Бан вышел из-под холодного покрова Белого леса рядом с Риган Коннли. Сердце его билось быстрее, чем у лисы.

Он то и дело поглядывал на женщину краешком глаза. Она намеренно улыбалась. Ее пальцы на крае его рукава были холодными. Теперь на молодой женщине был темно-красный халат и кожаные тапочки, которые лежали рядом с ручьем и которые Риган затем принесла. Риган – немного выше Бана и на шесть лет старше, красивая, как солнце на зимних деревьях. Когда он взглянул на нее, с ее губ сорвался легкий вздох. Бан точно знал, что и он почувствовал ответный трепет в спине.

Встреча с ней, почти совсем такой же обнаженной, как и он, в элегантной белой одежде, блестящей от воды, с магией, искрящейся в воздухе и скользящей между ними. Неудивительно, что он почувствовал некоторое влечение. По крайней мере, Лис Бан мог распознать его.

И Риган попросила Лиса о помощи.

Она явилась ему как дух элегантного ясеня, как старый земной святой, как ведьма. И, подумал Бан, уже в качестве королевы. Когда он стоял рядом с ней, буйные корни Иннис Лира, казалось, успокоились. Несмотря ни на что, это его тоже успокоило.

Как только они оба забрали свою одежду, как только Риган быстро смотала мокрые волосы в низкий узел и помогла перевязать рану, все еще зиявшую на его руке со щитом, Бан спросил ее, почему они с мужем приехали в Эрригал.

– Навестить твоего отца, – ответила Риган.

Он подал ей руку, когда она перешагивала через камни, чтобы подняться вверх по тропинке.

– Чтобы убедиться в его преданности Коннли.

Риган быстро улыбнулась:

– Она сильна?

– Насколько мне известно, да.

– Он был в смятении, когда мы приехали сегодня утром. Я ушла от мужа и него, поскольку Эрригал сказал что-то о предательстве сына. Он не тебя имел в виду?

Бан с легкостью изобразил горе и беспокойство на лице:

– Мой младший брат, Рори, законный сын. Он проявил свое желание стать графом раньше, чем мой отец умрет.

Пальцы леди обвились вокруг его запястья:

– Мне очень жаль, Лис.

– Я был в лесу, искал его следы.

Бан покачал опущенной головой. Он говорил полуправду: прошлой ночью мужчина посоветовал Рори идти в Хартфар, где он мог бы найти укрытие. Потом Бан вернулся домой и солгал отцу, что Рори сбежал. Эрригал проявил дикую ярость и небывалое горе, и сегодня утром перед рассветом Бан оставил все еще пьяного отца, чтобы провести несколько человек по следу Рори. Это было нетрудно – шептаться с деревьями и просить стаю ворон отвлечь их всех от пути, по которому шел след его брата. К полудню все разделились, и Бан остался один. Он воспользовался случаем, чтобы погрузиться в лес, отдать немного крови корням деревьев и поздороваться. От его матери поступали сообщения на крыльях мотыльков и поцелуях ветра. Тогда появилась Риган.

– Вы его нашли? Это он нанес тебе рану на руке? – спросила она.

Бан кивнул, хотя сделал ее сам, зная, как необходимо резать, чтобы сымитировать вражеское нападение. Он вздохнул и сделал свой голос хриплым:

– Мы сражались, но он сбежал.

Риган остановилась, коснулась щеки, на которой Бан использовал свой длинный нож, и стряхнула несколько капель крови. Она провела большим пальцем по его шершавому подбородку и продолжила путь дальше.

Вместе они вышли на болото к крепости Эрригала, мимо железных труб. Риган и Бан шли под руку. У ворот крепости кроваво-красный флаг Коннли присоединился к зимним голубым знаменам Эрригала.

Лису Бану надо было отчитаться перед Моримаросом.

Но сначала он должен встретиться с герцогом и солгать отцу.

Молодой человек проводил леди Риган через палаты в старый большой зал, но герцог и граф находились не там. Нет, они удалились в бывшую библиотеку, где Эрригал занимался с тех пор, как его жена вернулась к своей семье лет десять назад.

Маленькие окна выходили на самый северный, самый узкий участок палаты, от крепостной стены и вверх по скалистой, бесплодной горе к чистому голубому небу. Сурово и красиво, и очень символично – железный хребет Иннис Лира.

Эрригал опустился в большое кресло рядом с очагом, в котором плясал сильный огонь. Большой кубок вина находился на его коленях. Эрригал покачал головой и тихо что-то пробормотал. Коннли стоял у окна.

Когда Бан и леди Риган вошли, Эрригал едва шевельнулся, но Коннли сразу повернулся.

Герцог был высоким человеком, хотя и не широким, с прекрасной осанкой, в сверкающем одеянии. Он был на несколько лет старше Бана. Солнечный свет из окна выделял золото в его волосах, горбинку на длинном носу, острый угол губ герцога. У Коннли не было бороды, но она ему и не требовалась – он не хотел скрывать свою очаровательную улыбку. Жесткий покрой его красной бархатной рубахи делал герцога более смелым, дерзким. Золото и драгоценности сияли на его груди, на поясе и на его пальцах, и в небольших цепях вокруг лодыжек его ботинок. Меч герцога покоился в пристегнутых ножнах, которые не защищали лезвие от износа, но демонстрировали блеск и совершенство стали. Лис Бан считал его гордым и опасным, вспоминая истории о холодном характере Коннли: прогневайте или предайте его, и ваша жизнь закончится быстро и внезапно. Преданность, как отмечалось, была свойственна Коннли. Его присутствие, безусловно, поможет полностью настроить Эрригала против Рори, хотя и сделает эту игру практически смертоносной для брата Бана. Ему придется потрудиться, чтобы держать Рори подальше от герцога. Бан поклонился. Он уже все разглядел. Риган зашагала по деревянному полу в сторону мужа.

