Мы встречаемся с Линн в баре на границе промзоны и торгового кластера. Этот район давно облюбовала неформальная молодежь, и пятничным вечером в заведении полно странного вида юношей и девушек. Есть здесь компьютерные гики в футболках с дурацкими надписями, малолетние оторвы с неоновым пирсингом на пол-лица, киберфаны с имплантированными гаджетами, угрюмые некротики в черных балахонах и разношерстные представители других субкультур, мною неопознанных. Бар переполнен, и нам только чудом удается найти столик у окна, из которого открывается вид на испещренную граффити заводскую стену и группу подростков в ярких майках, закидывающихся электронными наркотиками с планшета. Татуированная официантка весом в центнер приносит нам пару коктейлей бирюзового цвета. Линн кажется погруженной в свои мысли.

– Чем будем заниматься сегодня? – интересуюсь я, когда мы приканчиваем напитки.

– Тут неподалеку открывается новый клуб, – отвечает она. – Называется «Крест».

– Странное название. Дискотека для подростков? – киваю я в сторону обдолбаных фриков за соседним столиком.

– Откуда я знаю! Я же говорю: новый клуб. Сходим туда, и сам все увидишь.

Не могу сказать, что меня прельщает перспектива переминаться с ноги на ногу под оглушительную музыку. Однако подозреваю, что за деланым безразличием Линн кроется какой-то секрет. Мы берем такси и оказываемся возле «Креста» спустя полчаса.

Ночной клуб расположен в здании бывшего католического костела, который бросается на меня из воспоминаний детства. Я узнаю его потемневшие стены и выложенную овальными булыжниками дорожку. Статуи двух святых все еще стоят в нишах у входа, но теперь разрисованные неоновыми красками. Я с удивительной яркостью ощущаю свое детское благоговение и страх перед ними. Конечно, приюта моего детства, который раньше находился с правой стороны от костела, теперь нет и в помине. Сгоревшее здание сменила подслеповатая постройка, похожая на автоматический склад. А вот длинный одноэтажный дом слева, когда-то служивший нам воскресной школой, так и стоял, лишь еще больше врос в землю и окутался плющом. Перед костелом находилась мотопарковка. Знак парковки автомобилей указывал за здание костела. Там, в сгущающихся сумерках, угадывалась группа обветшалых зданий, по стенам которых проползали фары паркующихся машин.

Задерживаюсь на несколько минут, настолько я удивлен как совпадением, так и своими эмоциями. Я не бывал здесь больше двадцати лет, но, оказывается, был привязан к этому месту куда больше, чем полагал. Настолько, что вывеска ночного клуба в виде неонового креста

из слов «DRINK» и «DANCE», пересекающихся на букве N, задевает меня, подобно тому, как святотатство оскорбило бы верующего. Линн оглядывается на меня:

– Идешь?

– Сейчас.

Мне не хочется ничего ей говорить про это место. Но и ощущение чего-то значимого, связанного с ним, тоже не хочется отпускать. Я пытаюсь стряхнуть его и иду к высоким резным дверям.

Мы попадаем в помещение, в котором о прежней функции напоминает лишь планировка, но не дизайн. Стены просторного зала выкрашены в матовый черный, колонны – в ярко-розовый, в первом нефе разместили лаунж-зону с разномастными диванами и креслами, а во втором – подсвеченный снизу танцпол. Диджей расположился на втором ярусе – на хорах, а в боковых нишах, где прежде были установлены фигуры святых, в лучах стробоскопа теперь извиваются полуголые танцовщицы. Высоко под куполом построены комфортабельные VIP-ложи, куда ведут кованые витые лестницы, устланные, подобно пути к алтарю, красными ковровыми дорожками.

Несмотря на раннее время, в клубе много людей – компания здесь собралась довольно разношерстная: мажорная молодежь в дорогих тряпках и агрессивные фрики с увеличенными зрачками, упитанные папики с молодыми любовницами и ярко накрашенные проститутки, прочесывающие периметр в поисках клиентов.

– Ну, как тебе обстановка? – спрашивает Линн.

– Кажется, я уже староват для всей этой движухи. – Я стараюсь скрыть от нее наплыв воспоминаний.

– Ворчишь ты и вправду как старик.

