Крошечный аэропорт столицы Азовстана с подслеповатым одноэтажным зданием в одном конце и единственной взлетно-посадочной полосой в другом. Покрытие во многих местах потрескалось, и, не будь страна такой засушливой, наверняка из трещин пробилась бы трава. Несмотря на сумерки, воздух был таким жарким, будто из салона самолета мы вступили в огромную духовку. К счастью, присланный президентом «Хаммер»-лимузин ждал нас у самого трапа.

– Тебе раньше доводилось ужинать с президентами? – нарушил ты тишину, когда мы оказались в машине.

– Пару раз, в детстве.

– А в персональной реальности можно встречаться с президентами каждый день! Даже с умершими.

– Вряд ли это доставило бы мне удовольствие.

Ты внимательно посмотрел на меня, пытаясь разгадать перемену в моем настроении. Я не хотела тебя настораживать, погружаясь в долгие разговоры. Поэтому лишь улыбнулась в ответ.

– С кем из правителей ты бы хотел поужинать, Золтан?

– Я хотел бы встретиться с принцем Гаутамой, еще до того, как он стал Буддой, – ответил ты.

Мы еще какое-то время беседовали, хотя я не могла собраться с мыслями, размышляя о прочитанном в самолете. Довольно скоро лимузин заехал на территорию президентского дворца с монументальной отделкой и золочеными колоннами на фасаде, с подсвеченными фонтанами и мраморными львами, с пафосными памятниками, похожими на восковые фигуры, и с нескромным автопарком у входа.

В сопровождении облаченной в деловые костюмы свиты (явно вооруженной) мы прошли по гулким коридорам, где мрамор перемежался золотом, а цветастые ковры – причудливыми изразцами. Двое сопровождающих распахнули перед нами резные двери, и мы вошли в просторный зал с длинным столом посередине. На скатерти лежали золотые приборы, возле тарелок с причудливыми узорами стояли золоченые бокалы, и, кажется, даже цветы в вазах были каким-то образом позолочены.

– Интересно, много гостей ожидается? – спросила я.

Вместо ответа ты поднял глаза к люстре, в которой по всем канонам было бы логично разместить «жучок».

– Я очень доволен тем, как нас принимают, – сообщил ты спустя несколько секунд. – И господин президент – прекрасный человек. Не терпится увидеться с ним.

Я усмехнулась, а тебе удалось сохранить невозмутимое выражение лица. В этот момент двери распахнулись, и в зал вошел президент в сопровождении мальчика лет шести, по-видимому, младшего сына. Президент Азовстана оказался коренастым азиатом, с плотным широким лицом и глубоко посаженными лукавыми глазками. Несмотря на жару, он был одет в глухо застегнутый костюм, зачесывал назад темные волосы, едва тронутые сединой, а также большое внимание уделял своим густым усам, обрамлявшим крепко сжатые губы. На его сыне был золотой халат с алым подбоем. Мне бросилось в глаза, насколько мальчик был серьезным и сосредоточенным. Казалось, он унаследовал от отца лишь самые грозные черты. Я мысленно сравнила его со старшим сыном президента Набилем, который показался мне гораздо более открытым и мягким.

Президент поздоровался с тобой, протянул свою цепкую руку мне. Последовал обмен любезностями, во время которого хозяин дворца изо всех сил старался показать, что он не какой-нибудь азиатский диктатор, а просвещенный космополит, после чего он предложил всем садиться. Вереница официантов в одно мгновение заставила весь стол пышными яствами. Вазы с фруктами, дымящиеся блюда плова, горы пряного мяса на золоченых подносах и даже павлин, фаршированный инжиром и курагой. Собравшейся за столом компании потребовалось бы не меньше суток, чтобы съесть хотя бы половину этого.

– Позвольте спросить, господин президент, – произнес ты. – Что именно вы думаете о реальности, созданной нами по вашему заказу? Ведь, если я не ошибаюсь, вы имели возможность оценить ее первым?

Под завесой президентских усов пробежала довольная улыбка. Было очевидно, что он успел протестировать секс с супермоделью не один раз.

– Я вам так скажу. Если я и сомневался в этой затее раньше, то теперь… Лишь сомневаюсь в том, что хочу делиться этим с другими! А как это будет работать?

