Глава 11. Пыль к пыли

Рахки прижимает к себе насмерть перепуганных детей.

– Что вообще происходит? – спрашиваю я, но в глубине души и сам знаю ответ. Происходит катастрофа. Не могу сказать, в чем именно она заключается и чего конкретно мне нужно бояться, но это не мешает мне просчитывать разные ужасные вероятности.

40-процентная вероятность, что кто-то сейчас придет и разрежет нас на куски пилой.

23-процентная вероятность, что стены сомкнутся и нас раздавят.

16-процентная вероятность, что нас отравят ядовитым газом.

10-процентная вероятность, что под нами разверзнется пол и мы провалимся в бассейн с голодными акулами.

7-процентная вероятность, что ядовитые венгерские пауки поползут со всех сторон и обмотают нас паутиной, высосут кровь и оставят наши пустые оболочки запоздавшей полиции.

И… сколько там остается процентов? У меня туго с математикой, но 4-процентный шанс на спасение вроде бы остается.

А ведь я думал, что Орбан на моей стороне. Зачем же он запер меня здесь?

Рахки смотрит на дверь таким взглядом, будто ожидает, что та сама собой откроется.

– Это оружие… Оказывается, у Орбана есть клин. Значит, он на стороне Конкурентов.

– На чьей стороне?

Она выпрямляется, внимательно глядя на меня, и проводит рукой по своему пылевику. А потом бьет меня по лицу, и я врезаюсь щекой в стену…

И прилипаю к ней.

– Что ты сдела…

– Заткнись! – кричит она. – Мне нужно подумать!

Тем временем я прирос щекой к стене из-за чертовой магической пыли Рахки. Я не могу отстраниться, или хоть немного сдвинуться вниз, или оторваться.

– Отпусти меня!

– Я сказала: заткнись! – она яростно взмахивает в мою сторону пылевиком.

– Ладно, ладно! – я пытаюсь вывернуться так, чтобы хоть немного ее видеть, не сломав себе челюсть. – Просто один маленький вопросик, ладно? Какого черта ты привязала меня к стене?!

Она проводит рукой по дверному косяку, будто что-то ищет.

– Потому что ты мог оказаться одним из них.

Я с трудом сглатываю и пытаюсь придумать, что бы на это сказать. Чем доказать, что я не… тот, за кого она меня принимает?! За спиной слышу тихий плач детей, но не могу даже обернуться и посмотреть на них. Как им, должно быть, страшно!

– Одним из кого?

– Из Конкурентов, – повторяет Рахки, все еще обследуя дверь.

– Будь добра, все же объясни мне, что тут происходит?! – прошу я, натягивая кожу на своем бедном приклеенном к стене лице.

Она внимательно рассматривает места, где должны быть дверные петли, но они остались по ту сторону двери и их никак не достать.

– Конкуренты – это люди, которые хотят уничтожить Отель. Они – наши враги, и только что мы с тобой попались в одну из их ловушек.

Полосатый. Нико и Сев. Орбан. Неужели все они – Конкуренты? А кто тогда я?

Рахки обыскивает каждый угол помещения, окно, ковыряет потрескавшуюся штукатурку на стенах.

– Что ты делаешь?

– Ищу выход, – отзывается она.

Как же, оказывается, больно, когда не можешь повернуть голову!

– У меня болит шея. И плечо почти занемело.

– Потерпи уж как-нибудь, – равнодушно бросает Рахки. Она возвращается к двери и ударяет в нее кулаком.

– Мне нужна дверная петля. Или любая другая. Но они вынесли всю мебель, на окне решетка… Даже дверь уборной сняли!

– Слушай, – говорю, – я понятия не имею, кто такие все эти враги. Но если ты меня освободишь, то попробую помочь.

Она подозрительно смотрит на меня.

– То есть ты правда понятия ни о чем не имеешь?

– Клянусь, – я поднимаю обе руки, развернув их ладонями. Хотя, боюсь, в моем положении – с приросшей к стене щекой – это больше похоже на какой-то уродливый детский танец, а не на жест сдачи. – Я никогда не слышал о Конкурентах до этой минуты. И понятия не имею, зачем тебе понадобились эти дети или почему Орбан нас тут запер.

Рахки кривит губы, а потом вынимает из перевязи свой пылевик.

Я зажмуриваюсь.

– Пожалуйста, не бей меня.

– Я не собираюсь тебя бить, дурень. Просто не двигайся минутку. – Она просовывает узкий конец пылевика мне под щеку и проворачивает его. – Связь между пылью и пылевиком еще сильнее, чем связь между тобой и стеной. Пыль возвращается к пыли, и…

Она вытягивает пылевик обратно – и мое лицо отклеивается от стены, да так резко, что я теряю равновесие и падаю, распластавшись на полу.

Одна из маленьких девочек робко хихикает.

– Понравилось, да? Смешно? – я яростно вскакиваю с пола. – У меня теперь лицо придет в порядок не раньше чем через неделю!

Девочка произносит что-то по-венгерски и улыбается.

Я строю ей страшную рожу.

– А так тебе нравится?

Она хохочет, но девочка постарше быстро отталкивает ее себе за спину, и на лице ее написан страх. Должно быть, сейчас не лучшее время шутить насчет страшных рож.

Я подхожу и кладу руку на плечо испуганной малышке – точно так, как я сделал бы, чтобы успокоить Кэсс – и ласково сжимаю ее плечико.

– Все точно будет хорошо. Мы все уладим.

