К своим обязанностям я приступил с деланым энтузиазмом, что было отмечено рядом членов команды. Один из них, тот самый, которого я сбил с ног в стычке на острове, по имени Уюм, даже подошел и сообщил, что не держит зла за былое. Но тут же предупредил, что Кобо, которому пришлось зашивать лоб, зло как раз мог затаить, и с ним надо держать ухо востро.

Несмотря на мрачную славу контрабандистов, в быту и в работе они выглядели вовсе не исчадиями ада, а вполне нормальными людьми. Под словом «нормальные» подразумеваю морскую публику. Те же бакайцы отличались от них разве что менее суровым загаром и повышенным количеством бородатых людей.

К трюмам, в одном из которых содержалась Нью, меня не посылали, а сам я не рисковал к ним подбираться. На корабле все на виду, сразу заметят, и последствия не заставят себя ждать. Неприятные.

Зато удалось попасть на раздачу пищи гребцам. Их оказалось двадцать восемь человек. Не так мало, если учесть, что в команде, не считая меня, было ровно двадцать моряков. Для такого небольшого суденышка более чем достаточно. Из них двое не бойцы, а смех: юнга лет десяти-одиннадцати и пухлый старичок, не принимавший участия в судовых делах. Судя по всему, именно на нем завязаны контакты с северянами, ничем другим его пребывания на борту я объяснить не смог.

Итак, если получится освободить невольников, считая меня, выйдет двадцать девять рыл против восемнадцати. Многообещающий расклад, вот только как практически это устроить, я не представлял.

Пока не представлял. Но я непрерывно над этим думал. Время еще есть, а каждый день и час усиливают доверие ко мне со стороны контрабандистов. Они будут расслабляться все больше и больше, а я вот так и останусь начеку, выжидая удачного момента.

И не прозеваю его.

Провонявший дерьмом от киля до верхушки мачт корабль носил гордое имя «Черный альбатрос», и я двенадцать дней честно нес на нем службу в должности рядового матроса. Мне доверяли все больше и больше, я накоротко сдружился с тем самым надсмотрщиком Стредом и поколоченным Уюмом, и даже подраненный Кобо перестал держать на меня зло, после того как получил обещание, что на первом нормальном берегу я свожу его в кабак, где мы надеремся как свиньи, а потом отправимся к продажным женщинам.

А еще меня все чаще и чаще посылали носить гребцам воду и еду. При этом я, высмотрев среди невольников пару ребят поумнее, сумел при помощи загадочных подмигиваний дать им понять, что у меня есть интересное предложение. Работая по плотницким делам, знал, где держат инструмент, и при случае мог достать пару топоров незаметно от команды. А если кто и заметит, для таких глазастых в укромном уголке припрятан хорошо заточенный гвоздь в полторы ладони длиной на деревянной рукояти. Близился миг, когда все это пригодится. Мне бы ночку пошумнее, с ветром и волнами, гулко бьющими в борта. Под них так замечательно снимаются кандалы подручными средствами. Ни одна собака не услышит.

На тринадцатый день все мои коварные планы рухнули, а их обломки похоронило под медным тазом.

Вот и не верь после этого в магию числа «тринадцать»…

Я еще с рассвета подметил, что капитан ведет себя как-то слишком уж нервозно. Такое поведение отмечалось за ним в случаях, когда по курсу возникали рифы или прогнозировалось их близкое присутствие. Может, команда «Черного альбатроса» и невелика, но порядок на судне поддерживался отменный (не считая омерзительной вони), вольница не допускалась, хотя до военной дисциплины, принятой в мои времена, дело и не доходило. Разумная середина соблюдалась. Неудивительно, что и все, имеющее отношение к штурманскому делу, пребывало на той же высоте. Судно ни разу не попадало в угрожающую ситуацию из-за навигационных ошибок. Правда, однажды ночью на что-то наткнулось носом. Но тревога оказалась ложной. Может, очередное бревно или дохлый кит, даже разглядеть не удалось. Но подобные объекты — дело случая, на карте их не найти.

В общем, что-то намечалось. Значит, опять гребцов будут подгонять плетьми, заставляя работать на износ. Да и с неуклюжим парусом возни много, а это уже работа вольной команды. То натягивай его, то спускай побыстрее. Меня, правда, к этому делу пока не допускали за неопытностью, зато могли поставить помогать толкать рулевое весло, что тоже не сахар. На нем достаточно месяц простоять, чтобы накачаться как чемпион по культуризму.

Спустя пару часов после рассвета я заметил прямо по курсу на горизонте пухлое неподвижное облачко. Признак земли. На материк не похоже, а похоже на остров. Зачем мы к нему идем? Этого мне никто не удосужился разъяснить. Зная, что воды в бочках еще хватает, рискнул обратиться к слабому на язык Стреду:

— Чего это капитан сегодня такой мрачный?

