Глава 14
Тропа хайтов будто специально тянулась через самые гадостные районы левобережья Нары. Чуток отойдя от реки, она далее направилась параллельно ей – почти строго на запад. Отбиваясь от полчищ комаров, отряд островитян продолжал преследование. То и дело приходилось перебираться через широкие ручьи и мелкие речушки с ленивым течением и топким дном. Иногда путь шел прямиком через болота – люди шагали по колено в грязи.
Интересно, как это выдерживали хайты? Ведь они терпеть не могут влагу.
По пути Олег старался не пропустить ни одной мелочи. Он заметил, что на встреченных болотах под ногами рассыпаются трухлявые деревяшки, уложенные когда-то в узкие гати. Возле речушек можно было наблюдать остатки старых примитивных мостков. Все указывало на то, что тропа эта раньше поддерживалась в хорошем состоянии. Но это было очень давно.
Странно, почему хайты продолжают упорно ходить по одному и тому же маршруту? Если раньше, при хорошей тропе, это было оправданно, то сейчас гораздо выгоднее передвигаться выше по склону, за пределами труднопроходимой поймы. Или этим уродам вообще все равно, где шагать? А может, у них какое-то табу, требующее ходить по одной и той же дороге, невзирая на ее состояние? Или в подкорке головного мозга намертво записан лишь один вариант пути?
Часа через четыре после рассвета вышли к обширной поляне на краю пойменного леса. Поляна отличная, без малейших признаков заболоченности. На ней виднелись трухлявые останки девяти сараев, обступивших обвалившуюся башенку.
Пнув ногой стену, Олег удивился:
– Ты смотри, из кирпича-сырца было построено. Хотя нет, скорее похож на саманный. Очень знакомый материал…
Из такого кирпича хайты строили свои крепости на западном берегу Фреоны. Люди этот материал не использовали, или использовали, но не в здешних краях. Землянам и кшаргам возиться с глиной не надо: у них везде хватает отличного строевого леса.
Олег впервые увидел поселение хайтов без стен – здесь, похоже, даже простейшего забора не было. Во время своего пленения и зимнего похода ему приходилось видеть немало поселков врагов: все они были обнесены высоченными стенами. Почему здесь было не так? Некого опасаться было? Или это просто старый лагерь, где лишь иногда располагались отряды, направлявшиеся в Гриндир или обратно? Неизвестно… Но в любом случае неприятно столкнуться с постройками хайтов у Нары – островитяне давно уже считали эту реку практически своей.
За северной околицей заброшенного поселка журчал маленький ручеек с чистейшей водой. Остановив здесь отряд на привал, Олег решил потрясти Мура на предмет информации о противнике. Вождь ваксов сообщил, что, судя по состоянию следов, от хайтов они уже отстают очень прилично. Похоже, их теперь не догнать.
Что делать? Поворачивать назад? Пожалуй, придется… Возвращаться к «Варягу» – это значит выдержать еще одну ночевку в комарином аду – до темноты они не успеют достигнуть протоки, в которой должен стоять корабль. Хорошо, если завтра к полудню до него доберутся… С другой стороны, тропа уже явно выходит на сухие места – дальше начинается лесостепь. Можно найти там местечко посимпатичнее и устроить бойцам полноценный отдых. Если встретится крупный ручей или речушка, вообще замечательно: обмоются в чистой воде, подергают на удочки местную мелкую форель – ее здесь должно быть много. Ну и чтобы уж совсем совместить полезное с приятным, заодно можно разведать эту старую тропу как можно дальше. До полудня или даже чуть дольше можно продолжать двигаться по ней.
Кто знает, возможно, по пути найдут что-нибудь интересное? Или вообще наткнутся на новый лагерь, незаброшенный, в котором островитян будут дожидаться уставшие враги.
Уж очень хочется разобраться с этой бандой, укравшей его личный, кровно заработанный сид.
* * *
Лекс, крутанув пращу, на миг приподнялся над баррикадой, выпустил камень, мгновенно скрылся назад. Над ним просвистел дротик, ударил в остатки башни. Быстро реагируют, сволочи.
При свете дня триллы, оценив расположение противника, обступили башню с двух сторон, пытаясь достать их за баррикадой перекрестным огнем. Под прикрытием Риты и Лекса люди возвели дополнительные баррикады, прикрывавшие теперь их спины от обстрела. Над тропой сейчас возвышалось целое треугольное укрепление – откуда ни бей теперь, не достанешь.
Но пока они огораживались, не обошлось без потерь. Дротик пробил бок Тамаре, глубоко пропоров легкое. Бедная женщина умерла, задыхаясь в кровавой пене – помочь ей ничем не смогли. Балагуру Сержу, помешанному на пчелах, железный наконечник угодил в правую ладонь. Неизвестно, сможет ли он вообще этой рукой когда-нибудь владеть как раньше. Рана ужасная – до запястья рассекло, будто развороченная клешня краба вышла. Кое-как затянули этот кошмар сомнительным тряпьем и кожаным ремнем от мешка. Крови он потерял немало и бледный как смерть теперь лежал за баррикадой.