Когда мы были младше, Ба постоянно твердила мне о том, насколько хрупка и уязвима Кэсс. Она объясняла, что некоторым людям требуется больше заботы и внимания, чем другим, и что моя задача – беречь и защищать сестренку. Сейчас по сравнению с теми временами Кэсс значительно окрепла: чем младше ребенок со spina bifida, тем ему труднее. У нее и сейчас бывают плохие моменты, например, как тогда днем, но сейчас она куда умнее и независимее, чем когда бы то ни было, а еще полна надежды на будущее.

А эти малышки напоминают мне Кэсс, какой она была много лет назад.

Когда я поднимаю взгляд, вижу, что на меня внимательно смотрит Рахки.

– Из тебя неплохой утешитель.

– Многолетние тренировки, – поясняю я, стирая кончиком пальца слезу со щеки испуганной девочки и подмигивая той, которая надо мной смеялась.

– Ладно, – Рахки распахивает шубу и вынимает из петельки на груди деревянный колышек. – Этот стержень привязан к Отелю. Но Конкуренты знали, что у меня есть с собой стержень на экстренный случай, и постарались на славу: не оставили ни одной дверной петли.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь. Это просто еще один шкафчик, захлопнувшийся снаружи. Из него всегда можно выйти. Нужно только найти щеколду. Обязательно должен быть выход. Неважно, насколько крутой выглядит Рахки: чтобы использовать стержень, нужна петля, которая не может магически появиться из ниоткуда. Нужно хорошенько рассмотреть все, что у нас есть с собой, и детей тоже обыскать. Итак, у нас в активе – пылевик Рахки, стержень, который она принесла с собой, и…

Так, минутку.

– Скажи, в петлях есть какая-нибудь магия или это стержень делает все дело?

– Вся магия – в стержне. А дверная петля просто соединяет его с дверной рамой.

– Значит, все, что нужно сделать, – это связать стержень с дверью, и тогда он свяжет дверь с Отелем?

– Вроде того. Но, как я уже сказала, дверных петель тут нет.

– Пока нет.

Ее глаза сужаются.

– Что ты имеешь в виду?

– Что если мы сделаем собственную дверную петлю? – я засовываю палец в одну из пустых петелек на груди моей униформы и сильно дергаю. Она не без труда отрывается, и я протягиваю ей широкую ленточку ткани. – Держи. А теперь приклей это своей связующей пылью: один конец – к двери, другой – к косяку, – и нам будет куда вставить стержень.

Она медлит, недоверчиво глядя на полоску ткани.

– Это сработает? – спрашиваю я.

– Не уверена. В теории это возможно. Может даже отсоединить эту сторону двери от дверных петель с той стороны.

– Единственный способ узнать – это попробовать, так ведь?

Она усмехается.

– Ладно, терять нам нечего, посмотрим, что получится.

Рахки трет перчаткой свой пылевик и приклеивает тряпичную петельку на место дверной петли.

Когда оба конца петельки пристают к двери, с той стороны слышится стук, так что она в панике отскакивает назад.

– Helló! – слышится мужской голос. – Ez senkit nem?

– Кто это? – шепчу я.

– Не знаю.

Рахки неуверенно отвечает по-венгерски.

– Вы говорите по-английски? – спрашивает мужчина по ту сторону двери. Пауза. – Я видел, как отсюда выбежал молодой парень. Он выглядел так, будто задумал что-то недоброе.

– Это был наш Орбан-предатель, – бормочет под нос себе Рахки.

– Думаешь, это может быть кто-то из Конкурентов? – спрашиваю я.

Она качает головой.

– Сомневаюсь. Он бы говорил с нами совсем по-другому. А вернее, просто вошел бы и взял, что ему нужно.

– Так ты не знаешь точно?

– Я сама еще ни разу не сталкивалась с Агентами. Старшая горничная только недавно начала отправлять меня на серьезные задания.

Снова стук в дверь.

– С вами там все в порядке?

– Скорее привязывай дверь, – говорю я. – Давай точно узнаем, можем ли мы выбраться таким путем.

Рахки вставляет стержень в нашу самодельную петлю. Слышится легкий электрический треск.

– Думаю, сработало, – выдыхает она.

Дверь приоткрывается, и в ноздри мне ударяет легкий черничный запах. У нас получилось! Мы смогли…

Но, раньше чем дверь успевает полностью открыться, слышится звук рвущейся ткани. Хлопок. Волна мерцающего света – и полотняная петелька рвется, а дверь отваливается прямо на меня. Наш стержень, удерживавший дверь на месте, со стуком падает на пол.

Рахки помогает мне удержать дверь, направить ее так, чтобы она упала внутрь комнаты, и подхватывает спасительный стержень.

Я выпрямляюсь и заглядываю в дверной проем, но не обнаруживаю по ту сторону Отеля «Странник». Однако сейчас важно не то, что я там вижу. Важно – кого я там вижу.

На пороге стоит мистер Полосатый, по-прежнему держа в руке пакетик засахаренных орешков.

– Когда я увидел того мальчишку, бежавшего прочь с виноватым видом, – произносит он, – сразу подумал, что кому-то может понадобиться моя помощь. Но, похоже, я ошибался.

В голове у меня все смешалось, я тщетно пытаюсь разобраться в происходящем. Что здесь делает Полосатый? Может, это по его приказу нас заперли в ловушку?

– Ну, раз проблема улажена, я, пожалуй, пойду, – говорит он, прикасается пальцами к полям шляпы и обменивается со мной крепким рукопожатием. – Желаю вам весело провести праздники.

Он разворачивается и уходит прочь по коридору, на каждом шаге опираясь на трость.

Я осознаю, что в руке у меня что-то есть. Сложенный клочок бумаги. Полосатый успел всунуть его мне в ладонь во время рукопожатия.

Записка.