Трудно предугадать действия туземных пиратов, если почти не имел с ними дел. Если верить отпущенным по приказу Холода пленникам, добраться до нового поселка землян от своего гнезда они могли за один день при хотя бы частично попутном ветре.

А сколько времени понадобилось этим пленникам, чтобы пройти такое же расстояние на простой лодке? Рассчитали по имеющимся данным, выходило, что быстрее чем за четыре дня не управятся. Плюс пиратам потребуется время на сбор карательного флота. Хорошо, пусть на это уйдет день. То есть при самом благоприятном развитии событий быстрее чем за шесть суток им не уложиться, так что нет смысла ждать их раньше.

Ну а если отбросить все натяжки, так хорошо если за восемь управятся. Большая часть «укороченного совета» полагала, что дней десять можно вообще не смотреть в сторону воды.

Так что Рогов даже на шестой день не остался в поселке, вновь сопровождал Сфена в очередной короткой экспедиции. На двое суток затянулась, ночевать в лесу пришлось, да к тому же убили ни с того ни сего напавшего медведя. Совсем с головой у зверюги плохо, раз на шестерку крепких мужчин плюс Кэт полез — видимо, после зимней спячки с психикой проблемы.

Так что возвращались нагруженными мясом. Хоть зверь и не из крупных, но и людей немного, плюс без добычи поклажи хватало.

Будь этот топтыгин из самых матерых, могли задержаться еще больше и не попасть к началу преждевременного спектакля.

Приближались к руинам, когда Айболит, оглядываясь по сторонам, воскликнул:

— Гляньте, там дым столбом поднимается. Чего это они? Тревога, что ли?

Уставшие люди дружно подняли глаза, кто-то выругался, а Рогов сумрачно подтвердил:

— Да, тревога.

— Для пиратов рановато, — удивился Сфен. — Всего-то шестой день пошел, при самом лучшем для них раскладе они только-только могли появиться, но это маловероятно.

— Маловероятно еще не означает, что невозможно. Давайте поднажмем, всего ничего до города осталось.

Думал даже мясо бросить, но жадность пересилила. Не так уж его и много тащат, и не так уж люди вымотались. Шагать не больше пятнадцати минут осталось, хоть все барахло выкинь, серьезно этим затраты времени не сократишь.

К тому же большая орава ест много, запасы за время спуска к озеру израсходовали, дичи на всех не напасешься, каждый клочок мяса на счету.

Все эти дни бо́льшая часть землян занималась строительными работами. А оставшиеся при поддержке цивилизованных ваксов, которые после захвата корабля без лишних церемоний предложили мир, союз и вечную дружбу, обеспечивали население осточертевшей рыбой.

Ну а чем еще кормить такую ораву по весне, да на новом месте?

Несмотря на тревожный костер, северный проход в крепость не перекрыли бревенчатым щитом. Там, правда, стояла четверка вооруженных бойцов, один из них, Томат, на правах много чего повидавшего старожила, небрежно взмахнул рукой:

— Привет, мужики. Вы чего такие загнанные?

— Тебе бы, тунеядцу, с наше побегать, — мрачно ответил Киря. — У вас тут что, дети с огнем балуются? Почему тревожный костер горит, а никакой тревоги нет?

— Да есть тревога, ее по делу объявили.

— Но почему тогда ворота не закрыты? — вклинился Рогов.

— Так торопиться некогда, когда они еще высадятся.

— Кто там высаживаться собрался?

— Да пираты, кто же еще. Шесть кораблей пришли, только ветер от суши подул, им пришлось паруса спустить. Болтаются на виду, потихоньку веслами гребут. Ветер их и без парусов давит, так что часа два понадобится, чтобы до берега добраться. А может, и больше, хрен ее знает, эту погоду.

— Что за корабли? Такие же, как и первый?

— Не знаю, далеко они были, когда смотрел, а бинокля у меня нет. Но говорят, что два такие же, если не больше, а остальные мелкие.

Рогов быстро произвел в уме несложные подсчеты. Допустим, на больших размещается по полсотни народа, а на маленьких вдвое меньше. Тогда в сумме получается двести врагов, что как бы и немало, но и сказать, что цифра страшная до умопомрачения, нельзя.

Капельку повеселев, произнес:

— Ну так зря торопились, здесь бы и без нас справились.

