Часть третья:
Акула скалит зубы
31 октября, Хеллоуин
В Соединенных Штатах каждые 26 минут
кого-нибудь жестоко убивают.
Статистика
Во гневе фуриям подобны, как Преисподняя, страшны.
Джон Мильтон. Потерянный рай
Кровь застыла, пальцы – лед, что-то страшное грядет.
Шекспир. Макбет
1
31 октября, 00:02
…И кипел в адской печи котел с грешниками.
Извивалась впереди глиняная дорога.
Ревел двигатель «шевроле» 1966 года выпуска.
Бледное лицо Брайана светилось в ночи.
Он вел – остальные спали.
2
31 октября, 00:27
Они устроили очередной привал. Брайан остановил «шевроле», и Мультик вышел наружу открыть ворота, обмотанные сверху колючей проволокой.
Когда «шевроле» проехал за ограду, Мультик затворил ворота как было и прыгнул назад в салон. Они миновали пастбище и группку спящих коров, лениво покачавших ушами, когда черная хромовая акула проплыла мимо них.
Пристроившись в тени сосен, что росли неподалеку от вытянутого жестяного бака с водой, машина застыла. Свет в салоне погас. Брайан открыл дверь, огляделся.
– Я ненадолго, – сообщил он и был таков.
Выждав минут пять, Джимми и Анджела тоже покинули автомобиль и зашагали в противоположном направлении. За маленьким всхолмьем, поднимающимся к пастбищу, они нашли кустистую рощу, слегка ободранную осенью, и засели в ней, привалившись спинами к растущему рядом дубу.
– Мне страшно, Джимми, – сказала Анджела.
– Знаю. Мне тоже.
– Что мы будем делать?
– Я не знаю. – Джимми не хотел признавать, но он был напуган больше, чем думала Анджела. Когда она сдавалась и показывала явный страх, сдавал и он: его мачо-бравада трескалась по швам. Анджела была для Джимми якорем, и когда ее обычное спокойствие и невозмутимость уходили, последний бантик на его личном самообладании грозил развязаться.
– Он сумасшедший, Джимми. Все они – просто сумасшедшие.
– Я знаю.
– О Пресвятая Дева, как мы в это впутались?
– Из-за меня. Я хотел друзей. Хотел стать самым жестким парнем на свете. Но я не такой крутой, Анджела. Я совсем не крутой.
– Кому нужна деланая крутизна! Я с детства на нее насмотрелась. Мне не нужен крутой парень, Джимми. Мне хватит и просто любящего. Я хочу выбраться из этой компании. Это насквозь плохие люди, Джимми!
– Я знаю… Пока ты караулила, Брайан… заставил меня порезать ту женщину… Она уже была мертва, но он заставил меня взять нож и сделать кое-что с ее грудью… Клянусь, я не хотел, но, если бы я его ослушался, они убили бы меня… и тебя.
– Предварительно наложив на меня лапы, да. Ты видишь, как Мультик смотрит на меня?
– Вижу. Я хочу убить его, но… мне не хватает духу, Анджела. Я просто… я – это я, вот и все.
– Мы должны отделаться от них, Джимми. Брайан собирается убить какую-то женщину, а я даже не понимаю зачем.
– Чем меньше мы знаем, тем лучше.
– Господи, он псих. Самый чокнутый из всех. Прошлой ночью, когда мы стояли на другом лугу, я спряталась в кустах – и там было круто, я даже подумала, что здорово убежать прочь и не оглядываться.
– Тебе надо было так и сделать.
– Я не могла оставить тебя. Ни за что! Лучше я умру первой. И потом, там был Брайан. Чуть в стороне, в пятне лунного света. Он не видел меня, и я испугалась – знаешь, не хотелось показываться ему на глаза. Черт знает, как он себя поведет. Вдруг подумает, что я шпионила или типа того. Я просто сидела неподвижно, ждала, что он уйдет, и вдруг он начал говорить сам с собой. Это было правда страшно, Джимми. И я слышала, как он отвечал себе – но не своим голосом. Каким-то другим, и, клянусь тебе Пресвятой Девой, – она перекрестилась, – он звучал не так, как его. Я вся пошла мурашками от одного звука. Это был человеческий голос, но… с ним что-то не так, Джимми. Он обращался к нему как к Клайду.
– Наверное, это парень, о котором все говорили недавно. Повесившийся убийца.
– Не знаю. В любом случае, я не двигалась – просто смотрела. Мне было очень страшно. Пока я за ним наблюдала, он начал ходить туда-сюда, будто нервничал, и вскоре появился еще один голос… Это уже был совсем нечеловеческий голос, Джимми, очень громкий и надсадный, будто кто-то полощет горло водой с кусками битого стекла и умудряется произносить слова. Вот тогда я снялась и побежала. Боялась, понимаешь? Брайан – настоящий псих, бесповоротный. Говорит сам с собой и себе же отвечает двумя другими голосами. Я не знаю, как у него получилось сделать тот, самый последний. Они оба звучали непохоже на него, а в какой-то момент мне вообще показалось, что они друг на друга накладываются… словно говорят одновременно.
– Ты поняла, о чем они говорили?
– Нет. Он сидел слишком далеко. Я расслышала что-то про «бритву» и «завтра», а потом он резко сел – будто его ноги растаяли, – и сказал что-то… совсем безумное. Брайан сказал: «Клайд, выключи чертов телевизор». Я каждое слово расслышала. Так сказал, словно у кого-то неподалеку слишком громко включен телик, и это его бесит. Потом он замолчал и просто сидел с опущенной головой, и я тогда вернулась. Говорю тебе, Джимми, смотреть было страшно. Он сумасшедший.
– Я знаю, – нетвердым голосом откликнулся Джимми.
– Думаю, вот куда он пошел. Поворить с этим Клайдом… И с тем, вторым. Джимми, ты бы слышал! Я не знаю, что нужно сделать с голосом, чтобы он так звучал. Похоже на голос демона из того фильма, где мелкая девчонка блюет на священника, из…
– «Изгоняющего дьявола».
– Да, Джимми. Господи, Пресвятая Дева… это было ужасно.
3
31 октября, 05:49
Он проснулся до звона будильника и понял, что в постели один. Там, где обычно лежала Рокси, была лишь вмятина на простынях, над которой витал ее сладковатый запах, мешавшийся со свежим утренним воздухом.
Тед Олсен выключил будильник, потянулся и позвал:
– Рокси, ты здесь?
– Да, готовлю завтрак, – откликнулась она с кухни. – Иди сюда, здесь теплее.
Взлохматив волосы и поправив причиндал через прореху в трусах-боксерах, Тед отправился в ванную – умыться и почистить зубы. С утра он всегда первым делом чистил зубы, даже если собирался потом завтракать. Впрочем, чистка зубов переполняла его таким дивным ощущением собственной цивилизованности, что после завтрака он шел в ванную снова – и чистил еще раз. Доходило до того, что он забирал щетку и пасту на работу и два-три раза в день улучал момент, чтобы сбегать к умывальнику. В этом было что-то от фетишизма. Наверное, всему виной – извечно плохие зубы родителей.
Покончив с умыванием и решив не лезть в душ, он надел халат и из холодрыги ванной вышел в теплоту кухни – навстречу запаху бекона и яиц, навстречу Роксане.
Она стояла у плиты с лопаткой в руке, в своей короткой синей ночной рубашке, из-под подола которой, дразня, выглядывали нижние половинки ягодиц. Тед почувствовал приятное возбуждение, но часы его осадили. Встань он на полчасика раньше, у них было бы время. М-да, и так – всю жизнь. Времени нет ни на что. Ему всего тридцать пять лет, а уже надо подгадывать расписание, чтобы выкроить часок и переспать с женой. Великий боже…
Тед уставился на неумолимый бег секундной стрелки, прикидывая.
Нет, не выйдет. Этот говнюк Ларри скоро придет, и если вчерашняя ситуация повторится, придет раньше. Возможно, теперь, когда психопат, убивший патрульного Троулера, разгуливал на свободе, им следовало объединиться, но Тед был бы чертовски рад скорейшему возвращению всего на круги своя и отдельному, «под себя», служебному автомобилю.
Тед снял со спинки стула пояс с кобурой – Роксана готовила его каждое служебное утро, то есть почти каждый день, – и надел его. То была глупая привычка. Он ведь еще завтракал. Но после многих лет в дорожном патруле это стало таким же естественным действием, как застегнуть ширинку, – на самом деле, даже более естественным.
Мужчины и их оружие, подумал Тед.
Он сел за стол, стараясь не ловить взглядом зад Роксаны, что было чертовски трудно – когда готовила, Рокси крутилась буквально повсюду.
Тед вздохнул.
Она повернулась к нему, держа в руке тарелку, на которой лежали яичница и бекон, поставила ее перед ним, и они обменялись улыбками. Выскочили тосты будто по команде – и как у нее получалось так подгадывать время? Подцепив тосты вилкой, она подвинула их ему. Следом на столе появились кофе и масло. Перед ней же была только чашка с кофе. Как обычно, себе она готовила после его ухода.
Порой Тед чувствовал вину перед ней. У Рокси было высшее образование, но каждое утро она готовила ему, как официантка в грошовой забегаловке. А все, что было у него, – среднее образование и дерьмовая неблагодарная работа, на которую он устроился в двадцать лет. Если бы захотел сменить ее сейчас, его бы никуда не взяли. Теперь везде нужен колледж – по меньшей мере шестьдесят часов.
На самом деле, это ему следовало бы готовить Рокси завтраки, а ей – бегать на работу каждое утро, одевшись в стильный деловой костюмчик, который ей чертовски шел бы. А так у нее даже нет возможности надеть что-то более эффектное, например, платье. Ни денег, ни повода…
Жизнь в пригороде, в доме, где его большую часть времени не было, с мужчиной, который, возвращаясь, оказывался слишком вымотанным, чтобы делать что-то еще, не шла такой умнице и красавице. Еще хуже было то, что работа Теда с каждым днем становилась более постылой и утомительной.
А теперь еще Ларри.
Чокнутый Ларри! В дорожном патруле он до сих пор держался лишь божьей милостью да с протекции друзей в верхах (господи, откуда у такого типа друзья?).
Вчера, первый день дежуря вместе, они чуть не подрались. Парень оказался даже хуже, чем ходившие о нем слухи. Сначала он спрашивал его про политические взгляды, и, когда Тед назвался демократом, Ларри обозвал его «вшивым комми»; затем доставал его расспросами о том, как Тед относится к «ниггерам, латиносам и макаронникам», и когда тот сказал, что все эти прозвища находит оскорбительными, подвергся ликбезу минут на пятнадцать о том, что «уважающие ниггеров утырки просрали всю страну подчистую».
Если и сегодня предстоит то же самое… Как жаль, что сукиного сына нельзя просто прихлопнуть по-тихому, сгрузить в канаву и с поникшим видом объявить: «Коллега трагически погиб при исполнении»! Нет, придется по всей округе гоняться за психом – в одной машине с психом другим.
– Тебе понравился завтрак, лапа? – спросила Рокси.
– Да, очень! – улыбнулся Тед.
– Ты немного хмурый.
– Это не из-за еды, а из-за Ларри.
– Неужто он такой непереносимый?
– Непереносимый – мягко сказано.
– Ох, жаль.
– Когда снова выпадет одиночное дежурство, буду петь и плясать. Когда-то я даже хотел, чтобы был напарник, но такой, как Ларри, – увольте. Когда узнаю, кто посадил меня с ним, все в лицо скажу.
– Думаешь, эти люди еще на свободе, Тед? Те, что убили Вимиса?
– Да, их не поймали. Думаю, они где-то в Луизиане. Округа́ прочесаны от и до.
– Тут много проселочных дорог.
– Это, конечно, да. Если им хватит ума спрятаться где-нибудь и не паниковать, они могут быть где-то здесь. Но я сомневаюсь.
– Его просто убили без причины.
– Какие-то чокнутые. Жаль, что им не Ларри попался под горячую руку.
– Тед, зачем ты так!
– Прости. Но если не они хлопнут Ларри, то я.
– Ты неисправим. Машину отследили?
– Вышло довольно глупо. Вимис сообщил номер прежде, чем его застрелили, но произошел какой-то компьютерный сбой, и имя владельца мы не узнали. Они даже не могут найти его в записях. Ничего подобного раньше не случалось, насколько я знаю.
– Подумать только, умер ни за что ни про что.
Тед чувствовал, что, говоря это, Рокси думает, что так могло произойти и с ним.
– Эй, Рокс. Никто не снесет мне голову. Я подумываю уйти из полиции.
Она оторвала взгляд от чашки с кофе.
– Я пока не знаю, чем буду заниматься, но как только определюсь – уйду.
– Но тебе нравится эта работа.
– Давно не нравится.
– Ты сейчас так говоришь, а потом…
– Нет. Не знаю почему, но, проснувшись однажды утром, я больше не ощущал себя рыцарем в сияющих одеждах, идущим творить добрые дела.
– Это пройдет.
– Боюсь, что нет. То было не месяц назад и даже не два. С тех пор каждый день становится хуже. Может, я просто сделал для этой работы все, что мог, не знаю. Больше не чувствую себя нужным. Пропал азарт. Мне больше не нравится эта работа, вот и все.
– Ты правда собираешься уйти?
– Правда.
– Ты говоришь это не потому, что…
– Нет, дело не в твоих словах. Просто я хочу бросить курить, иметь человеческий график и жить как нормальный женатый мужчина. Завести детей и не волноваться о том, что меня кто-нибудь убьет, прежде чем я к ним доеду. Просто вести обычную жизнь. Как только я найду замену, с полицией будет покончено.
– Еще не определился с новой работой?
– Нет.
– Я могу вернуться на свою, пока ты думаешь.
– Об этом позаботимся позже. Я могу совмещать раздумья и дело.
Она улыбнулась.
– Ешь завтрак, пока не остыл.
Тед улыбнулся ей в ответ и приступил к трапезе.
* * *
Он снова чистил зубы, когда услышал Роксану с кухни:
– Ларри приехал.
– Черти бы его побрали, – пробормотал Тед сквозь щетку и пасту. Потом, сполоснув рот и сложив запасную щетку с пастой в затертый бумажный пакет, ответил: – Бегу!
Когда он вышел из ванной, Рокси подала ему шляпу. Он обнял ее, приник губами к ее губам.
– Это было романтично, – улыбнулась она, когда они отхлынули друг от друга.
– Да, так и было. – И он снова жадно поцеловал ее.
– Бог мой, Тедди, – произнесла она, чуть склонившись и прижав палец к его эрекции. – Я подумала, что твой пистолет из кобуры выпал. – Она чуть сжала его.
– Ох, сейчас мне этого не хватало…
– Вот как? – Рокси мило надула губы.
– В смысле, я очень хотел бы… но время поджимает.
– Я понимаю.
Она поцеловала его снова.
Снаружи заныл клаксон.
– Вот зануда, – выдохнул Тед. – Он ведь раньше, чем нужно, приехал!
– Когда вернешься домой, мы наверстаем упущенное.
– Если бы я знал, когда вернусь…
– Когда бы ты ни вернулся, я буду ждать.
Они еще раз поцеловались. Гудок стал более нетерпеливым.
– Послушай, мне нужна всего минута, чтобы пойти туда и задушить его, затем я вернусь.
Она усмехнулась и хлопнула его по заднице.
– Тебе нужно идти.
У самого порога он обернулся:
– Послушай, когда я найду новую работу… ты сможешь как-то реализовать свое образование, я обещаю. Ты не будешь просто домохозяйкой.
– Посмотрим.
– Пока, крошка.
– Люблю тебя, – произнесла Рокси, и Тед вышел. – Будь осторожен, – тихо, почти про себя, добавила она.
4
Тед вышел на улицу, надел шляпу. Ларри открыл дверь машины и стоял, опираясь на нее. Он закричал:
– Шевелись, Тед! Пошли!
