В шалаше у заброшенного поселка беглецы прожили целых четыре дня – и это были лучшие дни за все время побега.

Вначале Андрей не планировал проторчать здесь столь долго, но обстоятельства решили иначе. Ливень, накрывший их в первый день, просто так не ушел. На следующее утро небо затянуло тучами, и до вечера не прекращался нудный обложной дождь. Шалаш под конец начал понемногу сдавать – на людей падали капли, просочившиеся через крышу. Но эти бытовые неудобства полностью окупались сытной кормежкой.

Густую рыбную уху ели по утрам, в обед и по вечерам. Дождь не мешал рыбалке, единственное неудобство – речушка немного вздулась. Толпа загонщиков отходила от ловушки на полкилометра и, спускаясь вниз, гнала перед собой все живое. Рыба при этом ломилась в проход такой толпой, что из воды спины и хвосты торчали. Андрея этот живой поток однажды едва с ног не сбил, заполнив при этом весь мешок.

На первых порах уху варили без изысков. Затем, чуток отъевшись, начали эстетствовать – надоело чешую выплевывать. В ход пошла только крупная рыба, выпотрошенная и почищенная. Блюдо приправляли мелко рубленной черемшой, щавелем, степным перцем, какими-то корешками и грибами – их научил собирать Лекс. В зарослях вокруг речушки этот абориген с помощью неказистой пращи охотился на пернатых, и небезуспешно: ежедневно в котел попадало по полдесятка и более птиц. В основном мелочь вроде воробьев, но бывали и приличные экземпляры: голуби, перепелки и самый великолепный трофей – жирная дрофа размером чуть ли не с гуся. В тот день настоящий пир устроили.

Остро не хватало соли. Вместо нее в уху пытались добавлять золу, но серьезного улучшения вкусовых качеств не добились.

Мелкую рыбешку не выбрасывали. Нанизывали на ивовые прутики, вываливали в золе и подвешивали вокруг костра – пусть вялится в дыму. Неизвестно, что ждет их впереди, идти еще далеко, надо хоть немного еды припасти. Вокруг речушки в изобилии рос орешник, но, увы, не сезон – внутри белесых, мягких орешков лишь молочная жидкость. Жаль, они сытные, захватить с собой было бы неплохо. Но не ждать же конца лета ради этого.

Народ отдохнул, немного отъелся и отмылся, набрался сил. Натертые ноги подлечили подорожником. В трофейные заплечные мешки набили высушенного мха – будет что в обувь подкладывать вместо носков.

Просыпаясь, Андрей каждый день терзал себя вопросом: что делать? Он прекрасно видел, что сытный отдых идет отряду на пользу, люди оживлялись на глазах, мужчины настолько расхрабрились, что дружно начали брать уроки боя с оружием у Лекса и Риты, а также метали дротики в тростниковое чучело. Некоторые оживились до того, что начали приударять за женщинами; те, отмытые, уже не казались такими уж страшными, да и за неимением других… Несколько дней такого «курорта», и люди будут готовы горы свернуть или как минимум преодолеть оставшийся путь без досадных задержек и лишних проблем.

Но сидеть слишком долго на этом месте опасно. То, что они не нашли в округе свежих следов деятельности хайтов, еще не означает, что их здесь не бывает. Не стоит забывать и про огонь в ночи, замеченный Андреем где-то на противоположном склоне увала. Да и погоню сбрасывать со счетов нежелательно – их запросто уже могут искать. Ливень, конечно, был знатный, и вряд ли триллы смогут идти по следам, но ведь направление движения беглецов им известно, могут просто пойти вслепую, прочесывая все по пути.

Уходить отсюда надо. Слишком близко они к Хайтане.

Утром пятого дня Андрею не пришлось раздумывать: идти дальше или еще посидеть денек. Лекс, еще до рассвета отправившийся на охоту, вернулся крайне взволнованный и, подняв Риту, сообщил ей, что нашел свежие следы хайтов. По его словам, он обнаружил у подножия увала многочисленные пеньки от срубленных деревьев, причем срубили их не больше месяца назад. В доказательство он приволок ветку с засохшими листьями. Было видно, что ее отрубили топором, оставив косой срез.

Рита, оценив важность находки, подняла Андрея, все рассказала. Он, в свою очередь, устроил общий подъем. Сообщил народу неприятные новости, сделал вывод, что они слишком засиделись в этом чудесном месте, пора бы и честь знать.