— Ага, — кивнул Томат. — Но хорошо, что пришли, валите к пищеблоку, сегодня такую рыбу притащили, какой мы никогда не видели. Мясо белое, зажаривается с корочкой, а под ней жирное как масло. Я хоть и не любитель жирной, а две добавки взял, еле на ногах теперь держусь. Поварам респект.

— Респект будет, когда мясом с хлебом и острым соусом нас удивят, — недовольно произнес Киря, но все же добавил кое-что в честь работников пищеблока: — Новую рыбу попробовать обязательно стоит, так что пошли уже, Рогов, пока без нас всю не съели. А то тут всякие дармоеды по две добавки берут, совестью у таких людей даже не пахнет.

С кораблями Томат слегка напутал. Те, которые он называл большими, заметно уступали захваченному. И короче, и ниже, и корпуса узкие. Первый больше походил на купеческий парусник, а эти настоящие хищники морей, по обводам и парусной вооруженности понятно, что играючи сделают его по скорости.

Зато по тоннажу уступают серьезно. Вряд ли в командах там по полсотни человек, хорошо если три с половиной десятка наберется, нет смысла на такие скорлупки набиваться как сельди в бочку.

Четыре прочие посудины назвать кораблями язык не поворачивался. Что-то вроде уменьшенной ладьи или большущей лодки, такую видели осенью, когда впервые столкнулись с пиратами. Несмотря на скромные габариты и возможности, человек двадцать может взять, а то и больше. Но это уже безо всякого груза, набьются так, что плечом к плечу придется стоять.

Холода Рогов обнаружил на южной стене, обращенной к сильно разрушенным причалам древнего морского порта. Усевшись на чурбачок посреди площадки бревенчатой наблюдательной вышки, он следил за вражеской эскадрой в малогабаритный телескоп, установленный на треноге.

Обернувшись на поднимающегося по лестнице Рогова, без эмоций произнес:

— Ты чуть не опоздал на представление.

— Не надо было идти на поводу у Сфена, сами же высчитывали, что есть риск, что появятся как раз на шестой день. Но нет же, камни для вас почему-то важнее безопасности.

— Без тебя справились бы.

— Уверен?

— Не совсем, так что придется проверять. Но вообще-то их всего лишь около полутора сотен плюс-минус десяток-другой. Я даже узнал знакомое лицо — одного из пленников.

— Похоже, плен его ничему не научил, раз вернулся.

— Не похоже, а точно. Как сходили?

— Потом поговорим, сейчас о других темах думать надо.

— А все уже продумано. Посмотри на них: паруса убрали, веслами гребут, а ветер в нос задувает, мешает, несет назад. Если не изменится, им понадобится часа полтора, чтобы добраться до этих причалов. Точнехонько к ним идут — похоже, привыкли там останавливаться.

— Мне понравились два их главных корабля. На вид побыстрее захваченного.

— Наш трофей, похоже, уже не первый раз захватывают. Не пиратский у него вид, скорее всего, торговец на нем раньше ходил, пока эти ребятки не подловили его на узенькой дорожке. Думаешь, есть смысл сменить собственников той парочки?

— Если будет возможность, придется их брать. По мне, они куда симпатичнее той бочки с парусом. Я не знаю даже, с какой стороны к ней подходить, а с этими, думаю, быстрее разберусь.

— Правильно мыслишь. Жить у большой воды и не иметь рабочих кораблей — это значит многое упускать. Мы тут уже распределили, кто и где командует, тебя в списки не включили, ты ведь лазил по холмам как раз.

— Недолго изменить расстановку.

— Недолго, но лучше отдыхай, любуйся зрелищем со мной на пару. Ты у нас головорез со стажем, дай народу попроще отличиться, заодно и подмечай ошибки для последующего разбора полетов. Ну и посмотрю, так ли уж легко без тебя управимся.

— Уверен, что человек с моим опытом не нужен внизу?

— Не уверен, но надо хоть иногда и новым людям давать возможность себя проявить, так что придется тебе посидеть здесь.

— Как скажешь.

— Рогов, ты что, обиды корчить решил?

— С чего ты взял?

— Да голос у тебя не очень.

— Просто вымотался как собака, помчались к вам конским галопом, после того как дым увидели. Ну и понервничать успел, ничего ведь не знал. Так что норма, я только рад отдохнуть. Но ты точно уверен, что я действительно не нужен? Из тех, кто в совете, только я и Киря сталкивались с ними, причем дважды, опыта у людей практически нет.

