ГЛАВА 18
— Ночь собирается, — пробормотала я, выходя вслед за Белянским из дома убитого Баржека, и довершила, глядя на то, как вполне определенно качает начальника: — И начинается мой дозор.
— Вам помочь, рейночка Бонс? — окликнул кто-то из жандармов, мелькнув в сгустившихся сумерках.
Я покачала головой и со вздохом подхватила начальника под локоть.
— Шеф, еще пилюльку? — предложила я, оценивая состояние старшего следователя.
— Она не подействует, — произнес Белянский, пытаясь выровняться. — Хракс! И почему все в один день?
— Рейночка, вам помочь? — снова позвали меня, видя, как шатает следователя.
— Нет, спасибо, — откликнулась я. — Уж как-нибудь!
Да, хотелось бы доверить рейяна кому-нибудь из служащих, но это ведь не чужой, это мой начальник, а я, как его секретарь, отвечаю и за моральный облик старшего следователя, раз уж он не в состоянии себя контролировать.
Со вздохом осмотрев улицу, я приметила пустой казенный самоход и решительно приобняла Белянского за талию.
— Шеф, идемте, — с улыбкой прощебетала я, для публики старательно пригибаясь под весом худощавого, но все же по идее тяжелого мужчины. — Вам нужно домой.
— Вы правы, Бонс, — не стал спорить старший следователь и чуть покачнулся.
Пришлось поднырнуть рейяну под руку и подпереть его с одной стороны своим плечом, делая все, чтобы шеф не обратил внимания на то, что я практически на себе тащу его к транспортному средству.
— Раздражаете вы меня, Бонс, — внезапно заявил начальник. Тихо. Устало. Почти на ухо.
Я от неожиданности вздрогнула и едва не отпрыгнула в сторону, но мгновенно подавила порыв и, застыв, переждала поток мурашек, пробежавших от уха по шее и вниз по спине.
— Чем же это я вас раздражаю? — почему-то охрипшим голосом спросила я, продолжая движение к самоходу.
— Не терплю девиц, — произнес старший следователь. — Белые лани в рюшечках.
Я не удержалась и фыркнула.
— А красивых — вдвойне, — не заметив, добавил Белянский.
— Ну, спасибо за комплимент, — пропыхтела я, придерживая начальника на краю тротуара и пытаясь открыть дверцу.
— Я помогу, я помогу, — быстро проговорил кто-то из жандармов, появляясь рядом. — Что же вы? Слабая девушка… Вы скажите, мы сами старшего следователя доставим.
— Ничего-ничего, — с самой милой благодарной улыбкой пропела я и сообщила доверительно: — Это ведь моя работа. Что же поделать, если… — Я покосилась на почти висящего на мне начальника. — Я как-нибудь справлюсь. Как-нибудь. Не переживайте.
Молодой человек с сомнением окинул меня долгим взором, как бы невзначай задержавшись на подвернувшемся и перекошенном жакетике. Я вновь мило улыбнулась и кашлянула, давая понять, что внимание к моей персоне радует, само собой, но помощничек загораживает открытую дверь. Парень посторонился, засуетился, не зная, за что хвататься, а я, стараясь не быть пойманной, деликатно втолкнула шефа в нагретый за день салон, надеясь, что он не ударится головой.
— Я… — пробормотал жандарм, пока я любовалась, как шеф падает на сиденье.
— Благодарю! — пропела я жандарму, самолично заталкивая шефские ноги в салон.
— Я… — выдавил молодой человек, глядя то на суетящихся спецов в отдалении, то на меня, то на крышу самохода. — Вы… Рейночка, а могу я…
— Сегодня был очень нелегкий день, — перебила я, изобразив усталую, но понимающую улыбку. — Если вы не против, то приходите завтра в приемную.
Жандарм с восторгом на меня уставился и, посветлев лицом, радостно закивал.
— К этому времени старший следователь будет в состоянии вас принять, — дав ему секунду порадоваться, внутренне усмехаясь, все с той же улыбкой добавила я. — Вероятно, вам даже не придется записываться на прием! Он сразу вас выслушает.
