Бан попробовал дать всему миру ускользнуть, пока лежал, свернувшись в постели рядом с потрескивающим, ярким и теплым огнем, и Элия Лир прижалась к его спине, щекой к его плечу, а ее рука лежала на его ребрах. Буря заставила их спать в жилище. Он закрыл глаза.

Мог ли Бан найти способ воспользоваться этим моментом и продлить его? Ничто, когда она была с ним, не имело значения. Так было всегда. Ощущение было семенем чего-то, чего Бан не признавал, но жаждал. В бледном обещании утра, когда буря станет ясной, а солнце поднимется, он увидит новое будущее, простирающееся перед ним как золотой путь. Мир. Конец мести, конец этого напряженного дисбаланса лояльности – не знать, где его место и кто его любит. Его возлюбленной всегда была Элия.

Им придется уйти, чтобы освободиться от всего этого, полностью выкопать корни Иннис Лира из их сердец и крови, убрать цепляющуюся за них историю звезд. Бан женится на Элии, уедет с ней далеко от Иннис Лира и прошлого в Ареморию, и они найдут место, где они могли бы быть самими собой, какие они есть, без всей этой судьбы, истории и обязательств. Наемным солдатом и козочкой. Или, возможно, фермером и женой-травницей или двумя пастухами. Лавочниками или портными, или пекарями, или кузнецом с верной женой – матерью их оголтелого выводка.

Кем угодно, кроме бастарда и принцессы, кем угодно, кроме звездной жрицы и предателя.

Бан коснулся тыльной стороны руки Элии. Она расслабленно лежала напротив его живота. Ее пальцы скользили по его коже крошечными движениями. От его прикосновения она замерла, и он накрыл ее руку своей. Было ли это вообще возможно – удалить Иннис Лир из их сердец? Кто бы они были без звезд и корней?

– Элия.

– Бан, – ответила она, коснувшись губами его лопатки. Ее вздох был мягким и теплым, катящимся вниз по его позвоночнику, чтобы успокоиться, как горячее клеймо внизу его спины. Молодой мужчина боролся с желанием плотно сжать ее пальцы, чтобы повернуть в кровати и снова прижаться к ней или умолять ее без слов, заползти на коленях и двигаться, как раньше. Чтобы снова сплести их души, пока она не могла оставить его, даже если бы захотела.

Он открыл рот, и у него вырвались слова:

– Пойдем со мной, как только взойдет солнце. Вдаль от этого острова. Мы начнем все сначала, создадим себя сами, без прошлого, вместе.

Долгое время Элия молчала, затем произнесла:

– Но я – часть Иннис Лира, и ты тоже.

– Он разрушен, – пробормотал Бан. – Иннис Лир. И мы разрушены. Но если мы уйдем, возможно, мы сможем исправить друг друга.

Бан дотронулся до кончиков ее волос, вытягивая завитки и отпуская их.

Элия прижалась лицом к его плечу; он почувствовал слезы. Принцесса сказала:

– У нас есть все, чтобы все исправить.

– Почему? Почему у нас?

Голос Элии усилился:

– Помнишь жука, которого ты откопал? Под камнем на летнем лугу. Он был радужно-зеленого цвета, с синим и желтым. Ты надел его мне на палец, как изумрудное кольцо.

Он молча кивнул.

– Я любила этого глупого жука. Сначала, после того как тебя забрали, я искала их самостоятельно. Иногда я представляла себе, как смотрю на звезды вместе с моим отцом, а сами звезды – крошечные яркие жуки, ползающие по небу. Небеса были такими же, как и островная грязь, и все эти звезды, которым поклонялся мой отец, были жуками вроде того, что ты надел мне на палец.

Бан повернулся под ее рукой, лег на спину, и девушка повернулась тоже. Свет костра золотил ее волосы. Ее глаза были так глубоки, что в них можно было утонуть. Она нахмурилась от горя.

Тишина затянулась: что-то было не так. Он не хотел ни о чем спрашивать. Бан хотел существовать здесь без Лиса, без вопросов и заговоров, без всего, чем он был создан, чтобы быть.

Ее большой палец погладил ключицу.

– Элия? – прошептал Бан Лис.

Затем из нее вывалились слова:

– Я знаю, Моримарос послал тебя сюда от его имени. Я знаю, ты был ареморским шпионом и должен был получить железо для этого государства.

Шок, а за ним и волна стыда заставили его замереть. Элия знала, но ведь об этом ей сказал Марс, и никто другой. Что же еще у них общего?

Бан безмолвно приоткрыл рот. То, что они находились сейчас вместе в одной кровати, означало еще одно предательство этого благородного ареморского правителя. Но ведь Бан любил Элию!

