Мне не везет с подземельями. На Земле, в московском метро, у меня вытаскивали бумажник, задерживали менты, подловив без документов, после чего держали до выяснения личности, ну и других эпизодов хватало. В нью-йоркском я ухитрился схлестнуться с тамошними гопниками и, хотя вышел в общем-то победителем, схлопотал ножом по руке. А еще будучи ребенком, в подвале соседского дома был люто расцарапан разъяренной кошкой.

Но это все полная ерунда в сравнении с тем, что испытал здесь.

Первый раз в этом мире я попал в подземелье во время исхода с опоганенных земель. Тогда по пути мы встретили тайное убежище тварей и, соблазнившись возможными сокровищами, забрались внутрь. Так как дуракам частенько везет, сокровища там и впрямь оказались. Необычные, надо признать, но от этого не ставшие менее ценными. К сожалению, помимо богатств там встретились гораздо менее приятные вещи. В результате я едва ноги унес и до сих пор вздрагиваю, вспоминая пережитое.

Второй раз под землю меня занесло в столице Ортара, во время побега из городской тюрьмы. Тварей там не было, но не скажу, что с радостью готов повторить тогдашние приключения. Сам едва копыта не отбросил и с трудом вытащил епископа, отравленного зловонием городской клоаки. У Конфидуса хватает недостатков, но, увы, он самый ценный мой подданный — такими не разбрасываются. Одно то, что лишь ему я смог доверить управление своими владениями во время похода, говорит о многом.

Один раз — случайность. Два раза — статистика. Поэтому когда я увидел, что весело орущие бойцы ринулись вниз по каменной лестнице, сразу заподозрил, что третье знакомство с подземным миром этой планеты, скорее всего, понравится мне не больше, чем первые два. Вывод этот не отличался логичностью, но своим предчувствиям следует доверять, особенно если они нехорошие. Потому, взревев так, что едва не порвал голосовые связки, сумел перекричать хор воинов:

— Стоять! Все, кто внизу, вон оттуда наверх! Латные копейщики, в три шеренги напротив лестницы — и медленно вперед! Латным мечникам приготовиться спускаться за ними! Алебардщики, вообще не суйтесь — там вам не размахнуться!

В распахнутые ворота храма спикировал Зеленый, и выглядел он странно: раздулся, будто мина морская, а когда подлетел поближе, я различил шипение дико рассерженного кота.

Сволочь, что же ты раньше-то помалкивал!

— Берегись! Погань! — заорал я, сам не зная, как по-другому озвучить то, о чем предупреждал попугай.

Ой, не зря плохие предчувствия одолевали. Нарвались мы.

В следующий миг это и без моих криков стало очевидно. Народ, столпившийся на спуске и не слишком спешащий выполнить приказ подняться наверх, заорал хором, причем без былого веселья. Если раньше бойцы надрывали глотки в предвкушении резни беззащитных жрецов в нелепых хламидах и оттого не могли нарадоваться, то сейчас стало очевидно — внизу обнаружился противник гораздо серьезнее.

Из провала лестницы вылетел округлый предмет, разбрасывая во все стороны брызги густой, дурно выглядящей жидкости. С металлическим звоном он шмякнулся на выложенный плоскими камнями пол, покатился. Только тут я понял, что это голова. Оторванная. Так и осталась в шлеме.

— Копейщики! Вход в подвал держите! Да выбирайтесь оттуда все!

Мог бы и не говорить. Народ, угодивший в тесноту спуска, дружно устремился наверх, подгоняемый кем-то очень неприятным, способным с легкостью оторвать голову взрослому мужчине. Не успевшие спуститься не горели желанием встречать неведомых тварей хлебом и солью, а вот разнообразным железом очень даже соглашались угостить — на вход нацелились десятки наконечников копий и алебард, мешая тем, кто выбирался.