– Раньше я ходил в клубы, чтобы подвигаться, потом – чтобы снимать девчонок. А теперь – даже не знаю зачем. А ты?

– Что я?

– Ты что здесь делаешь?

– Тебя сопровождаю.

Ах да, эскорт-сервис. Иногда я расслабляюсь и забываю, что Линн – не моя подружка, а приставленный ко мне Хароном профессионал. Я перевожу взгляд со стайки бьющихся в экстазе старлеток на хоры, где шаманит диджей в алеутской маске. И тут замечаю вверху зала пару знакомых лиц – это Рамбан и Катрин.

Мое сердце начинает биться сильнее. Облокотившись на резное ограждение VIP-ложи, эти двое что-то оживленно обсуждают, время от времени указывая друг другу на ярких персонажей, клубящих внизу. Не думал, что встречу Катрин в подобном месте. Да еще и в обществе моего теперешнего босса.

Перехватив мой взгляд, Линн спрашивает: поднимешься к ним?

Я предлагаю пойти вместе – поколебавшись пару секунд, она соглашается. Поднимаемся по резной лестнице на ощутимую высоту. При этом подмечаю, что изобретательно направленная акустика оставляет верх зала в относительной тишине, подходящей для разговоров.

– О, Золтан, как я рад вас видеть! – говорит Рамбан, который выглядит слегка выпившим. – Катрин, ты знакома с нашим новым сотрудником? Наша новая звезда, ни много ни мало.

Последнее, мне кажется, он произносит с оттенком сарказма. Или ревности.

– Да, мы уже виделись.

– Мой верный друг, – двусмысленно представляю я свою спутницу. Девушки мельком сканируют друг друга, а старый развратник заключает Линн в объятия.

– Золтан уже рассказывал вам про свою новую работу? – спрашивает он ее.

– Мы это не обсуждали, – уклончиво отвечает Линн.

– Работа – не лучшая тема для беседы на вечеринке, – вклинивается в разговор Катрин.

– А о чем бы ты хотела поговорить, моя дорогая? – обхватив за талию, Рамбан привлекает ее к себе.

Он ведет себя с ней как с любовницей – невольно отмечаю я.

– Мне, к примеру, кажется, что открывать ночной клуб на месте храма – это дешевая провокация, – произносит Катрин, очень аккуратно отодвигаясь от своего друга. – А наш демократичный Паоло со мной категорически не согласен.

– Просто я не нахожу в этом ничего необычного, – пожимает плечами Рамбан. – Так было во все времена. Языческие святилища переделывали в буддистские храмы, православные соборы – в мечети, синагоги – в театры. А вы, Золтан, что об этом думаете?

– Предпочитаю не иметь мнения по этому вопросу.

– Если бы я не был такого высокого мнения о вас, мой мальчик, то решил бы, что вы мне грубите, – смеется Паоло в ответ. – Послушай, Линн, не взять ли нам чего-нибудь выпить?

Взяв мою спутницу под руку, Рамбан увлекает ее вслед за собой, и мы с Катрин остаемся одни, если не считать нескольких сотен людей, отплясывающих вокруг нас.

– Тебе тоже до смерти скучно на подобных вечеринках? – спрашивает Катрин.

– Стало поживее, когда встретил вас с Рамбаном.

Уже догадываюсь, что эта случайная встреча с ней – не такая уж и случайная. Только как мой наниматель Харон мог привлечь к этой операции самого Рамбана? Вот уж кто полон сюрпризов. Какое-то время мы молча рассматриваем веселящийся народ. При этом я испытываю острое желание прикоснуться к Катрин, но это может обрушить успех всей моей операции. Будто в ответ на мои колебания она задумчиво произносит:

– Похоже, ты даже не понимаешь, во что ввязываешься.

Мы смотрим друг другу в глаза, и я собираюсь спросить, что Катрин имеет в виду – мои отношения с корпорацией или мое отношение к ней самой. В это время ее что-то отвлекает – по толпе внизу пробегает волнение. Мы заглядываем за ограждение ВИП-ложи. Среди танцующих образовалась проплешина, посреди которой стоит щуплый человек в черном худи, с капюшоном, накинутым на голову, в темных очках и белой марлевой повязке, закрывающей половину лица. Неожиданно человек в черном поднимает руку с изрыгающим алое пламя сигнальным факелом.