Парень часто-часто захлопал ресницами, открыл и закрыл рот, издав несколько булькающих звуков, а я, чуть приподняв брови, изобразила полную готовность слушать:
— Да?
— Вы не поняли… — с запинкой вымучил он. — Я хотел спросить о другом. Вас спросить.
— О! — Я надеялась, что мне удалось изобразить удивление. — Я и не думала… вы…
— Я хотел бы пригласить вас куда-нибудь! — выпалил наконец жандарм.
— Меня? — продолжая смотреть на молодого человека круглыми глазами, спросила я, прижав ладонь к груди. — Как неожиданно!
— Вы…
— Ох, простите, — зачастила я, тронув волосы, одернув жакет и нервно улыбнувшись. — Это так внезапно. Совершенно внезапно. Вы же понимаете, да? И место не слишком подходящее, не находите?
— Да, — растерянно согласился жандарм.
— Вы поймите, сейчас я не могу даже думать о чем-то подобном, — с толикой печали в голосе выдавила я, тяжело вздохнув. — Давайте… Давайте завтра? Вы придете и скажете об этом завтра. Сегодня не тот день и время не то.
Молодой человек нервно смял в руках фуражку.
— Хорошо, — бесцветно ответил он.
— Спасибо, — вернувшись к счастливой, но чуть усталой улыбке, пробормотала я, заглядывая собеседнику в глаза.
Жандарм на миг склонил голову, а потом без слов ушел. Я на секунду позволила себе избавиться от улыбки и, глядя ему вслед, с уверенностью предрекла:
— Не придет он завтра. Отлично.
Шеф задремал в салоне, успев устроиться поудобнее — вытянув ноги и откинув голову на спинку так, что острым клином торчал кадык. Назвав адрес, я уселась и приготовилась терпеть короткую, но утомительную поездку с подскоками на скользкой коже неровного сиденья.
— Хуже всего в вас то, что придраться не к чему, — подняв голову, внезапно сообщил Белянский.
Я подскочила на сиденье и съехала по бугристой поверхности вплотную к рейяну.
— А надо ли придираться? — спросила тихо, ища точку опоры, чтобы отодвинуться от Белянского.
Несмотря на алкогольный дух, от шефа изумительно пахло хорошим мужским одеколоном. Аромат вызывал едва контролируемое, почти инстинктивное желание повернуть голову, придвинуться поближе и вдохнуть полной грудью. До головокружения. До мурашек.
— Не люблю, — произнес начальник, — не люблю признавать ошибки.
О, да меня тут хвалят! Как мило!
Я не удержалась, отвернулась к окну и улыбнулась, глядя на сгущавшиеся за стеклом сумерки. Даже перестала обращать внимание на неудобное сиденье и на то, что сижу непозволительно близко к собственному начальнику. И даже не возмутилась, когда он ко мне привалился боком.
Я сильная. Выдержу. Что мне какие-то неудобства! Жаль только, что не вспомнит завтра.
— Вы вообще слишком придирчивы, — заметила я доверительно, — ко всем.
— Для этого есть причины, — медленно вымолвил Белянский.
— Вы вообще в курсе, что вас боятся в управлении? — спросила я, краем глаза заметив, что водитель-гном с интересом за нами наблюдает. Гномы неболтливы, но не удивлюсь, если завтра все сотрудники до последнего будут знать содержание этого разговора.
— Вот бы они работали так… так, как перетирают сплетни о коллегах, — сказал шеф, пытаясь еще больше вытянуть ноги в не самом просторном салоне. — Половину давно надо выгнать… выгнать… взашей.
Я хмыкнула и локотком отодвинула от себя начальника, начавшего еще больше заваливаться в мою сторону.
— А вы бы лучше начали больше отдыхать, — посоветовала я. — А то все работа и работа.
— А кто будет работать?
— Если вы и дальше будете пахать один за всех, то рискуете доработаться до нервного срыва, — строго сказала я. — Почему вы ни на что не отвлекаетесь?
— Времени нет, — буркнул шеф практически мне в шею.
— Вот сестра у вас, — напомнила я. — Провели бы с ней время. Или пассию бы себе… организовали.