Со вчерашнего вечера осталось еще добрых полкотла густой ухи и несколько рыбешек, нанизанных на ветки и прожаренных в таком виде над углями. Их трогать не стали, с собой можно прихватить. А вот уху доели всю, даже не разогревая. Некогда – вкусив жалкие крохи свободной жизни, пленники не желали променять ее на глинобитные сараи и навозоподобную халву.

Собирались недолго. Имущества ведь немного – восемь кожаных мешков со скромными припасами да котел со злополучной подставкой.

Одиннадцать беглецов направились на юго-восток спустя час после рассвета.

Ботинки, проложенные высушенным мхом, сдавливали ступни приятной, сухой мягкостью. Нигде не жмет, нигде не давит и не трет – хочется шагать и шагать. И люди шагали. По прикидкам Андрея, если не по пять километров в час выдавали, то по четыре точно. За день сорок спокойно сделают. Эх, жаль нет карты, пусть даже неточной. Хоть бы приблизительно знать, сколько же им еще осталось.

Андрей почему-то не сомневался, что все неприятности остались позади. Теперь главное дойти.

Рита его оптимизм не разделяла. Присев рядом во время одного из привалов, тихо сообщила:

– Мы следы какие-то пересекали, будто тропа старая.

– Я видел. Это похоже на звериную тропку.

– В степи зверям тропы не нужны – куда хочет, туда и идет. Это хайты.

– Рит, так ведь это уже трудно степью назвать. Оглянись, вокруг деревьев хватает, не говоря уже о кустарнике, а там вон роща целая. Это уже лесостепь, а в лесостепи, наверное, звериные тропы не редкость.

– Может быть… но сомневаюсь. Нехорошо у меня что-то на душе…

– Женская интуиция?

– Она самая. И обманывает она меня не часто. Может, все же будем высылать дальние дозоры?

– А смысл? Из-за растительности видимость упала сильно. Ничего этот дозор не засечет, пока носом не уткнется. Но и нас тоже заметить издали не смогут.

– Я понимаю, но мало ли…

– Ладно, учитывая твою интуицию, вышлю вперед Гнуса и Сержа. Они молодые, глазастые. Но если это тропы хайтов, то, значит, земли Хайтаны еще не закончились?

– Необязательно. Их патрули, бывает, далеко на юг заходят. В десяти километрах от центра катастрофы наши несколько раз видели их следы.

– Центра катастрофы? Что это такое?

Рита, явно растерявшись, взяла себя в руки почти мгновенно:

– Да ничего. Просто так место одно называют, неподалеку от Нары.

Поднявшись, она пересела поближе к Лексу, быстро заговорила с ним на тарабарском местном наречии. Андрей был не дурак, понял, что она сболтнула о чем-то, о чем болтать не следует. Что бы это было? А какая ему разница? Жаль даже, что сболтнула: любопытство только разбередила. И вдвойне жаль, что свернула разговор. Поболтать с Ритой он был не прочь, его к ней сильно тянуло.

Пересев поближе к Сержу, поинтересовался:

– Ты не знаешь, что за место называется «центр катастрофы»?

– Это где-то у Нары местечко, там островитяне вроде бы нашли кучу добра разного, попавшего сюда вместе с нами.

– А почему Рита не хочет об этом говорить?

– Так она же островитянка, у них это великая тайна – никому не имеют права рассказывать. Она, наверно, и впрямь считает, что об этом никто за пределами их поселка не знает. Наивная. Каждая собака знает. Тут разве можно что-то в тайне сохранить? Живем как в деревне – не успеет Круг у себя в поселке чихнуть, как Монах шлет ему письмо со словами «Будь здоров». В общем, это просто игра в секретность.

– Да уж… даже друг от друга скрываетесь… туман напускаете…

– А как же, все как на Земле.

После полудня вышли к спуску – степь резко понижалась, перед беглецами раскинулась широченная речная долина. С юга и юго-запада к ней примыкала горная гряда, на юго-востоке сплошным темным пологом тянулся лес.

Рита, оценив картину, довольно усмехнулась:

– Все, я почти вижу родной дом.

– Что, отсюда уже можно ваш поселок рассмотреть? – радостно уточнил Андрей.

– Нет, это я шучу так. Но уже точно представляю, где мы. Это долина Нары. Таких крупных рек здесь больше нет. Долина, правда, широковата. Видимо, мы гораздо выше соляного рудника вышли. Там она поуже, стиснута высокими холмами.

– И далеко до ваших земель еще?