Расталкивая людей, из подвала, будто из самой преисподней, выметнулась жуткая помесь крокодила с гориллой. Разинутая пасть, украшенная двумя рядами острых зубов, сулила много чего малоприятного, а чешуйчатые лапы, массивные, бугрящиеся тугими мускулами и прочными сухожилиями, с когтями, мало чем уступающими серпам, обещали еще больше.

Теперь понятно, кто так ловко умеет обращаться с головами…

Народу столпилось слишком много, и я не смог сразу пробиться к месту, где должна была приземлиться тварь. Совсем чуть-чуть не успел. От места ее падения, будто от эпицентра взрыва, разошлась волна сбиваемых с ног тел. Люди, разлетавшиеся в стороны, увлекали за собой других. Один такой навалился на меня, из-за чего мне пришлось попятиться, пропустив часть зрелища. Лишь краем глаза увидел, как брызнул кровавый фонтан, а когда оттолкнул в сторону загораживающего обзор воина, адское создание прыгнуло вновь. Задние лапы, вывернутые будто у кузнечика, работали что надо — кошмарная туша с дивной скоростью сиганула прямиком на стену, чуток не достав до потолка, и там, оттолкнувшись от камней, с еще большей прытью понеслась вниз.

Но тут в ее кровавый маршрут вмешался человек. Кто-то из матийцев, ошалев от всего происходящего, метнул свою алебарду. Надо сказать, что в воздухе раз за разом проносились копья и тяжелые дротики, но повезло именно ему — узкое четырехгранное острие вонзилось твари в основание ноги. От толчка гадину развернуло, и вместо того чтобы, мягко приземлившись, опять кого-нибудь наградить ударами пары когтистых лап, она неуклюже завалилась набок. Попыталась вскочить, но повреждение конечности сказалось на резвости — не успела.

Зато люди успели, со всех сторон опуская все, что держали в руках. Надо сказать, букетов роз никто не держал, зато хватало копий, алебард, секир и мечей.

Следующий прыгун, выскочивший из подвала, был встречен организованно, приземлившись на гостеприимно подставленные клинки разнообразных образцов холодного оружия, после чего был с легкостью добит.

— Все копья и алебарды вниз держать, не давать им выпрыгивать! — заорал я, продвигаясь к ближайшему светильнику.

Двигался я к нему не просто так. Еще по пути, на бегу, по запаху, цвету пламени и другим признакам заподозрил, что питает огонь не масло, а нефть или продукт, из нее произведенный. И еще кое-где в стенных нишах стояли кувшины с длинными узкими горлышками. Из таких легко подливать в светильники. Пожар каменным стенам не страшен, вот и не боятся хранить горючие материалы под рукой, чтобы не бегать за ними далеко.

Выдернул пробку, принюхался. Так и есть — отдает чем-то нефтяным. Схватил за плечо ближайшего воина:

— Эй ты! Хватай кувшин и тащи к подвалу! Там лей на лестницу! Бегом!

Парень оказался понятливым — вложил меч в ножны, взялся за посудину. Я направился следом с горящим светильником в руке. Погань много чего не любит, но огня в особенности, так что грех этим не воспользоваться.

У входа в подвал народ организовал многоступенчатую оборону, и попыток прорыва больше не было. Правда, снизу кто-то нехорошо ревел, подвывал, и если уши не врут, даже скрежетал чем-то. Не исключено, что огромными зубами. Кувшин полетел вниз, разбившись на ступеньках, следом я отправил светильник. Взвилось пламя, тут же опав, захлебнувшись в дыму. Народ дружно закашлялся, отшатываясь от удушающего облака, вопли погани усилились, наверх попытались выскочить сразу две твари, мелкие и шустрые, но двигались они вслепую — огонь явно не пошел им на пользу. Копья сделали свое дело, остановив ловкачей, а секиры и мечи завершили начатое.

— Еще тащите! Кто видит кувшин, тащите сюда и бросайте вниз! — приказал я.

