Глава 24. Последний бой
Что противник подготовился лучше, Грымов понял, когда им не удалось проникнуть в каюту Исмаилова и установить там «наноклопа» – подслушивающее устройство размером с инфузорию. «Наноклоп» не излучал ни в одном из диапазонов электромагнитного спектра и передавал информацию, используя эффект квантовой запутанности. Обнаружить его было практически невозможно.
Однако пройти в номер и оставить его не смог даже техник-оператор «Сокола» из команды Плетнёва, вооружённый всевозможными хитроумными отмычками для любых замков и гаджетами для взлома компьютерных паролей. Дверь каюты бывшего бортинженера «Геодара» была заблокирована неизвестным способом, и услышать, о чём беседуют хозяин номера и гостья, даже через стенку соседней каюты оказалось невозможно. Мало того, номер был накрыт колпаком тонких полевых вибраций, и связь с Ярославой по менару тоже оказалась недоступной.
– Что будем делать? – осведомился Грымов у заместителя.
Оба находились в соседнем номере, вместе с Веласкесом, техником и его паукообразным фозм-роботом. И оба понимали, что действовать надо быстро. Было только непонятно, какую тактику избрать. Начинать с объявления ВВУ-тревоги не хотелось.
– Он же не сумасшедший? – сказал Плетнёв. – Должен понимать, что Яра подстрахуется. Шум поднимать ему ни к чему.
– А если его подельники рассчитали свои действия? – сказал Веласкес бесстрастно.
– Что ты имеешь в виду?
– Что, если это финал всей их операции? Недаром же на Суперструнник слетелось столько ненужного народу.
Плетнёв с сомнением подёргал себя за ухо.
– Допустим, это финальная фаза, Яра им зачем?
– Они могут не знать, что она давно не агент Знающих, и предложат сотрудничество.
– Она откажется.
– Тогда они её зазомбируют. – Витс перевёл взгляд на Грымова. – Или убьют.
– После убийства Ольбрехта они не пойдут на такой рискованный шаг. – Плетнёв тоже посмотрел на Грымова.
Тот молчал, взвешивая решение.
– Сколько времени Яра молчит?
– Они сидят уже минут семь.
Грымов прошёлся по крохотному, стерильно чистому и пустому помещению, прислушиваясь больше к шёпоту интуиции, чем к чипу менара. Приложил к стене ладонь, словно собирался таким образом услышать разговор в соседнем номере. Объявил:
– Боевая тревога! Всем подразделениям на трёх базах – ВВУ-вторжение!
Плетнёв скороговоркой повторил приказ командира (в его подчинении были спецкоманды), глянул на Грымова.
– Федералов подключаем?
– Я сам. – Грымов выловил в шуме «спрута» канал связи с директором российской службы безопасности. – Генерал, ВВУ-вторжение! Готовьте вторую волну! Я активировал первую.
– Понял, – ответил Медведь.
– Ломаем дверь? – кивнул на соседнюю каюту Плетнёв.
Кто-то легонько стукнул в дверь номера, словно птичка клювом.
Грымов посмотрел на неё.
– Это мои, – сказал Плетнёв, впуская двух спецназовцев, одетых в обычные костюмы космолётчиков.
– Ходить на цыпочках! Никакого шума! Никто не должен знать, что мы тут устроили бардак!
– Обижаете, генерал.
– Лучше продырявить стену, – сказал техник, выуживая из спины робота толстоствольный «револьвер» неймса.
Плетнёв отобрал у него оружие.
– Это моё дело.
– Действуй! – кивнул Грымов. – Не задень Ярославу.
– Надеюсь, интерьер и расположение стола со стульями здесь типовые.
– Бей вдоль стены. Внимание, парни!
Плетнёв направил ствол нейтрализатора на стену справа от двери. Струя «кипящего» воздуха» обволокла часть стены, съедая нетолстый, всего в пятнадцать сантиметров, слой пенокемзита. В образовавшуюся дыру ласточкой нырнул первый спецназовец, лейтенант Быстров. За ним тем же манером Веласкес, второй боец, капитан Смирнягин, и последним – Грымов.
Каюта Исмаилова практически не отличалась от остальных модулей жилого сектора Суперструнника. Площадь – около двенадцати квадратных метров, стол, лежак, стул, встроенные в стену холодильник и бар. Ничего лишнего и ничего личного: стерильный бокс, лишённый индивидуальных деталей, в котором никто не жил.
Ярослава сидела на стуле, накрытая до пояса полупрозрачным складчатым колпаком эллипсоидальной формы, создающим впечатление живого организма: он пульсировал и помаргивал рядом огоньков на вершине.
Исмаилов стоял позади женщины, держа в руке нечто, напоминающее витую плеть, и с любопытством, склонив голову к плечу, разглядывал ворвавшихся мужчин. В бездонно-чёрных глазах его плавились лёгкое недоумение, презрение и угроза. Ни капли страха.
Быстров прыгнул к нему – словно снаряд бесшумно пролетел через комнату.
Плеть в руке пакистанца как бы сама собой развернулась и отрубила плечо лейтенанта вместе с рукой, будто это был тонкий прутик.
Быстров вскрикнул и упал, пытаясь второй рукой зажать отсутствующее плечо. Но остановить хлынувшую струю крови не смог.
Вперёд метнулся Смирнягин.
– Стой! – рявкнул Грымов.
Но было поздно: плеть снесла ему голову.
Оба бойца распластались на полу, истекая кровью.
Плетнёв навёл оружие на Исмаилова.
