Глава 7. Старик под морем

Все кончено. Отель поймал меня, и теперь меня наверняка отправят на какой-нибудь необитаемый остров около Бали, где я буду выживать на сырых осьминогах и силе воли, которой, к слову сказать, у меня нет. Это значит, что мой список СПСУ несомненно включает смерть от голода.

Старшая горничная скрещивает руки на груди, ожидая, когда вся наша компания наконец войдет в лифт.

Лифт совсем не похож на тот, что привез нас к номеру Сева. Здесь нет посеребренных дверей с гравировкой слишком знакомого дерева – они самые обычные: стальные, украшенные парой завитушек. Когда лифт приезжает, его стены оказываются вовсе не стеклянными, с захватывающими видами снаружи; тут просто металлическая решетчатая коробка без всякого освещения, которая скрипит и трясется. На месте сотрудников я бы не доверял этому старому устройству перевозить меня между этажами.

Рахки входит в лифт первой. Я иду следом за Нико, глядя сквозь решетки лифтовых стен.

– Это Шахта, – шепотом говорит Нико.

Наверху, где-то выше бесчисленного множества этажей, виднеется квадратик голубого неба. Другого освещения в Шахте нет – она представляет собой пустую трубу с каменными стенами. Смотреть из нее наверх – как выглядывать из жерла вулкана.

– Клетки были добавлены к этим лифтам сравнительно недавно, – говорит Нико, кивая на путаницу проводов, которая видна за ограждением. – Говорят, после того, как кто-то упал с платформы и разбился насмерть.

Рахки прочищает горло.

– Ой, заткнись, – резко говорит ей Нико и показывает язык.

– Хватит, – резко обрывает Старшая горничная, которая все еще стоит в коридоре и, по-видимому, не собирается входить. Сейчас она выглядит еще больше похожей на генерала. Я вижу на ее коричневой униформе цветные эполеты. Форменные штаны отглажены идеально. Она бросает взгляд на кнопочную панель лифта и приказывает Рахки:

– Подводный уровень. Отвези их к Агапиосу и после зайди ко мне доложить. Хочу знать, что решит Старик.

– Да, сэр, – отзывается Рахки, вручную закрывая двери лифта.

– И, мистер Нико, – говорит с той стороны решетки Старшая горничная, – с вами мы встречаемся завтра в назначенное время. Если, разумеется, вы все еще остаетесь с нами.

Двери с лязгом захлопываются, и мы оказываемся наедине с Рахки.

Платформа трогается, трясясь и скрипя по пути. Вцепившись в перила, я смотрю на стены гигантского вертикального туннеля, пока мы несемся по Шахте вниз, вниз, вниз. Бездна под нами чудовищно глубока, я не вижу ее дна. В Шахте движется туда-сюда еще несколько лифтов, как вагонетки на американских горках. Среди лифтов есть и закрытые – как тот, которым мы пользовались раньше, – но большинство – такие же платформы с металлическими клетками, как наша. Они двигаются вверх-вниз, из стороны в сторону, даже по диагонали, перемещаясь между дверями, тут и там врезанными в каменные стены Шахты.

Нико, помнится, говорил, что лифты в Отеле повсюду, но эти двери, должно быть, все ведут исключительно в Шахту.

– Это была скверная идея, Рахки, – говорит Нико, когда мы остаемся втроем. – Ты что, не могла просто оставить нас в покое?

Голос Рахки полон яда.

– Нет, Нико. Ты не смеешь приводить в Отель людей со стороны. И ты это сам знаешь.

– Кэм не со стороны, – Нико показывает на мой талисман. – У него есть монетка.

– Посмотрим, что на это скажет руководство.

Клетка трясется, и я крепче хватаюсь за перила. Тонкая металлическая сетка – все, что отделяет меня от этой ужасной ямы. Господи, насколько же лучше зачарованные стеклянные стены!

– Сев тебе доверился, надеялся, что ты будешь молчать, – продолжает Нико. – Я давно ему твержу, что от тебя нужно держаться подальше, и всякий раз ты доказываешь мою правоту.