Кувшинов в храме хватало, но мы и половины не сумели использовать. Нефть, сожрав весь кислород в подвале, не горела, а чадила, из-за чего атмосфера в помещении стала непригодной для дыхания, и мы были вынуждены выскочить наружу.

Здесь, кое-как откашлявшись, заняли оборону возле всех выходов, карауля желающих выбраться на свежий воздух. И не зря — три твари приняли на копья. Хотя они были ослеплены огнем и дымом, но все равно ухитрились серьезно зацепить парочку бойцов.

Из ворот и дверей валили клубы черного дыма, в них настороженно вглядывались десятки воинов, держа оружие наготове. Но больше никто не попытался покинуть храм.

Так нас и застал Арисат, с группой своих людей показавшийся со стороны моря.

— Что там у вас? — издали спросил я.

— В поселке порубили всех, они там даже сделать ничего не успели. С гримами больше провозились, чем со жрецами: тварей этих там семь рыл оказалось. А на пристани хорошая драка получилась, темные пытались корабль увести, но не успели. Несколько в башне закрылись, но мы двери вышибли и тоже всех порубили. А у вас тут что?

— Да в подвале куча тварей была, у нас потери. Залили там все нефтью, теперь ждем, когда она дымить перестанет.

— Да лучше прикрыть все двери, и пускай в дыму задыхаются.

— Да они и так, похоже, задохнулись, больше не лезут. А подвал надо проверить, мало ли что там.

— Дело ваше, но я бы двери все же закрыл.

Я указал на ближайшее дерево:

— Посмотри на Зеленого. Сидит на ветке спокойный и перышки чистит. А когда дрались с поганью, шипел, хоть и почуял ее поздно. Думаю, он больше ничего не чует.

— Ну мало ли… Сами говорите, что не сразу почуял. Может, ему под землю трудно заглядывать.

— Если закрыть все двери, мы неделю будем ждать, пока дым выветрится. Я даже не знаю, сколько нефти залили в подвал, но уж никак не пару ведер.

— Нефть худо горит.

— Только не эта — пылала очень даже здорово. Ладно, отставить разговоры. Корабль захваченный под охраной остался?

— Конечно! А как же иначе?!

— Тогда всех, кто у тебя свободен, отправляй прочесывать остров. Наверняка найдутся ловкачи, сумевшие удрать, ты живыми таких бери, а то даже допросить некого.

Отправил Арисата и остался ждать, когда выветрится дым в храме. Плохо, что наши силы сейчас растянуты по всему острову, но никуда не денешься. Будь обе галеры на ходу — приказал бы привести их в местную гавань, но увы…

Ждать пришлось несколько часов. Уж не знаю, нефть была в кувшинах или продукты ее переработки, но горела эта жидкость прекрасно. Сколько ее залили в подвал — неизвестно. В суматохе не до подсчетов было, но по результатам понятно, что жрецов сгубила лень. Не стоило держать в храме таких запасов, ведь мало ли кому и против кого они пригодятся. Ножками надо больше ходить, если светильник гаснет, издали принося посудину с заправкой, а не набирая ее в ближайшей стенной нише.

Когда атмосфера в храме более-менее приблизилась к земной, мы, обмотав лица мокрыми тряпками, сунулись внутрь. Смердело здесь изрядно, да и глаза пощипывало, но дышать было уже можно. Стены и потолок, прежде серые, стали угольно-черными от жирной копоти. Над входом в подвал все еще дымились балки перекрытий — видимо, пламя до них сумело дотянуться, но мореное дерево не занялось. Было темно, и нам пришлось заново разжигать погасшие от недостатка кислорода светильники.

Лестница в подвал была завалена телами убитых воинов и тварей. Некоторых обезобразило огнем до неузнаваемости, других пламя вообще не тронуло, хотя кожа и доспехи лоснились от разлитой нефти, почему-то не сгоревшей. Пожар в замкнутом помещении — непредсказуемое явление…

Дышать, как ни странно, здесь, внизу, было комфортнее. Нет, глаза все так же резало и мокрые тряпки почти не защищали от удушливого смрада, но головокружения от недостатка кислорода не наблюдалось, а то ведь у нас уже двое в обморок упали. Выстроив живую стену, прикрытую щитами и копьями, мы вытащили наверх тела павших, после чего приступили к вдумчивому изучению подземелья.