– Просто заткнись, Ларри, будь добр.
– Вот ты как со мной, да? Ладно-ладно. – Он залез в машину, положил руки на руль и уставился прямо перед собой.
Тед обогнул патрульный автомобиль и взглянул на Ларри через ветровое стекло. Тот выглядел как маленький ребенок, запертый в комнате без игрушек. Тед покачал головой – откуда взялся этот паря? Будто с луны свалился и еще не освоился.
Тед открыл дверь и громко вздохнул. Не глядя на него, Ларри завел машину, начал сдавать назад с подъездной дорожки.
– Черт, – наконец сказал он, – ты сводишь меня с ума. Из всех, кого я знаю, ты, мать его, самый невыносимый.
– Это я-то? – спросил Тед. Ему так понравилось само звучание, что он повторил: – Я, значит? Я?
– А что, похоже, что я с кем-то на задних местах болтаю? Да, ты.
– Боже, Ларри, да ты настоящий мозготрах, а еще говоришь, я – чудак.
– У тебя каша в голове. И ведешь ты себя странно. Уважаешь коммунистов, всяких ниггеров…
– Ларри, прошу тебя, хватит.
– То, что ты уважаешь афромазых, невыносимо.
Тед задался вопросом, стоит ли ущипнуть себя. Вдруг он проснется, и Ларри окажется сном?
– Ларри, позволь мне сказать тебе это в последний раз. Мне наплевать, кого ты уважаешь, а кого нет. Просто живи – и дай жить мне, я не против. Хорошо?
– Ты католик?
– Что?
– Католик, спрашиваю?
– Какая тебе разница? Хочешь найти еще один повод меня не любить?
– Значит, католик.
– Я так не сказал.
– Но ты и не отрицаешь.
– Нет, я не католик. И даже не баптист. Я ни во что не верю.
– Проклятый атеист! Я так и знал. Чертов отрицала.
– Даже если так, что с того?
– А то, что я по долгу службы ставлю жизнь на карту и должен знать, как мой напарник смотрит на такие вещи. Получается, мне с чертовым отрицалой на дежурство отправляться?
– Ох, Ларри, иди к черту.
– Черти ждут только тебя, приятель, ты же атеист.
– А вдруг я не атеист, Ларри? Вдруг меня просто не привлекает религия, все эти обряды? Я не верю в необходимость ходить в церковь – вот что хочу сказать.
– Ну, я так и думал.
– В смысле «так и думал»? – Тед уже пожалел, что этот вопрос слетел с языка.
– Ты атеист. Сам только что сознался.
– Да ни в чем я перед тобой не сознавался!
– А что же ты сделал?
– Я просто сказал, что не хожу в церковь.
– Вот видишь.
– Это не одно и то же! Мне просто не хочется никуда ходить.
– Одно и то же дерьмо, приятель. Не ходишь в церковь – значит, не веришь.
Тед вздохнул.
– Будь по-твоему, Ларри. Неужели вчера тебе не хватило? Я из-за тебя с головной болью домой пришел. Ты всех своих напарников так доводишь?
– У меня не так много коммунистов-афролюбов в напарниках ходит, знаешь ли.
– Притормози-ка.
– Что?
– Притормози, говорю.
– Какого хрена?
– Просто подрули на клятую обочину!
– Это еще зачем?
– Я хочу надрать тебе задницу посреди шоссе, вот и все.
– Ага, и дружков-ниггеров своих позовешь?
– Остановись, чертов ублюдок.
– Хорошо, черт возьми, хорошо. Ты пожалеешь, что не закрыл свой гребаный рот, – вот что я тебе скажу.
Двигатель заглох. Патрульная машина качнулась на осях.
Ларри рывком распахнул дверь и вышел наружу. Тед сделал то же самое.
– Хорошо, приятель, – бросил Ларри. – Давай покажи, из чего ты сделан.
Тед уронил его с одного пинка по шарам. Затем подался вперед, чувствуя себя одним из Трех Балбесов, положил руку на верх шляпы Ларри и с силой надвинул ее тому с ушей на глаза.
Мимо проехала машина, за рулем которой сидела пожилая дама. Она сбавила скорость и уставилась на них. Когда Тед дружелюбно помахал ей рукой, она резко свернула за поворот шоссе и уехала, несколько раз притормаживая по пути и, видимо, таращась в зеркало заднего вида.
Ну да, подумал Тед, не каждый день можно увидеть, как парочка патрульных стопорят посреди шоссе и выясняют отношения.
– С тобой все в порядке? – осведомился он у Ларри.
Оторвав одну руку от промежности, тот задрал шляпу.
– Ты еще спрашиваешь? – В его глазах плескалась ненависть. – Ты мне орехи разбил и спрашиваешь, все ли у меня в порядке?
– Извини. Может, вернемся к дежурству?
– Какого хрена ты ударил меня по яйцам, чувак?
– Просто потерял терпение.
Отпустив свое богатство, Ларри кое-как встал на ноги.
– Харе меня бить!
– Ларри, я не собираюсь бить тебя.
– Ты только что ударил! Пнул по яйцам! Это, мать его, не по-мужски!
– Ты просто перешел все границы, Ларри. Ты какой-то чокнутый, и я немного с тобой чокнулся. Но все в прошлом. Давай пожмем друг другу руки.
– Фиг тебе! Не буду я жать руку типу, который только что ударил меня по яйцам!
– Ну, как хочешь. Мне повести машину, чтобы ты мог держать?..
– Ты, я смотрю, с цепи сорвался?
– Черт, да поехали уже.
Тед сел за руль. Ларри пристроился с другой стороны, держась за промежность.
Тед взглянул на него.
– Не стоило бить меня по шарам, чувак! Если бы ты не нанес первый удачный удар, я бы тебя отделал!
– Да, Ларри, мне очень повезло.
Они проехали молча несколько миль, затем Ларри предложил удивительно бодрым голосом:
– Хочешь сникерс?
Тед уставился на него. Ларри достал из бардачка две шоколадки и, вяло улыбаясь, предложил одну ему. На миг Тед задумался, не начинена ли та лезвиями от бритвы.
– Возьму, пожалуй, – сказал он. – Спасибо.
– Мне они нравятся, – сообщил Ларри.
Тед взял шоколадку. Ларри стал разворачивать свою. Придерживая руль локтями, Тед разорвал обертку и надкусил батончик. Никаких лезвий внутри не было.
Он еще раз взглянул на Ларри. Тот двигал челюстями с энтузиазмом коровы, которой подсыпали свежей травы. Будто по шарам ему недавно вовсе не засвечивали.
Что ж, подумал Тед, видимо, иногда полезно быть сукиным сыном.
5
08:50
Она проснулась вскоре после сна об окровавленной руке. Во сне из ладони торчало что-то яркое, и повсюду – на запястье, пальцах, ногтях – была кровь.
Когда она села и прислонилась спиной к изголовью кровати, поняла, что Монти тоже проснулся. Приподнявшись на локте, он сонно сощурился.
– С тобой все в порядке?
Она кивнула.
– Опять кошмары?
– Да.
* * *
Он вылез из-под простыней и подобрал с пола штаны. Бекки смотрела на него, за все это время впервые ясно видя его тело и то, как он выглядит. Оказалось, его мужское начало все еще возбуждало ее.
Впервые за это время. Надо же.
Натянув штаны, он поднял рубашку и влез в нее. Когда повернулся к ней, их взгляды встретились.
– Расскажи мне о своем сне, – попросил он.
– Не стоит. Неважно.
– Это важно, Бекки. – Он осторожно присел на край кровати.
– Все хорошо.
– Нет. Не хорошо. Я не знаю, как правильно сказать… эх. Я знаю, ты веришь, что это не просто сны, думаешь, что я… ну… не пытаюсь даже понять. Но поверь, я хочу понять, очень хочу. Взгляни на это с моей стороны.
– Я пыталась.
– Я хотел сказать… мы можем начать все сначала?
– Ты о чем?
– Я хотел бы начать все сначала. Но… наверное, это надо сказать как-то иначе… я не знаю как.
Она на мгновение замолчала. Потребность и желание угодить шли от Монти подобно волнам тепла. Не так давно она вспомнила, как попросила его обещать, что между ними ничего не встанет, и он пообещал. И вот это встало между ними, так же прочно, как металлическая стена.
– Чего ты хочешь? – спросила она.
– Хочу послушать тебя. Расскажи мне о снах. Я не буду пытаться их объяснить. Никакой популярной психологии, обещаю.
Она слабо улыбнулась.
– Монти… я знаю, что в это трудно поверить. Просто эти вещи настолько реальны… – и, прежде чем сама поняла, что делает, она снова рассказывала ему все о своих снах, описывая новые детали, еще более безумные и сюрреалистические – о монстрах и окровавленной деснице.
– Не знаю, может, я просто схожу с ума. Я уже ни в чем не уверена. Но эти сны не похожи на обычные кошмары. В них все отчетливо. Я слышу звуки, чувствую запахи и даже вкус, Монти. Дуновения ночного ветра… Более того, ощущаю такой всепоглощающий страх, будто иду с завязанными глазами по доске над пропастью и вот-вот упаду.
– Я верю тебе, – мягко сказал он. – Мы можем что-нибудь с этим сделать? В смысле, давай посмотрим на все так: эти сны реальны. Они что-то значат. Но что именно? Как нам их разгадать и понять, что нам грозит?
– Я не знаю. Может, это символы. Меня преследуют монстры. Черти, дьяволы, не знаю, как их назвать. Мы уже проходили через это раньше. – Бекки настигло внезапное чувство, что беспокойство Монти было еще одним способом привести ее на путь психоанализа, но она не сказала ничего вслух. Презумпция невиновности, старушка. Всегда должна быть презумпция невиновности.
Монти покачал головой:
– Честно, я в тупике. Я не знаю, что значит окровавленная рука. Та женщина – ты сама, тут все понятно. Монстры – надвигающаяся угроза. Но от кого нам ее ждать? И нам ли ее ждать вообще? Я… не понимаю.
– Прошло всего пять секунд от силы, а ты уже хочешь все понять.
– Я…
– Ладно, извини. – Ей вдруг стало стыдно. – Послушай, Монти. Может, ты прав, и все это – лишь в моей голове. Не стану врать тебе, этот разговор… в смысле, даже то, что мы просто говорим об этом и ты меня слушаешь, а не пытаешься слепо жалеть, – это мне помогает. Я не могу разобраться в себе с наскока, но мне лучше. Как в старые времена, когда мы сидели, болтали и решали мировые проблемы.
– Наивняк, правда? Мировые проблемы решали, а вот как с собственными…
– Да. Дурачье.
– Может, хочешь еще что-то рассказать?
– Нет. Не сейчас. Пока достаточно. Не хочу торопиться. – Она потянулась и взяла его за руку. – Хочешь, я приготовлю завтрак.
– Я был бы не против.
Встав с постели, Бекки сняла пижаму, взяла рубашку и джинсы.
Повернувшись и держа одежду перед собой, она наткнулась на вожделеющий взор Монти. Он выдавил хилую улыбку. Она продолжала смотреть на него… и наконец дала одежде упасть.
– Эй, здоровяк, не желаешь опрокинуть меня в сено?
Боже мой, пронеслось у Монти в голове, ей правда этого хочется.
– Конечно.
Не торопись, твердил он себе, будь неспешным и нежным.
Он разделся, и вместе они забрались под простыни. Он коснулся ее бедра, и их губы встретились… но, когда его эрекция коснулась ее живота, она рванулась прочь и закричала.
6
– Ты… ты уверена, что все в порядке?
– Да, Монти. Хватит спрашивать, это действует мне на нервы.
– Прости. Я просто волнуюсь. Вот, выпей еще кофе.
Обхватив чашку обеими руками, Бекки отпила немного.
– Господи, прости меня, Монти. За все время…
– Что ты, не извиняйся.
– Все было хорошо, пока я не закрыла глаза. Твои губы… они были… как у того парня.
(Крикнешь – и я вырежу тебе сердце.)
И я вновь почувствовала этот запах, его дыхание, вонь пива и луковых чипсов. И простыня запуталась у меня в ногах, будто руки того, второго, чье лицо я не запомнила.
(Держи ее… держи.)
И я вспомнила, как меня привязали за руки, и этот парень забрался на меня, хрипя, как другой держал меня за ноги. Это было как… вернуться назад во времени. Словно ты был не ты, а он.
(Дернись, и я тебе глотку перережу, сука.)
Будто меня снова… держали. Я чувствовала его запах, слышала песню Рэя Чарльза – я же говорила тебе, что выбросила ту пластинку? Чувствовала, как он давит на меня своим… членом.
– Я понимаю. (Господи, он будто отнял ее у меня!)
– Клянусь, дело не в тебе. Я… даже хотела этого. Впервые за все время, но стоило закрыть глаза…
– Я знаю. Не переживай больше.
– Мы так давно не любили друг друга, Монти…
(Больше трех месяцев… но это неважно.)
– Это не твоя вина.
– Обними меня, Монти.
– Конечно.
7
12:35
На обед были бутерброды с тунцом, жареная картошка и холодный чай. И без того больной желудок Монти бунтовал. Он даже обрадовался, когда Бекки настояла, чтобы он пошел рыбачить. В его смутные планы входило закинуть пару раз удочку, но пока он даже не видел, что лежит у Бомонтов в сарае. В юности Монти был неплохим рыбаком. Может, рыбалка приведет его мысли и чувства в порядок? Надев свитер – на улице дул холодный ветер, – он поцеловал Бекки в лоб и пошел в сарай.
Найдя ключ от сарая и раздобыв внутри удочку и поплавок, он отправился к озеру и пару раз закинул крючок на пробу. Оказалось, хватка никуда не ушла. Точность чуть сбилась, но спасибо Богу и за то, что есть. Почему-то ему стало важно, что хоть что-то – пусть лишь отчасти, – осталось таким, как прежде.
* * *
Под раковиной (рыскать по хижине в поисках незнамо чего быстро вошло у нее в привычку) Бекки нашла маленький телевизор с погнутыми кроличьими ушами, обмотанными алюминиевой фольгой.
Может, стоит попробовать. Жвачка для мозгов. Она достала телевизор, отнесла к тумбочке, распрямила печально поникшие уши, включила в розетку. На экране вскоре появился какой-то канал – весь в помехах, будто сигнал шел с Луны.
Ну вот, подумала Бекки, когда изображение худо-бедно прояснилось, «Герои Хогана», самое ненавистное шоу моей жизни. Ладно, какого черта? Она уселась поудобнее в кресле, налила себе еще чашку холодного чая (за последние полчаса она прикончила уже три) и стала смотреть.
* * *
Так оно всё и шло.
Монти закидывал удочку.
Бекки смотрела телевизор.
Черный «шевроле» 1966 года притаился на пастбище.
По хайвеям и большакам разъезжала патрульная машина, подобно маленькой слепой мышке, которой не суждено найти свой кусочек сыра.
8
13:30
– Ты со мной, наверное, шутки шутишь. Хочешь обить тут каждый порог и у всех ниггеров спросить, видел ли кто машину, подпадающую под описание Троулера? Ты рехнулся?
– Да, на это уйдет много времени, но что еще делать?
– Блин, неужто ты не понимаешь, что Троулера убил афромазый?
– Нет, об этом я не знал. И ты не знаешь.
– Нутром чую, так и было. Когда этих подонков поймают, они окажутся черными что твой уголь. Думаешь, ниггеры выдадут тебе своих?
– Ларри, ты опять?
– Опять – что?
– Ладно, забей. – Тед решил, что, когда узнает, кто распорядился прикрепить Ларри к нему, устроит тому долгую мучительную пытку. Может, все зубы повыдергивает или скальп снимет дамскими щипчиками. – Давай просто сделаем свою работу. Если тебе что-то не нравится, можешь сидеть в машине.
– Как скажешь, поступай по-своему.
Третий дом, у которого они остановились, принадлежал Малахии Робертсу. Сидя за рулем, Ларри прищурился и сказал:
– Чертова негритянская хижина.