– Все, что я сделала, – это указала Старшей правильное направление, – Рахки заправляет под хиджаб выбившуюся прядь волос. – Я не устроила Севу неприятностей, хотя могла, потому что было ясно: мальчишка прячется у него под окном. И я знала: это все твоя вина, а не его. Это от тебя ему нужно держаться подальше. Не знаю, во что ты ввязался, но правила есть правила.

– Доносчица.

– Нарушитель, – огрызается она в ответ.

Он злобно скалится, а платформа лифта трясется и переключается на другой трос, по которому уносит нас все глубже во тьму.

– Не знаю, какими историями тебя напичкал Нико, – говорит Рахки, глядя на меня, – но я тебе советую ему не доверять. Он всегда замышляет что-нибудь не то.

Нико сердито кусает губы.

– Единственное, что я замышляю, – это как можно сильнее усложнить тебе жизнь.

– Да, я давно это заметила.

Лифт дзинькает, останавливаясь, и Рахки вручную открывает двери клетки. Мое сердце гулко колотится. Мы втроем выходим в захламленный коридор с металлическими стенами, освещенный тусклыми красными лампами.

Рахки стоит у дверей и следит за тем, как Нико выводит меня в коридор из лифта.

– Я тебя выведу на чистую воду. Это только вопрос времени! – кричит она нам вслед.

Нико шутовским жестом салютует ей и иронически восклицает:

– Так точно, сэр! Хорошего вам вечера!

А потом разворачивается к ней спиной и ведет меня вперед, в смежное помещение.

Эти кривые тесные помещения сплошь состоят из металла. Железные стены грубо покрашены. Наши шаги громыхают по металлическим листам на полу. Потолок затянут проводами, ноздри щекочет кислый запах железа. Коридор словно давит на меня со всех сторон. Кабели, какие-то винты и заклепки, красные лампочки в проволочных клетках… Все это страшно напоминает внутренности старой подводной лодки.

– Слава богу, мы от них отделались, – говорит Нико, ведя меня вперед по прямому коридору. – Не будем впредь забывать, что Рахки – из отдела горничных, то есть из рядов нашего врага. Нужно избегать ее всеми способами.

– Она совершенно непохожа на обычных горничных, – говорю я, оглядываясь через плечо. Девушка все еще стоит у железных дверей лифта, провожая нас взглядом. – Где мы? На подводной лодке?

– На подводном уровне, – кивает Нико, подныривая под низко свисающий кабель. Он ведет меня к металлической двери с вращающимся механизмом затвора – в этом коридоре нас ждет много подобных дверей. – Отдел горничных Отеля не имеет ничего общего с уборкой. Здешние горничные не прибираются в номерах – это работа хозяйственного отдела. Горничные занимаются… куда более серьезной чисткой. И все они докладывают о происшествиях этой троллихе, которая именует себя Старшей горничной. Просто поверь: ты очень не хочешь попасться ей под пылевик, когда она наводит порядок.

Он подводит меня к следующей металлической дверце – и тут я преграждаю ему путь.

– Стой.

– Что?

Я даже не знаю, с чего начать.

– Полосатый велел нам не попадаться – а мы уже попались. Что теперь будет?

– На нас как следует накатит Старик.

– Ты не мог бы говорить по-человечески?

Нико вздыхает.

– Настоящее имя Старика – Агапиос. Он тут вроде… старшего управляющего. А может, и вроде владельца Отеля. Но, как я уже говорил раньше, вход в Отель всегда имеет свою цену. Не знаю, какой она будет в твоем случае. Отель решит.

Я смотрю на него во все глаза.

– Но ведь это ты виноват! Если бы вы с мистером Полосатым не…

Нико поспешно зажимает мне рот ладонью и толкает меня к железной стене.

– Не смей произносить здесь его имя, – шипит он и оглядывается назад, в коридор – однако Рахки, к счастью, осталась далеко позади. – Имена очень важны. С твоей стороны было разумно назвать Старшей фальшивую фамилию, но все равно следи за своим языком. Если Отель дознается, зачем мы здесь, нам конец.