– Для входа в персональную реальность необходимо три компонента: активирующая капсула, содержащая мой генетический код, специальный гаджет и словесная мантра. Мы не можем обеспечить индивидуальными устройствами целую страну, поэтому разработали технологию бесконтактного транслирования персональной реальности. Все, что потребуется, – запустить наше приложение на любом подключенном к сети устройстве, которое становится психопроектором. Потом – принять капсулу и произнести мантру.

– И все?

– Конечно, при этом должна быть активной трансляция со спутника, контролировать которую также будем мы.

– Эта технология уже где-то применялась?

– Массово – нет. Пока лишь проводились тесты на локальном уровне. Но мы планируем вывести ее на глобальный рынок после того, как она пройдет тестирование на региональном.

– Под региональным рынком вы имеете в виду мою страну?

– Не совсем. В течение нескольких месяцев технология персональных реальностей была испробована на десятках тысяч посетителей автоцерквей в нескольких городах мира, – продолжал ты. – Эффект впечатляющий. Абсолютно все пользователи пожелали повторить пережитый опыт, а для множества людей он стал основным видом досуга. Число самоубийств и преступлений резко сократилось. Технология приобрела такую популярность, что даже породила собственный черный рынок.

Миллионы прихожан автоцерквей? Я об этом даже и не подозревала.

– Уже через несколько дней мы поставим вам первую партию капсул активации, – продолжил ты.

– А если что-то пойдет не так?

– А что может пойти не так, господин президент?

– Допустим, люди начнут сходить с ума после подключения к вашим передатчикам.

– Люди так или иначе все время подключены к разным передатчикам, – улыбнулся ты. – Спутники, интернет, мобильная связь. И периодически они сходят с ума. Если отрицательный эффект останется в рамках стандартной статистики, нам не о чем беспокоиться.

На этом моменте мне стоило большого труда, чтобы промолчать. Как ты после всех последствий «Дня в раю» можешь так легко обсуждать человеческие жизни?

Президент удовлетворенно кивнул:

– Это будет настоящий подарок для моего народа, персональный рай для каждого. Как сказано в Священной книге: «Воистину обитатели рая сегодня будут заняты тем, что будут наслаждаться». И я должен выразить благодарность вашему Рамбану – выбор модели был просто идеальным!

– Спасибо, господин президент.

– Я как раз думал… словесная мантра для запуска программы, может ли это быть, например, «Слава Азовстану»? Или «Слава президенту Азовстана»? Мы завоевали независимость всего десять лет назад, и, сами понимаете, патриотические настроения очень важны для нас.

– Пользователь выбирает мантру сам. Дело даже не в самих словах, а в ключевых эмоциях пользователя, которые активируют персональный алгоритм.

– Гордость за свою страну не может быть такой эмоцией?

– Может, безусловно. Но чаще пользователь привязывает мантру к чему-то более личному.

– Не понимаю.

– Персональная реальность не была бы персональной без какого-то личного ключа. Таким ключом является эмоция. Ностальгия. Страх. Похоть. Надежда. Именно эта эмоция задает направление всему переживанию и адаптирует его под конкретного человека. Мы просканировали миллионы людей выявили, несколько групп таких ключей и запрограммировали их в алгоритм. К счастью, их не так много, несколько десятков. Кстати, похожим образом работает и выход из реальности. Мы внедряем в симуляцию персональный образ-триггер, который перед завершением сеанса напоминает клиенту, что тот грезит.

– Чертов щенок!

Я чуть не подскочила. А ты рассмеялся вместе с президентом. Я поняла, что был не эпитет, обращенный к тебе, а что-то другое.

– Щенок?

– Вечно лезет в мой сон, когда не надо! – оскалился президент.

– Да, это ваш триггер для выхода. Если бы не «чертов щенок», вы бы так и лежали без движения, не зная, что находитесь в персональной реальности. А потом умерли бы от удовольствия и от истощения.

– А у вас есть триггер, Золтан?

Слегка смутившись, ты взглянул на меня. Я слушала с интересом. Кажется, за эти полчаса я узнала про персональные реальности больше, чем за весь прошлый год.

– Есть. Это ворон.