— Если где-то станет туго, заткну брешь твоей тушкой.

— Так вот зачем я тебе здесь нужен, — усмехнулся Рогов.

— А ты думал, я настолько добр, что забочусь только о твоем отдыхе? Садись давай и рассказывай, где были и что нашли. Времени у нас целый вагон, ветер явно не собирается меняться.

Ветер и правда наотрез отказался помогать пиратам, и потому к разрушенным причалам они добрались, когда солнце уже заметно склонилось к западу. А ведь заметили их приближение еще до полудня — долго барахтаться у землян на виду пришлось, никакого тебе эффекта внезапности.

На пиратской бодрости духа задержка не сказалась — высаживались бодро, с разудалыми криками и частично успешными попытками дружно петь воинственные песни. Рогов их прекрасно слышал, хотя от площадки наблюдательной вышки до места событий не меньше пары сотни метров, а день ветреный.

И рожи не озадаченные, а как раз наоборот — довольные, как у объевшихся котов. Считают, что на прогулку прибыли.

Ну а почему бы и не считать? Ведь Холод при помощи несложного поставленного спектакля показал пленникам, что людей здесь всего пара сотен, из них львиная часть — женщины, дети и старики. Живут в неказистых палатках, никаких укреплений вокруг их неряшливого лагеря нет.

И каждая женщина носит золото и серебро. И разные блестящие штучки, за которые, несомненно, тоже неплохо заплатят. Даром, что ли, все вплоть до совсем уж безвкусной бижутерии собрали ради такого дела. Первый раз за все время, когда слабый пол украшали массово и к тому же ради всеобщего блага.

Отпущенные пленники после такого работали веслами выделенной милостью Холода лодки за двоих, а пираты, которым они сообщили сенсационные новости, ни минуты не стали задерживаться, погнали на юг все лоханки, которые оказались под рукой.

Наверное, сейчас они слегка удивлены. Напротив речного порта почему-то пустынно, лагерь, который там поставили специально для глаз пленников, куда-то исчез. Ну да не беда, ведь с палуб прекрасно видно, что богатые и слабые людишки, взявшиеся здесь непонятно откуда, никуда не пропали. Они зачем-то перебрались в пыльные руины и были столь любезны, что поставили высокую вышку, благодаря которой их убежище выдает себя издали. Да и вон, на высоких точках развалин стоят, видимо, с тревогой пересчитывают заявившихся воинов и горько сожалеют, что остановились на этом популярном у всех месте.

Это, конечно, все домыслы Рогова, но при взгляде на пиратов казалось, что с легкостью читаешь все их несложные мысли.

Ну да, люди они простые, и мысли у них такие же. Сейчас набегут, перебьют всех мужчин, изнасилуют женщин, при этом будут стаскивать с пальцев кольца и выдирать из ушей серьги. Программа несложная, легко осуществимая и позволит неплохо скоротать приближающийся вечерок.

Пираты, не озадачиваясь выстраиванием в хотя бы бледное подобие строя, ринулись прямиком в сторону вышки. Еще неделю назад они добрались бы до нее за минуту с хвостиком, а то и меньше — с такой-то резвостью. Но с тех пор древние руины изменились. Огай, дорвавшись до знакомого дела, не умничая поступил так, как однажды уже поступал: обнес поселок двойной оборонительной линией из всего, что здесь под ногами валялось. Не сказать, что она везде получилась ровной или хотя бы симметричной, но это связано с тем, что ей пришлось опираться на относительно малоповрежденные сооружения. То есть те, которые несложно превратить в опорные пункты для защитников. А чтобы враги не бегали мимо них как у себя дома, все проходы тщательно заложили стенами из ровных блоков или завалили баррикадами.

Разных обломков в погибшем городе хватало, можно сделать крепость в десятки раз больше, но только зачем? В той, которую на скорую руку устроили, прекрасно размещается все население, и воинов хватает, чтобы защитить весь периметр, даже если супостат полезет со всех сторон одновременно.

Пиратов заинтересовала лишь одна сторона — южная, она ведь ближе всего к большой воде. На нее и неслись сейчас всей гурьбой. И резко остановились, увидев, что древняя улочка надежно перекрыта подозрительно новой стеной. Снизу на нее пустили блоки размером до полутонны (ох и намаялись с ними в тесноте) и даже больше; чем выше, тем мельче камни. Земляне еще не отработали технологии работы с массивными предметами, затаскивать на верхотуру вообще не умели.