Толпа в испуге расступается еще шире, и возле человека в повязке появляются еще несколько так же одетых хулиганов. Сверкают вспышки, факелы летят в толпу, один, крутясь в воздухе и разбрасывая пламя, отправляется в сторону диджейского пульта. Раздаются крики, молодежь начинает разбегаться, дым стелется по залу. Катрин вскрикивает и нервно хватает меня за руку. Я судорожно соображаю. Рамбана нет, Линн тоже исчезла. Мы стоим одни, высоко над залом, где происходит что-то зловещее.

– Надо убираться отсюда! – перекрикиваю я шум, затем бросаю взгляд на ее туфли. – Под хорами есть другой выход, осилишь лестницу?

– Я не знаю! – Она еще сильнее прижимается ко мне. – Кто эти люди?

– Грабители, террористы – какая разница? Надо отсюда валить. Прямо сейчас.

Я замечаю, что диджей, сбросив свою маску, исчезает в нише за пультом. Внизу царят паника и переполох, люди бросаются в разные стороны, создают толкотню в дверях, сбивают друг друга с ног. Включается пожарная сигнализация, звенит разбитое стекло. Катрин оторопело смотрит на происходящее.

– Катрин! Отойди от перил! – кричу я ей, что-то заподозрив.

Поздно. Черный человек поднимает голову и смотрит на нашу ложу. Он вскидывает руку, что-то кричит своим, указывая прямо на нас с Катрин. Все шестеро бегом бросаются к нашей винтовой лестнице. Черт, да что же происходит?!

Мои рефлексы срабатывают быстрее, чем я успеваю подумать. Я поднимаю тяжелый кованый столик и швыряю его вниз по лестнице – тот с грохотом скатывается по ступенькам, блокируя проход. Тем временем я толкаю Катрин к стене, подхватываю стул и разношу вдребезги витражное окно. Выглядываю. Так и есть – под окнами находится широкий карниз, на который мы когда-то с приютскими детьми забирались по пожарной лестнице. Я слышу визг Катрин, мимо меня пролетает зажженный факел, чуть не опалив мне волосы, стукается о стену и падает к моим ногам. Оглядываюсь. Люди в черном уже на середине лестницы, пытаются перебраться через мою баррикаду. Я подхватываю сигнальный факел, почувствовав жгучую боль от ожога, и запускаю им в главного хулигана, которого уже едва видно в заполняющем клуб дыму.

– Сюда! Выберемся через окно! – кричу я Катрин.

Она не слышит меня, но догадывается по моему лицу, что настроен я решительно. Зажмурив глаза, она подает мне руку, и я выбираюсь на карниз через низкий подоконник. Если бы я боялся смерти – сейчас было бы самое время обделаться по полной. Улица далеко внизу качается на меня, чуть не всосав в пустоту под ногами. Но я удерживаюсь, ухватившись обожженной рукой за оконный проем, помогаю Катрин выбраться на карниз. Осторожно переставляя ноги, делаю несколько шагов вдоль стены и хватаюсь за ставню следующего окна. В нем показываются белая повязка и очки одного из преследователей – я прямо сквозь витраж бью его ногой в лицо и протаскиваю взвизгнувшую Катрин в сторону пожарной лестницы. Вцепившись в железные перила, Катрин повисает над пустотой. Ее лицо белее бумаги.

– Золтан, помоги мне! – кричит она, пока я пытаюсь вытащить ногу, застрявшую в окне. Не знаю, каким чудом я не срываюсь с высоты, но уже через секунду я прижимаю Катрин всем телом к ржавой пожарной лестнице и шепчу ей в ухо: «Тише, не бойся! Не смотри вниз!» Дрожа всем телом, она переставляет ноги, с которых давно свалились и улетели вниз ее красивые туфли, мы спускаемся. Она – прижавшись к лестнице, а я – к ней, прикрывая ее тело своим.

Пожар в клубе нарастает: я слышу взрыв лопнувшего окна и сразу за ним – шум запоздало включившихся разбрызгивателей. Спрыгиваю с лестницы на газон позади костела и едва успеваю подхватить на руки ошалевшую от страха Катрин.

– Надо валить отсюда. Эти люди гонятся за тобой!