– Я… – Бан захрипел. Он сглотнул, пытаясь найти объяснение, которое удержало бы ее в его объятиях. – Я… Мне нужна Аремория, и я должен их уважать. У меня здесь ничего подобного не было, и даже ты… даже ты отпустила меня. Лис – звучит громко, и меня им признали. Не как бастарда, а как солдата. Даже как друга.

– Я уважала тебя. Ты был мне нужен.

Старая боль поднялась в горло Бана и вышла со словами:

– Ты мне не писала, – прошептал он, как ребенок. – Ты никогда не писала мне все то время, что я был в Аремории. Я думал, ты любишь меня, но ты меня отпустила. Потому что так тебе приказал отец!

– Мне не следовало этого делать. Мне очень жаль, Бан. Я не знала, насколько ты одинок. Насколько покинут. Неудивительно, что ты сдал себя Моримаросу, бросив Иннис Лир.

– Я сделал это не для того, чтобы покинуть Иннис Лир! Я сделал это для Моримароса. Он просил меня. Моримарос обращался со мной так, словно я этого стоил.

Элия нахмурилась, и Бан увидел борьбу, с какой она пыталась удержать его взгляд. Она тоже, должно быть, думала сейчас о Марсе, голая и липкая от совместного с Баном времяпрепровождения в этой кровати. Он отчаянно хотел спросить, что было бы между ними, если бы они дали обещания.

Наконец, Элия тихо вздохнула.

– Я знаю, Моримарос хорош, Бан. Лучше Коннли, лучше моего отца, но он все еще король Аремории. Он хочет… – Элия вновь отвела взгляд. – Он тоже хочет жениться на мне, и я верю, он не лгал.

– Иннис Лир. И ты.

– Верно.

– Он будет королем Иннис Лира, если ты выйдешь за него замуж. Даже если он поклянется не осаждать Иннис Лир, твои сестры воспримут это как акт войны. По крайней мере, Риган, с которой я провел эти последние недели. И все знают, что Гэла ищет причины для борьбы.

– Так что же мне делать, Бан? Услышат ли сестры меня? Они отравлены ненавистью. Я пыталась убедить себя, что они будут слушать, но ты здесь и… Бан. Я очень боюсь, они откажутся от меня, прогонят или еще хуже! – Слезы выступили у нее на глазах. – А что Иннис Лир? Он распадется!

– Риган выслушает меня. Я смогу защитить тебя, – отчаянно прошептал молодой человек.

Элия отстранилась, даже когда он держал ее обнаженной на своих руках.

– Так же, как ты защищал Рори? – осторожно спросила она.

Бан бросился с кровати. Он отошел, не зная, куда девать свои руки, шаркал босыми ногами по пыльному земляному полу.

Позади него – тишина.

Обняв сам себя, Бан снова посмотрел на Элию. Она сидела, прислонившись к стене, запрятав ноги под стеганое одеяло. Бан вдруг мрачно сказал:

– Я думаю, мой отец мертв.

– Нет… – прошептала она.

– Отец связывал себя с тобой… с силой вторжения. С Моримаросом. Я рассказал Коннли и Риган. И я оставил его там, между ними; они были в убийственном состоянии.

– О, Бан.

– Я не прошу прощения. Он никогда не ставил меня на первое место. Мой отец не защищал меня, и если он когда-нибудь любил меня, то меньше, чем Лира, или себя, или тех проклятых звезд.

– Но ты…

– Эрригал предал твою сестру, свою королеву, не важно, как и почему, Элия, – свирепо произнес Бан. – Тогда он притворялся верным Риган и Коннли, ориентируясь на Ареморию. Он предатель.

– Ты точно такой же.

– Я тебе не предатель, – соврал он.

Элия усмехнулась и вытерла слезу со щеки резким взмахом руки.

– Я никогда не забуду тебя. – Бан вернулся к кровати и встал на колени, достаточно близко, чтобы прикоснуться к ней, если девушка этого захочет. – И то, что я сказал раньше… я не говорил Марсу все это. Я сделал это для себя и для тебя и из-за корней. Я должен был прийти домой, Элия. Ты права: мы не можем уехать. Мы оба – части этого острова. Это моя кровь и воздух, которым я дышу: даже в Аремории это всегда был Лир. Я хотел бы, чтобы это было что-нибудь другое. Клянусь. Я хотел, чтобы это было государство Марса, я сам так в это верил. Но я не могу изменить себя.

– Я тоже не могу. Я дочь короля, и я люблю Иннис Лир. Я должна помочь сестрам и как-то все исправить.

– Он должен сгореть, Элия. Этот остров разрушен, и ты не можешь поставить его фрагмент назад. Его нужно переделать.