Ну как не умели… В принципе затащить можно что угодно, только времени и сил уйдет море, нет смысла связываться.

Защитники не отвечали на крики раздосадованных пиратов и не маячили на стене, дабы не подставляться под стрелы вражеских лучников. Тех немного, и трех десятков не наберется, но земляне опасались их больше всего.

Пираты недолго возмущались тем, что удобный и короткий путь нагло перекрыт. Нет, ломать преграду не стали, не было у них навыков борьбы с защитными сооружениями, они ведь корабли берут, а не крепости. Самые непоседливые сунулись в одну сторону, затем во вторую и обнаружили, что чуть левее располагаются вписанные в систему обороны низкие руины большого здания. От южной стены лишь невысокий участок остался, его нарастили неровной баррикадой из некрупных камней. Забраться на них ничего не стоит, хотя и не сказать что совсем уж легко. Зато, оказавшись наверху, можно сторицей отомстить за все неудобства, наказав острым железом тех, кто возвел разнообразные препятствия на пути джентльменов удачи.

Пираты даже не догадывались, что действуют строго по плану, причем чужому. Ведь нетрудно догадаться, что сунуться именно здесь — слишком очевидный вариант.

И земляне к нему как следует подготовились.

Зимой у них было много свободного времени, которое можно потратить на высокотехнологичные проекты. Помимо прочего слегка освоили литье, и не только в теории, были и практические результаты. Например — пушка. Точнее — пушечка. Так себе, смешная мелочь, язык не поворачивается артиллерией назвать. Но на эту мелочь ушла прорва отборной меди, да и пробные стрельбы показали, что пороха она жрет тоже прорву. Ввиду дефицита сырья дальнейшие опыты с крупным калибром свернули до лучших времен.

Но пушка осталась, пустить ее в переплавку ни у кого рука не поднялась. А уж сколько матерных слов было произнесено в процессе транспортировки сначала рекой, а затем местами посуху. Ведь сюда ее притащили от самого старого поселка — несколько дней далеко не самого простого пути.

Холод лично проектировал укрепления, позаботившись о том, чтобы на всех углах вперед выступали опорные пункты, из которых можно вести стрельбу во все стороны, в том числе и вдоль линий стен и баррикад. То есть, несмотря на кажущийся хаос, оборону старались строить по правилам фортификационного искусства.

Пушка стояла в одном из таких укреплений, ее жерло смотрело вовсе не на море, и не на реку, а вбок. Как Холод и приказал — уставилось параллельно баррикаде, перед которой сейчас скапливались пираты. При всей своей напускной бесшабашности они не торопились лезть наверх в одиночку, обоснованно подозревая, что там их могут ждать негостеприимно настроенные хозяева поселка. И лишь когда бо́льшая часть разбойников перетекла сюда от стены, запершей улицу, туземцы, прибавив крикам громкости, дружно ринулись на приступ.

Пушка плюнула пламенем и дымом в тот миг, когда первые только-только добрались до середины, а задние еще даже не начали карабкаться. Для такого случая ее зарядили сотнями увесистых комочков свинца. Расточительно, конечно, при нынешнем металлическом голоде, зато эффект куда круче, чем у «бюджетной» каменной картечи.

Все равно пороха слишком мало, особо не постреляешь, так что надо выжимать все возможное из имеющихся запасов.

Ближайших пиратов с баррикады попросту смело, да и тем, которые находились подальше, досталось. Воинственная риторика почти сошла на нет, ее сменили боль, слезы и проклятия перепуганных разбойников южных морей. Некоторых туземцев так впечатлил один из первых в этом мире артиллерийских выстрелов, что они вообще перестали торопиться к баррикаде, а отдельные даже устремились вниз, не будучи ранеными. Но остальные продолжали карабкаться, хотя прежнего энтузиазма уже не наблюдалось.

Да, пушка — сила. Маленькая, но и правда сила: одним махом десятка полтора из строя вывела, спасибо, что так кучно подставились. Один минус — перезаряжается слишком долго. Начать хотя бы с того, что после каждого выстрела полагается чистить ствол.

Нет, два минуса — пороха и картечин много жрет.