Но и хайты не избежали потерь. На рассвете осажденные беглецы увидели вдалеке два тощих длинных тела, уложенные бок о бок – жертвы ночной атаки. Кроме того, уже днем Рита, обстреливая триллов, прибила еще парочку, а одного серьезно ранила. Раненый, повизгивая, сидел сейчас возле четверки трупов. Рядом с ним молча расселся ракс с окровавленной башкой, видимо, неудачно камень ночью на нее поймал. Легкораненых у них тоже прибавилось – булыжники, камни из пращи и дротики Риты многим подпортили здоровье.
Раксы, отойдя от башни на сотню метров, вязали из веток кустов и стволов молодых деревьев нечто непонятное. Будто плотик сооружают. Зачем им, спрашивается, плотик?
Ответ Андрей узнал очень скоро – Рита, высунувшись в очередной раз, метнула куда-то дротик и коротко предупредила:
– Идут.
– Хайты? – испуганно уточнил Гнус.
– Нет, гей-парад приближается – радуйся! – У Андрея почему-то в этот момент нездорово оживилось чувство юмора.
Припав к щели между блоками, он через эту «амбразуру» изучил приближающихся раксов. Теперь понятно, что именно они сооружали. Здоровенный щит, под таким парочка обезьян легко укроется.
– Вот же сволочи! Щитом укрываться решили! – почему-то с обидой произнес Прапор.
– Как начнут подниматься, попробуем их сбить камнями крупными, – предложил Андрей.
Основная масса раксов остановилась вдалеке от скалы, дальше двигалась лишь парочка со щитом. Логично, не хотят подставляться. Если наверх ворвется всего лишь один-единственный ракс, защитникам придется туго. Он даже в лучшем случае продержится достаточно долго, чтобы успели подтянуться остальные, а в худшем самостоятельно всех зарубит. На площадку нельзя допускать никого.
Рита, высунувшись, метнула дротик – неудачно. В ответ над тем местом, где она показалась, просвистело сразу три дротика. Совсем плохо, похоже, раксы пойдут наверх под прикрытием триллов.
Так и оказалось. Триллы, перемещаясь вокруг основания скалы за поднимающейся парочкой, метали дротики почти непрерывно. Никого не задевали – люди не высовывались из-за баррикады, но нервы трепали основательно.
Андрей, рискнув на миг высунуться, увидел, что «щитоносцы» преодолели уже третий поворот. Еще один, и финишная прямая – направятся прямиком к площадке.
– Готовимся ребята, сейчас начнем.
По лязгу металлических бляшек доспехов, трущихся о скалу, можно было примерно представить, где сейчас враг. Убедившись, что они добрались до угла, Андрей скомандовал:
– Начали!
Лысый и Прапор одновременно столкнули вниз два здоровенных блока, заранее приготовленных на краю баррикады. Расчет прост: на этом самом крутом углу после таких ударов нелегко будет сохранить равновесие. Увы, сохранили. Судя по звукам, один камень прошел мимо, второй сумели аккуратно принять на щит, и он бессильно покатился дальше.
У Андрея затряслись поджилки – враги уже на финишной прямой.
– Бегом!!! Все!!! Кидайте кто что может!!!
Схватив тяжеленный камень, позабыв о стрелках, выпрямился во весь рост, взглянул вниз. Так и есть, щит уже под ним – густое переплетение жердей и веток, стянутое лыком и кожаными ремнями, подрагивало метрах в полутора ниже. Раксы медленно и уверенно поднимались к площадке.
Камень, ударив в середину щита, заставил горилл припасть на колени, но не скинул вниз. Град булыжников тоже им не навредил – они просто замерли, пережидая волну интенсивных неприятностей.
Рядом, едва не чиркнув по щеке, просвистел дротик. Слева кто-то болезненно вскрикнул, но Андрей даже не обернулся. Присев, подхватил новый камень, едва удержав его в руках, поднял над головой, встал, скинул вниз, одновременно краем глаза заметив непотребство – кто-то выскочил из-за баррикады.
Проклятье, это Рита!
Амазонка спрыгнула с площадки, приземлившись прямо перед раксами, стремительно крутанулась, пуская над тропой лезвие топорика. Наверное, они не ожидали такой подлости: удерживали щит в четыре руки, пытаясь не сверзиться вниз под обстрелом. Никто не остановил ее удар – передний хайт хрипловато заскулил, припадая на подрубленную ногу. Любезно помогая ему склоняться дальше, Рита прибавила ему ускорение резким ударом ноги.
Ракс, как-то обиженно захрюкав, полетел с тропы, увлекая за собой товарища. Тот все же успел оторваться от щита и, балансируя на краю тропы, попытался удержать равновесие. Но, увы – огромный камень, брошенный Киром сверху почти вслепую, угодил ему прямиком по макушке, настойчиво пригласив хайта последовать вниз. Прожигая Риту яростным взглядом, ракс полетел в теплые объятия острых камней, поджидающих его пятнадцатью метрами ниже.