— А ты его часто веселым видел? Или хотя бы один раз?

— Ни разу не помню. Но такой он нечасто: чернее самой черной тучи. Когда последний раз так вышагивал на носу, мы потом еле-еле рифы обошли.

— Так уж и еле-еле! Нормально мы их обошли. Да и разве то рифы были? Меньше чем у северян мужские стручки, а ты говоришь — рифы. Вот походишь с мое — увидишь рифы как рифы, аж поджилки дрожать начнут при взгляде на такой страх.

— Тогда чего он так волнуется?

— Кто? Шнерх? Да чего ему волноваться. Это он так, вид создает. Важность на себя напускает. Мол, без него никак, в любой луже заблудимся. Думает, что мы сами остров найти бы ни за что не смогли.

— Остров?

— Ну да. Остров. Вон прямо по курсу.

— Ничего не вижу.

— Это потому, что разиня ты сухопутная.

— А зачем нам туда? Воду будем набирать?

— У нас чего, воды не осталось?

— Да вроде есть еще, но восемь бочек совсем пустые уже.

— Ишь ты! Неужто считаешь?! — делано изумился Стред.

— Так я постоянно на камбуз ведра от них таскаю, потому и знаю.

— Ведра он таскает… Дела у Шнерха на этом острове, потому и правит к нему.

— Что за дела?

— Не любопытничай, сам скоро узнаешь. Лучше готовься работать, потому как дела делами, а бочки опустевшие, наверное, там наполнять будем. Придется тебе поработать и за грузчика, и за гребца. Ох, я тебе скажу, непростое это дело — воду брать с берега без причала. Спина потом неделю стонать будет.

После полудня «Черный альбатрос» приблизился к острову настолько, что можно было оценить всю унылость тамошнего пейзажа. Плоский блин, брошенный в море и почему-то не утонувший. Скудная трава, чахлые кустики, несколько корявых деревьев на берегу бухточки — вот и все достопримечательности.

В бухте стоял корабль, почти точная копия нашего. Только мачта у него была заметно выше и на носу вместо черной образины, которую можно принять за птичью голову только после ведерной порции забористой бормотухи, торчала образина рыжая. Так как я был трезвее стеклышка, то понять, что она изображает, не сумел.

Просветил все тот же Стред:

— «Рыжий пес», лоханка старшего Шнерха.

— Чего это они тут встречу затеяли?

— Так не первый раз уже. Удобное место. До северян рукой подать, вдвоем безопаснее. Да и подвернуться добыча может, которую в одиночку взять трудно.

— Добыча? А я думал, мы только торгуем.

— Ага. Это дело мы уважаем. Только если подворачивается что-то бесплатное, то мы не отказываемся. Простой товар берут деньгами, а бесплатный товар чем берут? Не знаешь? Эх, молодежь-молодежь… Железом его берут… железом.

— У меня даже ножа нет, если драка случится.

— А зачем тебе нож, такому прыткому? Выдаст тебе Шнерх палку заостренную, и ты всех разгонишь.

Стред заржал над собственной шуткой (по мне, так не смешной) и поспешил уже гораздо громче описать ближайшим морякам свое видение вероятной битвы и место новичка в ней. Каждый неприятель, мол, получит по палке в глаз, покалеченных рабов купят за меньшую цену, виновнику за порчу потенциального товара устроят взбучку. Слушателям это понравилось — тоже заржали.

А вот мне было не до смеха. Тут бы «Альбатрос» надо как-то ухитриться захватить, и вдруг еще один корабль подворачивается.

Задача усложняется как минимум вдвое.

Плюнуть на запланированный бунт и попытаться уйти, когда доберемся до северного берега моря? Но еще неизвестно, как там получится, да и гребцов, если откровенно, бросать некрасиво. Пусть, кроме перемигиваний, никакого общения не было, но я уже за них в ответе. Вот такая у меня черта характера. Слабость это или сила, не могу понять, но надо постараться и самому уцелеть, и Нью вытащить, и этим бедолагам помочь.

На подходе к берегу парус спустили, дальше пошли на веслах. Мешающих течений здесь не было, ветер тоже не препятствовал, и маневры много времени не заняли. «Черный альбатрос» встал неподалеку от «Рыжего пса», еле заметно покачиваясь на двух якорях. К борту подтянули лодку, прежде болтавшуюся за кормой, и на берег отправилась первая партия людей и пустых бочек. Там, на широком пляже, их поджидали коллеги с другого корабля. Человек пятнадцать. Правда, праздно стояла едва треть, остальные возились со срубленными деревьями, работая топорами, пилами и огромными рубанками. Или поломка приключилась, или какие-то детали про запас делают, чтобы без дела не стоять.