– Ты останешься в машине?
– Нет, задолбался тут штаны просиживать.
– Тогда вопросы буду задавать я, хорошо?
– Эй, я болтаю с ниггерами, только когда другого пути нет.
– Отлично.
Они вышли из машины, прошли к дому, постучали. Крупный чернокожий мужчина в джинсовом комбинезоне открыл им дверь. Он был с ног до головы перепачкан машинным маслом.
– Офицеры? – спросил он радушно.
– Доброе утро, – кивнул Тед. – Могу я задать вам несколько вопросов?
– Конечно. Но, если можно, не затягивайте. Меня машина на станции ждет.
– На станции?
– Я механик. Держу маленькую мастерскую вниз по дороге, напротив хайвея.
– Да, я видел ее.
Ларри сошел с крыльца, сел на перила, пнул мыском ботинка пустующую клумбу. Тед поставил одну ногу на ступеньку, оперся локтем.
– Двадцать девятого числа, два дня назад, полицейский дорожного патруля был убит тут, неподалеку. Он успел передать нам описание машины – черный «шевроле», модель 1966 года выпуска. Сказал, что внутри было несколько пассажиров…
– Я видел эти колеса.
Ларри, смотревший на дорогу, повернул голову к Малахии.
– Вы уверены? – спросил Тед. – Прошло несколько дней, и…
– Видел, уверен. Но не два дня назад. Всего один.
– К тому времени они бы уже давно смылись, – поморщился Ларри.
– Но я их точно видел.
– Опишите машину, – попросил Тед.
– Это было в ту ночь, когда умерла жена моя. Проезжали они поздно, где-то в час ночи. Мне никак не удавалось заснуть, я сидел на крыльце и курил трубку. Увидел их фары, услышал мотор. Да что там услышал – почувствовал. Тот автомобиль был – что черная кошка: сразу видно, от него одни беды. Когда ударила молния, я увидел его так ясно, будто стоял день, яснее, чем сейчас. Увидел и людей внутри – если это были люди, мать их за ногу.
– Погодите, вы сказали если это были люди? – переспросил Тед.
– Можете думать, я сбрендил, офицер. – Малахия невесело хмыкнул и устремил взор вдаль. – Если вам так удобнее – пожалуйста. Но в машине были не люди. Какие-то черти, не знаю. Дьяволы. Я это почуял так же хорошо, как чую все остальное.
– Вы абсолютно уверены, что это – та машина?
– Мистер, забыть бы я не смог. Этим утром мне на похороны идти, и я сейчас хочу хоть немного поработать, чтоб сразу их оплатить. Я хороню жену, понимаете? И умерла она в ту ночь, когда я видел эту машину. Сразу после того, как увидел, по факту. Такое не позабудешь. Эта ночь, клянусь вам, надолго останется в моей памяти.
– Мне жаль вашу жену, сэр.
– Даже вполовину не жаль так, как мне. Вы уж извините.
– Можете сказать, куда ехала машина?
– Поворачивала на Минанетт. Большего не знаю.
– Спасибо. Мне правда жаль вашу жену.
– Мне пора на работу. Несколько часов осталось. Потом надо привести себя в нормальный вид и пойти в церковь.
– Понимаю. Спасибо вам.
Тед и Ларри вернулись в машину.
– Ну, что думаешь? – спросил Тед.
– А что думать?
– У нас есть свидетель, видевший машину.
– Говорит, что видел, а как оно на самом деле…
– Возможность всегда остается. Я ему верю. А ты?
Ларри поразмыслил.
– Не уверен. Он явно напутал с днями.
– Может, и нет. Скорее всего, нет. Он видел машину в ночь, когда умерла его жена. И с чего мы уверены, что типы, убившие Троулера, так нас боятся, что сразу поджали хвост и укатили в Луизиану?
– Раз свернули на хайвей – значит, скорее всего, так.
– Не спорю, но это было утром тридцатого. Значит, день они где-то прятались. И если он заметил их неподалеку, значит, они не слишком удалились от места, где убили Троулера. Они ведь не идиоты. Судя по всему, убивать им не впервой.
– Черти какие-то, – сказал Ларри, стараясь передать карикатурный «черный» голос. – Дьяволы.
– Ну, Ларри, может, они и не черти, но злобы им не занимать. Мозги Троулера были разбросаны по всей дороге.
– Троулер был тупицей. Слишком привык работать с напарником. Городок-то у нас сонный, ничего, кроме скуки смертной, не происходит, вот патрули и объединили, чтобы много бензина не катать. Напарника с ним не было, вот он и забыл про осторожность. К прикрытию привык.
– Мы ведь теперь тоже напарники, Ларри.
– Только потому, что в управлении думают – к нам реальный маньяк пожаловал. А я готов спорить, виноватой окажется компашка подвыпивших черножопых.
– Без разницы. Мы имеем дело с хладнокровными убийцами, и раз этот старик хочет назвать их чертями, я против ничего не скажу. Господи, представь только – идти на работу в день, когда хоронишь свою жену, чтобы заплатить за ее погребение.
– Будь у этого болвана страховка, никаких проблем не было бы.
Тед покачал головой, и они поехали к повороту на Минанетт.
9
17:20
Забрасывал Монти хорошо, а вот ловил – похуже. До сих пор ему ничего, кроме плавающих сорняков, не попалось. Их он собрал уже столько, что хватило бы сплести корзинку.
Он забросил еще раз, но сматывать не стал – решил сесть на причал: уж с позиции сидя ему должно повезти.
Сев, он оперся на левую руку – и ее тут же прострелила боль. Рванув руку назад, он только ухудшил ситуацию. Поднеся ладонь к глазам, Монти обнаружил, что в нее впился старый крючок, наполовину съеденный ржавчиной. Видимо, до поры он торчал из доски причального настила. Болело сильно.
Монти вспомнился сон Бекки, тот, самый последний. С окровавленной рукой и чем-то острым, торчащим из нее. Острым и ярким. Крючок, пусть и ржавый, местами ту самую яркость сохранил – и вполне себе блестел на солнце.
– Так, погодите минутку, – произнес он вслух. А потом уже про себя: Но ведь это не какой-то эпизод «Сумеречной зоны». Возьми себя в руки и не сходи с ума!
Но я видела эту руку, Монти, она была вся в крови, и что-то яркое и острое из нее торчало. Этот сон… он так задел меня, будто рядом произошло что-то плохое.
Совпадение. Просто совпадение.
Монти посмотрел на свою руку. На крючок. На кровь.
Он бросил удочку на причал, не заметив, как та соскользнула в воду. Встал и пошел назад к дому, глядя на руку как зачарованный.
Зайдя внутрь, он позвал ее, и хоть старался говорить спокойно, голос все равно дал трещину:
– Бекки?
Она не откликнулась. Был слышен только звук едущей машины, передаваемый из телевизора.
– Бекки? – Монти видел, что она сидела на кухне. Видел ее затылок над креслом. – Бекки!
Тишина.
Он подошел к ней.
Бекки будто впала в транс. Она сидела в кресле неестественно прямо, крупные капли пота катились по ее лицу. Глаза были широко раскрыты, а звук, напоминающий протяжный стон, трепетал в гортани.
– Бекки? Бекки! – Экран телевизора привлек его внимание, и он повернулся к нему. Расплывчатая черно-белая картинка застыла там… что-то с ней было не так. Темный силуэт машины выглядел ирреальным, будто вынырнувшим из сна. Звук двигателя искажен странными обертонами, делавшими его похожим на рычание зверя, да и фары смахивали скорее на глаза.
Чертова тачка напугала его – совсем как мелюзгу, смотревшую свой первый ужастик. Собственно, это и был старый черно-белый ужастик…
Отвернувшись, Монти положил руку на плечо Бекки и слегка потряс ее:
– Милая?
Ее глаза сразу открылись.
– Бек… – начал он, но прямо за спиной Люсиль Болл протянула: «О-о-о-о-о, Рикки!»
Он резко повернулся к экрану. Никакой машины – показывали старую комедию, «Я люблю Люси», причем с середины. И все эти помехи исчезли… Но как?
– Монти! – ахнула Бекки. – Твоя рука!
10
15:49
Минанетт являл собой типичный милый маленький городок, не знавший боли. Да, порой молодежь устраивала драки и выпивала слишком много пива, но ничего такого, что могло бы дать фору Нью-Йорку или остальному миру.
За все годы существования города наиболее пикантным был случай Хайрема Райана, который десять лет назад приставил к голове пистолет, намереваясь вышибить себе мозги, так как его жена сбежала с Талли Гришемом, страховым агентом из Оклахомы. Но рука Хайрема дрогнула, и пуля его не убила. Впрочем, жизнью его последующий быт в государственной больнице Рескора назвать было нельзя. Поп, владелец бензоколонки, всегда говорил по этому поводу: жаль старину Хайрема, стал форменным овощем.
Но после этого дня фольклор Минанетт пополнился новыми историями.
Гораздо более страшными.
* * *
Поп сидел у прилавка, смотрел в окно на сгущающиеся сумерки и думал: надеюсь, жена приготовит мне что-нибудь вкусное на ужин, чертова мексиканская еда до сих пор жжет задницу.
Он весь день рыгал и пускал газы в своей лавчонке. Один раз ему стало стыдно – когда миссис Бэнкс спросила:
– Поп, ты чувствуешь запах? Воняет так, будто что-то скисло.
– Это все арахисовая карамелька, – бросил он, чувствуя, как краснеют уши, и взглянул на часы. Ужин должен прибыть с минуты на минуту. А потом – до закрытия всего пару часиков.
* * *
Пятью минутами позднее Попу достался его ужин и поцелуй жены. Когда та ушла, он отведал жареной курицы, картофельного пюре с медовым соусом и зеленым луком и запил все чаем из термоса. Был и десерт: кофейный пудинг со сливками. Все любимое и такое родное. Он неподдельно наслаждался каждой ложечкой, каждым кусочком.
Но съесть десерт ему не довелось.
* * *
Пока Поп в «Поповьей лавке» уплетал ужин, Мозес Франклин, ругаясь на чем свет стоит, заталкивал трех своих охотничьих псов в пикап. После того, как все уместились внутри, он загрузил в салон ружье, бутерброды с салями и пару банок пива. Глядя на небо, Мозес отметил, что луна кажет свою лукавую мордаху, и подумал: крышка вам, чертовы опоссумы, я иду по ваши души.
* * *
Пока Мозес слал хулу на опоссумов, «Минанеттские Адские Гончие» (так компания, ни много ни мало, предпочитала величать себя) готовились весело провести Хеллоуин. Их было четверо, у них было много пива, всем по пятнадцать лет, и они успели пошалить на пастбище старика Рида, сбивая оградки. Для полного отрыва оставалось выбить пару-тройку окон, нагадить на пару-тройку заранее выбранных порогов и чуть-чуть пошвыряться сырыми яйцами.
Ключом к осуществлению этих манящих планов стал маленький белый «Додж Дарт», в который они с грехом пополам и под дружное сквернословие загрузились вместе со своим реквизитом. Взревел двигатель, и самопровозглашенные «Адские Гончие» рванули навстречу ночи.
* * *
Ларри и Тед уже совершили три поездки в Минанетт: каждый раз – по разным закоулочным маршрутам. Каждый раз они проезжали мимо «Поповьей лавки», и каждый раз старик махал им, а они махали ему в ответ. Казалось, все дороги ведут к Попу.
Становилось скучновато.
Наконец они решили вернуться на шоссе, немного подняться по дороге, остановиться на разведанном пит-стопе и перекусить. После этого им предстоял еще один намеченный круиз. Но первым делом, конечно, жареный куриный стейк и картошка фри, обильно политые кетчупом.
* * *
А Брайан и его соратники – истинные Адские Гончие, – едва сумерки сгустились, снялись с насиженного убежища на пастбище и помчались к Минанетту.
Вот-вот грозил грянуть гром.
11
Огни «Поповьей лавки» зажглись как раз к их приезду. «Шевроле» вкатился на парковку, и Брайан с Мультиком вылезли наружу.
Поп отвлекся от трапезы, вышел наружу и оглядел новоприбывших. Зрелище ему не очень приглянулось, но он все равно поприветствовал:
– Помочь вам чем, мальчики?
– Мальчики? – переспросил Мультик. – Мальчики? Эй, старик, ты крокодила тоже ящеркой зовешь?
Поп ухмыльнулся:
– Я всегда называю вещи своими именами, коли они мне на глаза попадаются, и сейчас у меня на глазах кодла желторотых салаг, которые хотят сойти за крутых перцев. Только не на моем газоне, губошлепы. Разворачивайте свой дерьмовый антиквариат и катитесь с моей стоянки, живо.
Сказав все, что думал, Поп развернулся и пошел назад к лавке и недоеденному десерту.
Брайан в мгновение ока подскочил к нему.
– Эй, старик, ты не очень вежлив.
– Уйди с дороги, сынок, не то я тебя проучу.
– Что, настолько крутой, ветошь?
«Ветошь» крутанулся на подошвах и метко сунул мосластый кулак под дых Брайану. Тот сразу припал на колено, свистя застрявшим в горле воздухом.
Мультик, прыгнув Попу за спину, огрел его кулаком по затылку, сбив с ног.
Брайан поднялся, прижимая руку к животу.
– Сейчас ты пожалеешь о том, что сделал, дед.
– Точно? – прорычал Поп, пытаясь встать, но Мультик поставил туфлю ему на затылок и припечатал лицом об асфальт, мигом окропившийся красным.
– Точно как божий день, – процедил Брайан.
Ладонью Поп стер кровь с разбитой брови.
– Тащите его к бензоколонкам, – приказал Брайан. Мультик ухватил Попа за воротник и поволок к насосам. Старик упирался и вырывался, но держал Мультик крепко, на славу.
Торч, Джимми и Анджела к этому моменту тоже выбрались из машины. Торч побежал помогать Мультику, и на пару они впечатали Попа спиной в насосный модуль.
– Заправь полный бак, – кивнул Брайан Мультику, и тот, выхватив шланг с наконечником, побежал к черной стреле «шевроле».
Обойдя старика справа, Брайан двинул его ногой под ребра. Поп попытался перекатиться на руки-ноги и встать, но Брайан ударил снова, опрокидывая хозяина «Поповьей лавки» наземь.
Дальше удары посыпались со всех сторон. Брайан наскакивал то с одной стороны, то с другой. Поп поджал ноги к животу, и газы, как им и полагается, покинули его в самый непрошеный момент – с абсурдно громким, возмутительно комичным звуком.
– Нет, вы это слышали? – крикнул Брайан. – Подушка-пердушка!
Мультик вернулся со шлангом под мышкой.
– Полный бак, – отчитался он.
– Дай мне сюда эту штуку, – протянул руку Брайан.
– Какую? – захлопал глазами Мультик.
– Заправочный шланг, говносос. Торч, Джимми – держите его.
Ухватив Попа за бока, Торч перевернул его на спину, подтянул голову старика к себе на колени, сдавил борцовским захватом шею.
– Джимми? – окрикнул Брайан. – Не стой столбом.
– Нет, – ответил Джимми. На какое-то мгновение он едва ли поверил, что ему хватило духу возразить.
– Что-что? – переспросил Брайан.
– Вы… творите, что хотите, – выдавил Джимми. – Я вам мешать не буду…
– Еще б ты нам мешал, – фыркнул Мультик.
– …но меня не впутывайте. Мы с Анджелой не хотим марать руки. Просто делайте, что хотите, но я не буду никого мучить. Это слишком… для меня.
– Ну все, тебе звиздец, – бросил Мультик.
– Нет, – тихо сказал Брайан. – Все в порядке. Я понимаю.
– Мы никому ничего не скажем, – добавил Джимми. – Я обещаю.
– Никому и ничего, – эхом откликнулась Анджела. – Мы просто хотим уйти.
– Без проблем, – пожал плечами Брайан.