Стрелки, возмущенные таким катастрофическим результатом блестяще задуманной атаки, обрушили на Риту тучу дротиков. Но она на месте не стояла – не успел еще второй ракс достигнуть земли, уже мчалась наверх, вкручивая тело в поворот на площадку. Андрей, встав в проходе баррикады, протянул руки, собираясь перехватить разогнавшуюся амазонку – погасить ее импульс, а то еще расшибется в тупике укрепления.
Вовремя – дротик ударил Риту в спину, так что на руки Андрея она почти упала. Удачно вышло. Поспешно увлекая ее за баррикаду, он заорал:
– Ты дура! Ох и дура!
– Да не ори ты! У меня хорошая кольчуга, дротики ее не пробивают.
– На мордашке тоже кольчуга? А на ногах? Ты знаешь, что бывает, когда человеку перебивает бедренную артерию. А?
Заметив, что Рита как-то странно смотрит ему за спину, Андрей обернулся.
Лысый, или в прошлой жизни просто Дмитрий, умер хорошо – вряд ли даже успел что-то почувствовать. Дротик угодил ему прямиком в глаз – лезвие ушло глубоко в мозг. Он лежал на спине, вытянув расслабленные руки вдоль тела. На лице спокойное, чуть усталое выражение.
Легкая смерть.
Прапор был еще жив, но это ненадолго – добротно отточенное лезвие дротика перерезало ему горло. Гнус, присев перед ним на колени, пытался зажать руками жуткую рану. Но все тщетно – это совсем не похоже на давнюю рану Кира, от которой он онемел. После такого уже не выживают – кровь, фонтанируя, выходила из тела вместе с жизнью. Глаза умирающего были удивительно живые – пристально уставившись на Андрея, он будто бы пытался взглядом что-то сказать. Захрипев, начал пускать кровавые пузыри – может и впрямь что-то сказать хочет? Тело выгнулось, пятки засучили по камню – агония.
Андрей, не выдержав, отвернулся, поймал взглядом Лекса. Абориген был жив и деловито перетягивал ремешком развороченный бицепс. Рана на вид очень скверная, вряд ли он теперь сможет пользоваться пращей.
Блестяще – двое убитых и один серьезно ранен.
Ничего не говоря, Андрей присел, прислонился к стенке баррикады, достал из ближайшего мешка подсушенную рыбешку, принялся пережевывать пресную мякоть. Есть совсем не хотелось – только пить. Он сам не знал, зачем ему пришло в голову перекусывать в такой момент.
Может, просто давал себе короткий отдых?
Никому не хотелось сейчас ничего говорить.
Но апатии нет. Нет и тоски по погибшим товарищам. Есть только долг последнего выжившего лидера перед оставшимися пассажирами.
Им надо это сказать…
* * *
– Триллы отошли, у них осталось мало дротиков. Их дротики у нас или совсем затупились после многих ударов о камни – мы с ночи их туда-сюда бросаем. Но оставшихся дротиков им хватит прикрыть еще одну атаку. Слышите стук топоров? Они делают сразу два щита. Это вопрос двух-трех часов. Плюс они чинят третий щит. Я сомневаюсь, что у нас получится отбиться и на этот раз – мы и с одним-то щитом еле справились. Это… Думаю, это конец. Не выдержать нам… Риска попасть под дротик сейчас нет. Любой может спокойно спуститься, подойти к ним и сдаться. Не думаю, что они убьют сдавшихся – пленники им нужны. Они ведь взяли в плен Риту, Сержа и Лекса, несмотря на то что те были с оружием в руках и сражались в тот момент против них. Так что кто хочет, может спускаться смело.
– Это приказ? – равнодушно уточнила Рита.
Андрей медленно покачал головой:
– Нет. Просто у каждого есть сейчас возможность сделать выбор – скорее всего, это последняя возможность. Или сдаться и выжить, или остаться здесь и дождаться атаки раксов с тремя большими щитами.
– А ты что выбираешь? – уточнила Рита.
Андрей указал на тело в луже крови:
– Прапо… То есть Виктор Николаевич, когда умирал, посмотрел на меня… Я понял, что он хотел мне сказать. Нет, я не уйду. Он был прав – лучше уж умереть, чем назад. Мы далеко зашли, нам очень повезло, но даже при этом везении мы потеряли многих. Я не верю, что такое везение достанется мне еще раз. Не выдержу это больше. Мое место здесь.
– Если кого-то интересует мое мнение, то оно и так понятно, – спокойно заявила Рита и, пройдя в проход баррикады, уселась вдали, на самом краю площадки.
Андрей, проследив за нею взглядом, подошел, присел рядом. С минуту молчал, тупо наблюдая за копошением хайтов – в сотне метров ниже по склону они деловито занимались изготовлением щитов.
– Знаешь, если бы ты приказал сдаться, я бы, наверное, сдалась.
– Спасибо.