– Не думаю, мы примерно напротив подножия гор, даже чуть восточнее. Оттуда до рудника за дня три-четыре вроде можно дойти, ну или чуть больше. Правда, Нару выше мы не исследовали, не знаем, что там и как. Но сомневаюсь, что встретим хайтов – ни разу не слышала, чтобы они в предгорьях шлялись. Мы бы об этом знали, там есть деревни союзных ваксов.

– Интересно, как здесь спускаться…

Вопрос был не риторическим. Спуск в долину в общем-то пологий, но вблизи середины протягивается обрывистый излом – будто резко выраженная терраса. Судя по торчащим местами скальным зубьям, спуск с нее может оказаться непростым. Проклятая близорукость: Андрей не мог понять, куда лучше податься. Хотелось бы до темноты успеть спуститься пониже. До реки вряд ли успеют добраться, но какой-то ручеек или родник надо бы найти – заночевать с удобствами.

Рита, правильно поняв его затруднения, указала рукой куда-то влево:

– Вон за большой скалой обрыва нет – пологий спуск. Дальше опять крутая горка, но перед ней нормально пройдем.

– Попробуем…

Беглецы не могли знать, что идут к единственному месту, где можно преодолеть уступ речной долины без проблем. Скалисто-глиняный обрыв тянулся в этих краях приблизительно на тридцать километров. Были, конечно, и другие относительно удобные тропки, но, не зная про них, издалека не заподозришь про их существование. Этот же спуск хорошо заметен издалека, открыт со всех сторон. Да и как иначе, если сделали его человеческие руки. В незапамятные времена здесь проходила дорога, соединявшая центр древней страны с сельскохозяйственной окраиной. Когда-то в краях, где сейчас стоят поселки хайтов, от горизонта до горизонта колосились хлебные нивы, степь с ее черноземами была богатейшей житницей для нескольких государств.

Неудивительно, что после местного апокалипсиса спуск теперь использовали дикие звери при своих миграциях. И не только звери: отряды хайтов, отправляясь в Гриндир за сидами, проходили здесь же. А почему бы и не проходить, если удобнее места не найти?

Ничего этого беглецы не знали. И даже заподозрить не могли, что навстречу им, к этому же проходу, спешит отряд хайтов. Утомленные Гриндиром, враги возвращались домой. Отощавшие заплечные мешки, стертые ноги, мелкие раны, оставленные смертоносными обитателями пустыни, – те, кто заработал тяжелые, остались навек в раскаленном аду. Выжило сорок четыре легконогих трилла и восемнадцать мрачных раксов.

Судьба любит пошутить.

Вестником неприятностей оказался Гнус. Выскочив из кустов, он, задыхаясь, сообщил нехорошую новость:

– Тут!.. Тут!.. Они впереди!

– Кто? – не понял Андрей.

– Дистрофики! Их очень много, и с ними обезьян целая куча! Идут прямо к нам! Хайты идут!

У Андрея все опустилось. Он в один миг просчитал все варианты. Впереди лысый склон – на нем не спрятаться от вражеских глаз. Сейчас беглецы пробирались через полосу кустарника, поэтому их еще не заметили. Но это тупик: триллы, даже если не заметят людей, обнаружат следы, так как явно идут к спуску, который беглецы только что преодолели. Бежать? Куда? Догонят ведь, от этих шустрых тварей не уйти. Да и не побегаешь, прижмут к этому обрыву мгновенно. Бой принимать бессмысленно, на них даже большой толпы не надо – десятка аборигенов хватит. Кинуться назад, в проход, и там как-то попытаться оторваться? Не оторвешься, в скорости люди сильно уступают врагам. Будь дело под вечер, еще можно понадеяться на темноту, но…

Ну разве справедливо?! В шаге от конца пути попасть в такой тупик!

Рита, перекинув из-за спины связку дротиков, зашагала назад.

– Ты куда?

Не оборачиваясь, она непреклонно заявила:

– Вы как хотите, но я к ним в лапы попадать не собираюсь.

– Вот же дура! Ты всерьез думаешь, что они дадут тебе уйти?!

– Нет. Не думаю. Я не ухожу. Залезу на ту скалу, что в начале спуска торчит, и пусть они попробуют меня там достать.

– Тогда подожди, я с тобой.

Гнус, шмыгнув носом, поспешно затараторил:

– Я тоже с вами! Только сперва Сержа позову, он там остался сидеть, за ними смотрит. Он тоже пойдет. Я сейчас, мигом.

Андрей, услышав за спиной шум от множества ног, обернулся. Все шагали за ним, назад, по собственным следам. К скале, на которой их не достанут.

