Часть первая

Все началось, когда волшебница отколола остров от материка, потому что король разрушил ее храм.

Остров, сырой и промозглый, пропитан ее яростью, что заставляет людей, живущих там, быть сильными, резкими и скорыми на расправу. На севере, клешней вверх, расположены горы, а на юго-запад течет черная река, раскидывая на восток, словно пальцы, небольшие ручьи, проходящие через центр острова. Прилив одаривает все деревья и цветы возможностью расти дикими и высокими, питая корни до самых кончиков, которыми они зарываются в скалу. Там, где корни встречаются с камнем, рождаются новые прозрачные родники.

Люди строят каменные святыни вокруг этих родников, священных колодцев, в которых они благословляют самих себя, ритуалы жизни и намерения. Вскоре эти колодцы становятся центрами городов, и в сердце каждой крепости или замка объединяют людей кровью острова. Лорды каждого земельного надела собираются, чтобы построить собор в Белом лесу, где сходятся четыре области. Это сердце острова.

Каждое поколение детей из всех четвертей королевства отдается дикой природе для посвящения или жертвы. Один лорд отдал своего первенца, и это дало начало линии волшебников столь сильных, что другие объединяются и хоронят прах непокорной семьи в морском песке.

Но магия выживает.

На протяжении веков остров сердится и ворчит, окутанный ветром, болотами, долинами пастбищ, защищенных дубовыми лесами, зубчатыми северными горами, полными рубинов, и западными скалами, богатыми медью. В южных болотах острова находится железо, руда, шепчущая тем, кто может услышать, а когда она выкована магией – никогда не раскалывается. Вода в корнях бежит быстро, и земля плодороднее, чем должна быть, и остров процветает, питаясь благословением звездных пророчеств и изобилующей любовью корней.

Это началось, когда лорд острова прочитал награду за честолюбие в своих звездах и объединяет силу железа и ветра для победы над соперниками, собирая всех под одной короной. Он назвал себя Лир, именем волшебницы, расколовшей остров. В ее честь он возводит огромную крепость на севере, вдоль берегов Черного озера, столь глубокого, что многие называют его пупом острова. Лир коронует себя в самую длинную ночь, святое время для звездного пророчества; предлагает свои кровь и слюну корням острова, свое дыхание – птицам и ветру, свое семя – железу, а веру – звездам.

Это началось вдали от яростного острова, в другом месте, столь отличном по названию и атмосфере, что они могли бы не узнать друг друга, будучи рожденными одной и той же землей. Там молодая женщина попросила у своей бабушки корабль, на котором хочет проплыть по краю их империи. Она жаждала понять мир, испытать что-то не столь широко, сколь глубоко, пока одно не станет целой вселенной. Она говорила, что ее любопытство, как песок в бурю, делающий кости гладкими как стекло. Ее бабушка согласилась, хотя подозревала, что больше никогда не увидит свою внучку. «Бог снова соединит нас вместе», – говорила молодая женщина, но ее бабушка отвечала только старой пустынной молитвой:

«Не забывай: ты будешь воздухом, ты будешь дождем, ты будешь пылью, и ты будешь свободна».

Возможно, это конец.

Это началось в тот день, когда два сияющих сердца родились на острове, одно, когда полумесяцем взошла луна, а другое – когда яркое солнце затмило сияние звезд. Их матери знали, что дети родятся вместе, как часто бывает в случаях с ведьмами и лучшими друзьями, и хотя это первый ребенок для одной и последний для другой, ничего не встало между ними. Они сидели рядом, вытянув руки, чтобы коснуться круглых животов друг друга, стискивая зубы и рассказывая истории о том, что может случиться с их детьми.

Это началось, когда королева усаживается в звездной заводи.

Это началось с семи слов, с помощью которых можно скрепить корону, нашептанных языком деревьев: вкуси наш цветок и выпей наши корни.

Это началось с заходом солнца, в последний раз, когда последний король Иннис Лира входит в собор, расположенный в самом центре острова. Лир никогда не был верен корням, не уделял много внимания колодцам или ветру. Он человек, ведомый звездами, их движениями и узорами, их особой чистотой и стойкостью, не боящийся черных пределов ночи. Для Лира собор – излишество: человек, преданный старому пророчеству, не нуждается в водах корней или в колодцах.

Два огромных зала из резного известняка и серо-голубой гранитный крест в середине святого места, руки Востока и Запада, выровнены с небом, чтобы проследить путь Солнца в день летнего солнцестояния, поэтому-то дневная Звезда и поднимается точно над восточным шпилем; другой зал нацелен на север, где постоянно находится звезда Калпурлагх, или Глаз Льва. В центральной точке, где пересекаются залы, есть свежий, покрытый мхом темный канал из земного чрева, глубоко проникающий в ядро острова. Крыши нет – для чего закрывать небо?

Когда идет дождь, вода омывает каменный пол и впитывается в деревянные скамейки. Она очищает четверть алтаря и заполняет крошечные медные чаши, создавая настоящую музыку всего лишь прикосновением воды к металлу. В солнечные дни тени ласкают живые лозы, выгравированные стихи и знаки на стенах, определяющие времена года и время суток. Весной опускаются облака, чтобы гнездиться вокруг высоких шпилей, вьющиеся, мягкие, влажные и прохладные. Ничто не разделяет небо с землей здесь, в самом сердце Иннис Лира.

Сейчас ночь, и тяжелая луна опрокидывается на восточный шпиль. Еще одно начало, готовое вспыхнуть.

Король одет в тонкие тапочки и расшитый халат. Он стар, хотя и не настолько, чтобы выглядеть развалиной, его волосы спутанные и влажные, а в глазах – горе. Некрашеная туника спадает на колени, почти такие же бледно-серые, как его лицо и длинные пальцы. Этот призрак короля идет прямо к колодцу и прижимает руки к камням, глубоко вдыхая аромат мха, металлический запах крови земли. Дрожь идет по его спине, и он морщится.

«Сейчас», – приказывает Лир, отворачиваясь.

Семь дюжих мужчин выходят вперед с плоским круглым куском гранита. Вырезанный из массивного валуна, который когда-то находился в этом святом колодце, прежде чем вокруг него построили собор. Гранит голубовато мерцает в лунном свете. Слуги неумело ворочают и крутят его, натягивая связывающие его веревки. Они идут медленно, поворачивая гранит к алтарю. Один из слуг рад своей миссии, двое равнодушны, трое слишком волнуются, чтобы быть такими же равнодушными, какими они хотят казаться, а последний каждым граммом сердца желает иметь достаточно сил, чтобы противостоять королю и выразить свое возмущение его неправедностью и нечестивостью.

Люди устанавливают камень. В момент отчаянного колебания последний слуга испуганно смотрит в лицо короля, надеясь на отсрочку, но брови короля сдвинуты, он смотрит на колодец так, будто тот виновен во всем происходящем. Слуга поднимает глаза к небу, лишний раз утешая себя напоминанием, что он ничего не делает без разрешения звезд. И это так же должно быть предначертано судьбой. Должно быть.

Слезы мерцают в ресницах короля, когда гранитная плита опускается, и звук бьющихся друг о друга камней заполняет святилище. С окончательным натяжением канатов колодец закрывается.

Исчезает запах водных корней, как и небольшое эхо, которое король даже и не замечал, пока все было тихо. Король касается камня рукой, лаская его шероховатость, и мрачно улыбается. Пальцами он чертит контур дерева червей – печальное, опасное созвездие.

Это тоже начинается со звездного пророчества.

Но на острове Лира читается так много пророчеств, что лучше сказать – начинается с каждого вздоха.