– Да уж не за что. Но после этого, как бы дальше ни повернулось все, ты бы при любом варианте был уже для меня хуже Бума. Не в боевом плане, а… Ну ты понимаешь.
– Понимаю, цветы в печку и вообще конец любви.
– Я разве говорила про любовь?
– Ну… ты ясно дала понять, что я тебе симпатичен. Почему бы не назвать это любовью? А тебе лучше и впрямь сдаться. Умрем же все.
– Интуиция мне подсказывает, что не умрем.
– Вот как? Ты говорила, что она тебя почти не обманывает…
Рита, покосившись на Андрея как-то странно, уточнила:
– Ты не хочешь мне сказать что-нибудь другое? Или так и будешь интуицию обсуждать?
Зачем говорить, если можно все сказать и без слов – придвинувшись, Андрей приобнял амазонку, привлек к себе. Послушно прижавшись к его боку, она довольно заявила:
– Вот так-то гораздо лучше.
– Я рад. Я действительно рад. Но я не хочу, чтобы ты умирала. Я столько времени провел, не видя ничего, кроме ужасно запущенных и грязных женщин, что ты для меня эталон красоты. Умирать тебе нельзя – красоту надо беречь.
– Да что ты заладил! Умирать да умирать! Давай лучше поговорим о чем-то серьезном. Например, о будущей нашей жизни. Ты случайно не хочешь мне сделать предложение? А то я за эти два года уже так одичала, что скоро сама сделаю.
– Да ты и так практически сделала. Прямым текстом считай про ЗАГС высказалась. Рит, мы, наверное, свихнулись. У меня друзья сейчас погибли, нам тоже недолго остались. О чем мы?
– В такие моменты человек всегда ведет себя необычно, не скрываясь – ты уж мне поверь… насмотрелась… Андрей, ты все время стараешься говорить не о том. Я по своему опыту знаю, в такие моменты как раз и надо обсуждать все самое важное, пока все открыты. Мы же вроде решили поговорить о дальнейшей нашей жизни, вот и приступай.
– Я тебя не узнаю – ты точно сбрендила… Не будет у нас совместной жизни, прибьют нас вот-вот. Тебе лучше сдаться, выживешь тогда.
– В плену я рано или поздно превращусь в такую же ужасную и запущенную женщину. Это хуже смерти. Ты представь, что все закончится сейчас хорошо. Что тогда?
– Что тогда? Ну… не знаю даже. А как у вас женятся, хотелось бы узнать?
– Да никак. Все без церемоний – сошлись и живут. Правда, в последнее время с этим сильно борется отец Николай, в церковь тащит силком и записывает пары. Но все это без пышных церемоний.
– Ясно. Я атеист, в церковь тебя не позову. Будем, значит, жить вместе.
– Это что, предложение?
– Ну вроде того.
– Н-да… как-то это не особо романтично. Я ожидала чего-то большего…
– А что? Несогласная? Я не думал, что такая, как ты, может жеманиться, да еще и в такой неподходящий момент. Что с тобой вообще?
– Да ничего. Согласна-согласна! Просто интересно было, как мужчина на краю могилы будет делать предложение девушке. Ты меня разочаровал.
– Ну извини, настроение у меня сегодня что-то не очень.
– Да не бойся ты, не умрем мы. Сейчас что-то будет, наши нас не бросят.
– Наши? Ты о чем?
– Помнишь те заросли кустарников, где мы про хайтов узнали?
– Внизу которые? Помню.
– Я там отблески заметила. Блики на оптике.
– Не понял?
– Чего тут непонятного? С биноклем там кто-то на нас поглядывал из тех кустов.
– Кто?
Рита, чуть отстранившись, повернулась к Андрею, поглядела на него фальшиво-сочувственно:
– Совсем голова глупая стала? Биноклей у хайтов нет, это наши там. Наверняка мои островитяне подошли, у нас бинокли есть.
– Да откуда они здесь?!
– Не знаю. Может, за этими хайтами гнались, а может, просто рейд у них тут. При мне в здешние края наши не заглядывали, но я ведь на полгода выбыла, мало ли что у них сейчас.
– Что же ты сразу не сказала!!!
– И упускать единственный шанс выслушать от тебя подобные слова? Интересно же было узнать, как ты себя поведешь в такой ситуации.
– Ну и садистка же ты…
– Есть немного. Извини. Действительно глуповато получилось.
– Да ладно… все мы сейчас немного неадекватны… наверное от жажды…
– Заодно и людей проверили, видишь, ни один не ушел вниз. Можешь гордиться, твои друзья настоящие люди.
– Друзья? Гнус и Кир, Елена и Маша – все, нет больше никого. Пятеро нас теперь осталось… всего лишь пятеро… Вышло из поселка девятнадцать, осталось пять… Какой красивый был тот самолет… Послушай! – вдруг встрепенулся Андрей. – А вдруг это всего лишь одиночный разведчик ваш?
– Сомневаюсь. Поодиночке наши в такой дали бродить не будут, а бинокль вообще может быть только у руководителя крупного отряда. Слишком ценная и редкая вещь. Да и самое главное, интуиция – она ведь меня не обманывает.