– Эй, – Мультик ошалело уставился на него. – Ты в своем уме? Да ладно, Брай…
– Заткнись, Мультик. Я тут пока главный. Они обещали не пробалтываться – значит, не проболтаются. – Брайан выразительно глянул на Джимми с Анджелой. – Я прав? Вы же клянетесь нас не сдавать?
Оба кивнули в унисон.
– Видишь, Мульт. Теперь ступай и помоги Торчу со старой калошей.
– Ты их что, просто так отпустишь? Ты сказал…
– Мультик, делай, что я сказал, пока еще можешь что-то делать.
Челюсть Мультика отвисла, но выражение лица Брайана уберегло его от возражений. Вдоль левой щеки главаря прохаживался тик, захватывая все больше с каждым спазмом, и выглядело это так, будто что-то живое отчаянно металось у него под кожей.
Мультик наклонился и, схлопотав попутно пару пинков в подбородок, налег на брыкающиеся ноги Попа, сев на них верхом и придавив всем весом.
Нервный тик Брайана унялся. Склонив голову, он бросил Джимми с Анджелой:
– Никаких проблем, – и пружинисто зашагал навстречу Попу.
– Пустите, ублюдки, – хрипел старик.
Брайан занес над ним насадку шланга и слегка полил грудь Попа бензином. Потом наклонился к нему, ухватил за нижнюю челюсть и резко сдавил. Зубные протезы старика сползли с десен, и Брайан поддел их большим пальцем и отшвырнул в сторону.
– Шволочь, – прокряхтел Поп.
Брайан всадил насадку старику в рот.
– Кажется, придется записать это на наш счет, дед. Полный бак! – Брайан вдавил рычажок на насадке, и бензин бурным потоком хлынул Попу в глотку.
Поп замотал головой, но насадку вытрясти не смог. Брайан прошел к колонке и поддал напору. Бензин потек с уголков губ Попа, забрызгал щеки, сбежал по подбородку на грудь.
– Ну-ну, пока с тебя хватит. – Снова подскочив к Попу, Брайан рванул шланг наружу.
Свесив голову набок, Поп стал блевать. Торч ослабил хватку, чтобы рвота не заляпала его. Перекатившись на живот, старик, содрогаясь в спазмах и кашляя, исторг на асфальт бензин, расползшийся маслянистым пятном.
Брайан присел на корточки рядом с Попом.
– Старичок-боровичок, я собираюсь задать тебе вопрос. Я ищу одну училку. Хорошенькую такую стерву. Возможно, с ней на пару муженек пожаловал. Один добрый самаритянин мне карту нарисовал, как к ним добраться, очертил, так сказать, область. Но пойми – точное расположение он мне зажал. Конечно, я могу обхаживать одну лачугу за другой, пока не найду мою дорогую учительницу, сам понимаешь. Самаритянин тот был, конечно, немного не в себе, пока карту эту рисовал – что мы там делали, Мульт, по титькам его жены ножом чиркали?
– Уши ей отрезали, – поправил Мультик.
– Твоя правда. – Брайан развернулся вновь к Попу. – Проблема ясна, надеюсь? Парочка, что нам нужна, остановилась в домишке на озере Минанетт, и домишко тот принадлежит неким Бомонтам, и, бьюсь об заклад, ты и их знаешь, и где эта хатка стоит, правильно?
– Пошел на хрен, козел, – булькнул Поп.
– Вот как? Ну, сам напросился.
Брайан схватил Попа за голову и силой приложил оземь. Рывком спустил старику штаны вместе с линялыми боксерами. Задвинул насадку – точно туда, куда метил. Бензин сразу заляпал одежку Попа изнутри. Старик закричал.
Пошарив по карманам, Брайан свистнул:
– Торч, Мультик, у кого спички?
Поп попробовал подняться и побежать, но Брайан, ухватив старика за спущенные портки, опрокинул того на землю и со всей силы впечатал тому пятку в живот. Потом – повыше живота, еще и еще раз. Раздался хруст, будто раскололи орех, – треснули ребра.
– Лежи и не рыпайся, – сказал Брайан.
Поп захрипел. Сил встать не было.
Мультик кинул Брайану коробок спичек. Брайан поймал, попутно втолковывая Попу:
– Сейчас мы с тобой сыграем в игру, дед. Я как-то ловил у мусорных бачков енотов. Потом сливал бензин с газонокосилки и полоскал их в нем, хорошенько так. Потом – отпускал и бежал следом, швыряя в них горящие спички. Так вот, ни один ублюдочный енот от меня не сбежал. Ты же понимаешь, что это значит?
С огромным трудом Поп встал на колени, помогая себе руками. Сломанное ребро упиралось в легкое, подобно раскаленному острию копья.
– Так вот, мы с тобой сыграем в эту игру. И ты будешь моим енотиком. На счет три, раз…
Рывком Поп распрямился – и побежал.
– Шулер! – заорал Брайан и швырнул ему вслед спичку.
Ударившись о спину старику, она скатилась тому в спущенные штаны – и они вспыхнули разом. Огромный язык огня обвил Попа со спины, и загорелась его облитая бензином голова. Даже рубашка расцвела огненным цветком. Крича, Поп выписал пару безумных слепых зигзагов по парковке, упал, покатился по асфальту, трепыхаясь словно рыба, выброшенная из воды.
– Класс, – присвистнул Мультик.
– Вы, двое, – Брайан махнул Джимми с Анджелой. – Идите в лавку и возьмите нам питья и еды. Мы отсюда сваливаем.
– Конечно, – откликнулся Джимми, не отводя помертвевших глаз от катающегося в огне Попа. Анджелы рядом не было – согнувшись в три погибели, она приникла к борту «шевроле». Ее тошнило.
– А ну отойди от клятой машины! – крикнул Брайан. – Ты ее, мать твою, заляпаешь!
– Я уведу ее, – поспешно заверил его Джимми. Он, пусть неловко, но с большой нежностью, обнял ее и аккуратно повел в сторону.
– Пошевеливайте батонами, оба! Несите жратву и попить!
– Мы идем, идем! – В голосе Джимми стояли слезы, он осторожно вел Анджелу к магазину. Когда они оба скрылись внутри, Мультик спросил:
– Как с ними быть? Ты же не будешь их отпускать, а?
Брайан уставился на него, и зловещий тик вновь распустил рябь по его бледному лицу.
– А ты как думаешь, друг мой?
– Мы с ними разберемся, да?
– Да, черт возьми, мы с ними разберемся. Но позже. Сейчас я не готов.
Они взглянули на Попа. Он уже не шевелился. Пламя объяло его равномерно с головы до пят. Над телом, затмевая огни вывески, вился черный дым, будто исходящий дух.
– Ты, – Брайан похлопал Торча по плечу, – пока сядь за руль.
Торч кивнул.
– Мультик, иди в лавку и поторопи наших голубков.
Тот побежал выполнять поручение. Минуты через две в дверях показались Джимми с Анджелой. Мультик маячил за их спинами. В руках он держал полную охапку масок на Хеллоуин.
– Эй, Брайан! – крикнул он, счастливо улыбаясь. – Ты только глянь! Разве сегодня – не та самая ночь?
– А ну, все в машину, живо, – холодно скомандовал Брайан, и троица быстро миновала его.
Он забежал в «Поповью лавку» и выскочил оттуда некоторое время спустя. В руках у него был коробок спичек. На распахнутую стеклянную дверь уже ложились, идя изнутри, трепещущие отблески пламени.
12
– Ко мне, сукин сын! – голосил Мозес Франклин.
Черно-подпалая гончая скрылась в сумерках. Секунду назад пес копался в кустах – и вот его уже нет.
– Чертова собака, – пожаловался вслух Мозес. – Поймаю тебя – хвост накручу так, что мало не покажется!
Он был не на шутку разозлен, почти взбешен. Сто пятьдесят долларов отдал за эту псину на ярмарке и что получил? Охотник из нее такой же, как из него – балерина. Пес только и мог, что жрать да на луну брехать, когда скучно.
Две другие гончие выбежали к нему, болтая языками по ветру. А черно-подпалый недоумок так где-то и носился дикарем.
Мозес включил налобный фонарь на резинке и, вздохнув, пошел туда, где последний раз мелькал пес. Гончие затрусили следом. Вот – нормальные собаки, пусть и след берут не так чтобы хорошо, но хоть отзываются, когда их зовешь. Всякая блохобаза должна свое место знать – на то она и собака, а не человек.
Проламываясь сквозь кустарник и выкрикивая псовье имя, Мозес не получал ни ответа ни привета. Видимо, придется подуть в охотничий рожок. Он уже почти поднес его к губам, как краем глаза уловил что-то подозрительное.
Красное марево.
Мозес прищурился. Какого черта? В той стороне – только главная дорога и…
«Поповья лавка».
– Бог ты мой, – крякнул Мозес, – «Лавка» горит!
Сбросив лямку ружья с плеча, он повесил рожок обратно на пояс и быстрым шагом пошел на огонь, расшвыривая по пути бурелом и переступая через коряги.
Псы ступали за ним шаг в шаг. С высокого дуба за их передвижениями тихо следил маленький опоссум.
* * *
По темной глиняной дороге ехали две машины – «Додж Дарт» и черный «шевроле». «Додж» опережал «шеви» на несколько миль, но шел на скорости значительно ниже, под завязку набитый счастливым подвыпившим молодняком. Внутри «шеви» ни о каком счастье речь не шла – трех парней гнали вперед жажда крови и жгучая ненависть. А два их незадачливых пассажира, Джимми и Анджела, были буквально приколочены к своим сиденьям гвоздями страха.
Сэм Гриффит, самый подпитый из всей компании в «додже», швырнул бутылку из-под пива за окно – с хорошего размаху, назад. Сверкнув в лунном сиянии, словно улыбка Чеширского Кота в тридцать два серебряных зуба, бутыль упала на середину дороги, два раза крутанулась на месте и замерла.
«Додж» взял влево, выкатившись на узкую боковую дорожку. Гриффит знал, что их впереди ждут летние домишки, как правило в эту пору пустующие – а что самое ценное – легко и просто взламываемые.
«Шеви», с ревом набирая скорость, наехал на выброшенную Сэмом бутылку, и та стрельнула из-под заднего левого колеса на тридцать футов в сторону, разлетевшись на три крупных и острых осколка.
* * *
Тед и Ларри, объевшиеся жареной курицы и выпившие слишком много кофе, катили назад к Минанетт, по самому очевидному пути. Оттуда они планировали проверить еще несколько объездных трасс – и, если там ничего не обнаружится, поискать где-нибудь еще.
* * *
– Боже, боже, боже! – причитал Мозес на бегу.
«Поповья лавка» была вся в огне, над охваченной оранжевыми языками крышей вился темный густой дым.
На подъездной дороге лежал Поп, теперь больше похожий на головешку.
– Боже! Боже! – не переставал твердить Мозес. Подбежав к Попу, он упал на колени. – Поп? Поп! Ты слышишь меня?
Одна рука старика приподнялась, дрожа, как умирающая бабочка, но почти сразу шлепнулась обратно на цемент.
– Господи боже, Поп…
* * *
Столб дыма и сполохи пламени, выбивающиеся из-за сосен, попались на глаза Теду и Ларри. Развернув машину, они заложили крюк. Теперь им была видна «Лавка» – вернее, то, что от нее осталось: увитый огнем, стремительно разрушающийся остов. Мужчина стоял на коленях у какого-то темного тюка, лежавшего поперек подъезда.
Черный «шевроле» почти поравнялся с поворотом на домик, где временно поселились Бекки и Монтгомери Джоунсы, но никто из охотников об этом не знал. Брайан проклинал себя за то, что позволил умереть Дину Бомонту так рано. Возможно, ему удалось бы раздобыть более точные ориентиры, не возьмись он вырезать тому глаза.
Но мы все равно их найдем, думал Брайан, даже если всю округу придется на уши поставить. Они где-то здесь. Бомонт не соврал, я чувствую. Они близко.
* * *
– Я ничего не сделал! – поднял руки Мозес.
Тед забрал у него винтовку.
– Я и не сомневаюсь, – сказал он.
– Что здесь, черт побери, произошло? – спросил Ларри.
– Я ходил по лесу. Я охотник. Искал одного из моих псов. – Мозес махнул рукой на гончих, которые нюхали землю поблизости. – Потом увидел огонь. Прибежал сюда – и нашел Попа в таком виде!
– Похоже, старые насосы рванули, – протянул Ларри скучающим тоном.
– Он мертв? – спросил у Мозеса Тед.
– Когда я позвал его по имени, он чуть шевельнул рукой.
Ларри присел на корточки рядом с телом старика.
– Тут шансов нет, – цыкнул он зубом. – Прожарен до корки.
– Бога ради, – возмутился Тед, – хоть сейчас придержи свой язык!
– Да чего ты наезжаешь? Сам на него глянь!
Одна из гончих подбежала к телу Попа и стала нюхать. Ларри шлепнул ей по морде тыльной стороной ладони. Заскулив, пес отпрыгнул.
Тед наклонился над головой умирающего.
– Вы меня слышите?
Палец на безвольно откинутой в сторону руке чуть приподнялся и слабо стукнул по дорожному покрытию.
– Мы собираемся вас перенести. Вы слишком близко к бензоколонкам. Слышите?
Палец поднялся еще раз – и упал.
– Ларри, бери его за ноги. – Тед закинул ружье Мозеса на плечо.
– Если мы его сдвинем, он развалится, – покачал головой Ларри.
– А если не сдвинем, его разнесет на куски, когда рванут колонки. И нас с ним – за компанию.
Ларри схватил Попа за ноги. Под тканью ботинок, носков и самой кожей ощущался страшный жар. Черные хлопья пепла прилипли к его рукам.
Они унесли его с подъездной дороги в сторону и уложили на землю. Теперь от бензоколонок их отделяла добрая сотня футов. Не то чтобы совсем безопасно, но лучше, чем раньше.
Мозес все это время вился за ними, причитая:
– Господи, Поп, Господи. Боже.
Тед и Ларри отряхнули руки от пепла и кусочков сгоревшей кожи.
– Эта херня воняет, – пожаловался Ларри.
Тед взглянул на него и покачал головой. Снова склонился к Попу:
– Сейчас мы подгоним машину и посадим вас туда. Нам нужно отъехать от заправки на безопасное расстояние и помочь вам. Думаю, мы сразу повезем вас в больницу, потому что ваше… хм… состояние… очень плохое. А пока сюда доедет скорая…
Старик попытался что-то сказать. Из его глотки наружу рвался надсадный хрип.
– Не напрягайтесь, пожалуйста, – увещевал его Тед.
– …ростки. Под…
– Что? Я не…
– Подростки, – выдавил Поп.
– Послушайте, не напрягайтесь, пожалуйста. Я подгоню машину.
Тед побежал к служебному автомобилю. Ларри наклонился над стариком, глядя в почерневшее, наполовину сгоревшее лицо.
– Кто это с вами сделал, сэр? Какие-нибудь ниггеры, да?
Губы Попа шевелились, но звук наружу не шел.
– Я вас не слышу, сэр.
– Черный… «шевроле».
– Подростки в черном «шевроле», значит?
Поп стукнул пальцем по земле.
– Это «да», верно? Я вас понял.
Палец поднялся снова.
– Что такое, сэр?
– Хотели… убить… пару. – Слова давались Попу с трудом, их становилось все труднее разобрать.
– Те подростки?
Палец стукнул оземь.
– Понял. Понял вас.
– Летний дом… Бомонт. – Голос старика все больше напоминал скрежет ножовки по металлу.
– Что-что?
– Он имеет в виду летний дом Бомонтов, – сказал Мозес. – Я их встречал иногда. Он говорит про их домик у озера.
– Вы знаете, где это?
Мозес кивнул.
Тед подъехал к ним поближе, вылез.
– Слушай, – кивнул ему Ларри, – старик кое-что сказал…
– Что же? – осведомился Тед.
