая ароматный чай, напомнили, что я дома. И это… чудесно! Все правильно, все встало на свои места.
Дан быстро выпил чай, поставил на лавку огромную корзину с гостинцами, которую мы, оказывается, захватили, и заявил, что неплохо бы починить забор. Я только недоуменно посмотрела, а бабушка, посмеиваясь, дала ему инструменты.
— Поговорить нас наедине оставил, — хмыкнула она. — Ишь какой… смышленый! Не зря он мне тогда приглянулся, когда на Малируне была.
— А меня зачем туда отправила? И почему правды не сказала? Ну… про магию?
Бабушка поправила платок, долила еще чая, посерьезнела.
— Гасла ты тут, Инга, как свеча на ветру. Мир у тебя силы тянул, да ничего взамен не давал.
— Не совсем понимаю.
— Тебе себя надо было найти. И что тебя здесь ждало?
Ничего. Я вдруг осознала это так отчетливо, что даже растерялась.
— Я все ждала момента, когда ты это поймешь, ко мне приедешь за советом. Ты уж прости за пожар… Да иначе никак было. Сколько ни пыталась я тебя в другие миры отправить, не получалось. А тут… ты в сказку поверила.
— У меня и мужчина из сказки, — улыбнулась я. — Самый настоящий фей!
— Который ругается как сапожник, когда попадает молотком по пальцу, — хмыкнула бабушка. — Ну да речь не о том… Тебе спасать себя надо было, путь свой искать. А я просто дала тебе цель — расколдовать принца Эмилиана, — надеясь, что, ища возможность снять с эльфа проклятие, ты сумеешь помочь и себе. И как видишь… не прогадала. Расскажи-ка, что там с тобой приключилось.
Я не стала себя упрашивать. Единственный человек, от которого я могу ничего не скрывать, — моя бабушка, как ни поверни. Рассказывая, я переживала все заново и понимала: хочу обратно. В тот мир, который стал моим. Хочу в свою сказку. К мужчине, который четвертый час терпеливо «чинит» неполоманный забор и не мешает мне осознать самые простые истины. Дом там, где тебя ждут и любят.
— Солнце почти село, я могу провести свадебный обряд.
— Да?
— Кто-то называет меня ведьмой, кто-то стихийницей, а кто-то — ведуньей.
— А на самом деле?
— Жрица богини судьбы, — просто ответила моя бабушка, улыбаясь. — И появляюсь там, где нужна. О большем тебе знать не положено. Зови суженого да переодевайтесь.
В полном недоумении я вышла из дома, сразу же наткнувшись на Дана. Забор был починен, пальцы целы. И молоток в стороне лежал.
— Только не говори, что я магией подправил, ладно? — прошептал он.
Я хихикнула.
— Тут столько интересных трав и деревьев! Будем по возможности навещать мою бабушку, — улыбнулась я.
— Она согласилась провести обряд? — вдруг поинтересовался Дан.
— Да. А откуда ты…
Мне лукаво улыбнулись, поцеловали и не ответили. Кажется, кто-то подслушивал!
И мы отправились переодеваться.
Ох, и странное было платье! Белое, расшитое переливающимися нитями, больше похожее на ночную сорочку. Да и у Дана — похожая рубаха и штаны. Из украшений — только мое обручальное колечко. Фейри даже безропотно согласился снять с меня рукава. Видимо, бабушка слишком грозно зыркнула, когда Дан попытался заупрямиться.
— Да не сбежит она от тебя! Я не позволю!
Я посмотрела на бабушку, плетущую для нас венки из луговых и лесных цветов, на Дана… И подумала, что еще пара минут, и я точно захочу из этого сумасшедшего дома сбежать.
Не дали. Дан подхватил на руки, поинтересовался, где озеро. То есть оно все же существует?
— На закате грань между мирами становится тонкой, — пояснила бабушка Аглая, шустро преодолевая кочки.
Мне оставалось только радоваться, что меня несет Дан. Обуви нам не полагалось, а то, что я дойду до нужного места целая и невредимая, вызывало сомнения у всех.
Озеро было небольшое, окруженное соснами, которые тонули в зеркальной глади воды. И небо, где солнце рассыпало искры, тоже исчезало в озере, казалось там более живым и настоящим. А потом разом стихли звуки. Перестали петь птицы, стучать дятел, утих ветер. Лишь смолистые ароматы хвои, луговых трав и чуть легкий горьковатый — жасмина, который всегда шел от Дана, — остались. Солнце медленно спускалось, золотя макушки деревьев, но вся эта красота меркла в сравнении с тем, как сияли глаза моего фейри. Я смотрела в них и видела целый мир. И даже не заметила, как бабушка начертила круг, обложила его травами. Очнулась, когда она нараспев начала читать заклинания. Но мы с Даном по-прежнему стояли друг напротив друга, смотрели в глаза и держались за руки. И ощущение правильности и абсолютного счастья не покидало.
— А теперь признавайтесь в любви и клянитесь в вечной верности, — произнесла бабушка величественно и строго.