Меня приставили к процессу извлечения пустых бочек из трюма и погрузке их на снующую туда-сюда лодку. А затем и самому пришлось покинуть корабль — на берегу потребовались мои руки.

Первые шаги на суше были неуверенными. Но я уже сталкивался с этим явлением — привык. Так что классической моряцкой походкой направился вслед за всеми в сторону рощи, где, судя по суете, и располагался источник пресной воды.

Мои выводы оказались правильными — воду брали именно там. Сам источник выглядел невзрачно: лужа с вытоптанными берегами. И вытоптали их не только что. Или место популярное и пользуется им не только родня Шнерхов, или эта семейка слишком часто сюда заглядывает.

Воду наливали с помощью черпаков, причем делать это приходилось очень аккуратно, не беспокоя муть на дне. Работа простая, монотонная, оставляла возможность поглядывать по сторонам в моменты, когда выливаешь в бочку, а слушать вообще непрерывно можно было.

Я этих возможностей не игнорировал, но ничего интересного не происходило до тех пор, пока от второго корабля не пришла лодка с очередной порцией пустых бочек. Помимо них прибыл пассажир, не задействованный на веслах. Еще издали мне стало казаться, что где-то я его уже встречал. Невысокий, толстый, но не обрюзгший. Эдакий аккуратный пончик с круглым лицом и неровной прической.

И тут я вспомнил.

Ну что за невезение! Этот мир не просто тесен — здесь не протолкнуться от знакомцев. Причем появляются они в самые неподходящие моменты.

Нар Гердо. Как он тогда представился: негоциант из статусного города Леполь. «Статусный» у демов обозначает, что вместо землевладельца-аристократа правит там наместник императора или префекта провинции. Хотя сейчас это без разницы. Встречался я с этим купцом при весьма специфических обстоятельствах. Корабль под названием «Беро», совладельцем которого он являлся, подвернулся моей эскадре по пути к Железному Мысу. Так как шли мы туда с целью грабежа, пренебрегать возможностью прихватить дополнительное судно под добычу не стали. Но и не зверствовали — никого при экспроприации не убили. Зачем проявлять жестокость в отношении мирных купцов, не оказавших даже символического сопротивления?

Сейчас я сильно сожалел о своей гуманности. И постарался превратиться в невидимку. Или хотя бы в малоинтересного типа, на которого никто не станет бросать внимательных взглядов. Вжал голову в плечи, держался к купцу исключительно спиной, не показывая лица. И прикидывал, что же делать в случае, если меня все же опознают.

Вариантов было немного, и хороших среди них не подворачивалось.

Будь на мне кольчуга и шлем, да еще Штучка в руках и матийский меч на поясе, можно было бы устроить неплохую резню. Народ снует то с кораблей, то назад, на берегу их пара десятков с хвостиком. Остров просматривается от берега до берега, затаиться на нем никто не мог, так что моряки считают, что обстановка безопаснее не придумаешь. Отсюда их беспечность. Многие расстегнули пояса, побросав их вместе с оружием на землю, — так проще работать. Те же, кто этого не сделал, тоже не ожидают неприятностей. Если начать их резать, за первые, самые благодатные мгновения, пока не опомнятся, можно легко прикончить или покалечить человек пять-шесть. Остальные, конечно, навалятся толпой, но толпа эта окажется уже куда реже. К тому же психологически сложно атаковать противника, который только что продемонстрировал свои таланты таким кровавым способом.

Перебить всех вряд ли получится, не настолько я устрашающе хорош. Зато можно нанести серьезный урон, не дав себя убить, и быстро отступить вглубь острова, пока дело не дойдет до сетей и окружения копейщиками. Это ведь не воины — купцы. Риск и кровь им ни к чему. Имеются неплохие шансы, что попросту бросят меня здесь. Даже если в командах имеются лучники (а луков я до сих пор не замечал), кольчужного достать им будет трудно. Особенно если он не станет облегчать им задачу.

Пустые размышления: у меня ни доспехов, ни Штучки, ни матийского свинореза. Штаны да рубаха. Даже гвоздь на деревяшке, который припас тайком от всех, остался в укромном местечке на «Альбатросе». Мне просто некуда его было прятать на теле при таком гардеробе.

Сбежать? И куда потом? На этом острове даже крысе спрятаться будет непросто, а я куда крупнее. Бросать меня не станут, потому как не будут бояться. А раз так, то ни один не пропустит такого развлечения, как охота на безоружного стража.

И Нью не вытащу, и сам долго не пробегаю.