– Что-то про подростков и летний дом. Они хотят убить какую-то пару здесь, что-то в этом роде. Я не вполне расслышал.
– Может, он бредит.
– Не думаю. Эй, мистер! Сэр! Вы меня слышите? – Ларри похлопал по обгоревшим щекам старика, попробовал нащупать пульс. На таковой не было и намека. – Мертв, – подытожил Ларри и распрямился.
– Учитывая, как сильно он обгорел… может, оно и к лучшему, – сказал Тед.
– Пресвятой Боже, – забормотал Мозес.
– Он знает, где находится летний дом Бомонтов, – кивнул на него Ларри.
– Летний дом? – переспросил, нахмурившись, Тед.
– О нем твердил перед смертью старик. Что-то про летний дом Бомонтов. Охотник, – Ларри ткнул в Мозеса пальцем, – говорит, что знает, где это.
– Это так? – уточнил Тед.
Мозес кивнул.
– Забирайся в машину, – скомандовал ему Ларри. – Поедем туда.
– Мы не можем его туда пустить, он не коп, – покачал головой Тед.
– Я когда-то хотел стать… ну, пожарным, – потупился Мозес.
– Послушай, – упер руки в бока Ларри, – ты хочешь поймать тех ублюдков или нет?
– Да, но мы не можем просто с ходу довериться… как ваше имя, простите?
– Мозес.
– Еще как можем, – небрежно бросил Ларри. – У меня уже руки чешутся скорее там оказаться. Мозес не пострадает – мы его высадим пораньше.
– Мне это не нравится, – вздохнул Тед.
– Мне тоже, – поддакнул Мозес.
– Вы, оба. Гляньте на этого бедного засранца. – Ларри ткнул пальцем в лежащего на земле Попа. – Что, хотите, чтобы им это сошло с рук?
– С каких это пор ты стал сентиментальным, Ларри?
– Мы – хорошие ребята, они – плохие, вот и все. Нам надо пойти и посбивать с них шапочки к чертям собачьим.
Тед взглянул на горящую лавку. Потом – на обгоревшее тело у своих ног.
– Ладно, убедил, – выдохнул он. – Мозес? Садитесь в машину. Пожалуйста, снимите этот дурацкий фонарик со лба.
– Я даже не знаю, – осторожно сказал Мозес. – Как быть с моими псами?
– К черту псов. Живо в машину, – приказал Ларри и обернулся к Теду: – Верни-ка ему его пугач. Он один без оружия.
Подумав, Тед кивнул и передал Мозесу ружье. Распахнул заднюю дверь. Охотник забрался внутрь, стянув с головы фонарик и бросив на сиденье, уложил ружье себе на колени. Дверь за ним захлопнулась.
– Если что, отвечать будешь ты, – предупредил Тед Ларри.
– Да я с радостью. Запрыгивай, я поведу. И отзвонись пожарным. Бензоколонка, не ровен час, взлетит на воздух.
Они сели в машину. Ларри, вцепившись одной рукой в руль, повернул ключ в замке зажигания. На прощание он выглянул в окно и помахал телу Попа рукой:
– Мы им за тебя головы скрутим, старик. Кавалерия уже в пути.
13
– Монти! Не двигайся. Я сейчас что-нибудь сделаю.
Бекки кусачками срезала бо́льшую часть крюка и пинцетом извлекла из раны острие – к счастью, не ржавое. Бросив стальную занозу в пепельницу, она полила порез спиртом.
– Совсем как во сне, – пробормотал Монти. – А по телевизору… передавали тот образ, о котором ты мне говорила.
– Не может такого быть. Прямо по ящику?
– Теперь я несу бред, а ты мне не веришь. Ловко мы махнулись ролями. Говорю тебе, я видел ту адскую машину на экране. Как ты сама ее не застала?
– Я просто сидела здесь, смотрела «Люси», и у меня в голове вдруг что-то щелкнуло. А потом я очнулась – и увидела твою руку, всю в крови.
– В этом есть логика, – сказал Монти. – Если ты – своего рода приемник… и есть нечто, что пытается до тебя достучаться, передать сообщение… может, телевизор поймал его волну, совсем как ловишь ее ты – во сне.
– Хочешь сказать, что-то прошло через мою голову и угодило в телевизор? – В ее голосе не было ни капли веселья. – Бип-бип, спутник «Ребекка-1» на связи.
– Хорошо, может, я все нафантазировал. Сбылся сон про руку, вот и причудилось. Когда я зашел, ты была в трансе, а я взглянул на экран… Слушай, может, просто одна сетка вещания наползла на другую? Да, точно, там были помехи. Много помех.
– Звучит разумно, – протянула Бекки и вдруг захихикала. – Черт, это сильно. Теперь я – само благоразумие и говорю, что у тебя галлюцинации. А говорила, что если бы была на твоем месте, не стала бы так поступать. – Она помолчала. – Монти, эти сны реальны. Может, и ты говоришь правду. В смысле – черт возьми, ты поранил руку, а я ведь это предчувствовала! Клайд повесился в камере – я тоже все угадала заранее. Если сбылось это, сбудется и остальное. Та женщина, которую я видела…
– Погоди, Бекки…
– …то была я, Монти. Она была мертва, ее повесили за ноги… и это была я. Я знаю наверняка.
– Как ты можешь знать?
– Знаю, и все. Те монстры…
– Монстров не существует!
Бекки улыбнулась:
– Снова смена ролей. Людей, чьи сны предсказывают будущее, тоже не существует!
Монти замолк. Потом заговорил снова:
– Может, это предупреждения. Если бы я понял, что твой сон – про торчащий из причала рыболовный крючок… и если бы я тебе поверил… возможно, я просто не пошел бы сегодня рыбачить.
– Может, будущее нельзя изменить. И ты ни за что не угадаешь, что опасаться нужно именно крючка, даже если веришь. Я вот не распознала во сне. Ухватила только кровь и образ руки.
– Послушай. Мы не станем так просто поддаваться, чем бы эти сны ни были.
– Я скоро умру, Монти, – мягко сказала она. Ее глаза блестели от слез. До истерики ей оставался один маленький шажок. А ему, честь по чести, и того меньше.
– Если хочешь потерять голову, я не смогу тебя остановить. – Он приобнял ее. – Но помни: чем дольше мы продержимся в спокойствии, тем больше у нас шансов все преодолеть. Может, над нами подшучивает наше воображение, и когда-нибудь мы посмеемся над этим.
– Эти сны не связаны с воображением.
Кажется, я опять не то говорю, вздохнул Монти.
– Мы будем спокойны. Итак, твой сон предупреждает нас о машине, деревьях, озере. Значит, если с нами должно случиться что-то плохое, оно случится здесь. И выход один – мы уезжаем. Прямо сейчас. Даже не собирай вещи – пойдем со мной.
– Но Монти…
– Нет времени, пошли. Попробуй вспомнить сон в мельчайших подробностях. Пока мы будем ехать, рассказывай мне. Чем больше информации у нас будет на руках, тем выше шансы уцелеть.
Он взял Бекки за руку, и, когда они вышли на улицу, мимолетное ощущение абсурда всего и вся накрыло его. Это форменное безумие. Поддадитесь сейчас – и у обоих поедет крыша.
Он был почти готов дать отбой, но перед глазами встал отчетливый образ.
Экран телевизора. Помехи. Машина.
Но как, КАК? Как оно могло попасть в телевизор? Безумие!
Чем больше Монти думал о черном автомобиле из видений Бекки, тем меньше ему хотелось возвращаться в дом. Поэтому они рванули с места в такой спешке, что даже не закрыли дверь и забыли потушить свет.
14
Окончательно стемнело. Луна вознеслась высоко в холодные чертоги ясного неба. Ветер шелестел в кронах сосен. «Шевроле» 1966 года гнал вперед, раздвигая яркими лучами фар завесы теней.
* * *
Монти, выкручивая руль то влево, то вправо, вывел свой «гольф» на главную дорогу и поехал в город.
* * *
Автомобиль дорожного патруля мчался на всех парах. Ларри ухмылялся. Тед елозил на своем сиденье, держась за обивку руками. Мозес, опустив голову между колен, сжался на заднем сиденье и все твердил:
– Господи. Боже. Боже.
* * *
Пока Монти вел на хорошей скорости, Бекки в деталях пересказала ему свой сон еще раз. Но рассказ внезапно оборвался на полуслове.
– Вот оно, – упавшим голосом сказала Бекки. – Вот оно, Монти.
– Что? – Он взглянул на нее. Беки указывала вперед, на приближающиеся огни.
И до него вдруг дошло, что Бекки имеет в виду. Картинка с экрана телевизора у него на глазах стала чем-то реальным, осязаемым.
Страшная черная машина стремительно надвигалась на них.
* * *
– Эй! – крикнул Брайан, когда они миновали «гольф». – Это машина нашей училки!
Он рванул руль на себя. Из-под колес «шеви» темным облаком взвился песок. Не успел он осесть, как черная акула упала «гольфу» на хвост и отправилась в погоню.
* * *
Монти, глядя в зеркало заднего вида, наблюдал, как фары «шеви» приближаются к ним. Он вдавил педаль газа с такой силой, что пятку прошили горячие иголки боли. «Гольф», не готовый к таким перегрузкам, подскакивал на ухабах и трясся, словно шлюпка в шторм.
«Шевроле» был совсем близко.
– Я вырежу ей сердце, – провозгласил Брайан.
* * *
Патрульная машина тоже приближалась, и вскоре они поравнялись бы с «гольфом».
Могли бы поравняться, если бы Ларри заметил осколки бутылки, лежащие на дороге. Но он не заметил – машина шла на семидесяти милях в час. Истертая служебная покрышка, налетев на стекло, лопнула. Автомобиль повело юзом, во все стороны полетел дорожный суглинок, и, сделав полный оборот вокруг оси, он вылетел на обочину.
Распахнув дверь, Ларри спрыгнул в грязь и взвыл:
– Твою ж мать!
* * *
«Шевроле» и «гольф» шли бок о бок, и разойтись им было, казалось, невозможно. Бросив взгляд налево, Монти уставился в дикие, как две пылающие луны, глаза Мультика.
– Почему? – вслух взмолился он. – Почему мы им нужны?
«Шевроле», отклонившись, легонько задел «гольф». Монти услышал, как Мультик смеется – визгливые смешки скакали по ветру, будто живые существа.
Монти взглянул на огни приборной доски. Что-то уже пострадало. Мигал индикатор перегрева – совсем как лампа на взлетно-посадочной полосе.
Он снова перевел взгляд на «шевроле». У парня на переднем пассажирском месте был дробовик, и он уже пристраивал стволы на стойку спущенного окна.
Монти ударил по тормозам, и машину круто занесло. «Шевроле» пролетел мимо них со скоростью пули. Бекки, качнувшись в сторону, ударилась виском об оконное стекло, на котором остался кровавый развод, вскрикнула, но ничего плохого с ней не случилось. Значит, позаботиться можно потом – сейчас времени не было.
Монти повел «гольф» задним ходом – в направлении, откуда они приехали.
«Шевроле» уже развернулся к ним – лучи его фар мазнули по зеркалу заднего вида.
* * *
У патрульной машины лопнуло левое переднее колесо. Она съехала в канаву так, что передние шины болтались в воздухе, не касаясь земли.
Мозес, у которого носом шла кровь, обтирал лицо платком.
– Что теперь? – спросил он.
Тед стоял, положив руки на бедра, и думал.
– Вытянем ее? – предложил Ларри.
– Вряд ли получится. Нужно заменить шину, а затем столкнуть ее в канаву.
– В канаву?
– Ну да, пока колеса не коснутся земли. Потом врубить двигатель, повести вперед…
– Постой-постой, в канаву?
– Да, черт побери, именно туда! Без тяги мы ее назад не выволочим. Справа по краю пробуксуем, но на дорогу, глядишь, выскочим.
– Мы бампером вон те деревья поцелуем, если вообще из канавы выедем.
– Есть идеи получше? Если да – готов выслушать.
– Нет, никаких.
– Тогда что?
– Тогда давай сменим шину и рискнем.
* * *
«Шевроле» стремительно надвигался. Монти не надеялся, что один трюк прокатит дважды, но, вероятно, то была не единственная карта, припрятанная в рукаве.
Он забрал влево, пользуясь преимуществом маленькой маневренной машины, и развернулся передом к «шевроле». Бампер «гольфа» принял удар, врезавшись в правое крыло «шеви», и инерцией черную машину отбросило влево, к придорожной канаве.
Монти осознавал, что при должной реакции водителя «шеви» вильнул бы в сторону и удержался – вес старой машины с лихвой превышал массу «гольфа». Но прыти кому-то за рулем «шеви» не хватило. Черный автомобиль полетел вперед под углом, пару-тройку раз вильнул задом, и Монти погнал на него слева, намереваясь спихнуть в канаву.
Почти успеваю.
Давай, детка. Еще чуть-чуть.
Еще немного, «гольф», дорогой.
Есть!
Левое колесо «шевроле» сверзилось в канаву, и Монти рванул «гольф» обратно на дорогу. Без повреждений не обошлось – маневр основательно покоробил перед, да и задняя габаритная фара разбилась еще в первом столкновении с «шеви». Но все это было ничтожной ценой за свободу.
– Я их скинул! – возопил Монти. – Богом клянусь, я их скинул!
И он развернул автомобиль – не раньше чем быстрый взгляд в зеркало заднего вида сказал ему, что шалость удалась не до конца. «Шеви» вылетел не так уж далеко, и ему хватило тяги выкатиться обратно на дорогу.
Теперь он мчался на них. Снова.
* * *
Ларри и Тед сменили шину, и теперь Ларри сидел за рулем, а Тед и Мозес толкали сзади. Они намеревались раскачать машину в канаве, надеясь, что передние колеса твердо встанут наземь и откатят ее назад.
– Толкайте! – кричал Ларри в окно, пуская двигатель.
Навалившись спинами, Мозес и Тед толкали.
* * *
Монти вписался в поворот. Фары «шевроле» пропали из поля зрения.
Боже, подумал он, мы почти вернулись к дому. Он бросил взгляд на Бекки. Та была белее простыни, а лунный свет делал ее внешне еще более больной. Она вытерла кровь со лба рукавом, но та выступила снова – яркими алыми горошинами.
– Ты как, держишься? – спросил он.
Бекки ничего не ответила.
Впереди, после отметки мили, был поворот, забирающий вверх. Как раз перед домом Бомонтов. Монти решил попытать удачу. Может, они наткнутся на соседей. Или кто-нибудь им поможет.
Зловещее марево фар «шевроле» сзади подгоняло его. Тени ветвистых сосен, как большие черные пауки, прыгали по дороге, спугиваемые светом от «гольфа».
Дрожь пробежала по всему телу Монти. Сосны, подумал он. Озеро. Он посмотрел на лицо Бекки – окровавленное, бледное. Вспомнил ее слова о женщине, подвешенной вниз головой и истекающей кровью.
– Бекки! – отчаянно позвал он.
Та не отвечала – просто смотрела прямо перед собой, пока алые горошины набухали.
* * *
Грязь фонтанами била из-под передних колес патрульной машины, угодившей в кювет. Задний мост подскочил и снова коснулся земли.
Тяга была набрана, и передние шины, как лапы норной собаки, роющей землю, потянули автомобиль вперед. Передний мост вышел из кювета, но его место тут же занял задний, на маневр не хватило буквально пары сантиметров дорожного покрытия. Колеса с чавканьем утонули в грязи, провалившись сразу до середины покрышек.
Ларри изо всех сил жал на педаль газа.
Покрышки увязли еще глубже.
– Держи ее! – кричал Тед. – Держи, черт возьми!
* * *
Дорога сузилась, и Монти вдруг понял, что знает, что ждет его за поворотом: тупик.
Он не ошибся – так и оказалось.