— Какое вам дело, как много времени я отдаю работе? — встрепенувшись и недовольно на меня уставившись, спросил шеф.
— Потому что я не просто секретарь, — напомнила я. — В перечень моих обязанностей входит отслеживание вашего душевного и физического состояния, а с такой работой… Вы знаете статистику? Знаете, какой процент трудоголиков сходит с ума или переходит на противоположную сторону, разочаровавшись в профессии?
— Избавьте меня от нотаций, Бонс, — поморщился рейян. — Вас только не хватало. Хотя я еще не слышал, чтобы некто женского пола так настойчиво советовал мне изменить статус личной жизни.
— Между прочим, научный факт! — сообщила я. — Отношения благотворно влияют на психическое и физическое здоровье.
Шеф фыркнул.
— Да-да, — не унималась я. — Весьма благотворно. Вы выглядите излишне напряженным.
— Напряженным? — переспросил Белянский.
— Да, — ответила я. — И срываетесь на окружающих. Это попытка перенаправить избыток энергии, но в итоге все сводится к переносу неудовлетворенности…
— Бонс, заткнись, — перебил шеф.
Я послушно замолчала, сообразив, что меня на самом деле понесло не в ту степь. Храксов одеколон!
— Ты в чем-то хуже Леськи, — пробормотал рейян и, шумно сопя, вновь откинулся назад.
Интересно, он наутро вспомнит, что вдруг перешел на «ты», или забудет?
— Но разве я не права? — тихо спросила через минуту. — Вот сегодня…
— Это было для дела, — выдохнул Белянский. — Исключительно для получения сведений.
— От кого? — тут же полюбопытствовала я.
Рейян открыл глаз, вяло перекатил голову и уставился на меня тяжелым взглядом. На миг я решила, что не ответит, но потом начальник со вздохом сказал:
— Прежде в управлении одним из старших следователей… не моим предшественником, его коллегой… работал один весьма заслуженный рейян. Бывший следователь, ныне держатель лавки «Шварковский и сыновья». Между прочим, Бонс, лучшие вина в столице. Семьянин, радушный хозяин. И большой любитель вспомнить былые времена. Превосходная память! — Шеф сумрачным взором вгляделся куда-то в область моих коленей, прикрытых узкой юбкой. — Отличный источник сведений, но их не вытащить, не согласившись на дегустацию продукции лавки.
— И что вы узнали? — с искренним любопытством спросила я.
Шеф не ответил, и я повторила вопрос:
— Что вы узнали?
Белянский шумно вздохнул и корпусом съехал по сиденью в мою сторону, так что начальственная голова оказалась прямиком на моих коленях.
«Да, завтра это будут обсуждать все!» — мысленно застонала я, заметив взгляд водителя.
То ли гном-водитель долго петлял по столичным улицам, то ли именно сегодня солнце решило спрятаться раньше, но к дому, в котором жили Белянские, самоход подкатил при тусклом свете уличных фонарей.
— Да, да, не беспокойтесь, я справлюсь сама, — ворчала я себе под нос, вытаскивая начальника из казенного средства передвижения.
Гномы — народ такой. Работать на людей, обслуживая гномами же изобретенную технику, они любят, своим охотно помогают, но бесплатно для людей даже палец о палец не ударят. И сочувствия к хрупкой юной девушке у них не больше, чем к дюжему мужику, разгружающему ранним утром мешки с мукой возле пекарни.
Показательно отдуваясь, я выволокла старшего следователя на тротуар и призадумалась. С одной стороны, я не против и до Лилового переулка доехать за счет управления, но с другой, я не могу не выдать себя, пока буду тащить шефа домой.
Переведя дух, я крикнула водителю, прежде чем захлопнуть дверь:
— До свидания. Ваши услуги больше не нужны!
Гном не стал меня уговаривать и что-либо предлагать. Через пару секунд громыхающая черная банка из-под шпрот на колесиках отчалила в сторону Центрального управления, оставив меня наедине с бессознательно висящим на мне начальством. Гномы такие гномы.
— А завтра…
Не хотелось даже думать о том, как много пищи для сплетен я дала коллегам. Но одной сплетней больше, одной меньше — не важно!