Словно в подтверждение моих слов, голова одного из преследователей показывается над церковной оградой. Я хватаю с газона первое попавшееся под руку – небольшой вазон с цветами – и запускаю им в забор. Вазон взрывается, как граната, напугав человека в черном, пока мы с Катрин изо всех сил несемся в сторону темной аллеи за костелом.

Пробежав через узкий проход между зданиями, мы оказываемся на пустынной улице, где припарковано несколько автомобилей. Я слышу крики позади – люди в масках вот-вот окажутся здесь, и нырнуть в провал метро мы не успеем. Быстро оглядываю машины. Какого-то черта на колеса всех из них надеты блокировочные устройства – здесь успел поработать особо вредный парковочный коп. На всех… кроме красной раритетной «Ламборджини» года 70-го. То ли она позже припарковалась, где не следует, то ли коп не захотел связываться с владельцем слишком крутой тачки. Меня модель машины не смущает. Тем более что под самым бампером я замечаю удачно оставленный универсальный ключ – кирпич.

Стекло с водительской стороны разлетается от второго удара. Я затаскиваю Катрин в машину и шарю под рулевой колонкой в поисках проводов.

– Что ты делаешь? – Катрин с испугом наблюдает за моими действиями. – Я потеряла телефон, позвони кому-нибудь!

– Нет времени, – бросаю я. – Пригнись!

Она сползает с сиденья. А я нахожу то, что искал, – моток проводов, с помощью которых многие старые тачки можно запустить без отпечатка пальца и даже без ключей. Наклонившись, обдираю проводку зубами и, вспомнив свои уличные навыки, соединяю провод стартера с проводом батареи.

Через мгновение, взревев мотором, машина срывается с места. Как раз вовремя – аллея озаряется огнем сигнального факела, а заднее стекло сотрясается от чего-то тяжелого. Бросаю взгляд в зеркальце заднего вида и не могу удержаться от смеха – в меня запустили вазоном с цветами. Эти подонки быстро учатся!

Катрин смотрит на меня как на сумасшедшего.

– Ты чего?

– Да так.

Я вспоминаю, что для девушки все произошедшее – настоящий кошмар. Я же, кажется, только взбодрился. Закладываю крутой поворот, машина вылетает на трассу, и я наконец немного расслабляюсь.

– Золтан… – еле слышно произносит она.

Я смотрю на нее, краем глаза следя за дорогой. Катрин уже не бледна, наоборот, ее глаза блестят. Не от страха – от восхищения. Так она на меня смотрела впервые.

– Куда подбросить? Или покатаемся еще? – Я пытаюсь разрядить ситуацию юмором.

– Твоя рука! Нужно ехать в госпиталь!

– Пустяки. Вот туфли твои и правда жалко.

Я изучаю повреждения ладони, обожженной сигнальным огнем. Шок проходит, и черное пятно с вкраплениями серы начинает довольно сильно припекать. Катрин берет мою руку в свои, дует на нее. Большего блаженства я не испытывал никогда…

У нее не получается уговорить меня ехать в больницу. Через двадцать минут мы уже подкатываем к легендарному отелю «Раффлз» в центре города. Украшенный флагами фасад выполнен в классическом викторианском стиле. Зато на первом этаже расположены бутики мировых брендов: из них мертвенно мерцают драгоценности и пялятся на прохожих манекены. Почему она живет в отеле? Стремится свести к минимуму быт или не хочет жить под одной крышей с отцом?

Я глушу мотор, и пару мгновений мы сидим в тишине.

– Не могу понять, – наконец роняет она. – Почему эти люди напали на нас?

– Могу придумать тысячу версий. Но не лучше ли тебе позвонить отцу и попросить его заняться этим вопросом?

Катрин с пару секунд смотрит на меня с неопределенным выражением, а потом вдруг наклоняется и нежно целует меня в щеку.

– Спасибо, – шепчет она. – Ты…

Она не успевает договорить – я припадаю к ее губам своими, и мы бешено целуемся, забыв про угнанную тачку с разбитым окном, мою обожженную руку и ее босые ноги – все тонет в адреналиновой волне, запахе гари и аромате ее волос. Оторвавшись от меня, она смотрит мне в глаза расширенными зрачками, с минуту что-то обдумывая и восстанавливая дыхание.

– Tебя надо перевязать! – решительно произносит она.