Пушка сделала свое черное дело, но землянам было чем продолжать бой. Ведь в том же вынесенном вперед укреплении располагались несколько звеньев мушкетеров. И они начали работать из бойниц, оставаясь в недосягаемости для вражеских лучников: вести стрельбу со склона баррикады неудобно, а если встать перед ней — плохо видно цели.

Пираты начали падать один за другим, теперь они кричали только от страха и боли. Вот один стремглав скатился с баррикады, вот другой. И это не раненые, они просто бегут.

Процесс драпа, начавшись, стремительно заразил всю ораву. Струхнувшие грабители морей нестройной гурьбой помчались на ту же улицу, с которой все началось. И вряд ли туземцы намеревались попытаться штурмовать стену: на сегодня свое они получили. И это, увы, не добыча, а около трех десятков оставленных под баррикадой убитых и тяжелораненых.

Учитывая, что во всем войске и полутора сотен не насчитывалось — огромные потери.

Выбегая на улицу, пираты что было мочи припускали по ней в сторону древнего морского порта. Со стены тоже начали постреливать, причем даже не из бойниц, а прямо с гребня. Но ни один лучник даже не дернулся ответить, так и мчались без оглядки.

Только затянуться общему забегу земляне не позволили.

Пока пираты пытались вскарабкаться на баррикаду, основные силы стрелков скрытно выбрались из крепости с восточной стороны, по тропе, не видимой за развалинами, прошли почти до моря, там развернулись, заняли позицию в конце все той же главной улицы, перегородив ее припасенными здесь рогатками. И даже сети перед ними успели натянуть, причем горизонтально, будто низко висящие над землей ковры.

На удивление эффективная преграда, если сети сплетены из веревок и ячея у них такая, что нога пролезет. Для рыбалки их не приспособишь, плели специально ради экспедиции в Гриндир, но, как сегодня оказалось, они могут пригодиться не только против чудищ раскаленной пустыни.

Такие же сети были заблаговременно натянуты в боковых переулках. И рогатки там тоже стояли. Защитники, правда, расположились не везде, особенно это касалось стрелков — мушкетов и арбалетов пока что не всем хватало. Но разбегающихся пиратов задержать смогут.

А им сейчас и правда придется разбегаться.

Туземцы, увидев, что путь отхода внезапно оказался загражден рогатками, а за ними стоят арбалетчики и люди со странными штуками, не кинулись в атаку. Ведь первыми сюда примчались самые трусливые, чего с таких взять. Но, усилившись за счет наступающих, орава пиратов, подбадривая себя яростными криками и проклиная землян, продолжавших их обстреливать со стены, двинулась вперед. Для начала шагом, потом разгоняясь, распаляя себя, заставляя бежать на тех, кого не прикрывают у бойниц, на ком получится сорвать злость.

Вот ведь идиоты. Даже не попытались взяться за луки: слишком тесно стояли, их стрелкам не было простора для работы, да и не очень-то хотелось работать.

Три звена мушкетеров — двенадцать ребят с ружьями. Как раз тесная линия почти на всю ширину улицы. Выстрелили они одновременно, залпом, надымили не меньше пушки, тут же отскочили для перезарядки, уступая место другим.

И пяти секунд не прошло, как последовал второй залп. До пиратов метров сорок осталось, стиснутые развалинами домов двигаются кучно, можно не целиться.

Вряд ли хоть одна пуля или картечина пропали. Другое дело, что не все они сумели разделаться с доспехами. Отдельные пираты носили легкие латы, хватало кольчуг и усиленной сталью кожи. Для архаичного оружия — серьезные преграды, особенно если попасть в крепкую пластину.

Но тот свинец, который добрался до мяса, наворотил дел. Свалилось ненамного меньше народу, чем под баррикадой. А в оставшихся теперь летели арбалетные болты.

Морально непросто мчаться на заграждение, из-за которого с жутким грохотом, дымом и свистом прилетает смерть, выкашивающая товарищей пачками. А когда первые попа́дали, запутавшись в сетях, до самых упорных дошло, что здесь все непросто и лучше поискать альтернативную возможность добраться до спасительных кораблей.

Ничего сложного в попытке обхода, казалось бы, нет. Развалины древние, здесь можно найти тысячи возможностей разными способами пройти от одной точки к другой.