За спинами парочки послышалось неуверенное:
– Дрю, я хочу тебе сказать… Я… Я…
Обернувшись, Андрей уставился на бормочущего Гнуса.
– Ты чего?
– Ничего… я так… типа проститься хочу…
– Уходишь?
– Нет! Я с вами! Но… но нам же хана сейчас… вот я и…
– Слава тебе господи! Я уж думал, ты тоже решил мне в любви признаться!
Гнус уставился на Андрея несколько ошеломленно, видимо, в его голове не укладывалось, как можно шутить в такой драматический момент. Минуту назад и у Андрея не укладывалось. Но теперь все иначе, он почему-то полностью доверился интуиции Риты.
Этой амазонке можно доверять. Заслужила. И хотелось бы продолжать доверять много-много лет совместной жизни.
Прижавшись к Андрею потеснее, Рита звонко, чтобы расслышали все, заявила:
– Идите сюда, не пропустите отличное зрелище. Сейчас вы увидите, как островитяне рвут хайтов – я уже вижу наших.
* * *
Не было барабанной дроби. Не было развевающихся флагов. Не было солдат в ярких мундирах, в идеальном строю марширующих в сторону неприятеля.
Из кустов выбралась кучка плохо одетых подозрительных людей с неуклюжими ружьями и три какие-то кривоногие образины. Рита, комментируя происходящее, пояснила, что это воины союзных ваксов – лучшая ударная пехота островитян. Хайты поначалу ничего не заметили, слишком увлеклись сооружением щитов. Островитяне подошли к противнику примерно на две сотни метров, когда те наконец спохватились.
Триллы, быстро сбившись в вытянутую кучку, помчались вниз, приготовив дротики, за ними в отдалении спешили раксы. Людей было примерно в три раза меньше – отряд оказался невелик. Но никакой суеты они не проявляли: все так же спокойно продолжали идти на сближение с сильным противником. Лишь когда дистанция сократилась примерно вдвое, все изменилось.
Люди остановились, передние навели ружья на противника. Вынеслось несколько клубов густого белого дыма, почти сразу до ушей беглецов донеслась серия басовитых хлопков. По толпе триллов пронесся свинцовый ураган – одним залпом смело не меньше полутора десятков.
– Это передняя линия разрядила мушкеты, – прокомментировала Рита. – Хайты так и не научились нашим противодействовать: упорно подставляются под картечь тесной толпой. Сейчас вторая линия ударит по триллам, а первая в это время будет перезаряжаться. Стрелки у хайтов отвратительные, от малейшей раны могут в истерику впасть. Хотя против бездоспешного войска сила страшная – дротики у них очень убойные, а метают они их метко и далеко. Да и хорошо одетым могут урон нанести.
Ружья второй половины отряда островитян плюнули дымом и свинцом. Этот залп оказался еще удачнее – триллы уже приблизились почти на бросок, картечь на такой дистанции способна доставить максимум неприятностей. На ногах осталось менее полутора десятков растерянных дистрофиков. Их атакующий порыв мгновенно иссяк, они остановились, неуверенно попятились назад, явно намереваясь спрятаться за спины приближающихся раксов.
– Все. Когда триллы нарываются на сильный огонь, они всегда отходят под защиту тяжелой пехоты и работают потом из-за спин раксов. А раксы обычно мушкетерам вообще не страшны – слишком тихоходны. Они пока добегут до стрелков, те по пять раз перезарядиться успеют.
Шестнадцать раксов были сметены двумя полными залпами отряда. Несколько тяжелораненых горилл пытались подняться, продолжить бой – в отличие от стрелков, эти громилы в истерику не впадают, даже если им руки оторвать. Тройка союзников-ваксов прикончила их ударами стальных секир, а мушкетеры в это время преследовали невероятно жалкие остатки войска хайтов – одинокого трилла, чудом пережившего этот разгром. Он что было сил улепетывал в сторону прохода.
Рита, поднявшись, своим коронным замахом пустила дротик от груди. Первый прошел мимо, зато вторым угодила врагу в шею. Трилл упал сломанной куклой – добивать не придется.
– Вот и все, – констатировала Рита, символически бросив вниз последний дротик из связки.
Андрей, встав рядом со своей женщиной, обнял ее за талию, привлек к себе. Так, прижавшись друг другу, они наблюдали за приближением отряда островитян. Вокруг них встали все выжившие: две женщины и двое мужчин из пассажиров, Лекс и бледный как смерть Серж.
Мушкетеры, остановившись у подножия скалы, изумленно таращились на беглецов. Те, в свою очередь, не сводили с них взглядов. Все молчали. Наконец один из островитян, молодой мужчина в заляпанной грязью кольчуге, перекинул тяжелый мушкет за спину, стянул с головы шлем, развел руки в сторону, всем своим видом демонстрируя высочайшую степень изумления:
– Рита?! Это с кем ты там зажимаешься наверху?! Мы уж тебя похоронили давно, а ты, оказывается, по мужикам черт знает где шляешься!