Проезд внезапно оборвался. Под колесами место суглинка занял ворсистый ковер из опавших хвойных иголок. Его глазам предстала беседка для пикника. За беседкой высился частокол деревьев, а за деревьями виднелось озеро.
Они угодили в ловушку.
– Вылезай из машины! – крикнул он Бекки.
– Зачем, Монти?.. Нам конец… мне конец.
Он схватил ее за руку и рванул на себя:
– Вылезай из этой сраной машины, или они убьют нас, слышишь?
Бекки буквально вывалилась наружу будто во сне, заковыляла на нетвердых ногах. Монти потащил ее за собой влево, к темной полосе деревьев.
– Бежим, черт тебя дери! Бежим! – кричал он.
И она вняла его крикам. Высвободившись из захвата, выстрелила вперед как пущенная из лука стрела. Уменьшая разрыв хотя бы до трех футов, Монти сбил дыхание напрочь. Запоздало вспомнилось – Бекки как-то говорила, что выступала бегуньей в школьной сборной по легкой атлетике.
Свет ударил им в спину. Фары «шевроле».
Они продирались сквозь древостой, царапаясь ногтями, безжалостно сбивая на пути колючие лозы, расшвыривая подошвами опаль.
Фары погасли, но Монти услышал, как захлопали двери машины, и представил, что за ними бегут. По крайней мере у одного из этих охотников за людьми – дробовик.
Свет снова показался – но уже впереди. Там был чей-то дом.
– Беги, Бекки, беги! – кричал он, несмотря на то, что жена порядком опережала его, сметая упругие ветви. Пару раз ему пришлось уклоняться – ветка хлестнула в опасной близости от глаз. Вытянув руки перед собой, он гнал во весь опор, стиснув зубы и тяжело дыша.
Деревья внезапно кончились. Огни окон казались ослепительными после мрака чащи – да и сам дом был залит сиянием луны. Монти рассмеялся бы, не будь ситуация безумно страшной.
Они вернулись туда, откуда начали. В самое сердце кровавых видений Бекки.
В летний дом Бомонтов.
Монти оглянулся через плечо. Ничего и никого – их будто не преследовали. Но этот факт не вселял оптимизма.
– Иди внутрь, – теряя дыхание, бросил он Бекки. – Я… захвачу кое-что из сарая. Кое-какое… оружие.
И Бекки пошла, но, дойдя до двери, остановилась и повернулась, чтобы посмотреть на Монти. Он бежал к сараю. Дверь туда была не заперта – так он ее и оставил после того, как достал рыболовные снасти.
– Поторопись, Монти! – крикнула она ему. – Пожалуйста!
Вскоре он выскочил из сарая – с топором и гарпуном.
* * *
– Застряло на совесть. – Мозес шмыгнул кровоточащим носом.
Тед вздохнул.
– Начинай собирать палки, камни, все, что сможешь найти, чтобы навалить под шины. Мы сделаем подпорки и выедем на них.
– А получше идея есть?
Тед повернулся и нацелил на Ларри указательный палец:
– Не начинай, дружище, если не хочешь носить штаны вместо шляпы.
И они стали искать вокруг лесной сор.
15
Погоня приостановилась. Когда все пятеро высыпали из «шеви», Брайан повернулся к Мультику и сказал: «Хватай этих двоих», – указав на Джимми с Анджелой.
Мультик нацелил в ту сторону дробовик и расплылся в глупой ухмылке.
– Но ты обещал! – вскрикнул Джимми.
– Он – да, я – нет, – произнес Брайан голосом Клайда.
– Мужик, – Мультик взглянул на Брайана и покачал головой. – У меня, блин, от тебя мурашки по коже. У тебя сейчас голос точь-в-точь как у старины Клайда.
Брайан мрачно стрельнул глазами в Мультика.
– Я и есть Клайд, придурок. – Голос изменил тональность: – Но я же – и Брайан. – И снова огрубел: – Что, не допетрил еще, кусок дерьма?
– Да, да, Клайд… Брайан… ребята. – Кадык Мультика испуганно дернулся. Торч, который все это время столбом стоял неподалеку, таращился на Брайана с приоткрытым ртом.
– На что уставился? – рыкнул голос Клайда.
Торч замотал головой.
– Тащи этих двоих в беседку, живо.
– Не делайте нам больно, – взмолился Джимми. – Отпустите. Мы никому не скажем.
– Конечно, не скажете. Давай их сюда. На стол.
– Беги! – вскрикнул Джимми и со всей силы толкнул Анджелу вправо, а сам рванул влево. Но Торч подсек его по ногам, и он брякнулся на землю. Подбежав, Мультик двинул Джимми прикладом дробовика по затылку, и тот затих.
Анджелу Торч настиг у самой чащи. Схватив за волосы, он, словно пещерный человек, поволок ее к остальным. Швырнул под ноги Брайану. Тот, подкинув в руке нож, наклонился к ней.
– Повеселимся немного? – спросил он голосом Клайда.
– Мужик! – Мультик содрогнулся. – Перестань, меня этот голос стремает!
Брайан злобно уставился на него через плечо.
– Ты думаешь, это забава? – Вернулся голос Клайда: – Так считаешь, да?
– Нет, нет! Я просто… как у тебя так хорошо получается?
– Тупой ублюдок, – ругнулся голос Клайда, – у нас на двоих одна голова. – Лезвием ножа он легонько постучал по лбу. – Что непонятного?
– Ничего.
– Это я, – произнес голос Клайда.
– А это – я, – добавил голос Брайана. – И мы отдаем приказы. А теперь вы, два дурня, перестаньте забивать головы тем, что вас не касается, а то остатки скудных умишек перегреете. Тащите девчонку на стол.
– Пожалуйста, – прошептала Анджела, – оставьте меня в покое.
Торч ухватил ее за волосы и взвалил на стол, хоть она и вырывалась изо всех сил, и кричала, и била его кулаками по груди. Мультик вцепился в воротник поло Джимми и приподнял его с земли. Торч привалился к столу, все еще держа Анджелу за волосы.
– Ты любишь этого цыпу? – спросил Брайан голосом Клайда, показывая на Джимми.
– Отпусти нас, прошу, – выдавила она.
– Ты глухая? – Голос Клайда опасно зазвенел. – Любишь этого придурка? У нас тут викторина «Правда или действие», так что хорошенько подумай над ответом и запомни, что ляпнула.
– Кто ты такой?
– Здесь я задаю вопросы, – отрезал голос Клайда.
– Прошу тебя…
– Святые яблочки! Последний раз спрашиваю – ты его любишь?
– Да! Да!
– У меня есть предложение, – продолжил голос Клайда. – Отправишься гулять, если попросишь меня – хорошо попросишь! – порезать его заместо тебя.
Анджела вылупила глаза.
– Именно так! – подвел черту голос Клайда. – Говоришь: «Порежь его, Клайд, просто покромсай его, нашинкуй подчистую», – и я тебя отпускаю. Брайан дал такой же шанс жене Бомонта. Она им не воспользовалась. Что насчет тебя?
– Нет… я не стану, – выдавила Анджела.
– Держи ее руку, Торч.
Торч таращился отсутствующим взглядом на Брайана. Жесты, голос – все недавно принадлежало Клайду. Это было слишком. Даже для него.
– Вы что, оглохли все, на хрен? Дай мне ее руку!
Торч, приподняв Анджелу за волосы, оттянул ее тонкую руку в сторону и навалился.
– Ага, вот так. Будь добр, держи крепко. – Говорил все еще Клайд, но со странной теплотой, едва ли не участием. И Торч узнал этот тон. Он сулил одно: Клайд что-то задумал, что-то очень недоброе. Такие нотки прорезались у него только перед чем-то по-настоящему отвязным.
– Не надо! Пусти! – всхлипнула Анджела.
Локоть Торча опустился ей на запястье, почти расплющив его.
Брайан обошел стол по кругу, запустил руку в ее длинные темные волосы. Анджела затряслась, как теленок перед убоем.
– У меня для тебя кое-что есть, – прошептал он, наклонившись к ее уху. – Длинное, острое и блестящее.
Брайан пропал из поля ее зрения на мгновение, и она замерла.
– А вот что! – возопил голос Клайда, и руку вдруг пронзила боль – сильная и тупая.
Она рванулась прочь изо всех сил, крича. Нож Брайана отсек ей указательный палец, прямо под костяшкой. Подняв обрубок, он наклонился над ней и поковырял переставшим принадлежать ей ногтем в своих зубах.
Крик перешел в рыдания. Она лишилась чувств. К сожалению, ненадолго.
Когда Анджела пришла в себя, Брайан примерялся ножом к среднему пальцу. Торч ассистировал ему, мертвой хваткой держа запястье. Увидев, что она пришла в себя, Клайд (или Брайан?) улыбнулся и наклонился к самому ее лицу. Отрезанный палец торчал у него изо рта – он перекатывал его из стороны в сторону, как киношный наркобарон – сигару.
– Ну-ну, – протянул голос Клайда. – Что теперь скажешь о своем любимчике?
Свет луны отражался в глазах Брайана-Клайда, делая их такими же яркими и колкими, как и нож, который он держал, и в глубине этих металлически-ярких глаз бурлило что-то плохое, нечеловеческое.
– Порежь его, – простонала она. – Не делай мне больше больно. Режь его!
Брайан-Клайд улыбнулся.
– Стяни с него портки, – приказал он Мультику. – И растряси, пускай оклемается.
Торч и Мультик подняли Джимми, расстегнули его штаны, спустили их на колени. Мультик схватил Джимми за ноги, Торч отвесил ему пару пощечин, приводя в чувство.
– Трусы тоже снимай, – сказал Брайан торжествующим голосом Клайда.
– Пресвятая Дева, – прошептала Анджела и заплакала.
Брайан обернулся к ней. Теперь он мало напоминал себя. Его лицо будто сделалось тверже, шире, смуглее, брови нависли ниже, чем прежде.
– У тебя еще есть время, сеньоритка. – Он показал ей нож, с которого капала кровь. – Ты или он?
– Он, – тихо сказала она и приникла лицом к столу.
Джимми очнулся и уже успел понять, что ему грозит.
– Ради всего святого, нет. Не делай этого, Брайан. Пожалуйста, я прошу тебя!
Брайан, который все больше походил на Клайда и двигался как тот, обогнул Мультика и сел между ног у Джимми.
– Боже, не надо! Боже, пожалуйста, нет! – И вдруг, неожиданно, Джимми стал читать нараспев молитву. – Отец наш небесный!..
Подавшись вперед, Брайан сдавил его мошонку левой рукой. Лезвие ножа в правой улыбнулось хищным серебром в лунном свете.
16
До них донеслись крики Джимми, за ними – девичий визг. Монти и Бекки, пусть и не видели, что происходит, понимали: они – следующие.
– Монти… – начала Бекки, но если и хотела донести какую-то мысль, то та умерла, едва родившись.
– Вскипяти воду, – сказал Монти.
Бекки посмотрела на него из недр кресла, где сидела, сжимая в руках топор до белизны в пальцах. Ее лоб был перемазан кровью.
– Вскипяти воду, – повторил Монти.
– Самое время для кофе, – ее голос вибрировал на грани истерики, но и сарказм в нем каким-то чудом остался.
– Просто послушай меня и вскипяти воду! Достань самые большие кастрюли, какие найдешь. Наполни и поставь на плиту. Я видел такой приемчик в кино. Мы ошпарим этих психов, как только они сюда вломятся. Займись, а я пока забаррикадирую нас.
Бекки побежала на кухню и принялась за работу.
Монти проверил хижину и убедился, что все внешние двери заперты. Он загородил дверь спальни диваном на случай, если они войдут через окно. На то, чтобы открыть дверь, придавленную этим монстром, у них уйдет чертовски много времени – он успеет что-то придумать, выиграет время.
Он пытался придумать, как заблокировать двери, ведущие в другие комнаты, и вспомнил, что в одной из них были свалены плотницкие инструменты.
Сбегав туда, Монти вернулся с полным ртом гвоздей, молотком в одной руке и узкими досками в другой. Он сложил их и вернулся за остатками. На все про все ушло несколько ходок. Он стал заколачивать двери крест-накрест, отрезая комнаты от остального дома. Остатки досок пошли на окна. Только два больших фасадных окна, выходивших на озеро, и одно кухонное остались без защиты. Но, по крайней мере, их шансы чуть выросли, да и окно кухни, узкое и высоко расположенное, было бы относительно легко оборонять.
Монти стал прикидывать, где лучше применить гарпун, и на мгновение ощутил себя вполне довольным собой, но все это как рукой сняло, когда в окно на кухне влетел камень. Он упал на пол, а следом за ним кинули что-то еще, небольшое и странное на вид. С улицы в дом ворвался насмешливый крик:
– Угостите, а не то напугаем, засранцы!
Бекки выбежала из кухни, прижав ладонь ко рту (про себя издеваясь над безотчетным жестом – вот ведь куколка-балетница!). Ей на глаза попалось то, что лежало в груде осколков на полу.
Даже когда Монти с отвращением пинком загнал это в дальний угол, она не могла прогнать образ из головы.
К ним забросили парочку окровавленных тестикул.
17
– Свет, – сказал Монти. – Выключи свет.
Он пригнулся, подошел к окну и выглянул наружу, чувствуя себя персонажем второсортного боевика. Для полного сходства осталось вынести остатки стекла из рамы прикладом, чтобы было удобнее палить по врагам. Жаль только, ни приклада, ни самого ружья нет – палить не из чего.
На заднем дворе, между сараем и домом, творилась настоящая вакханалия. Был там какой-то парень, смотрящий на них во все глаза, странный на вид, который выделывал причудливые кренделя – двигаясь изящно, но совершенно неестественно. В руке у него был нож, время от времени серебристо бликующий в лунном свете, как и оскаленные зубы парня. Раскинув руки на манер взлетающей цапли, чудак-пришелец скакал то на одной правой, то на обеих ногах, то на одной левой. При этом порой он умудрялся сгибаться и громко хохотать.
Пританцовывая в сторону хижины и качаясь как набирающий обороты маятник, парень двинулся вперед, выбивая подошвами фонтанчики земли.
Монти изо всех сил вцепился в гарпун. Оглянулся на Бекки. С топором наперевес та застыла у входной двери.
Замерев в нескольких шагах от дома, парень остановился.
– Учительница! – закричал он. – Помните меня?
За спиной Монти глухо стукнуло. Оказалось, Бекки уронила топор и схватилась за голову.
– Это он, – пробормотала она.
– Он? Ты о ком?
– Клайд. Тот парень, что напал на меня.
– Бекки, возьми себя в руки!
– Это он, я узнала его голос! Я…
– Возьми топор, – спокойно сказал Монти.
– Учительница! – снова раздался голос Клайда. – Дадите мне еще один приватный урок? Мне понравилось в прошлый раз! Вы у нас горячая штучка! Могу поспорить, что и ваш муж так считает!
– Заткнись! Заткнись! – Слова вылетели изо рта Монти так быстро, что он поверить не успел, что осмелился подать голос.
Парень еще немного покрутился на каблуках, вытянув руку с ножом перед собой и любуясь игрой света на лезвии.
– Мы ждем вас, учительница! – провозгласил Клайд, и голос Брайана подхватил: – Да-да, мы собираемся вырезать ваше миленькое сердце!
Монти увидел, что со сменой голоса неуловимо изменилась и осанка парня, сама манера движений, будто бы даже выражение лица.
– Мы тебя на кусочки покромсаем, слышишь? Слышишь меня? Я буду сношать тебя в самые мозги, и в этот раз, клянусь, я снова буду первым!
Брайан засмеялся и подхватил уже своим голосом:
– Мы будем первыми!
Показалось, что двое смеются одновременно, хоть звук и шел от одной фигуры.
Монти заморгал. Его рассудок сдавался. В чем смысл этого…
Грохот в передней части дома все расставил по местам. Его одурачили, обули самым древним методом. Пока он отвлекался на этого шута, остальные зашли с другой стороны.