Так все и было какую-то неделю назад. Но сегодня все уже не так, все по-другому. Куда бы ни пытались пройти пираты, везде натыкались на свежие стены и завалы или путались в сетях под огнем засевших в узких проходах стрелков. Или карабкались наверх, чтобы упасть с раскроенным черепом после удара топором от засевшего на выгодной позиции коварного землянина.

Рогов, глядя сверху вниз, как избивают разбегающихся в разные стороны пиратов, нервно сжимал и разжимал кулаки. А когда группа совсем уж обезумевших туземцев ухитрилась выскочить у все той же баррикады и по ним отработала так кстати перезарядившаяся пушка, не удержавшись, ухватился за рукоять меча и чуть было не выхватил его из ножен.

Холод, бесстрастно глядя на разворачивающуюся в руинах трагедию, произнес:

— Теперь понимаешь, что стоять в стороне иногда куда тяжелее, чем в гуще событий острыми железяками махать?

Рогов покачал головой:

— Я бы и на словах такой урок прекрасно понял. Мне там надо быть, внизу, я там нужнее. Вон, смотри туда, вот-вот вырвутся, а на том участке ребят всего ничего.

— Не вырвутся. Вся южная сторона — сплошной капкан, поставленный ради этого боя. И все идет даже лучше, чем я представлял. Тебе, Рогов, надо привыкать не лезть туда, где без тебя обойдутся. Твое дело — руководить головой, а не руками работать. Ты мне живой нужен, и не только мне. Сейчас разберемся с этими отбросами морскими и займемся другими делами, тоже важными. Нормальные укрепления ставить будем, поля распахивать, металлы плавить, дома строить. Ты провел зиму в самой никчемной хижине поселка и ни разу не спросил, почему именно тебе пришлось там завывать от сквозняков и льда по углам. Ни разу не спросил, даже намека с твоей стороны не было, а ведь многие совсем уж никчемные людишки устроились получше тебя. Не хочешь сейчас спросить?

— Не хочу. Так было надо, я хороший пример подавал на фоне того, что случалось при прежнем совете.

— Не совсем правильно. Но ладно, допустим, ты спросил, и я сейчас отвечу. Рогов, все потому, чтобы потом было меньше вопросов к тебе и о тебе. Таких, как ты, надо беречь от ненужного. Так уж вышло, что люди злы и завистливы, к тому же у них короткая память. Некоторые никогда не вспомнят, что ты за десятерых шкурой рисковал ради их благополучия, зато их будет сильно занимать вопрос, почему именно тебе достался один из лучших домов, к тому же выстроенный в числе первых. Ты, Рогов, заслужил не одну такую избу, ну да зачем тебе два или тем более три дома, хватит и одного, я так думаю. Сможешь наконец жениться на своей ненормальной подруге, пока она от тебя к другому хахалю не сбежала. Не любишь ты ее, не ценишь, живете в разных хижинах, и ей зимой тоже померзнуть довелось. Начинай уже работать и жить как честная элита, Рогов. Ты превосходный представитель элиты, и те люди, мнения которых здесь имеют значение, никогда худого слова о тебе не скажут. Они понимают, насколько ты для нас полезен. А тех, кто после сегодняшнего будет говорить, что ты весь бой ничего не делал, простояв наверху и любуясь полетами чаек, запоминай. Список из таких балаболов составляй. И что бы они потом когда-нибудь ни сказали, пусть это будет хвала тебе или дельное предложение — не слушай. Они люди только по названию, их голос не ценнее петушиного крика. Все, Рогов, спускайся, поручаю тебе собрать пленных в одну кучу. По-моему, там бегуны закончились, мы опять победили, пора плотно заняться региональной политикой.

Пленных было много.

Как ни старались земляне, а не так просто прикончить человека, защищенного доспехами. Даже выстрелы с близкой дистанции не всегда пробивали сталь, особенно это касалось картечин. Да и тяжелые пули зачастую бессильно плющились, потому как отлиты из самого мягкого свинца. Как ни странно, в этом отношении арбалеты оказались куда эффективнее. Их граненые бронебойные наконечники ничем не остановить, даже на приличной дистанции достойно работали.

Но даже если доспех не пробивало из мушкета, все равно выходил неплохой удар, некоторые из-за этого серьезно пострадали. В них прилетали не картечины, а пули, а они увесистые, при ударе по крепкой пластине сминали ее и могли переломать расположенные под ней кости, не говоря уж об ушибах.