Безумная идея Риты мгновенно заразила весь отряд.

Хайтов Андрей разглядел, добравшись до прохода. Даже близорукость не помешала. Темное, раздвоенное облачко поднялось уже выше полосы кустарника, в которых беглецы узнали плохие новости. Подробностей он разглядеть не мог, но, по словам глазастых товарищей, раздвоенность объяснялась очень просто. При виде беглецов вперед вырвались быстроногие триллы. Тяжеловесные раксы заметно отстали, вот и разделился отряд преследователей на две части.

Скала, на которую надеялась Рита, была необычной. Невысокая – метров пятнадцать, столбообразная, квадратная в сечении, шириной метров двенадцать. Наверх серпантином вьется узкая тропка, вокруг разбросаны подозрительно прямоугольные камни. Странно это все – больше на башню похоже, чем на скалу. Но башни не бывают такими монолитными.

Андрей и не подозревал, насколько близок был к истине. В старину для охраны этого прохода из цельной скалы вытесали несокрушимое основание для сторожевой башни. Сама башня давно уже рассыпалась, но основание уцелело – что ему станется?

Люди, не забивая себе головы размышлениями о странности этого места, по серпантину потянулись наверх. Андрей, увидев, что Лекс, скинув куртку, торопливо собирает на нее камни, мгновенно оценил его полезную идею и заорал:

– Стоп! Успеете еще залезть! Все хватайте камни! Кто сколько унесет! Когда эти твари полезут за нами, будем кидать им на головы!

Народ послушался, похватали камней, кто сколько мог. Андрей, забравшись наверх, понял, что они зря это делали – это все равно что ехать в Тулу со своим самоваром. Камней здесь и без того хватает – как маленьких, так и огромных. По центру ровной скальной площадки возвышается квадрат остатков стен какого-то очень древнего сооружения. Его обломками засыпано все вокруг.

Рита, встав на краю площадки, провела перед собой рукой:

– Здесь мы будем кидать им на головы камни, если полезут. Метров с десяти упавший булыжник череп может разнести. Но триллы хорошо метают дротики, надо из тех блоков, что от башни остались, хорошую баррикаду тут поставить.

Легко сказать – в этих блоках было килограмм по семьдесят веса, если не больше. Народ слишком вымотан, чтобы такие тяжести ворочать. Но страх творит чудеса – чуть ли не мгновенно натаскали, уложили в три ряда. Нормальная баррикада вышла: метра четыре шириной и высотой по грудь. Правда, если обстреливать будут со всех сторон, не сильно она поможет… Но отгородиться по всему периметру не хватит ни сил, ни камней.

Андрей, присев у края баррикады, уставился на врагов – хайты были уже метрах в двухстах. Шли к скале без спешки, понимали, что загнанная добыча никуда не денется.

– Рита, сколько у нас дротиков? Может, все тебе отдать? Ты очень здорово их метаешь.

– Отдавайте, у меня не пропадут.

– Все слышали?! Дротики отдайте ей! Остальным только камни кидать!

– Мы психи, – вздохнул Прапор, кинув перед Ритой свою связку дротиков. – Полные психи.

Кир, улыбаясь до ушей, хлопнул Прапора по плечу.

– А ты главный псих, с этой отмороженной девкой на пару, – констатировал Прапор и зычно добавил: – Все! Если случится чудо и мы не помрем здесь, то звать меня будете Виктор Николаевич! А фамилия у меня Прапорщиков! Не Прапор! Кто назовет Прапором, удавлю скотину!!!

Андрей тоже хотел сказать что-то эдакое, но не стал – подавил в себе эту нездоровую эйфорию. Страх, возбуждение, отчаяние, надежда – в каждом из беглецов сейчас бурлила целая буря эмоций, выражавшихся самыми разными способами. Кто-то грозил кулаком приближающимся хайтам, кто-то, усевшись поодаль от края, тихо вытирал слезы. Другие беспричинно улыбались или готовились бросать камни, хотя до врагов еще было далеко.

Блин, Андрей бы сейчас руку отдал за то, чтобы с ним было несколько бойцов, подобных Рите и Лексу. Вот с кого пример надо брать: амазонка деловито пересчитывала дротики, укладывая их в щель между блоками, чтобы не переломали в сутолоке. Лекс, присев рядом, складывал кучками камни, подходящие для пращи. Ноль эмоций – будто парочка боевых роботов, заряжающая перед боем свои мегасуперплазмореактивные лаунчеры.