– Но почему? – пытаюсь я выговорить сквозь его пальцы. Сердце мое бешено колотится. Что я делаю? Этот парень является ко мне домой, показывает пару карточных фокусов – и я так запросто решаю доверить ему свою жизнь? Я ведь его даже толком не знаю! Он может взять и ни за грош придушить меня в этом ужасном коридоре!

Мне следовало быть осторожнее.

– Даже не представляешь, что они могут с нами сделать. Что он может сделать. Ты зашел уже слишком далеко и должен мне доверять. Мы просто обязаны как следует сыграть свои роли и выйти сухими из воды. – Нико отпускает меня, поправляет костюм и приглаживает ладонью волосы. – Делай, что я говорю, и все будет нормально. Есть контакт.

Меня ужасно испугала реакция Нико на имя Полосатого. С чего бы персоналу Отеля – пусть даже особенного, магического Отеля – так тревожиться о смотрителе музея? Я явно многого не понимаю в этой истории, и Нико не торопится меня просветить.

Я послушно поднимаюсь за ним по лязгающим металлическим ступеням к тяжелой железной двери, табличка на которой гласит:

Нико тычет пальцем мне в грудь.

– Запомни главное: что бы ни происходило, не мешай мне рулить ситуацией.

Я молча киваю – и Нико поворачивает вращающийся замок.

Дверь с натужным скрипом открывается, и из нее льется теплый свет. Я переступаю порог, ожидая почувствовать под рукой грубый металл: это ведь дверь подводной лодки – однако с другой стороны она совсем не кажется металлической. Нет, она деревянная – из потрескавшегося дерева, с запахом плесени. Старый вентилятор на потолке гоняет лопастями воздух над резным письменным столом, заваленным бумагами. Сквозь щели оконных ставней струится солнечный свет. До самого потолка, напоминающего купол, по стенам поднимаются полки с книгами и безделушками.

За столом в центре комнаты сидит мужчина, обликом напоминающий воплощенную смерть: выступающий плоский лоб, туго обтянутый кожей; редеющие черные волосы напомажены и зачесаны назад, бледное лицо кажется невероятно длинным – куда длиннее, чем это нормально для человека, – а линии скул напоминают игральный куб, который кто-то хирургически имплантировал ему в лицо.

На лацкане его пиджака блестит значок – золотые скрещенные ключи.

Человек делает нам знак подойти ближе.

– Садитесь, пожалуйста. – У него очень странный выговор, точно не английский, но какой именно, я не могу определить.

Нико присаживается на один из шатких старых стульев по нашу сторону стола. Одну стену целиком занимает камин, в котором ярко горят дрова.

Агапиос – он же Виктор фон Дракула – смотрит пустым, лишенным всяких эмоций взглядом, как я опускаюсь на соседний стул. Его лицо, морщинки в углах рта указывают, что он примерно одного возраста с Ба; но, когда я смотрю в его подернутые туманом глаза, мне кажется, что я заглядываю в глубину веков.

– Мистер Нико, – Агапиос откидывается на спинку своего скрипучего кресла и переплетает длинные узловатые пальцы, – не представите мне своего друга?

Нико смотрит на него снизу вверх.

– Его зовут Кэмерон. Он пришел сюда через Дверь Далласа.

Агапиос хмыкает.

– А, собственно, зачем этот молодой человек пришел сюда через Дверь Далласа?

– Не знаю. Спросите его самого.

Что? Нико же только что обещал говорить за двоих, а теперь толкает меня прямо в полымя!

Старик наклоняется вперед. От его голоса комната словно становится меньше.

– Я спрашиваю вас, а не его. Потому что подозреваю, что вы его на это подбили. Я прав?

Нико густо краснеет.

– Он пришел сам по себе.