Для начала я притащил возмущенного попугая, всеми силами пытавшегося уклониться от посещения смрадных помещений. Эта тварь неблагодарная даже за палец не постеснялась укусить, а уж ругалась так, что сапожники краснели. На входе в подвал Зеленый вел себя так же плохо, но признаков того, что чует погань, не проявлял. Выпущенный на свободу, тут же вылетел через ближайшую дверь. Наверняка уселся потом снаружи на удобную ветку и принялся чистить перья, искренне считая, что человеческие прикосновения их осквернили.

Вот теперь гадай: или погани больше нет, или он ее не почуял из-за дыма. А может, просто из-за повышенной скверности характера скрывает истину.

Оставив на входе приличное прикрытие, направились внутрь отрядом из сорока воинов. Тащить в тесноту подземелий большие силы я поостерегся — в таких условиях ими невозможно будет управлять.

Спуск оказался длинным: на лестнице я насчитал сорок шесть ступеней из тщательно подогнанных друг к дружке шлифованных каменных плит. Контраст с тем, что наверху, заметен — наружные стены храма сложены из нетесаных булыжников. Или подземное сооружение строили отдельно, или ему уделялось большее внимание ввиду важности. Я склонялся к последнему предположению, потому как в храме, кроме непонятного железного креста, кувшинов с нефтью и светильников, не было ровным счетом ничего. Но жрецы ведь сюда ходили постоянно, группами и поодиночке, причем ни одного мы до сих пор не встретили. Если отбросить мысли насчет телепортации и бесследного растворения в воздухе, напрашивается вывод, что все они где-то под нами.

За последней ступенькой обнаружился коридор, облицованный все теми же ровными плитами из серого камня. Копоти здесь было мало, и выглядела она неновой. Видимо, осталась от светильников, а пожар сюда толком не заглянул, потому что теплый воздух, подчиняясь законам физики, стремится вверх, а не вниз.

Хотя уже через несколько шагов я был вынужден изменить точку зрения. Здесь коридор раздваивался, и кроме того, над головой виднелось узкое прямоугольное отверстие, скорее всего вентиляционное. Вот здесь копоти было даже побольше, чем в храме, и выглядела она очень даже свежей. А при попытке пройти дальше мы были вынуждены вернуться — такое ощущение, что там вообще кислорода не осталось. Судя по всему, сквозняк слишком слабый, и воздух, испоганенный пожаром, не успел очиститься.

Дыхательных приборов в этом мире не знали, так что пришлось нам вернуться. До вечера оставалось не так много времени, а вот сделать надо успеть как раз много. С подземельем придется разбираться завтра. Уж за ночь воздух обязательно должен прийти в норму.

Выход из подвала завалили разным хламом, оставили дежурить приличный отряд и пришли в лагерь.

Уже в потемках вернулись люди Арисата, посланные на прочесывание острова в поисках уцелевших жрецов и воинов демов. Были они усталыми и недовольными. И пленных не привели. Нет, им удалось встретить парочку беглецов, но те, поняв, что вырваться не удастся, перерезали себе глотки. Несомненные фанатики… Зрелище такого самоубийства дурно отразилось на душевном состоянии бойцов. Понесенные в храме потери тоже настроения не прибавляли — погибло семь человек, еще пятеро получили тяжелые раны. Пришлось мне распорядиться открыть винные бочки и выдать каждому увеличенную порцию для повышения бодрости духа.

Надеюсь, завтра не придется прибегать к алкогольному «успокоительному». Оставить подземелье необследованным я не мог, но, несмотря на удушающую атмосферу, сомневался, что там все живое погибло.

К тому же с поганью вопрос спорный — живет она или как назвать ее существование?