– Привет, Олег, – спокойно ответила амазонка. – Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть.
– Я тоже. Повезло тебе – мы сюда случайно заглянули. Сам не знаю, зачем мы вообще сюда поперлись, а оно вон как… Надеялись хайтов догнать, да только надежда уже пропала давно… Давайте спускайтесь вниз, и заодно мне расскажите, как вы вообще здесь очутились?!
– Олег, это слишком долгая история.
– Верю, потом расскажете. Но все равно спускайтесь, надо идти вниз, подальше отсюда. Обыщем хайтов, и бегом назад к Наре.
Андрей, решив встрять в диалог, высказался твердо:
– У нас здесь трое убитых. Это наши друзья. Нам бы не хотелось бросать их вот так…
– Не вопрос, похороним у подножия скалы. Камней здесь полно, завалим ими.
* * *
Островитяне Андрею понравились.
Без фальшивого сочувствия, но с приятным энтузиазмом помогли похоронить Прапора, Лысого и Тамару. С таким же энтузиазмом обыскали трупы хайтов, не взяв при этом ничего, кроме какого-то маленького кожаного мешочка. Его содержимому командующий отрядом был очень рад – улыбался как клоун в день зарплаты. Олег, коротко переговорив с Ритой, в общих чертах понял что-то для себя важное и заявил, что им здесь больше делать нечего, надо быстрее возвращаться к Наре, к какому-то Варягу.
Было в островитянах что-то надежное. Только что дрались с полусотенным отрядом хайтов, затем обыскивали трупы, разорванные картечью, и вели себя при этом как спортсмены в раздевалке после тренировки. Банальные фразы, короткие, пустые разговоры, шуточки-прибауточки, строгие, лаконичные команды, выполняемые неукоснительно. Полное впечатление, что для них подобное приключение не более чем рутина – мужики спать не ложатся, покуда не пристрелят дюжину-другую тварей Хайтаны.
Узнав, что беглецы сутки просидели на скале, начали совать кожаные фляги с водой, развязали вещмешки, наперебой предлагали перекусить содержимым пайков. Пайки у них, кстати, оказались знатными – Андрей с удовольствием слопал пару жестких лепешек, начиненных тонкими ломтями изумительно вкусной рыбы. А уж твердый острый сыр чуть с зубами не проглотил. Это была настоящая еда, у нее помимо пищевой ценности был еще и вкус. И вкус отличный. По крайней мере, для беглецов. Вкушая эти райские яства, они чуть ли не мурлыкали от удовольствия. На халву совсем непохоже.
Если у них все мужики такие, с ними ничего не страшно. А про кормежку лучше вообще молчать – нет слов, чтобы выразить восторг.
Раны Лекса и Сержа промыли, смазали какой-то вонючей гадостью, перевязали грубыми, но чистыми бинтами. После этого Олег приказал двигаться вниз.
Андрея это удивило:
– А оружие хайтов? Здесь бросите?
– А на фига оно нам?
– Ну… металл все же.
– Железо у них паршивое, и тащить его – только ноги сбивать. Нам еще топать и топать, и дорожка та еще – наплачемся.
– А что не так с дорогой? – уточнила Рита.
– Да все так. Только на ней мы чуть последние ноги не переломали, да комары половину крови выпили – это как минимум. Хотя есть идея пройти повыше, не приближаясь к Наре, – лучше по этой степи шагать, чем по той проклятой тропе. А ты, красавица, давай на ходу рассказывай, где тебя черти почти полгода носили и где ты нашла таких интересных друзей, до сих пор таскающих земное рванье и обутых в пластмассовые ботинки. И откуда у вас такой огромный котел, да еще и с подставкой?
* * *
Лагерь разбили под вечер на лужайке в излучине маленького ручейка, примерно в паре километров от темного леса, тянущегося ниже. Островитяне пояснили, что лес этот сырой, пойменный, тянется вдоль Нары до самого горного отрога, подпирающего левый берег реки. Идти по нему трудно даже по старой тропе хайтов, а ночью проблемно высыпаться из-за полчищ комаров.
Андрею понравился процесс устройства лагеря – налажено все было очень четко. Олег просто указал на место, которое выбрал для ночлега, и без лишних команд работа закипела. Бойцы нарубили жердей, нарезали полосок коры, навязали рогатки, огородив стоянку по периметру. Кое-где наклонно вбили в податливую почву тонкие колья. У каждого островитянина под рюкзаком болталась какая-то холщовая скрутка. Оказалось, что это просто мешки – все островитяне, даже Олег, носили их по три штуки. На косах ручейка хватало песка и камней – из наполненных ими мешков поставили четыре баррикады.
За каких-то полчаса на пустом месте возникло вполне серьезное укрепление. Ничего сверхъестественного – простенько и надежно. И внушает уважение: простота исполнения – один из признаков профессионализма.