Агапиос сверлит Нико взглядом, будто пытается заглянуть ему в душу. Я знаю эту тактику. Ба тоже отлично ею владеет. Он хочет подловить Нико на ошибке, разозлить его и вынудить оступиться. Это подлый способ вести разговор, но он безотказно работает.

– Я встретил его, когда показывал нашу новую дверь послам из Саудовской Аравии, – говорит Нико, затягивая петлю на своей шее. – Все, что я сделал, – это показал ему дверь.

– Значит, ты показал ему дверь?

– Нет, я только… – Нико прикусывает губу. Петля затянута. Теперь он задохнется.

– Итак, ты выдал постороннему секрет Отеля, не думая о последствиях.

– Я…

– Секреты Отеля – не твои личные тайны, чтобы ты мог раскрывать их по своему желанию. На свете немало людей, которые готовы пойти на многое, лишь бы получить к ним доступ…

– Но Отель…

– А также немало людей, которые пытались проникнуть внутрь, не заплатив за вход. Таких как твой юный друг, мистер…

– Кэмерон, – выдыхаю я, напоминая свое имя.

Агапиос на миг умолкает – и на этот раз начинает смотреть уже мне в душу.

Секреты. Все, как говорил Полосатый. Бьюсь об заклад, из-за этих секретов папе в свое время пришлось убежать. Они всю дорогу держали его вдали от нас. Что же до людей, которые ради них «готовы пойти на многое»… Должно быть, Старик говорит о Полосатом.

Агапиос снова разворачивается к Нико и вынимает из ящика стола лист бумаги.

– Вы совершили непростительную ошибку, мистер Нико. Отель признает за вами новый долг – на этот раз в качестве возмещения долга мистера Кэмерона – и требует платы.

– Но у него есть монетка! – восклицает Нико отчаянно.

Агапиос снова откидывается в кресле и меряет меня взглядом.

– Это правда?

Сглотнув, я вытягиваю из-за воротника шнурок с деревянным позолоченным кружком.

– Вижу, – Агапиос складывает ладони домиком. – И что, эта монетка привязана к вам?

В кабинете повисает молчание. Старик ждет моего ответа. Я быстро взглядываю на Нико, ища у него помощи, но он избегает смотреть мне в глаза.

– Я… я не знаю, – наконец выдавливаю я, решив, что лучше всего сыграть дурачка, пока не станет понятно, что нужно делать. – Что значит: привязана?

Агапиос недоверчиво поднимает бровь.

– Наше учреждение работает с помощью магии, которую мы зовем «связующей магией». Эта монетка и есть связующее звено. Каждый человек, входящий в двери нашего Отеля, в первый свой визит получает такую связующую монетку, запечатленную на него. – Он делает паузу. – Хотя, похоже, вам удалось получить свою монетку в обход нашей администрации.

– Вот, видите? – вставляет Нико. – У него было подтверждение оплаты. Я просто не знал, что с ним делать.

– Гм, гм, – щурится Старик и подталкивает к Нико по столешнице какой-то лист, вытащенный из папки. – Тем не менее Отель взимает плату за его вход с вашего счета.

Нико фыркает.

– Добавьте эту сумму в мой долговой список.

– Кроме того, – Агапиос опирается о стол ладонями и встает во весь рост, – ваш ключ подлежит конфискации.

На этих словах Нико вскидывается.

– Что?

– Отель не нуждается в портье, который позволяет посторонним проникнуть внутрь. Особенно сейчас. Мы ждем от своих сотрудников бдительности и трудолюбия.

Он снова опускается в кресло, и мое сердце наконец перестает так бешено стучать. До сих пор я не осознавал, что все это и правда чересчур. Охрана от посторонних, отдел горничных, подводный уровень… Отель как будто ведет со внешним миром войну. И где-то в середине этого находится папа. Если он влез в страшные тайные дела Отеля, разузнал секрет, который Отель так охраняет, – дела обстоят даже хуже, чем я думал.

– Вы будете понижены в должности, – произносит Агапиос.

У Нико такое лицо, будто он сейчас взорвется.

– Это несправедливо!

