62. Жизнь и смерть
– Сопля!
Мальчик дрожал, как от холода, возвращаясь к ним. Тряпка на запястье вся набрякла кровью. Боль в покалеченной руке сверлила череп с такой неистовой силой, что он с трудом держал глаза открытыми.
– Кажется, этот железный клоун сломал мне нос и… и…
Он явно пребывал в состоянии шока.
Сопля вклинился между Заикой и Спичкой. Сироты стояли спина к спине, готовые отразить опасность, с какой бы стороны она ни пришла. Все они были измучены, ранены, обессилены. Дым от гранат Жоржа Убри постепенно рассеивался, поскольку в разбитую крышу павильона задувал ночной ветер. Роботы, слегка удивленные отсутствием Пятого, выстраивались для новой атаки.
– Ваш командир уничтожен! – крикнул им Хромой. – Ноль – Машина – их больше нет!
– Какая разница! – раздался в ответ гортанный голос Одиннадцатого. – Мы убьем вас! Вас и всех людишек! И не остановимся, пока не очистим весь земной шар от человеческой грязи.
– Мы не справимся, – в отчаянии прошептала Спичка. – Их слишком много. Сопля чуть не погиб, сражаясь всего лишь с одним.
Дети прекрасно понимали, что их ждет смерть. Но не собирались сдаваться. Они вооружились как могли, готовясь подороже продать свою шкуру. Пятеро ворклоксов окружили четверых выживших и стали медленно приближаться. От их тяжелых шагов в воздух поднималась пыль.
– У меня есть идея, – неуверенно проговорил Хромой.
– Предлагай. У нас-то ничего нет, – морщась, откликнулся Сопля.
– Помните, как Азарии и Мильтону удалось победить колдуний Гекаты?
– Чем играть в загадки, переходи к делу. А то не успеешь закончить!
Заика, сжав копье, ткнул Третьего, находившегося уже в опасной близости от них. У него за спиной Сопля, орудуя одним из колышков, которыми обозначали английскую территорию павильона, пытался отогнать Второго.
– Каждый раз, когда они понимали, что проигрывают сражение, они переносились в прошлое, сохраняя воспоминания о ходе битвы и действиях противника. И начинали снова, уже зная, чего следует избегать. Сыграем в их игру? Сделаем то же самое?
– Как? – спросила Спичка.
Она запалила намотанный на палку кусок брезента и приготовилась поджарить Восьмого. Не переставая говорить, Хромой набрал полные руки больших камней и прицелился в колени Шестого, надеясь в конце концов сбить его с ног. Одиннадцатый держался немного в стороне, наблюдая за происходящим, поскольку сцена была слишком тесна для такой громадины.
– ПЯТЫЙ, – отрывисто объяснил Хромой. – Сопля обезвредил его. Но эфирное сердце, думаю, уцелело. А у меня с собой часы Жоржа Убри, те самые. Понимаете?
– Ты хочешь…
– Н-нет! Одних спасем, д-другие погибнут! Это всегда так! Часы соблюдают р-равновесие.
– Да-да, Заика. Ты прав. Поэтому нужно изменить как можно меньше всего…
– Я н-не буду в этом участвовать.
– Но сейчас мы в безнадежном положении! Какое бы зло ни принесли часы, это будет лучше, чем то, что случится с минуты на минуту! Почему не попробовать в последний раз?
Смехотворность их оружия против пяти боевых машин была очевидна. И доводы Хромого постепенно возымели действие.
– Так в чем твой план? – спросил Сопля. – Добежать до Пятого, вытащить его эфирное сердце и вставить в часы?
– Да.
– А если у тебя не получится?
Хромой обернулся, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Это неважно. Получится у кого-нибудь из вас. Лишь бы не у них. Тот, кто доберется до сердца Пятого, переведет время на несколько минут назад. И мы будем делать это столько раз, сколько необходимо, чтобы равновесие между жертвами и победами стало…
– Удовлетворительным, – закончил Заика. – Согласен.
– А вы?
Никто не ответил. Все знали, что это лучшее решение. Поскольку единственное. Другой надежды выйти живыми из этой переделки у них не было. Сироты сжали оружие и с обреченным мужеством бросились на ворклоксов.
– Гильотина! – проревел Заика.