Потянувшись за лежащим в вазе персиком, мальчик перевернул соусник с ярко-красной жижей, за что тут же получил от папы звонкий подзатыльник. Другой ребенок бы разревелся, а этот лишь бросил на отца хищный взгляд исподлобья. «Когда-нибудь он свергнет отца, чтобы занять его место», – подумалось мне.

– Ваша супруга, Золтан, не произнесла сегодня ни слова, – заметил президент.

– Для меня всегда удовольствие слушать разговор умных мужчин. Ваш старший сын к нам не присоединится?

– В последнее время он не в духе. К счастью, помимо шести дочерей, Аллах наградил меня двумя сыновьями.

«Дочери за счастье не считаются», – подумала я. В этом было что-то до боли знакомое.

– На самом деле я хотела спросить вас кое о чем… – заторопилась я, заметив, что он пытается разгадать мои мысли. – Зачем вам все это? Я имею в виду персональную реальность с Каролиной.

– А сами вы как думаете?

– Думаю, дело не в предстоящих выборах. Это было бы слишком просто.

Президент усмехнулся. Повернувшись на стуле, он смотрел теперь прямо мне в глаза.

– Конечно, вы правы, Катрин. Мы не случайно назначили запуск этого проекта за день до выборов, но дело совсем не в них. Я выиграю и эти выборы, и следующие, и те, что последуют за ними. А когда я стану слишком стар, чтобы управлять страной, мое место займет один из сыновей. – Он погладил младшего по голове, словно и не было никакого подзатыльника минуту назад.

– Тогда зачем это все? У вас есть власть, есть деньги. Чего вы еще хотите?

– Катрин! – повернулся ты ко мне.

– Нет-нет, все в порядке, – остановил его президент. – Вполне резонный вопрос. Дело в том, Катрин, что я хочу того же, чего хотят все люди. Чтобы меня любили – только и всего. Не боялись, не лебезили, не подхалимничали. А именно любили. Чтобы держать народ в повиновении, требуется много усилий. Но никаких усилий не потребуется, если мои люди будут любить меня искренне и всем сердцем – как любят отца…

– Или как бога, – закончила я за него.

За столом повисла пауза, которую сын президента заполнил чавканьем: персик уже был съеден и он обсасывал косточку.

– Если современные технологии позволяют нам стать богами, то глупо этим не пользоваться, – наконец с прохладцей в голосе произнес президент.

– Но любая технология – это не только дар, но и угроза! – не сдавалась я.

– Какая угроза в том, чтобы сделать своих подданных счастливыми?

– Вкусив этот плод, они могут захотеть большего…

– И я дам им больше! – рассмеялся он. – Чего не сделает правитель, любимый своим народом, дабы эта любовь не угасала!

– Катрин склонна все драматизировать, – вмешался ты.

– Немного драмы не повредит, – кивнул президент. – И в этом дворце, и в моей стране. Простой народ драму любит. Завтра, когда прибудет Каролина Шиллер, вы сами в этом убедитесь. – Он хлопнул в ладоши. – К слову, Золтан, вы знаете, что ваше имя на нашем языке звучало бы как «султан»? Кстати, у меня есть для вас сюрприз.

Двое официантов ввезли в зал столик на колесах, посреди которого возвышалась вареная баранья голова на золотом блюде. В соответствии с задумкой повара после приготовления глаза были вставлены обратно в глазницы, и теперь баран смотрел на присутствующих с грустью и укоризной.

– Дорогие гости! – воскликнул президент, когда все это водрузили на стол. – Название этого блюда переводится как «Голова султана». Его едят руками. Сначала вы, Золтан! Советую начать с глаз.

Ты оторопело посмотрел на меня. Я намеренно сохраняла невозмутимый вид, желая посмотреть, как ты выкрутишься.

– Господин президент, – пробормотал ты, – я понимаю, что это блюдо предлагают лишь дорогим гостям… И что отказ от него может вас оскорбить…

– Да расслабьтесь вы, Золтан! – расхохотался хозяин. – Это просто шутка, мы ведь не дикари какие-нибудь! Эй, унесите это!

Когда официанты убирали блюдо со стола, левый глаз выпал из глазницы барана и, прокатившись по столу, остановился возле меня.

– Вы ему понравились, Катрин! – весело промолвил президент. – Как у вас говорят… Положил на вас глаз!