Вне себя от злости Монти оглянулся.
Двухголосый парень пропал.
С гарпуном наперевес Монти двинулся ко входной двери.
Бекки, дрожа от воспоминаний о голосе из могилы, стиснула топорище.
Монти подкрался к двери, прислушался. Он услышал звук капающей воды, будто огромные капли падали с крыши и разбивались о передние ступени крыльца.
Опустившись к окну, он наклонился и нашел незабитую досками щель. Выглянул.
Его пробрала дрожь. С карниза над крыльцом свисало тело. Ветер шевелил длинные волосы. Он не сразу понял, что оно обращено к нему лицом: на маске из темной засохшей крови лишь распахнутые глаза выделялись, да и то не сильно. Это была девушка. Джинсы в ее промежности выглядели так, будто там произошел взрыв.
– Кто… кто это? – спросила Бекки, запинаясь.
– Та, кого ты видела во сне, – медленно ответил Монти.
18
Когда под колеса набилось достаточно коряг, камней и сплющенных пивных банок, Ларри сумел сдать назад. Срывая протекторами траву и оставляя черные полосы, патрульная машина выкатилась на середину дороги.
Тед с Мозесом сразу запрыгнули внутрь.
– Как я помню, – сообщил Мозес, – мы повернули на трассу, что примыкает к подъездной дороге Бомонтов, а она довольно длинная.
– Просто скажи, когда будем на месте, – отмахнулся Ларри, выжимая газ.
19
Они напялили хеллоуинские маски, те, что Мультик прихватил из «Поповьей лавки», – Брайан выбрал себе образину с торчащим изо лба ножом. Когда-то, в свой первый визит в «Лавку», Монти счел ее самой страшной.
Мультик взмахнул дробовиком:
– Ну что ж, покажем им сплаттерпанк.
– Покажем-покажем. Так, как надо, – произнес Брайан голосом Клайда. – Торч, ты спускайся к дороге и карауль там, да смотри, чтобы к нам гости не пожаловали. Я собираюсь долго провозиться с этой парочкой и не хочу, чтобы мне кто-то мешал. Дрянь училка будет страдать. Как я страдал в той камере.
За спиной Брайана Мультик поглядел на Торча, пожал плечами и повертел пальцем у виска. Впрочем, когда Брайан повернулся к ним, он отдернул руку в мгновение ока.
– А ты, Мульт, пойдешь со мной, – велел он голосом Клайда.
Торч огорченно притопнул ногой.
Отвернувшись, Брайан продолжил голосом Клайда:
– Не куксись. Мы тебе что-нибудь прибережем. Урвешь свой кусок веселья. Мульт, отдай ему дробовик.
Мультик подчинился. Закинув стволы на плечо, Торч пошел вниз по подъездной дороге, помахивая зажатой в свободной руке маской монстра.
В самом низу, у поворота на дом Бомонтов, он нашел небольшое дерево с широким расщепом в стволе; забравшись в расщеп, положил заряженный дробовик на колени и стал ждать.
* * *
Через пять минут после того, как Торч встал на караул, патрульная машина с Ларри за рулем свернула не туда, куда надо, и покатила по дороге, на которой остались черный «шеви» и «гольф» Бекки и Монтгомери Джоунсов.
Ларри отругал Мозеса за ошибку и повернул назад. Но перед этим Тед выбежал на минутку и перочинным ножом порезал шины на обоих автомобилях. Теперь из этого места был единственный выезд, и он упирался в их колеса.
Сорвавшись в обратном направлении, они быстро нашли нужный поворот. Дом Бомонтов был уже совсем близко.
* * *
Монти и Бекки бегали от одного заколоченного окна к другому, обследуя дом. Когда приходилось миновать разбитое окно на кухне, они пригибались низко-низко.
Пока, похоже, никто не пытался вломиться к ним.
* * *
Прижавшиеся к одной из стен летнего дома, Мультик и Брайан заметили, как через деревья пробиваются сполохи света от полицейского автомобиля.
– Какого хрена? – спросил Мультик после паузы. – Это еще кто?
– Я знаю? – ответил ему Брайан голосом Клайда. – Я тебе что, хрустальный шар?
– И что нам теперь делать?
– Пока ничего. Когда они повернут сюда, Торч разберется с ними.
У них на глазах машина свернула на дорогу к Бомонтам и начала приближаться.
Дальше происходило следующее.
Мозес сказал, что хочет выйти по своим делам, но Ларри проигнорировал просьбу. Он повел машину вверх по дороге. Торч, притаившийся в расщепе дерева, взвел стволы дробовика и выстрелил. Шина на одном из передних колес лопнула. Патрульный экипаж занесло, он остановился.
Торч, прицелившись получше, выстрелил снова. В этот раз заряд из дробовика попал в окно с правой стороны и угодил Теду в голову.
Стекло вперемешку с костными осколками и мозгами метеоритным дождем рвануло в салон. Пуля прошла через лоб Теда, зацепила руль, разминулась с лицом Ларри на дюймы и вылетела с левой стороны, царапнув по металлической стойке окна и чуть не срикошетив в потолок.
Ларри распахнул дверь, схватил пистолет с заднего сиденья, выкатился из машины и упал на землю. Еще один выстрел разбил заднее окно, и Ларри отполз к задней двери. Как и полагалось в конструкции полицейской машины, открыть ее изнутри было нельзя. Он распахнул ее и выволок невредимого, лишь усыпанного стеклом Мозеса наружу, вместе с винтовкой. Горе-охотник трясся как осиновый лист.
– Он… он мертв? – спросил он, кивая на Теда.
– А ты как думаешь? – Ларри протянул руку и смахнул с плеча обломок черепа, который лег кошмарной пародией на эполет. – А мы пока живы, приятель. Держи это у себя в голове.
– Господи, – застонал Мозес. – Он собирается нас убить.
– Черта с два. Сначала я надеру ему задницу.
Еще один выстрел сотряс машину. Стекла брызнули в их укрытие.
– Он просто палит наугад. Для верности. Если мы не покажем носу, он уймется. А ты слушай внимательно: я собираюсь его прикончить. Отползу вон туда, в чащу, пойду вниз и посмотрю, можно ли подкрасться к нему незаметно.
– Ты что, хочешь меня тут оставить? Не надо! Не бросай меня!
– Увы, брошу. Нужно преподать мудаку урок. Тед был славным парнем, пусть и коммунистом, католиком и ниггером.
Сглотнув, Мозес кивнул.
– Скорее всего, этот тип не один, так что будь начеку.
– Не оставляй меня одного! Меня эта передряга не касается! Ты обещал отпустить до того, как мы приедем!
– Убери свою клешню с моей. Вот так, молодец. Я пошел.
– Ты сказал, что отпустишь меня!
– Ты и так на свободе, разве нет? Слушай сюда: будь начеку или умрешь. В любой момент, когда захочешь бросить оружие и сдаться, вспомни, что стало с беднягой Тедом. Понял?
Мозес ничего не ответил, Ларри не стал ждать. Двигаясь тихо, как лазутчик-индеец, он скрылся в лесу за машиной.
20
Брайан вытянул из-за пояса пистолет, позаимствованный у патрульного Троулера.
– Что ты хочешь делать? – спросил Мультик. Они стояли, прислонившись к стене летнего дома. Видели патрульную машину, слышали выстрелы. Коповозка не подавала признаков жизни, моргала огнями и все, но от нее откатилась темная фигура и скрылась в лесу.
– Сделаю все, что потребуется. Держись ближе к дому. Если они сунутся наружу – помаши у них перед носом ножом. Я вернусь так быстро, как смогу.
Говорил Брайан, и Мультик, каким бы отбитым ни был, уже находил эту игру с двумя разными личностями сбивающей с толку.
– Где Клайд? – спросил он.
– Да тут я, – откликнулся голос Клайда, и, когда Мультик взглянул Брайану в лицо… это был человек, очень похожий на Клайда. Какая дичь! Пародисты по телевизору могли сильно смахивать на кого-то, но Брайан давал им прикурить. Может, и правда одержим? Мультик решил, что поверить в такое трудно, даже под хорошим затягом парами клея (всю дорогу он жалел, что при нем нет пакетика – руки начали дрожать; реальность, серая и суровая, разрывала привычный утешительный дурман в клочья).
– Жди здесь, – приказал Мультику голос Клайда. Развернувшись, Брайан-Клайд тихо прянул в лес и пропал. Как, черт побери, он выделывает штуки с голосом? Мультика очень волновал этот вопрос.
Вода на плите закипела, и Бекки выкрутила горелки на ноль. Взяв топор, она пошла обратно к Монти.
– Готово? – спросил он.
– Да, – прошептала она. – Монти, его голос… это тот самый тип, Клайд.
– Это не тот. Тот мертв и похоронен.
– Мне знаком голос.
– Это его дружок. Он просто копирует голос.
– Не выйдет копировать так похоже.
– Мертвые не оживают, Бекки!
– Скептик вернулся?
– Видеть будущее – одно, а то, о чем ты говоришь, – совсем другое. Мертвые мертвы. Тот тип просто невменяемый. Может, он втемяшил себе в голову, что стал тем парнем, но в этом нет ничего сверхъестественного. У всех нас есть способность к такого рода мимикрии, и наше подсознание устроено гораздо сложнее, чем ум. Ему ничего не стоит воспроизвести мельчайшие детали голоса, научить верхние этажи мозга говорить им. Парень просто псих, не более. Ты должна это понимать. Если мы хотим дать ему отпор, должны помнить, что перед нами человек, а не какой-то беспокойный злой дух.
– Господи, опять ты со своим психоанализом.
– В любом случае сейчас не лучшее время для споров.
– Монти, говорю тебе, это голос Клайда. Можешь и дальше посыпать мне голову психологической чепухой – тебе меня не убедить.
– Хорошо! Это сейчас не главное.
– Черт побери, все как в том сне. Все сбывается. Нам не выкрутиться.
– Почему? Вспомни девушку на крыльце – ты думала, что это ты, но ошиблась. Раз ошиблась – значит, мы можем выйти из передряги живыми. Все возможно. Разве не ты всегда упрекала меня за то, что я легко сдаюсь, за нетвердость? Или то были просто слова?
– Может быть, – сказала Бекки, помолчав. – Может, я просто хотела видеть в тебе то, чего никогда не было во мне самой.
* * *
Мультик, без паров клея в голове, с натянутыми до отказа нервами, сорвался и ослушался приказа Брайана-Клайда. Ему требовалась отдушина, на роль которой вполне годилась притаившаяся в доме женщина.
Мультик стал нервно оглядываться.
Он знал, что необходимо ждать. Если он подведет Брайана (Клайда?), потом не оправдается.
Достав нож, Мультик стал водить им по ладони. К черту Брайана, решил он в конце концов, Брайан чокнутый, как подзаборный боров.
Забежав за угол дома, он подскочил к разбитому кухонному окну и провыл:
– Угостите, а то напугаю!
Монти с Бекки увидели его. Как он высунул язык из щели, что была у маски вместо рта.
Ларри крался по чаще вдалеке от них.
Торч, все еще не решившийся идти к патрульной машине, чтобы проверить, есть ли выжившие, не глядел по сторонам. Да и маска, которую он все-таки напялил, мало способствовала остроте периферийного зрения.
Ларри, воспитанный отцом, знавшим лес и умевшим охотиться, медленно подкрался к Торчу. Под его ногами не хрустнула ни одна веточка.
* * *
– Чудовища из твоего сна, – прошептал Монти. – Маски! Теперь все имеет смысл.
Но прежде чем Бекки успела ответить, раздался звон стекла.
Лезвие ножа скользнуло между подоконником и рамой незащищенного окна, одного из двух фасадных, и задвигалось вверх-вниз, из стороны в сторону, расширяя зазор.
Монти положил гарпун на пол. Забрал топор у Бекки. Дрожа, но стараясь ступать тихо, он пересек комнату и ударил топором по лезвию.
Удар получился сильный, но нож не сломался. Вместо этого из рамы выбился крупный клин дерева, стукнувшись о пол с левой стороны. Мультик, налегая на пробоину, другой рукой колотил по раме и заходился надсадным смехом.
Монти ощутил, как его переполняет редкое, кипящее чувство: злость.
Он страшно закричал, перекрывая звук дебильного смеха. Кровь бросилась ему в голову. Ослепленный порывом, он изо всех сил метнул топор в кривляющуюся за окном ненавистную маску.
Во все стороны брызнуло стекло. Мультик, кажется, успел что-то понять, но не успел уклониться: лезвие топора с хрустом вонзилось ему в лоб, глубоко разворотив череп, и смех перешел в вопль. Еле устояв на ногах, Мультик отшатнулся от оконного проема. Дрожащей рукой он дернул за низ маски – та не слезла. Потянул сильнее – резина лопнула вокруг трещины во лбу, и во все стороны брызнула кровь.
Его глаза закатились. Выронив нож, Мультик плашмя рухнул на спину и больше не шевелился.
– Так тебе! – крикнул, празднуя победу, Монти.
И тут до него донесся звук выстрела.
* * *
До снайперской позиции Торча Ларри крался медленно и осторожно. Теперь он видел, что на стрелке – хеллоуинская маска. Ну что, пугалка или угощение? – спросил Ларри про себя, и недобрая улыбка расползлась по его лицу. Он поднял пистолет. Тот был заряжен разрывными пулями – все дорожные патрули снабжали именно такими в расчете на то, что палить им приходится по машинным стеклам, гасящим силу выстрела.
Но здесь стекол не было – лишь недоносок в маске, сидевший на дереве. Да и расстояние для выстрела – пустяковое. Прицеливаясь, Ларри не испытывал ни тени сомнения.
Он выстрелил Торчу в шею. Разрывная пуля сломала парню шейные позвонки и едва не оторвала голову. Хеллоуинская маска слетела, удар пули качнул Торча вперед, и он грузно полетел с дерева на устланную сосновыми иголками землю. Его ноги какое-то время еще дергались, пятка отстучала по земле нервный ритм, но вскоре все функции тела отказали, и бесполезно-молчаливая вредоносная жизнь Торча наконец оборвалась.
Ларри размышлял над удивительным фактом, что бандит оказался белым, когда за его спиной раздался шорох.
Он развернулся, поднимая оружие, – и уставился прямо в дуло револьвера. Дуло ему показалось таким же большим, как туннель метро. И этот туннель изрыгнул огонь. Пуля вошла Ларри в рот, разорвав губы, высадив зубы из десен и пройдя сквозь голову, найдя выход сзади, чуть выше шеи.
Когда Ларри падал, его правая рука дернулась, и палец рефлекторно дернул спусковой крючок пистолета. Он отстрелил сам себе коленную чашечку. Та скатилась со штанины форменных полицейских брюк, будто съемная деталька.
Как жаль, подумал Ларри, что я еще не умер.
Брайан, впрочем, исправил ситуацию. Нагнувшись к полицейскому, он приставил к правому глазу Ларри ствол и выстрелил в упор.
Сделав дело, он подкрался к патрульной машине.
Никого не было. Никто не шевелился и не стрелял в него. Он заглянул в салон. Там, на приборной доске, лежал труп второго копа с дыркой в голове.
Припав на колено, Брайан заглянул под машину. Чисто. И за багажником – никого.
Он побежал вверх по дороге к летнему дому Бомонтов. На валявшуюся под деревом тушу Торча даже время тратить не стал. На его глазах патрульный выстрелил, и шея недоумка разлетелась на куски. А без головы помирает даже самый тупой удав.
* * *
Мозес притаился в тени под соснами. Из своего укрытия он слышал, как выстрелил Ларри, и с той же позиции увидел Брайана, появившегося из чащи на его стороне. Через некоторое время после того, как Брайан перешел дорогу, раздался второй выстрел. И снова показался новоприбывший юнец – осторожно обойдя патрульную машину, он проверил у нее под брюхом и побежал обратно к дому Бомонтов.