– Это не может быть единственным выходом. Корни должны иметь способность к отрастанию. Прошло всего двенадцать лет.

– Нет, – Бан покачал головой. – Прошло уже больше времени, а корни все так же слабы. Они слабые и просят милостыню. Деревья хотят прославиться сами по себе и на холодном ветру. Им нужны тепло, страсть и солнце, а не только холод, дрожь и звезды.

– Я пришла домой и слушала деревья и ветер в течение нескольких дней, Бан Эрригал. Деревья обратились ко мне за помощью, и я доведу дело до конца. Я должна убедить и своих сестер послушать их. Вместе, втроем мы должны найти правильный баланс, правильное плетение снова стянет Иннис Лир. Нам нужна точка опоры, а не ядовитый корень, но сначала мне нужно найти моего отца.

– Ты его прощаешь.

– Да.

– Я не знаю, Элия.

– Я знаю. – Она ускользала от него, как всегда, возвращаясь к Лиру.

– Это сделал твой отец! И такие, как он, не желающие отделяться от их жестких, звездных путей. От способов, которым у них нет доказательств, и они-то лучше всего служат миру. Какое значение имеет для моей матери и отца, что они не поженились? Да ничего, кроме того, что мужчины изображают важность всего этого! Что это значит, что я родился под луной Драконьего хвоста? Ничего, кроме того, что так решили жрецы.

– Ты его так ненавидишь, – прошептала Элия.

– Да.

– Тогда ты ничем мне не поможешь. – Ее голос был тусклым. Прежнее рвение иссякло, и Бан не знал, что можно сделать.

– Пойми, Элия… Пожалуйста, – сказал он и взял ее за плечи.

В ответ она вспыхнула. Глаза Элии расширились, и она вырвалась от него.

– Не знаю, почему ты его так ненавидишь! – Девушка отбросила руки молодого человека. – Посмотри на себя! Ты сильный и знаменитый! Я слышала, как твое имя произносили с уважением в Аремории и сам король этого государства! Своими поступками ты сделал себе имя за пределами Эрригала или владений моего отца! Заслужил доверие! Уважение! Мой отец и твой презирали тебя как ребенка. Это было жестоко, да, неправильно, да, но, Бан Эрригал, посмотри на себя: ты стал лучше их! Ты мог быть достойным лидерства и любви, но в реальности ты на это не способен. Ты веришь в то, что они сказали о тебе.

Ярость сияла вокруг Элии, как ореол молнии.

Бан предельно спокойно произнес:

– Это правда. Куда бы я ни пошел, я просто бастард, Элия. Шпион и лжец. Я не так уж хорош.

– Ты можешь быть счастлив! Я лучше вижу твои достоинства. Поверь мне на слово. По сравнению с моим отцом. По сравнению с твоим отцом. Я любила тебя, Бан, и я хотела дружить с тобой, владеть твоим сердцем, а ты хотел владеть моим. Так ли важно, простая я девушка или принцесса? Мнения наших отцов сформировали тебя, но мое сердце знало лучше. Поверь мне, упрямец.

Бан медленно кивнул:

– Я тебе верю.

Элия кинулась к нему, вздохнув с облегчением. Она обняла Бана, и ее губы прижались к его шее.

– Хороший мой. Хорошо, – пробормотала она.

– Но я не могу помочь тебе спасти твоего отца.

– Помоги мне спасти Иннис Лир, а не моего отца. Нас, наш остров. Наш дом.

Они долго и мрачно смотрели друг на друга. Шторм успокоился. Остался только ветер, дующий сильно и ровно сквозь Хартфар. Он трепал крыши, подталкивая ставни и двери. Он свистнул вниз дымохода – огонь плюнул в ответ.

– Бан, не делай этого. Не иди против меня.

– Все вокруг – выбор. Ты уже давно его сделала.

Элия сказала:

– Нет. Не любовь. Любовь – это не выбор между разными вещами вроде этих. Любовь должна расти, заставляя сердце расширяться. Она не сужает. Я люблю тебя и Иннис Лир. Я люблю своих сестер и моего отца. Не что-то одно. Ты можешь быть больше себя самого. Тем, кем ты был, тем, кто ты есть, и тем, кем ты хочешь быть.

Бан протянул руку и коснулся уголка ее рта, скользнул пальцами вдоль подбородка Элии.

– Твой отец отправил меня в Ареморию, чтобы избавиться от меня, потому что он ненавидел меня, то ли из-за моих звезд, как он говорил себе, то ли потому что был эгоистичен и хотел иметь тебя только у себя. Ты понимаешь? Такой человек не заслужил твоей любви.