Плюс дротики, захваченные у хайтов; плюс избиение запутавшихся в сетях; плюс удары по шлемам тех, кто карабкался через преграды, на которых их караулили воины с топорами и мечами.

В общем, пленных хватает, но многие из них выглядят скверно.

Только не тройка, отобранная ради жестокого представления. Одному выделили меч, второму копье, третьему секиру. И по очереди выпускали против Палача. Кличка страшноватая, но вид самый добродушный. Отличный товарищ, всегда прикроет спину, не склочный, всегда вежливый, в бытовые конфликты не лезет.

И замечательно, что не лезет, потому как, если захочет, любой конфликт с дивной быстротой решит в свою пользу.

Палач родом из Китая и, как это ни банально звучит, великолепный боец. К тому же китаец он с севера страны и вроде как не чистокровный, видимо, из-за этого телосложением не обижен, что серьезно усугубляет проблемы тех, кто рискнет с ним связаться.

Пираты вообще-то не рвались связываться, но их никто не спрашивал. Им объясняли, что если они убьют этого узкоглазого человека с кругловатым добродушным лицом, их всех отпустят и даже золота дадут, чтобы возвращаться веселее было.

Выходя по одному, они старались, выкладывались по полной, но все бои проходили по одному печальному сценарию. Палач уворачивался от их ударов, поддавливал противника на первой же неловкости или просто технично обходил, после чего обезоруживал и начинал избивать.

Да-да, он работал голыми руками. Ну то есть не совсем голыми, обмотал кулаки полосками грубой материи, которую ткали туземки. Только вряд ли это можно считать опасным оружием.

Он выворачивал руки из суставов, ударами по голеням заставлял выть от боли и кататься по земле, сворачивал носы, разбивал лица так, что жутко было смотреть.

Пираты, согнанные в кучу, поначалу с большой надеждой посматривали, как их умелые товарищи выходят, чтобы завоевать для всех жизнь, свободу и даже ценную добычу. Но от поединка к поединку надежда становилась все призрачнее и призрачнее.

А после того, как вырубили третьего, она и вовсе исчезла.

Холод, бесстрастно взиравший на избиение, не оборачиваясь, спросил:

— Кэт, ты готова переводить?

— Да, — после легкой заминки слегка дрожащим голосом ответила девушка.

— Уверена? Может, лучше Мнардиру доверим?

— Мнардир может перепутать ваши слова, я лучше справлюсь.

На этот раз говорила четко, всякая дрожь из голоса исчезла. Кэт далеко не слабонервная, избиением тройки туземцев ее всерьез не смутить.

— Скажи им, что это были три их сильных воина против одного нашего. Наш был без оружия, а им позволили выбрать любое из понравившегося. Наш воин теперь стоит и смеется, а их воины ползают в грязи, они плюются кровью и выбитыми зубами.

Дождавшись, когда Кэт перевела это пленным, Холод продолжил в несвойственной ему манере, что объяснялось попыткой как можно сильнее облегчить задачу девушки: ведь аборигены изъяснялись именно так:

— Скажи им, что они смешные глупцы. Здесь нет добычи, здесь есть только боль и унижения. Мы пощадим их жизни, потому что они смогли нас развеселить своей забавной глупостью. Но они слишком ничтожны, чтобы вызывать нашу радость и дальше. Если кто-то из них или их друзья попробуют вернуться, мы их тоже не убьем. Мы слишком сильно презираем их никчемный народ, чтобы дарить им честную смерть. Таким глупцам мы будем выкалывать глаза и отрезать руки. А может, и не только руки. Но язык не тронем, это я обещаю твердо. Язык понадобится, чтобы они всю оставшуюся жизнь рассказывали, как нехорошо мы обращаемся с теми гостями, которые приходят к нам без приглашения. Ты все перевела?

— Да.

— Они тебя поняли?

— Я хорошо перевожу.

— Тогда переведи еще и это — мы знаем, где они обосновались, и нам ничего не стоит приплыть туда и выжечь их клоповник дотла. Так и произойдет, если мы сочтем, что они нам мешают. Но пока что нам хватает места здесь, так что мы великодушно разрешаем им оставаться на своем загаженном берегу. Только пусть не забывают, что дороги на север для них больше не существует. Слово в слово переведи эти слова, ничего не перепутай.

Да уж, Холоду и правда не хватает наполеоновской треуголки.