— Я люблю тебя, Инга, — первым начал Дан. — С того самого первого взгляда. Ты — мои крылья, без которых я никогда не смогу летать. Ты — мой мотылек. И я… за тебя боюсь. Так боюсь, что часто, желая уберечь и защитить от бед и несчастий, совершаю необдуманные поступки и раню тебя, становлюсь тем огнем, в котором ты можешь сгореть.
В глазах подозрительно защипало.
— Ты — мой свет, способный отогреть в самую страшную вьюгу, когда я на грани отчаяния. Ты — мой маленький кусочек радуги. Только мой. Я никогда не был готов хоть с кем-то тобой делиться. И не стану лгать, что смогу. Быть рядом, любить тебя… Это как поймать падающую звезду и держать ее в ладонях. Мои ладони всегда будут открыты, Инга, чтобы у тебя был выбор. Я обещаю. И клянусь быть твоим. До последнего вздоха.
Когда этот несносный романтик закончил, я жалобно всхлипывала. Всегда считала, что подобные признания — не для меня. Они в любовных романах бывают, а не так.
— Твой ответ, внучка, — мягко напомнила бабушка, кивком показывая, что очерченный круг заполнен золотистым светом лишь наполовину.
— Я люблю тебя, Даниэль! — тихо сказала я. — С того самого первого взгляда. Ты — колдовское зелье, что заставило мое сердце проснуться, выползти, как цветок из-под снега на солнце. Иногда я чувствую себя пьяной просто от того, как ты на меня смотришь.
Мой фейри улыбнулся, сердце забилось где-то в горле.
— Ты — мой Ветер самоцветов, то чудо, в которое я никогда не верила, но увидела, прикоснулась, ощутила. Я не смогла без тебя бы. Ты — моя гавань, надежный причал, где всегда поймут, обнимут, защитят, а главное — напомнят, кто я. Ты — моя судьба, потому что смог изменить мою жизнь и позволил остаться собой. Быть рядом, любить тебя — это как идти босиком по раскаленным углям через метель. Но я все равно пойду, даже на край света, потому что знаю: ты никогда не предашь. Я буду тебе верной. Обещаю. Клянусь быть твоей. До последнего вздоха.
— Силой небес, вечной, как свет, объявляю вас мужем и женой.
Нас с Даном залило светом, а потом мы, не сговариваясь, сделали шаг навстречу и поцеловались.
Оторвались друг от друга только тогда, когда раздалось покашливание бабушки Аглаи. А мы стояли, раскрасневшиеся, посреди леса, в тонких рубашках, босые, но безумно счастливые.
— Жаль, что не заметили, как исчезало озеро, — тихо усмехнулся Даниэль. — Здесь оно имеет совсем другое воплощение, чем на эльфийском острове.
Аглая улыбнулась, достала простой платочек, взмахнула им… И перед нами вспыхнула тропинка, утопающая в зарослях жасмина. Где-то вдали виднелся маленький домик, в котором горел свет.
— Очаг зажжен, еда в корзине. Если вдруг случайно, — ехидно хмыкнула бабуля, — надумаете посмотреть на звездопад, то не забудьте одеяла.
Но что-то подсказывало: звезд мы не увидим.
Все оказалось гораздо хуже. Мы о них даже не вспомнили.
— Ты почему вздыхаешь? — поинтересовалась я, пытаясь найти хоть что-то из одежды. Неважно чьей. Нас с Даном точно никто не поймет, если мы голышом пойдем через лес.
— Думаю, куда бы тебя спрятать от матушки.
Я недоуменно посмотрела на фейри.
— Когда она узнает, что мы уже поженились, а организация свадьбы прошла без нее, да она на церемонии и вовсе не была…
— У нас есть проблема посложнее, — прошептала я.
— Это какая?
Фейри оглянулся, сверкая зеленью во взгляде.
— Я обещала Ричарду отвлечь принцессу Изольду от книжек и найти ей хорошего жениха. По сердцу, разумеется.
Дан сощурился, посмотрел на меня.
— И кто же счастливый кандидат?
— Тристан, — сообщила я, свесившись с кровати, обнаружив под ней рукав от рубашки Даниэля и теряясь в догадках, как она туда попала. Моей фантазии не хватало. Мы под кровать с мужем точно вчера не лазили.
— Нет, я тебя все же спрячу, — застонал Дан, подтягивая меня к себе.
— А я Трису пообещаю… на Жемчужные Острова его водить по радуге.
— И дракона поймать для полного счастья, — фыркнул Дан.
— А они у вас водятся?
— Есть немногочисленный клан в горах.
— А зачем Трису дракон? — поинтересовалась я, заметив, что Дан откинул одеяло, которое меня прикрывало, и отвечать явно не собирается.
— Их чешуя обладает свойством увеличивать дар метаморфоз.
— А…
Мне банально не дали ничего уточнить, целуя в губы, а потом спускаясь ниже. А через два часа, когда выяснилось, что еда закончилась, а мы из избушки не выползали почти трое суток, пришлось собираться и отправляться обратно. И вопрос был только один: как я бабушке скажу, что мы не видели звездопада?