Странно, но хайты не стали атаковать с ходу. Цепочка триллов замерла в сотне метров от башни. Тощие метатели, суетливо дергаясь и раскачивая головами, внимательно следили за людьми, но приближаться не рисковали. Раксы и вовсе расселись подальше, сгрудившись кружком.

Рита, присев в сторонке от баррикады, не сводя с врагов пристального взгляда, логично предположила:

– Они не знают, кто мы. Знали бы, напали сразу.

– Почему? – не понял Андрей, присев рядом.

– Да боятся, что у нас мушкеты есть или как минимум луки и арбалеты. С таким оружием да на такой позиции… Сам понимать должен, им здесь ничего не светит.

– Разве они не видят, что у нас нет хорошего оружия?

– Не знаю, что они думают. Может, считают, что мы припрятали серьезное вооружение и вытащим его при атаке. Твари, видать, ученые. Должны понимать, что здесь может натворить картечь. Думаю, до темноты они не полезут.

– Они хорошо в темноте видят?

– Получше нас.

– Ясно. Ну нам-то все равно – как попрут, так и встретим. Ночи сейчас лунные, думаю, незаметно к нам не подберутся. Я, если честно, думал, что они осаду замыслили или просто подкрепление ждут.

– Зачем им подкрепление? Их, считай, в шесть раз больше, если считать наших женщин. Хотя мало ли что у них на уме… Нам трех мушкетов хватило бы их сдерживать.

– Воды здесь нет. Плохо… Странно, тут какое-то сооружение было, древнее.

– Да их тут полно. Видно, сторожевая башня.

– Если долго здесь сидеть придется… Где эти люди, в башне, воду брали?

– Да уж не здесь. Колодцев на этом уступе быть не может. Может, дождевую воду собирали или привозили на лошадях снизу. Вон там, похоже, ручей или речка, полоска зеленая в паре километров отсюда. Нас туда попить не пропустят…

– Рита, а ты сама веришь, что мы выкрутимся из этого?

Загадочно усмехнувшись, тихо ответила:

– А какая разница? Все равно попробовать стоит.

– Разница есть. Я с тобой о многом не успел поговорить. Если времени у нас еще много, то успею, если нет…

– И о чем?

– Ну… Для начала – почему ты до сих пор не замужем? Два года ведь здесь: Сергей говорит, что свободных женщин у вас не осталось – у местных жен берете.

– Предсказуемый вопрос.

– Да я вообще предсказуемый. Простецкий парень.

– Я вообще-то замужем.

Насмешливо покосившись на опешившего Андрея, Рита пояснила:

– На Земле была замужем. Правда, так… считай, не жили уже, неудачно у нас вышло. Здесь я, наверное, могу считаться вдовой. С муженьком мы в последнее время проживали далеко друг от друга, а сюда попали лишь люди из пары районов города. Нет его здесь. Даже священник наш в таких случаях дает добро на повторный брак.

– И чего ты не попробовала еще раз?

– Да так… как-то не до этого все время было.

Андрей, приободрившись, уточнил:

– И что, никого не было? Никто тобой не интересовался?

– Почему не было? Вились вокруг… разные. Мне даже один герцог южный, практически король, намеки делал. У местных такая жена ценится. Один восточник, рыцарь, Бум его звали, целую осаду устроил. Ни на шаг от меня не отходил. Хороший вариант был, если подумать: за ним как за каменной стеной. Но душа к нему не лежала, да и слишком мы разные люди – культурные различия давили. Но дрался он как бог. В зимнем походе, когда я попала в плен, он держался до последнего. Меня сбивали с ног, а он вокруг крутился волчком, рубя врагов десятками. Я поднималась, и мы дальше шли вдвоем, шаг за шагом пробиваясь к нашим шеренгам. Мушкетеры нас уже похоронили: били картечью не разбираясь, где мы, а где хайты. Рядом пушка целую дорогу в толпе пробила – выкосила все живое. Мне разрубили щит, сбили с ног еще раз. Что было дальше, я толком не знаю – выпала на пару мгновений из реальности. Думаю, по нам прошлась артиллерия. Я не верю, что хайты смогли бы остановить Бума. Спасая меня, он в сверхчеловека превратился – доспехи пробиты в сотне мест, забрало смято, свисает рассеченная щека, весь в своей и чужой крови. Щит свой отдал мне – я его еле держала, так много в нем торчало обломанных дротиков. В одной руке палица, в другой меч. То рубанет, то ударит. Вокруг только крики и свежие трупы. А когда… Я тогда пришла в себя, а он лежит рядом, и его рубят. Десятка два раксов сгрудилось вокруг него и рубили-рубили-рубили. Он уже не шевелился, но они не останавливались – напугал он их сильно. Они даже на меня внимание поначалу не обратили. Думаю, картечь его все же задела… Жаль, воин был исключительный.