Со снабжением отряда горячим питанием дела обстояли похуже – посуды не было. Олег пояснил это тем, что шли налегке, нагружать народ не хотелось. С большой поклажей трудно было бы преследовать прытких хайтов. Вот и приходилось довольствоваться сухпайком.
Котел, таскаемый бывшими пленниками, оценили по достоинству: затеяли похлебку из сушеного мяса, приправленную сухариками, крошечными кусочками сала, мелко порубленной черемшой и все тем же степным перцем.
Островитяне ужинали, используя в качестве мисок свои шлемы, предварительно вытащив из них толстые кожаные подшлемники. Ваксы жидкую пищу не приветствовали, лопали всухомятку. Пленники хлебали прямо из котла – теперь, после таких потерь, им всем хватало места возле него.
Бойцы, поужинав, немедленно без понуканий вымыли свои шлемы и сразу поставили их сушиться, подвесив на воткнутые в землю палки. Половина занялась чисткой и сушкой своих доспехов – вторая половина в это время заготавливала ветки и траву для лежанок, разумная очередность – враг, даже напав неожиданно, не поймает все войско раздетым.
Доспехи, кстати, оказались не слишком хорошими: мало похожи на то великолепие, что показывают в кинофильмах или демонстрируют исторические реконструкторы. Темные кольчуги, зачастую с грубо залатанными повреждениями, были примерно у половины. У многих броня из какой-то очень толстой и прочной кожи, обшитой местами железными пластинами – будто рыбья чешуя. У нескольких были стальные кирасы – человек в них выглядел раздутым жуком. Прикрывали они примерно до низа живота, дальше уже свисали подобия шотландских килтов: кожаные полосы, укрепленные стальными пластинками.
Лишь вычистив доспехи и оружие, бойцы завалились вокруг четырех костров. При этом на каждой баррикаде остался часовой: помимо наблюдения за окрестностями он должен был еще поддерживать закрепленный за ним костер. Тоже разумно, постоянно бегая к куче дров и обратно, вряд ли заснешь. Хотя с точки зрения Андрея столь яркое освещение лагеря неразумно, из темноты их отлично разглядит вражеский глаз, а сами они никого не увидят. Но островитянам виднее, наверное, у них есть свои, весьма разумные соображения.
Залегли не все. Несколько бойцов, рассевшись рядом с одним из костров, играли в карточную игру. При этом карты у них были кожаные. Неподалеку от них уселся и Олег с Ритой: они никак не могли наговориться. Андрей, не желая ложиться без своей женщины, сидел рядом, не вмешиваясь в их беседу.
Разговор, кстати, у них был интересный. Рита четко и сжато рассказывала историю своего пленения, побегов, переходов в глубь Хайтаны. Время от времени она останавливалась, и Олег рассказывал свою историю: как они жили последние полгода. Андрей узнал, что войско островитян избежало полного разгрома в зимней степи и сумело выйти без фатальных потерь. Северяне и южане тоже отделались малой кровью. Больше всего потерь понесли аборигены-восточники – с их низкой дисциплиной это неудивительно.
Хайты, преследуя отступающее человеческое войско, добрались до левого берега Фреоны, и авангард их войска угодил в западню. В артиллерийском мешке на старой имперской дороге полегли сотни быстроходных фраков, слишком далеко оторвавшихся от пехоты. Жалкие остатки войска смертоносных всадников, уцелевшие в этой бойне, отошли на свой берег. После этого Хайтана затихла, ни один враг больше не лез на человеческие земли. Войско продержали мобилизованным почти до весны, но в итоге, решив, что больше набег не предвидится, распустили по домам.
С тех пор хайтов почти не видно и не слышно. За всю весну одно нападение на придурков-рыбаков, заплывших в опасные воды, да один раз высадился маленький отряд. Зачем высадился, неизвестно. Они не успели ничего предпринять, их сразу выследила береговая охрана северян, после чего втоптала в землю.
Едва сошел лед на Фреоне, появились два корабля из южных земель. Один купеческий, второй – военная галера с посланником от нового короля Миртона. Этому герцогу все же удалось завоевать себе корону. И он, интересуясь северными территориями, был крайне заинтересован в заключении союза с землянами. Требовалось договориться о границах, о взаимных обязательствах, о порядках и правилах торговли и о многом другом. Предварительно обсудили круг вопросов, окончательный договор планировали заключить летом, когда сам Миртон или его ближайшие соратники пожалуют с визитом.
Аналогично пришлось вести дипломатию с восточниками. Но пока до четких договоров далековато, единого владыки в тех краях нет. Феодальная раздробленность в чистом виде. Да и проблема у них сейчас – опасная эпидемия. Целые города вымирают, не говоря уже о деревнях. В такие времена им не до внешней политики.
Островитяне продолжали наращивать свой экономический потенциал: засевали новые поля, обустраивали новые поселения. Если раньше большинство людей обитало в главном поселке, то теперь вовсю шло расселение – территория островитян разрасталась. Крепла их индустриальная база, мастерские выпускали все более совершенное вооружение и орудия труда. Появились первые паровые машины и высокопроизводительные станки. Есть даже проект постройки речного бронированного корабля, но пока к нему не приступили – слишком много потребуется материальных и человеческих ресурсов даже на маленький броненосец.