– Так решил Отель, – Старик вытягивает вперед свои длинные костлявые пальцы. – Прошу вас передать мне свой ключ.

Нико с отчаянием смотрит на него широко раскрытыми глазами, потом оборачивается ко мне. Я тысячу раз видел это выражение на лице Кэсс. Но на этот раз я не виноват. Я просил его о помощи, да, однако же это он решил привести меня к Полосатому и сказал, что я должен войти в Отель.

– Хорошо, – Нико вынимает из кармана ключ и опускает его в худую ладонь Агапиоса.

Я невольно засовываю руку в карман и нащупываю там серебряный ключ, тот, который Нико использовал в Коридоре Полосатого. Он все еще на месте, никуда не делся. Интересно.

Агапиос открывает массивный тяжелый комод возле стола. Дверцы комода звенят при движении: изнутри они сплошь покрыты ключами, висящими на маленьких крючках. Их тысячи: больших и маленьких, железных, серебряных, блестящих и заржавевших. Здесь есть даже ключи, которые, похоже, выточены из камня.

Я бросаю взгляд на Нико, пока Агапиос повернут к нам спиной, и вижу, что мой друг легонько мне подмигивает.

Он все это знал! Нико предвидел, что у него конфискуют ключ. Его ужас и отчаяние – сплошное актерство. Он просто притворяется, что ошеломлен, чтобы Агапиос ему поверил. Но как вышло, что никто не знает о его втором ключе? Серебряный ключ что, не принадлежит Отелю?

И что мне теперь делать, чтобы расплатиться с другом за помощь?

Агапиос возвращается к столу.

– А теперь ступайте и подождите за дверью, мистер Нико. Мне нужно кое-что обсудить с мистером Кэмероном, – он улыбается мне хищной улыбкой, – наедине.

Я ерзаю на сиденье, пока за спиной Нико закрывается дверь. Надежда в целости и сохранности ускользнуть от мистера Высокого-Темного-Смертельного теперь утрачена. Волосы Агапиоса блестят в тусклом свете. Значок со скрещенными ключами сверкает как дешевая бижутерия.

Старик наконец нарушает затянувшееся молчание.

– В обычных обстоятельствах я бы сказал – добро пожаловать в наш Отель, но, похоже, вы и так уже сюда неплохо пожаловали. Я – Агапиос Панотьерре, Главный управляющий Отеля «Странник».

Он наклоняется и протягивает мне ладонь для рукопожатия.

Я невольно отшатываюсь, боясь, что, если коснусь руки этого скелета, он вытянет из меня остаток жизненной силы.

– Уверен, у вас возникло много вопросов о нашем заведении, – как ни в чем не бывало продолжает он, убирая руку.

Да, вопросов у меня немало. Например: «Что вы собираетесь со мной сделать?» или «Что вам известно о моем отце?». Но их лучше не задавать, если хочешь выйти отсюда невредимым. Скорее всего, у этого дядьки тут собраны способы казней и пыток со всего мира. Если я не сыграю свою роль безупречно, он, например, превратит меня в жевательную резинку и сжует (номер 764, СПСУ).

Придется сохранять спокойствие, хотя бы внешне.

– За что вы понизили Нико?

Бровь Агапиоса взлетает невероятно высоко, всползая по его огромному блестящему лбу.

– Таково решение Отеля. Мистер Нико знает условия своего контракта. Он заманил вас зайти внутрь – и получил ожидаемые последствия.

Заманил. От этого слова мне делается нехорошо. Как будто меня и правда обманули.

– Нет, я сам хотел войти.

– Конечно, – кивает Агапиос. Голос его звучит как змеиное шипение. – Должен задать вам один вопрос. Из Отеля за все годы его существования пропало совсем немного монеток. Кому ваша монетка принадлежала раньше?

Я медлю с ответом. Сказать ему правду? Ни за что – если Отель виновен в исчезновении папы. Хотя я до сих пор в этом не уверен.

– Я не знаю. Она всегда у меня была. Сколько себя помню.