Скомандовали прекратить черпать. Уровень воды в луже сильно упал, надо было подождать, прежде чем поднимется. «Альбатросовцы», пользуясь моментом безделья, принялись с удвоенной интенсивностью трепаться с матросами второго корабля. Меня их беседы интересовали мало: я шевелил ушами, пытаясь понять, о чем разговаривает Нар Гардо с нашим капитаном. Но слишком далеко — ни слова не доносилось. Оно и к лучшему, ведь чем ближе подойдут, тем выше шансы, что опознают.

Хороший момент помолиться богам. Кто знает, вдруг бы помогло. Но я его не использовал.

Капитан и купец прогуливались от берега вглубь острова и медленно, но неотвратимо приближались к источнику. При этом они не переставали общаться, и вскоре я начал различать отдельные слова. Болтовня матросов сильно мешала, и понимал я не все, но многое.

Шнерх, судя по всему, не ожидал увидеть здесь толстяка, а хотел встретить старшего брата и дальше, уже вместе, пойти к северному берегу моря. Этот островок у них стандартное место встречи. Мало кто о нем знает из посторонних, а еще меньше заглядывает.

Но почему-то брат прислал вместо себя эту замену, а сам занялся какой-то срочной коммерцией, связанной с Альлабой.

И причиной этого изменения планов, похоже, был я. Точнее, мой рейд к Железному Мысу.

Нар Гердо претерпел по моей вине неслабые убытки и потому охотно согласился на предложение старшего Шнерха заменить его для одного выгодного рейса. Вместо оплаты было обещано позволить ему выкупить за свои средства некое количество единиц живого товара у северян. Нашему капитану это не нравилось. Он бубнил одно и то же: лучше, чем его брат, никто вести дел с подпольными северными работорговцами не может. Без его помощи придется трудновато, а то и беда случится. И будет вдвойне рискованно, если без него идти двумя кораблями. Опасность быть замеченными не тем, кем надо, возрастает, а старший Шнерх мастер во всем, что касается подобных неприятностей. Упомянул пару имен, судя по всему, своих партнеров, особо настаивая, что оба сильно взвинтят цены, не увидев привычного покупателя.

Парочка подошла к источнику в тот момент, когда тема разговора у них сменилась. Теперь я слышал каждое слово.

— Вы в Прорву по пути заглядывали? — спросил Нар.

— Само собой, как с братом уговорено было.

— И как там получилось?

— Из свежих только один корабль, но поживиться там ничем не вышло. Так… сущие крохи.

— Странно… Летом у Прорвы самый сезон.

— Но только не этим летом. Совсем притихла. А на острове людей нашли.

— Людей?! Прорва затягивает корабли со всего моря, но люди при этом умирают! Так всегда было! Ни разу никто не выжил!

— А я разве сказал, что они с тем кораблем попали?

— Тогда откуда взялись?

— Одна девчонка, стукнутая какая-то, ничего спросить не получается, так что не знаем, откуда она. И парень из Альлабы. Ухитрился на плоту прийти, когда северяне город сожгли.

— Постой. Это как же его от Альлабы в такую даль занести могло?

— Дело трудное, но невозможным его не назовешь.

— Верится почему-то плохо. Врет небось.

— Да ты сам его расспроси. Вот он, рядом. Эй, расскажи моему другу, какими ветрами тебя из Альлабы к Прорве занесло.

Существовала ненулевая вероятность, что Нар Гердо страдает плохой памятью на лица и потому, постаравшись придать себе максимально дурацкий вид и скривив рожу, будто при гнойном флюсе, я нехотя развернулся и пробурчал:

— Куда ветер дул, туда и занесло.

К сожалению, надежда на плохую память не оправдалась. Вытаращившись на меня, будто на призрак, обнаруженный возле своей кровати в полночь, купец завопил во всю мощь легких:

— Да это же страж! Вяжите его! Да не стойте пугалами!

Попробовать дальше притворяться скользким малым из Альлабы? Что-то мне подсказывало: не получится. Кому больше поверят: найденному на необитаемом острове новичку или хорошо знакомому коллеге по торговле рабами?

Вопрос риторический…

Что мне оставалось делать в этой ситуации? Выходов, полностью бы решивших возникшую проблему, не имелось вообще. Времени для рассуждений тоже. Поэтому долго думать я не стал. Пока народ изумленно моргал, не успев начать реагировать на истошный крик купца, я от всей души размахнулся черпаком и влепил им купцу между глаз с такой силой, что посудина отлетела от рукояти.

После чего, швырнув рукоять в лицо Шнерху, припустил наутек. Конечно, я не забыл, что скрыться здесь невозможно, но, во-первых: один перспективный вариант все же имелся; и во-вторых: не оставаться же на милость контрабандистов!

Стражей на юге любят меньше, чем матийцев.