Продолжали изучать и этот мир. Олега с отрядом воинов послали провести разведку новых земель и заодно пощипать горных людоедов.
Выслушав историю злоключений Риты до конца, Олег констатировал:
– Если вы шли все время на юг, мало забирая к востоку, то вам крупно повезло – вы не слишком глубоко в Хайтану попали. Странно даже, за полгода вас могли угнать гораздо дальше. Чудят хайты…
– Как не слишком глубоко? – удивилась Рита. – Ты когда-нибудь слышал про пирамиды и скатов? Про запуски? Из Хайтаны многие возвращались, но такого я никогда не слышала.
– Бывало такое, только давненько. Кое-какие рассказы сохранились. Но так… на уровне легенд. Вы первые, кто так четко все расписал, из первых рук. Интересно… А еще интереснее, что же у них дальше делается, в по-настоящему далеких областях, удаленных на сотни километров к западу от тех мест…
– У них нет стен, – вмешался в беседу Андрей.
– Не понял? – уточнил Олег.
– В поселке, где нас держали, не было стен. И в тех поселках, что мы видели по пути, тоже не было. Только забор один раз видели, невысокий. Ты говоришь, что мы не так далеко побывали. Возможно. Но даже там, где были мы, они не опасаются нападений. Не строят укрепления. Если ваша армия решит устроить еще один поход, бить можно будет отсюда.
– Разумно, – кивнул Олег. – Ты прямо мои мысли читаешь. Мы в зимнем походе кучу времени потеряли, штурмуя крепости у Фреоны. Стены там толстенные, из сырого кирпича. Разносить их из пушек мука – сотни ядер надо выпустить в одно место, чтобы в итоге остался вал из глины. При этом она часто раскисает, и идти на штурм по этой слякоти удовольствие еще то. Бывало, наши ребята по пояс проваливались, будто в болото. В итоге просто разносили вышки и башни, после чего врывались на стену и оттуда расстреливали все живое. Не без потерь… И, пока мы возились с этими укрепленными курятниками, хайты собрали огромную толпу и выгнали нас в итоге.
– Да, – кивнула Рита. – Если мы ударим отсюда, хватит небольшого мобильного отряда. Думаю, двухсот – трехсот бойцов вполне достаточно. Быстро налететь, уничтожить десяток поселков за неделю и отойти назад, не дожидаясь неприятностей. Через неделю повторить чуть западнее. Пять-шесть таких набегов, и южная окраина Хайтаны превратится в безлюдный край.
– Они начнут стены строить, – предположил Андрей.
– Да, – согласился Олег. – Надо зимой опять выступать. Договориться с южанами и восточниками. Трех отрядов по триста бойцов будет достаточно. За пару месяцев каждый сделает три-четыре набега. Если повезет, сотню поселков уничтожим без проблем. Если, допустим, в каждом будет полсотни хайтов и более, то тысяч десять положим. Зимой народу делать нечего, как раз все получится удачно. Плюс по холоду они не смогут строить свои глиняные стены. Порезвимся всласть, такие потери их серьезно подкосят.
– Два месяца много, – возразила Рита. – Успеют подтянуть на юг все силы, опять нарвемся.
– Да ладно, это я так, еще раздумываю. Всерьез будем решать позже и не с бухты-барахты, хорошенечко продумаем вопрос. Андрей, вы как? Надумали, что дальше делать будете?
– В каком смысле?
– У тебя осталось четыре человека. Ты у них вроде за главного. С тобой, как я понимаю, все ясно. – Олег подмигнул Рите. – А остальные куда податься хотят? Мы, если что, будем рады, у нас каждый землянин на вес золота. Дворцов вам не обещаю, живем мы пока бедновато.
– Дворцов нам и не надо. Мы неприхотливые. Если примете, с радостью останемся. Вы нам в общем-то понравились.
– Ну, значит, по рукам. – Олег хлопнул Андрея по ладони.
– Я еще с Лексом поговорила, – заявила Рита. – Тот, восточник, что со мной сбежал. Мужик он серьезный и тоже к нам не прочь перебраться.
– Не вопрос.
– Но он сперва хочет вернуться домой, говорит, надо бы близких своих взять. Уверяет, что три-четыре семьи привести может, если получится сбежать от местного барона. Спрашивал, будут ли им за это какие-то «блага».
– Ушлый тип… Ну если и правда будут три-четыре крепкие крестьянские семьи, то можно смело обещать корову или лошадь. И само собой, железные инструменты и хорошие семена. Пусть ставят себе хутор, земля найдется. Правда, недели две придется их на острове в карантине подержать, чума нам здесь не нужна.
– На это он не обидится.
– Ну и отлично. А теперь давайте-ка спать, завтра нам еще к кораблю топать через этот комариный питомник. Они и здесь эскадрильями жужжат, а уж там… Денек будет тот еще…