В голосе Риты под конец прорывались слезы. Андрея серьезно потряс ее живописный рассказ. Но в то же время примешалось чувство ревности к этому Буму. Да и вообще, что он за герой, если девушку не спас свою? Хотя кто бы ее вообще смог спасти в таком жутком бою?

– Рита, я, конечно, не рыцарь, и до Бума мне далеко. Но я бы тебя на том поле тоже не бросил. Нравишься ты мне. Очень. Мало ли что тут дальше будет – хочу, чтобы ты об этом знала. – Выждав паузу, Андрей с надеждой уточнил: – А ты ничего мне не хочешь сказать?

Повернувшись к Андрею, Рита, не отводя взгляд, честно признала:

– На месте Бума у тебя было бы гораздо больше шансов. Нет, не в бою… до боя. – И тут же испортила все благостное впечатление от своих чудесных слов: – Ты точно сбрендил, если решил налаживать свою личную жизнь в такой момент. Готовься, Андрей, этой ночью тебе придется сражаться всерьез.

И вправду сбрендил – одной ногой в могиле, другой в плену, а все мысли об одном. Ну не идиот ли он?

Но все же она это сказала – все могло бы быть.

Умирать, наверное, теперь будет приятнее.

Хайты атаковали ночью, перед восходом местной луны.

Лекс, почуяв их приближение, тихо прошипел. Будить никого не пришлось – никто не спал.

В воздухе что-то просвистело, с металлическим звоном ударилось об остатки древней башни. К ногам Андрея отскочил срикошетивший дротик.

– Пригнитесь все! Они нас обстреливают!

Триллы снизу не могли видеть противников и швыряли дротики вслепую, стараясь поразить людей навесным огнем. Беглецы, сгрудившись за баррикадой, были в полной безопасности. Если бы хайты догадались встать на другой стороне, было бы гораздо опаснее, а сейчас они любезно снабжали осажденных метательным оружием.

Враг начал атаку с ошибки – это радовало.

Обстрел прекратился – у триллов не столь много дротиков, чтобы поддерживать его слишком долго. Заслышав под башней лязг амуниции и топот множества ног, Андрей коротко приказал:

– Начали.

Вниз полетели первые камни – люди их заранее приготовили, разложив кучками за баррикадой. Все размеры – от кирпича до шлакоблока, а то и более. Рита, выпрямившись, выпустила в темноту первый дротик – кто-то тонко, не по-человечески взвизгнул. Каменный обстрел тоже для противника даром не проходил, булыжники иногда били явно по живой плоти. Идти по крутой тропке шириной с полруки взрослого мужчины не столь уж и удобно, а если при этом тебе на голову падают тяжелые предметы, то и вовсе неприятно получается.

Андрей, услышав, как, сорвавшись вниз, по камням покатилось гремящее доспехами тело, радостно выкрикнул:

– Давай!!! Большие кидаем!!!

Вниз столкнули установленные на краю куски тяжелых блоков. Весу в этих камешках было килограмм под пятьдесят, а то и более. Внизу заорали хором, и, судя по шуму, с тропинки навернулось сразу несколько врагов.

Рита, метнув очередной дротик, закричала:

– Все! Они вроде отходят! Стойте!

Некоторые в горячке не услышали ее слова, продолжали хвататься за булыжники – их пришлось останавливать чуть ли не силой. Андрей подтвердил слова Риты:

– Все, они отступили. Никто не ранен?

Странно, но никто не получил ни царапины. Очевидно, закончив обстрел, триллы его больше не стали возобновлять. Это хорошо – точно бы задели высовывавшихся с камнями людей.

Атака отбита без потерь. Даже кое-какая прибыль есть – на площадке насобирали двадцать восемь дротиков. Ценное приобретение.

Андрей, взглянув на край лунного серпа, выползающего из-за горизонта, уверенно заявил:

– Все, при лунном свете им еще труднее придется. Можно отдыхать. Оставим только часовых.

– Триллы могут попробовать собрать свои дротики, валяющиеся у башни.

– Если подойдут, тогда возьмемся за камни. Садитесь все за баррикадой в кучу, становится прохладно.