– Гм, гм… – Он снова откидывается в кресле и поворачивает голову, чтобы взглянуть на открытый комод с ключами.

– Что это вообще за Отель? – спрашиваю я. – Чем вы тут занимаетесь? Вы упомянули какие-то секреты…

Агапиос поднимает руку, чтобы меня оборвать.

– Итак, Отель «Странник» – это… в своем роде уникальное заведение. Наши двери обеспечивают быстрый и безопасный переход в самые разные места земного шара для тех, кто готов оплатить подобные услуги надлежащим образом. Подобных заведений больше не существует. – Он одаряет меня странной зловещей улыбкой. – Отпуск, какой вам не мог и присниться, на полпути между Здесь, Там и Повсюду.

– Кажется, мне снилось это место, – произношу я вслух.

– Думаю, это возможно, судя по монетке у вас на шее. Сны приходят вам регулярно с тех пор, как вам исполнилось двенадцать?

– Как вы догада…

Агапиос встает и обходит стол, чтобы приблизиться ко мне. Его длинные худые пальцы, как у скелета, жадно шевелятся.

– Те, кто остается в наших стенах, могут купаться в глубочайших лагунах мира и подниматься на высочайшие горные вершины в один и тот же день. Находясь здесь, можно завтракать кукурузными лепешками в Венесуэле, обедать филадельфийскими сырными стейками, а ужинать в роскошном ресторане на берегу Рейна. – Он низко наклоняется надо мной. – А сладкие печенья-тянучки шеф-повара Сильвы – это… то, за что не жалко и жизнь отдать.

Мерцающий свет от камина, где горят настоящие дрова, отбрасывает тени на его ввалившиеся вглубь черепа глаза. Он снова смотрит на комод и вытаскивает из него длинный перламутровый резной ключ.

– Но Отель – это не только двери, – говорит он. – Наши стены уходят корнями в тайны, которые так и жаждут открыться связанным с Отелем людям. Но вы, мистер Кэмерон, – он поворачивает ко мне голову, – с Отелем пока не связаны. Штраф за ваше проникновение в Отель выплатит Нико, а значит, вы вольны идти куда захотите.

Волен идти. Идти куда захочу. Домой, например, оставляя за спиной все надежды вызволить папу. Я представляю себе Кэсс, лежащую на больничной койке там, в Далласе. Господи, как же ей всегда было трудно… Она заслуживает, чтобы в ее жизни наконец произошло чудо. Хоть один раз. И Ба тоже это заслужила. Она ради нас пожертвовала практически всем. И ее главное желание – вернуть своего сына домой.

– Или же, – продолжает Агапиос, осторожно держа двумя пальцами перламутровый ключ, – Отель мог бы предложить вам остаться.

Нет, не может быть, наверняка я просто не расслышал.

– Предложить мне… остаться?

– Не в качестве гостя, – поясняет Старик. Он вешает ключ обратно на крючок и сцепляет руки за спиной. После чего начинает расхаживать перед камином туда-сюда. – Коль скоро вы достигли возраста, минимального для того, чтобы начать работать у нас, Отель мог бы сделать вам деловое предложение. Временное, разумеется. Испытательный срок на десять дней, если согласитесь. Вам будет выделена личная комната и вручена собственная монетка, которая поможет вам в исполнении… различных обязанностей. А Отель за это время решит, способны ли вы…

– Да! – это слово вырывается у меня изо рта, как внезапный пузырь воздуха.

Агапиос внимательно смотрит, как я пытаюсь совладать с эмоциями.

– Я хотел сказать… – я сжимаю в кулаке монетку папы, жалея, что не могу затолкать сказанные слова обратно. Скорее всего, это ловушка. С чего бы еще такому важному начальнику предлагать работу никчемному типу вроде меня? Хотя, моментально осознаю я, почти весь персонал Отеля, который мне попадался на пути, – дети примерно моего возраста. Может, это местный способ вербовки работников: подростков, которых поглощает Отель.