– Он все еще мой отец, и я люблю его. Я знаю, ты не понимаешь это, и прошу прощения. Жаль, ты не можешь. Он заслуживает моей любви.

– Он отверг твою любовь.

Ее рука прижалась к его сердцу.

– Я думаю… он пытался. Может, потому, что его смутили звезды или то, что ему было нужно. Он испугался. Он умирает и теряет себя, и, возможно, это напоминает ему о потере его жены. Далат. Мой отец любил ее больше всего. Больше, чем остров, больше, чем нас. Это был его выбор. И когда она умерла, он развалился на куски, потому что больше ничего не имел! Так и получается, когда любишь что-то больше всего остального, вместо того чтобы иметь широкое сердце. Если бы он любил звезды, и Далат, и моих сестер, то, возможно, он не сломался бы без нее… – Элия прикоснулась губами к плечу Бана и прошептала его коже. – Я никого не буду любить так сильно, что потеряю все, если этот человек потерян. Если что-то делает мир меньше, то вовсе не любовь.

Бан покачал головой и уставился на первый тонкий рассвет, сияющий в окно.

– Я бы выбрал только тебя. И рискнул.

– Выбери меня и Иннис Лир! Выбери меня и всё.

– Так не бывает. Что-то всегда на первом месте. Моя мать выбрала Хартфар, не спросив меня. Мой отец всегда выбирал Рори. Моримарос никогда обо мне толком не думал, ведь ему надо было выбирать корону и страну. Даже ты выбрала своего отца и звезды, а не меня. Ты не сделала меня главным в своем сердце.

– Я была ребенком, – прошептала она.

– Я тоже.

– Но мы больше не дети. Я не могу любить одного человека больше всех. Некоторые вещи больше, чем одно сердце, но это не значит, что сердце не может любить полностью!

– Если бы ты позволила мне, Элия, я бы отдал тебе все, что у меня есть. Это все, что я когда-либо хотел: быть самым важным для одного человека.

– Я не могу, – прошептала девушка. – Я не могу оставить все для тебя, я не могу… выбрать исключительно тебя. Я не буду так делать! Я люблю тебя, и я люблю Иннис Лир, и если я ставлю Иннис Лир впереди тебя, то это не означает, что ты ничего для меня не значишь, Бан Эрригал. Мы люди, а не святые или звезды, мы должны двигаться в какую-то сторону. Я могу и буду выбирать тебя и остров, тебя и моего отца, но я не могу ставить тебя вперед.

Бан почувствовал холод по отношению к Элии.

– Хватит, – сказал он. – Я знаю, ты не можешь. Я знал это. Никто никогда этого не делал.

– Бан, ты просишь меня о невозможном! Я не могу отделить твое благополучие от Иннис Лира или от моего отца! Это все взаимосвязано!

– Нет, это не так.

Грудь Бана болела, а глаза горели.

– Я знаю, потому что Риган и Коннли всегда выбирают друг друга. Твой отец выбирал твою мать, а потом, когда она умерла, он выбрал тебя. Над всем островом!

– И посмотри, какая это катастрофа! – закричала принцесса, раскинув руки. – Ничто по одиночке не содержит Иннис Лир живым, давая биться его сердцу! Это не любовь! Это эгоизм. Это притворство, что мы все только одно. Только звезда, только женщина, только незаконнорожденный. Ты больше этого, и я тоже: я – женщина и дочь иностранной королевы и звездного жреца. Я и то, и другое. Убери один фрагмент, остальные сдвинутся и изменятся… просто надо любить этот остров или любую другую землю. Если звезды плачут и одиноки, прилив не поднимется, а деревья не смогут говорить! Или если деревья – это все, что мы слышим, тогда нет будущего или рая для нашей мечты!

Они смотрели друг на друга через несколько шагов тьмы. Пожар внутри Элии и рассвет внутри Бана. Он не знал, была ли боль, растущая внутри него, любовью или тоской или чем-то гораздо хуже. Она была великолепна. Смелая и красивая, как ее сестры, но она спотыкалась в своей страсти, потому что это было ново для Элии. Он думал, что стал свидетелем рождения звезды.

Но звезда – это не то, что ему нужно. Он был водой корней и ядом, шипящим ветром и тенями. Элия была первым проблеском священного огня, который зажжет небо на тысячи лет.

Бан протянул руку ладонью вверх. Несколько коротких мгновений звезды сияли даже на фоне земного рассвета, яркие, как бабочки или луг, полный цветов или радужных жуков.

Это был их момент, и он угасал.

Элия скользнула своими пальцами в его.

– Я выберу все, – пообещала девушка. – Я буду всем.

Бан подумал о буре.

– Я буду именно тем, кем я всегда был.