В его руках она стала такой же сияющей и совершенной, как меч у Коннли на боку. Не ведьма, а гладкое оружие для гостиных и большого зала, идеальная алебарда, прибитая к стене как обещание наказания – соблазнительный вес подразумеваемого насилия. Герцог поцеловал Риган в губы, и Бан вспомнил о ее проблемах с рождением ребенка. Это должно было тяготить их обоих. Он поможет, если сможет, потому что это не помешает планам Моримароса. Он старался не задумываться о собственных мотивах.

Риган повернулась в объятиях Коннли и сказала:

– Это, любовь моя, Лис Бан. Он вывел меня из леса.

– Ах, Бан! – Эрригал вскочил на ноги, прежде чем герцог успел заговорить, и уронил чашу с вином. – Ты нашел предателя, который был моим сыном?

– Сэр, – холодно сказала Риган, – он истекает кровью. Я позаботилась о его ране, как могла, но ее должен увидеть хирург.

– Бан! Злодей сделал это с тобой?

Бан легко притворился ошеломленным сразу между трех человек. Герцог Коннли смотрел на него пронзительными голубовато-зелеными глазами. Бан сказал, глядя на Коннли, но слова относил отцу:

– Он ответственен за это, да, сэр, однако…

Лицо Эрригала под бородой сделалось красным:

– Этот предатель! Ах, Коннли, в какое же для нас время ты здесь находишься! Но я был прав, чувствуя наихудшее. Мой настоящий сын сбежал из-за измены, из-за заговора с целью причинить мне вред, а здесь остался мой второй сын, очень верный. Он пострадал за подлость своего брата.

Бан стиснул зубы, выслушивая чушь от своего отца. В нем боролись презрение в голосе и в выражении лица, когда Лис Бан заговорил:

– Я нашел его, отец. Нашел брата и обвинил его – я ничего не мог с собой поделать – и настоял, чтобы он вернулся со мной. Я сказал, что он должен ответить за то, что написано против тебя, и он сказал… – Бан закрыл глаза, словно почувствовал какую-то внутреннюю боль.

По правде говоря, это была не игра: он действительно неприятно ощутил себя, хотя и не ожидал этого.

Не забывая о короле Аремории, Бан продолжил:

– Просто если я приведу его домой, он скажет, что все идет от меня. Он обвинил бы меня, ведь Рори – ваш законный сын и благословен звездами, а я бастард, который прячется под темным небом.

– О, коварный плут, – сплюнул Эрригал. – Пусть он порхает пока. Но его найдут.

– В самом деле, – сказал Коннли. – Вся наша сила предназначена для тебя, граф.

– Мне очень жаль, отец, – сказал Бан.

Эрригал вдруг загоревал:

– Я думаю, мое старое сердце трескается. Я знаю, что ощущал король, конечно, когда ваша сестра отказала ему, леди Риган. Как милостив он в в своем оправданном гневе!

Бан резко повернулся – Риган положила холодные пальцы ему на щеку и нежно погладила.

– Вот, молодой Бан, – произнесла она. – Ты служил своему отцу, а предатель не заслуживает твоей боли.

Лис посмотрел в ее холодные карие глаза цвета мелких лесных ручейков.

– Спасибо, миледи, – пробормотал он.

Риган успокоила молодого мужчину печальной улыбкой:

– Не проводил ли твой грязный брат свой последний сезон среди вассалов короля?

– Верно, – ответил Эрригал.

– Тогда, может, – продолжила Риган, – причина вот в чем: слуги короля стали грубыми и жадными под опекой моего отца. Они, вероятно, подвели Рори к этой идее, чтобы получить доход, который он заработает как Эрригал после вашей смерти, для себя.

Бан сделал быстрый вдох. Какой простой вариант предложила дама; он жалел, что не подумал об этом сам. Возложить вину на слуг короля! Он хотел поцеловать ее пальцы, но смотрел вниз, чтобы она не заметила его внезапного ликования. Дочь Лира поможет ему погубить своего отца, знала она об этом или нет.

Молодая женщина предложила:

– Пойдем, я отведу тебя к хирургу, который сможет нормально посмотреть твою рану.

Герцог поймал ее взгляд. Она кивнула, и Коннли сказал:

– Лис Бан, ты должен вернуться. Я обсуждал некоторые вопросы будущего этого острова с твоим отцом, но, думаю, ты тоже должен их услышать. Ты показал себя достойным.

Коннли взял руки жены в свои, отняв их от рук Бана, но похлопал Лиса по спине, выражая свое одобрение. Красивое лицо герцога было близко, не казалось слабым или грубым.

– Это был мой долг, сэр, – смиренно произнес Бан.

Коннли улыбнулся:

– За такую смелость ты станешь нашим.

Лис вздрогнул, поняв подтекст слов мужчины.

– Я буду служить вам, как бы то ни было, – сказал он, кланяясь.

Герцог отпустил Лиса, а Эрригал налил еще вина себе и Коннли.

Эрригал снова и снова качал головой, пьяно вздыхая:

– Что же за проклятые звезды тянутся по нашим небесам.

Глаза Коннли и Риган встретились, и Бан прочел в них общую мысль: речь шла не о поклонении звездам, а о более кровавых вещах. Риган протянула ему свою руку, и Бан восстановил дыхание, прежде чем взять ее. Он целовал пальцы принцессы, а сам размышлял, как ей помочь. Возможно, существовали какие-то детали заговора, которые следовало оставить в стороне, докладываясь королю.

Хорошо или плохо, но это было место высадки Бана.