Но если Полосатый говорил правду, это мой единственный шанс выяснить, что случилось с папой. Нико и Сев тоже тут работают. Папа тут работал. Может, и я могу попробовать. И если испытательный срок – всего десять дней, Кэсс и Ба как-нибудь продержатся. Я попрошу Нико при первой же возможности научить меня, как подать им весточку, чтобы они не волновались и знали, что я вот-вот вернусь домой.

– Я хотел сказать: да, сэр, я согласен, – киваю я. – Мне бы очень хотелось остаться здесь.

Старик улыбается.

– Вот и прекрасно.

Он поднимает руку и разворачивает голову к потолку, будто слушает речь, которой я не могу расслышать.

– Отель весьма заинтригован. Похоже, вы ему нравитесь.

Ох, звучит угрожающе.

Агапиос вытаскивает из ящика очередной лист бумаги и начинает писать на нем странной чернильной ручкой с деревянным корпусом. Я наклоняюсь над столом, силясь разобрать его красивый, летящий почерк, но ничего не выходит. Его письмо напоминает мне фотографии страниц Конституции США.

Потом он проводит внизу прямую линию и переворачивает лист, подталкивая его ко мне.

– Это ваш договор. Он гласит, что вы приняты на работу в Отель на десятидневный испытательный срок – или до той поры, пока Отель не решит, что договор аннулирован. В условия договора входит ваше согласие любой ценой защищать секреты Отеля.

Я просматриваю лист, исписанный кудрявым почерком, изо всех сил пытаясь прочесть, что же тут написано. Неужели у папы это случилось таким же образом? Может, он сидел в этом самом кабинете и подписывал такой же договор? И Нико – тоже?

– А что если я захочу уйти? – спрашиваю я. – Или этот договор привяжет меня к Отелю? Я смогу навещать свою семью?

– Конечно, вы сможете уйти, если захотите. Этот контракт вас почти ни в чем не ограничивает. Отель предлагает подобные условия работы только тем, кого он желает… оценить по достоинству. Если решите нас покинуть, можете свободно это сделать в любое время. Но если по истечении испытательного срока Отель решит, что вы подходите для работы в нем, это определит вашу роль в нашем предприятии на обозримое будущее. Если вас устраивают наши условия, подпишитесь вот здесь, на этой черте.

Он передает мне пишущее перо.

Я быстро царапаю внизу листа свою подпись. Мне следовало ожидать, что все так обернется. Но теперь мне остается только действовать. Хотя мне ужасно странно подписываться фамилией «Джонс» вместо своей настоящей, я так рад, что этот дядька не допытывается у меня о фамилии. Я ведь довольно плохо умею лгать. И внутри меня живет надежда, что контракт недействителен, если подписан ненастоящим именем.

Но когда я заканчиваю с подписью, в ушах у меня нарастает знакомый треск.

– Превосходно, – Агапиос вынимает из ящика стола маленькую деревянную монетку и протягивает ее мне.

Я беру монетку и обмениваюсь с ним рукопожатием. Это примерно как пожимать руку Мрачному Жнецу, воплощению смерти. Когда я пытаюсь отнять свою руку, Агапиос только сжимает ее еще крепче и тянет меня вперед. Я чувствую его дыхание: горячее, влажное, отдающее благовониями, когда он шепчет мне в лицо:

– Отель возвышает низверженных и строит мосты через бездну. Если я обнаружу, что вы представляете угрозу его миссии, вам здесь больше не будут рады.

Наконец он отпускает мою руку и улыбается сдержанной полуулыбкой. Моя ладонь ноет после пожатия и доказывает реальность его угрозы.

– Мистер Нико покажет вам вашу комнату и изложит ваши обязанности, к которым нужно будет приступить поутру, – громко говорит Агапиос, указывая в сторону двери. – Надеюсь, вы найдете место назначения.

Я смотрю в его безжизненные глаза. Даже не представляю, о чем Управляющий сейчас думает.

Смешно сказать: это раньше-то мне казалось, что я испуган.