Мозес мог убить его, еще когда впервые увидел, у него были и время, и шанс, но он смертельно боялся промаха. У него – семья и три охотничьи собаки, о которых надо заботиться (для начала хотя бы найти, раз он бросил их в лесу). Если он промахнется, пацан с револьвером может оказаться метким. И что тогда? Лежать ему, Мозесу, с вышибленными мозгами под дурацкой сосной.
Кроме того, он был испуган. Так сильно, что наложил в штаны.
* * *
Услышав выстрел, Монти выглянул в окно, но увидел только огни машины. За тем, первым, вскоре последовал второй, и на сей счет у Монти не было предположений. Может, подростки палили наугад, пытаясь нагнать на них страху?
Он посмотрел на руки: ладони дрожали.
Если бы Монти поднял глаза снова, увидел бы Брайана, бегущего с револьвером Троулера к дому. В свете луны двигавшийся скачками Брайан походил на витийствующего дьявола со средневековых гравюр. На гротескной хеллоуинской маске туда-сюда качался воткнутый в лоб резиновый нож, как абсурдная антенна.
Пусть руки тряслись, Монти впервые почувствовал себя способным на решительные действия. Отец был не прав, говоря, что у него нет яиц. Он чувствовал истинно первобытное удовлетворение, вспоминая, что сделал с Мультиком. Да, это было жестоко и неприглядно, но Монти чувствовал себя победителем, не иначе. Ему хотелось, чтобы старый недобрый Билли Сильвестр очутился здесь сегодня. Он бы без проблем заставил того жрать собачье дерьмо и улыбаться.
Монти посмотрел на Бекки. Держа гарпун, та опасливо выглядывала в разбитое окно.
– Он мертв? – спросила она, кивнув на лежащего снаружи Мультика.
– Мертвее некуда.
– Хорошо, – тихо сказала она. – Как думаешь, сколько их еще?
– Я не знаю.
– Я люблю тебя, Монти.
– Я тоже.
– Несмотря ни на что, я люблю тебя. Помни об этом.
– Я никогда не сомневался.
* * *
Брайан нашел тело Мультика и разозлился не на шутку. Он же сказал этому идиоту с клеем вместо мозгов стоять и караулить. А что он сделал? Пустился в самоволку.
Брайан пнул труп по ребрам, поднял пистолет и дважды выстрелил ему в разбитую топором голову.
Правильнее сказать, это сделал Клайд.
– Полегче, Клайд, полегче, чувак, – осадил его Брайан.
– Ладно, хорошо, – прохрипел Клайд, восстанавливая дыхание. – Просто добудь мне училку. Мне уже сейчас жуть как надо ее сердце.
– Я сделаю это. Мы сделаем.
– Ты сто лет так говоришь!
– Время пришло, Клайд.
– Хватай нож. Нам нужен нож. Я хочу покромсать ее. Во славу Бога Лезвий и всех его остреньких детей, аминь. Хочу сунуть нож ей в…
Брайан хлопнул рукой по поясу.
– Клайд, друг, нож у меня.
– И чего ты стоишь? Иди и разберись с ней! Сейчас же!
Монти и Бекки слышали его голоса. Два совершенно разных голоса. Сумасшедший юнец снова был рядом и говорил за двоих. Может, дело лишь в его безумии, душевной болезни. Но теперь и Монти не был уверен до конца.
Сбегав на кухню, Монти принес мясницкий нож. Снаружи шел разговор. Диалог.
Заметив Бекки краем глаза, он увидел, что каждый раз, когда вступал голос Клайда, она напрягалась. Ужасные картины изнасилования явно оживали в ее голове благодаря этому ущербному звуку, и Монти снова начал переполнять гнев. В этот раз он даже не хотел его сдерживать, а раскрыл объятия, позволил расти и цвести.
Голоса смолкли. Монти и Бекки затаили дыхание. На короткое мгновение мир, казалось, вернулся к нормальной жизни. Из разбитого окна тянуло ночной прохладой, пахло озером и соснами. Они слышали, как вода плещется о берег и где-то далеко поет ночная птица.
Потом раздался звук около входной двери, словно упало что-то тяжелое. Монти понял, что это: кто-то сбросил с крыльца тело девушки.
Зачем?
Ответ пришел сразу – с треском.
Парень вытянул из тела Мультика топор и возомнил себя Полом Баньяном. Подвешенный труп он убрал, чтобы ничто не мешало замаху.
Лезвие било по двери гулко, звонко, сталь скрежетала о дерево. Удары падали один за другим, без устали, снова и снова.
– Угостите, не то напугаю, придурки! – ревел Клайд, с каждым разом – все громче и исступленнее. – Угостите, не то я вас так напугаю, что мало не покажется!
Топор вывел последнюю ноту, сверкнул серебром в дверном проеме – и пропал.
Воцарилась тишина.
Бекки схватила Монти за руку. Тот покрепче, до боли в пальцах, перехватил нож. Не говоря ни слова, он выскользнул из ее хватки и прошел через комнату к двери. Встал у заколоченного окна и прислушался.
Все еще тихо.
Он стал ждать очередного удара топора, понимая, что много времени на снос двери у Брайана не уйдет. Сквозь многочисленные пробоины в дом проникала ночь, неся с собой далекие отблески огней патрульной машины.
Но удары не возобновлялись.
Потом на Монти снизошло ужасное озарение, но что-то предпринимать было уже поздно. Доски вылетели одна за другой, и Брайан, размахивая топором как берсерк, всем телом вломился в окно у двери. Ногами он ударил Монти в грудь и опрокинул на пол. Нож, вылетев из его руки, канул в тень.
21
Монти и Брайан покатились по полу.
Оседлав мужа Бекки сверху, психопат с силой рубанул топором. Но Монти успел увернуться, и, вместо того чтобы раскроить его голову надвое как спелую дыню, лезвие лишь оторвало ему половину левого уха.
Монти перехватил топор одной рукой, а другой ударил Брайана по лицу. Скользнув под маску пальцами, он сорвал ее с головы противника.
Бекки выступила из тени, держа наготове гарпун.
И тут из-за стиснутых зубов Брайана прорезался голос Клайда:
– Только попробуй, сука, и я эту штуку тебе в очко заправлю!
Голос хлестнул ее, словно кнут, воспоминания нахлынули с новой силой. Когда-то он принадлежал другому человеку. Не человеку – мерзкому чудовищу. Тому, что напало на нее, навалилось, терлось своим мерзким щупальцем о ее нутро, наполнило его своей мерзкой слизью, хрипело и постанывало от удовольствия.
Зарычав, она метнула гарпун изо всех сил.
Брайан уклонился. Острие срезало полоску скальпа с его головы и воткнулось в пол.
Монти, опомнившись, ударил Брайана по лицу еще раз. То был плохой удар под еще более плохим углом, но, развернувшись, он сумел выбраться из-под наседающего врага и отползти на руках и коленях.
Встав на ноги, Брайан подхватил топор и пошел на Бекки. Она отпрянула от его замаха. Топор опустился ей на ногу, рассек ботинок и вошел в живую плоть между большим и вторым пальцами ноги.
Бекки с визгом выдернула ногу из ботинка, и прежде чем Брайан снова замахнулся на нее, Монти поднялся и бросился к нему. Он руками обвил топорище и потянул на себя.
Брайан пнул Монти в пах и выпустил топор. Потеряв равновесие, Монти оступился.
Тогда Брайан вытянул из-за пояса револьвер и выстрелил в него – дважды.
Пули, угодив Монти в бедро, отбросили его к стене. Он соскользнул на пол.
Бекки вскочила Брайану на спину, царапая лицо пальцами. Он развернулся, пытаясь стряхнуть ее с себя, но она держалась крепко и, нагнувшись, впилась зубами в его шею. В рот потекла кровь – мерзкая на вкус, но в тот уникальный миг – сладкая, как райская роса и сама победа.
Бекки обвила талию Брайана ногами, пытаясь собственным весом свалить его с ног, но он стоял на удивление твердо. Разогнавшись, он побежал назад и ударил ее спиной о стойку бара. Бекки удержалась, несмотря на боль.
Второй удар получился сильнее – по ее хребту прошла дрожь. Выпустив лохмотья шеи Брайана изо рта, Бекки скатилась на пол.
Ухмыльнувшись, Брайан развернулся к ней, наставил револьвер вплотную и дернул за спусковой крючок.
Выстрела не было – боек щелкнул вхолостую, по пустому цилиндру.
Вскочив, Бекки бросилась к плите на кухне, где ждали своего часа кастрюли, полные кипятка. Взвыв, Брайан отшвырнул револьвер и пошел за ней, рванув из-за пояса нож.
Схватив одну из кастрюль, Бекки развернулась и плеснула кипятком ему в лицо. Ручки были настолько горячими, что содрали кожу с подушечек пальцев.
Визг Брайана чуть не выбил все оставшиеся в доме стекла. Уронив нож, он прижал обе ладони к лицу. Пробежав мимо него, Бекки ударила юнца руками в грудь. Он припал на одно колено, вытягивая жуткий, клокочущий в груди стон. Правая сторона его лица раздулась и покраснела, стремительно покрываясь волдырями размером с мячи для игры в гольф. Правый глаз побелел, как зефир – Бекки ошпарила его до слепоты.
Выдернув из половицы гарпун, она развернулась к нему, готовая стоять до конца.
Нашарив у себя в ногах нож, Брайан встал перед ней, тяжело дыша.
На мгновение они оба замерли, словно гладиаторы на ринге.
А потом Бекки со всех ног рванулась ему навстречу и, задолго до того, как Брайан осознал, что ему грозит, вонзила острие гарпуна в ширинку его джинсов.
В этот раз крик точно долетел до озера. На гарпуне она протащила его до самого разбитого окна, насаживая все прочнее, и Брайан вылетел наружу спиной вперед.
Бекки осторожно, стараясь не попасть на зазубренные осколки, перегнулась через подоконник и посмотрела вниз. Брайан лежал на животе, под ним стремительно расползалась лужа крови. Нож валялся в ярде от него, равнодушно отражая лунный свет.
Я сделала это, подумала она. У меня получилось!
Навалилась усталость, тяжкая, валящая с ног. Выпростав руки вперед, Бекки без сил повисла на подоконнике. Мир вокруг померк.
И тут, распрямившись словно пружина, Брайан схватил ее за запястье и вывихнул до щелчка кости.
Бекки закричала и попыталась вырваться, но не смогла. Цепляясь за нее одной рукой, другой Брайан подтягивался на подоконник. Его обваренное лицо окончательно перестало походить на человеческое, само по себе став страшной маской.
Бекки попался на глаза большой клин стекла, торчащий из разлохмаченных остатков рамы. Свободной рукой она схватилась за него и вырвала, сильно порезавшись, но все равно, стиснув зубы и превозмогая боль, занесла его над головой Брайана и вонзила в тот глаз, что еще что-то видел – не обваренный, левый.
Брайан рухнул вниз без звука. Перекатился на колени. Повернул ослепшую голову к ней. Его лицо лишилось выражения, сделавшись еще страшнее – на нем более не читалось ни злости, ни муки. Развернувшись, он пополз по лужайке прочь от летнего дома семьи Бомонтов, но далеко уползти ему было не суждено.
– Мне так больно, Клайд, – вдруг пожаловался он плаксиво. – Я ничего не вижу. – Он стал ползти по кругу, как издыхающая от угодившей под хвост дроби собака.
– Ты-идиот-Брайан! – заскрежетал голос Клайда. – Клятый-неудачник-дурак!
– …ради тебя, Клайд… я пытался… ради тебя…
– Ты-все-провалил! Она-жива-слышишь!
– Прости… как больно, ужасно больно… ничего не вижу…
– Ты-будешь-кататься-по-лезвию-в-аду! Сукин-ты-сын!
– Я знаю… знаю… но ты же будешь там, Клайд?.. Я смогу тебя увидеть?.. Ответь мне… пожалуйста, ответь…
– Да…
– …ты будешь там? Со мной?..
– Да-я-буду-там… Мы-оба-будем-страдать-теперь… на-лезвии… сукин-сын…
– Я… я никогда не был сверхчеловеком, как ты… Клайд…
– Я-тоже-Брайан…
– Я… я люблю тебя, Клайд.
– Я-тоже-тебя-люблю-сукин-ты-сы…
Он упал лицом на траву, вздрогнул всем телом и затих, свернувшись калачиком.
Рукоять гарпуна так и осталась торчать у него между ног.
Бекки положила израненные руки на подоконник. Надеясь, что секунду-другую этот заморыш еще проживет, она громко и отчетливо сказала:
– Счастливого Хеллоуина, урод.
22
Бекки подошла к Монти, плача. Опустилась перед ним на колени. Он не откликнулся на зов. Не повернул голову, чтобы взглянуть на нее.
– Монти? – еще раз тихо позвала она.
Он молчал, смотря в потолок невидящими глазами. Всхлипнув, Бекки протянула к его лицу руку и убрала волосы со лба.
– Прости меня, Монти.
– За что? – вдруг мягко сказал он.
Она упала к нему на шею, прильнув своими губами к его губам.
– Тебе очень больно? Как ты?
– Не знаю. – Он пошевелился. – По-моему, правая рука сломана. И еще одна из пуль точно застряла в ноге. Потому что одну ногу я не чувствую. Совсем.
– О, Монти…
– Не переживай, милая. Умирать я не собираюсь. Мне больно… но я никогда себя не чувствовал так здорово. Будто воспарил к небесам. Знаешь что, Бекки?
– Нет, Монти, что?
– Там все не так скучно, как в Библии.
Он явно бредил. Бекки всплеснула руками:
– Монти, лежи тихо. Я приведу помощь. Не вздумай умирать, слышишь?
Но он уже не слышал ее. Его затянула дивная греза. В ней был Билли Сильвестр, но на этот раз он не заставил его брата есть собачье дерьмо, а сам отведал его с протекции Монти. И это был самый вонючий, мерзкий, скользкий шмат собачьего дерьма во всей обозримой Вселенной, наверняка выпавший из-под хвоста псины, которая болела самыми страшными болезнями мира и недержанием стула в довесок. И он, поставив колено на грудь маленькому засранцу Билли, запихнул ему это воплощение всемирной непотребности в раззявленный слюнявый рот и заставил прожевать. А Джек, его младший братишка, смеялся на пару с Монти – они оба хохотали как сумасшедшие, и звук их чистого юного смеха отскакивал аж от самой обратной стороны Луны…
* * *
Уложив мужа поудобнее, Бекки вышла из дома в поисках помощи. Но не успела она отойти далеко, как ее подобрала патрульная машина. Они усадили ее рядом с мужчиной, от которого дурно пахло поносом. Оказывается, тот тоже был неподалеку, видел, как двое полицейских офицеров умерли от рук Брайана и его помощников. Пробежав отсюда добрых пять миль, он нашел жилой дом, где ему открыли дверь, и позвонил в местное полицейское управление.
Бекки откинулась на спинку сиденья и стала думать, что теперь будет с Монти. Она испытывала странную уверенность в том, что больше не увидит те кошмарные пророческие сны. Но как им жить и спокойно воспринимать мир после всего, что случилось? Темная изнанка жизни явилась им – суровая, лишенная правил и логики. И вот они уже не те, что прежде – старая жизнь разбилась на миллион хрустальных осколков. Как много времени им понадобится, чтобы все склеить, да и смогут ли они?
Оставалось лишь надеяться, что смогут. И эта надежда ныне значила для нее всё.
Эпилог
После того как увезли в больницу Монти и Бекки, а все тела убрали, маленький пылевой вихрь образовался на том месте, где лежал мертвый Брайан Блэквуд. Он покружился вокруг летнего дома Бомонтов с тихими, еле слышными завываниями, подребезжал целыми стеклами и двинулся к озеру. Там, над водой, он и слег, оставив после себя лишь легкую рябь. Волнение это задержалось на мгновение, а потом гладь озера успокоилась, став, как прежде, темной и тихой.