— Пора домой, шеф, — позвала я, проверяя состояние старшего следователя.
Со стороны казалось, что он стоит, чуть облокотившись на меня, а я пыхчу и сгибаюсь под его весом, но на деле Белянский самым невоспитанным образом дрых.
— Чтоб вас… — прошипела я себе под нос и огляделась.
На мое счастье, улица была пустынна, а респектабельные кварталы этой части города давали надежду, что никто не отдернул гардину, чтобы высматривать прохожих. Хотя чаще всего в таких тихих местах и живут нервные старушки, готовые в случайном слове, жесте и неурочной прогулке усмотреть злодеяние.
Еще раз осмотревшись, я чуть встряхнула начальника, отчего его голова дернулась из стороны в сторону, и спросила:
— Так вы без сознания или прикидываетесь?
Рейян не ответил, лишь шумно вздохнул.
— И надо было вам… — проворчала я, роясь в карманах следователя. — Или это капсулы дали такой побочный эффект?
Начальник неопределенно всхрапнул.
— Только вот этого мне не надо! — строго велела я и погрозила Белянскому пальцем. — Мало того что вы за один день разбили светлый образ безупречного шефа, напившись пусть и по работе, но среди бела дня! Так еще и храпеть? Нет. Нет. И нет. Не смейте!
Старший следователь не отозвался, тихо сопя мне в шею.
— Что ж… — Я еще раз осмотрелась, зажала связку ключей в руке и, пожелав себе удачи, рывком взвалила шефа на плечо. — Обещала себе воздерживаться и не давать повода для сплетен, но как мне вас затащить в дом и при этом не выдать себя?
Прихлопнув начальство пониже спины, я поспешила к парадному, молясь о том, чтобы никто меня не заметил. У двери пришлось повозиться, придерживая следователя одной рукой, а другой пытаясь и ключом в скважину попасть, и не шуметь слишком сильно.
— Вот будет весело, если я на вашу сестрицу наткнусь, — прошептала я, проворачивая ключ. — Так, тихо. Медленно…
В холле царила тьма, но на втором этаже танцевали световые блики, то и дело падая на большую люстру под потолком. Кристаллы в люстре вздыхали, наполнялись жизнью и осыпали все кругом радужными молниями света.
— Вр-р-р-р… — глухо то ли спросил, то ли предостерег огромный косматый пес, выхваченный одним из цветных лучей.
— Вечер добрый, — шепотом поздоровалась я. — Ты же Туман?
Пес прошел к лестнице и сел у ее подножия, задумчиво склонив голову набок и сосредоточенно принюхиваясь. Похоже, хозяина зверь признал, но никак не мог сообразить, что с ним не так.
— Ага, это ваше-ваше, — заверила я пса. — Чье ж еще? Куда бы мне твоего хозяина положить, а?
Заботливый секретарь обдумал бы вариант подъема начальственного тела на второй этаж, прямиком в кровать. И мне, в общем-то, несложно это осуществить. Но нет гарантий, что Алеся не выглянет проверить, что происходит, свет-то у нее горит, и значит, девушка не спит. Не хотелось бы демонстрировать кому-либо свои возможности так явно.
— Гостиная, определенно гостиная, — решительно прошептала я и осмотрелась, пытаясь сориентироваться в полутьме. — Туман, помоги.
То ли пес оказался очень умным, то ли мне повезло, но он массивно затопал куда-то вбок, а я просто отправилась следом, ощупывая пространство свободной рукой.
— Только бы не ударить вас головой, только бы не ударить, — шептала я, огибая предметы мебели и дверные косяки. — Она у вас завтра определенно будет болеть, но я не желаю думать, что из-за меня она заболит сильнее.
Гардины в большой просторной комнате оказались раздвинуты, так что я с тихой радостью облегченно выдохнула, видя, что Туман привел меня в нужное помещение. Крадучись ступая по паркету и коврам, я добралась до широкого длинного дивана и сгрузила на него Белянского.
— Ну вот, — прошипела я, довершая заботу о начальстве стягиванием ботинок. — Так-то лучше. Я выполнила свой долг. Мой дозор окончен.
