40. Одна

– У-У-У-У-У!

Плакса рыдала. Она была одна, запертая в темной комнате, где воняло машинным маслом. Девочка сидела на ледяном полу, который слегка содрогался от ревевших где-то по соседству моторов. Чтобы заглушить их омерзительный грохот, малышка старалась плакать как можно громче. Плач порой переходил в отчаянные завывания. И то, что должно было случиться, случилось: ее услышали.

В коридоре раздались тяжелые шаги, неуклонно приближавшиеся к двери, за которой томилась пленница. Девочка отлично понимала, что здесь никто не придет ей на помощь и надо выкручиваться самой, не рассчитывая, как обычно, на Спичку, которая до этого всегда была рядом. Плаксе было ужасно страшно. Но, услышав, что ворклокс остановился перед ее дверью, она перестала плакать.

Робот отодвинул засов, и дверь с резким скрежетом отворилась. Дрожавший ребенок, съежившись, сидел в уголке. Одиннадцатый приблизился – огромный и жуткий. Девочка спрятала лицо в ладонях.

– Замолчи! Можешь выплакать хоть все твои слезы – это ничего не изменит!

Автомат протянул к ней свою единственную руку, совершенно не рассчитывая встретить сопротивление… Как вдруг:

– Что это?

Роботу показалось, будто он одет в тяжелую, жаркую одежду, что-то вроде шубы, которая к тому же шевелится сама по себе… Но это была, конечно, не шуба, а дымовая шашка Жоржа Убри, которую швырнула в него Плакса. Она еще в башне отлично поняла, как пользоваться этим оружием, и теперь ловко пустила его в ход. Когда лицо Одиннадцатого заволокло густым туманом, девочка вскочила и выбежала из камеры, быстро захлопнув за собой дверь.

Девочка неслась по полутемным коридорам, не останавливаясь ни на развилках, чтобы решить, куда свернуть, ни на лестницах, чтобы подумать, подниматься ей или спускаться. Только один раз, когда ей пришлось проходить мимо широко открытой двери, из которой доносился металлический скрежет, Плакса замедлила бег и миновала опасный отрезок на цыпочках. В глубине помещения она заметила ворклокса, который работал на огромном станке, прокатывая под прессом мятый лист железа. Плакса снова пустилась бежать, пролетела еще несколько перекрестков и, как ни странно, ведомая только интуицией, в конце концов выбралась на свежий воздух.

Была ночь, и девочка ничего не видела. Она бросилась прочь от выхода, стараясь максимально увеличить расстояние между собой и своими тюремщиками… и в последний момент затормозила перед пропастью. Придя в себя, Плакса огляделась. Глаза ее к тому времени уже привыкли к темноте. То, что она увидела, было ужасно. Со всех сторон простиралась черная непреодолимая пустота. Где она находилась? На малышку обрушилось настоящее отчаянье. Она осторожно отступила на шаг назад, чтобы ненароком не свалиться вниз.

– Никуда ты не уйдешь! – проревел Одиннадцатый, хватая ее сзади.

Единственная рука робота держала девочку так крепко, что та, как ни дергалась, не могла освободиться. Он оторвал ее от пола и потащил. Тут Плакса заметила еще одного ворклокса, спешившего к ним. Это был Третий.

– Не понимаю, почему мы не избавились от нее сразу, как от других? Это лишний груз.

– Пока она здесь, они не станут нападать на нас. Они понимают, что, если только сунутся сюда, мы заставим ее плакать.

– Да, это производит на них впечатление.

– Особенно если дело касается маленькой модели, которая еще не закончила эволюционировать, вроде этой.

– Удивительно глупо дорожить такими несовершенными изделиями.

– Зато теперь они не станут к нам лезть. Иначе мы рассердимся и сломаем их игрушку.