Плеть в руке бывшего бортинженера обвила колпак, стиснувший Ярославу.
– Не стрелять! – приопустил ствол нейтрализатора Грымов.
Движение в комнате прекратилось.
– Рановато вы, граждане контрразведчики, – сказал Исмаилов. – Подождали бы пару минут, она бы сама к вам вышла, живая. Придется начинать нашу операцию раньше.
Грымов сделал шажок вправо.
Веласкес то же самое влево.
Исмаилов покачал головой.
– Не советую, генерал. Вашей подготовки недостаточно для того, чтобы справиться со мной.
– Он Неуязвимый, – сказал витс без выражения.
Исмаилов, прищурясь, посмотрел на него.
– Устами младенца… как догадался?
Веласкес сделал ещё один шажок.
– Стой, где стоишь, искусственник, даже твоей реакции не хватит для нейтрализации этого дриммера.
Плеть на колпаке заискрилась.
– Что тебе нужно? – спросил Грымов. – Суперструнник захвачен федералами, началась чистка, тебе не скрыться, если только ты не владеешь телепортацией.
– К сожалению, этой возможности у меня нет. Впрочем, она мне и не понадобится. Вы всё равно опоздали.
Пол под ногами контрразведчиков вдруг качнуло, как палубу речного катера на волне.
Грымов и Плетнёв обменялись взглядами.
«Готовься!» – передал Иван мысль заместителю.
Тот понял, кивнул едва заметно. У обоих заработали менары.
«Разрешите мне, – послышался мыслеголос Веласкеса. – Я в каком-то смысле тоже Неуязвимый».
Грымов не колебался:
«Я подам сигнал».
Исмаилов ухмыльнулся, неправильно оценив обмен взглядами контрразведчиков.
– Пошла наводка на цель. Как вы сами понимаете, целью является Земля. Мы хотели использовать госпожу Горюнову в других проектах, но теперь это не имеет значения. Дайте мне минут пять, и она останется жива. Начнёте драку – погибнут все, она в первую очередь. – Исмаилов подумал, оскалился. – Хотя я-то выживу.
– Что это? – кивнул Грымов на колпак на теле Ярославы.
Надо было дать соратникам пару мгновений на подготовку атаки и отвлечь внимание пакистанца. А так как он всё ещё считал своё положение более выгодным и откликался на речь противника, тратя доли секунды на осмысление фраз, надо было что-то говорить.
Идея сработала. Исмаилов отвлёкся, отвёл взгляд.
– Это изобретение моих покровителей – программатор. Видели бы вы этих громадных лягушек! Ужас! Мы привезли на «Геодаре» несколько программаторов и уже использовали по назначению. Все нужные люди прошли через такие машинки.
– Неужели силовики?
– Кое-кто из них на нашей стороне, хотя не они решают проблему.
– А кто решает?
– К примеру, господин Мендель.
Грымов уловил движение Веласкеса, сделавшего упор на правую ногу.
– Директор Суперструнника?
– Нам понадобилось запрограммировать всего с десяток человек, остальные подчиняются их приказам.
– Отключи программатор! – Грымов сделал шаг вперёд.
– Не могу, – пожал плечами пакистанец. – Он сам отключится, когда закончит работу. Стойте на месте, попрыгунчики, я не шучу!
– Сними… с неё… этот… пузырь!
– Генерал, вы-то почему так переживаете? Она что, ваша подруга, любовница, жена? Я знаю, у вас в России силён культ семьи, привязанности и дружбы, но не до такой же степени.
Веласкес сделал движение.
Исмаилов свёл брови в линию.
– Замри, супермен! Ещё один шаг…
– Да! – сорвался с места Грымов.
Дальнейшие события развернулись в течение нескольких секунд.
Веласкес буквально растворился в воздухе и объявился слева от Исмаилова, вынужденного реагировать на действия Грымова и не ожидавшего такой прыти от витса. Удара Грымов не заметил, но плеть «дриммера» вылетела из руки посредняка, а сам он отступил на шаг.
Плеть, сияя и искрясь, соскользнула с колпака программатора, задев колено сидящей Ярославы. Однако странное оружие, очевидно, не было в этот момент активировано как излучатель и лишь сильнее заискрило, содрав с ноги женщины лоскут костюма и свернувшись в кольцо на полу.
Грымов, прыгнувший вправо, обрушил на плечо Исмаилова свой кулак, заставляя его отвлечься, и Веласкес, временами исчезавший из поля зрения как привидение, беспощадно воткнул палец в глаз Неуязвимого. Тот отпрянул, успев ногой отбросить Грымова к стене.
В бой включился Плетнёв: выстрелил из нейтрализатора, но промазал. Реакция Исмаилова не уступала реакции компьютера. Тем не менее ему пришлось уклоняться, и этим воспользовался Веласкес. Оказавшись у него за спиной, витс рванул его голову вверх, ударил ребром ладони по горлу, вырывая кадык, и вторым рывком сломал ему шею.
Исмаилов вывернул руки неестественным образом (как скорпион – свой хвост), пытаясь не то поставить голову на место, не то схватить противника, но Веласкес третьим могучим рывком сорвал с него голову.
Неуязвимый выпрямился, замер – страшный, растопырчатый, облитый странной кровью – жёлтой, с голубизной, – и упал навзничь.
– Сука! – выдохнул Плетнёв, направив на его тело нейтрализатор.
Пол каюты снова повело в сторону.
Грымов, усилием воли отключив боль в животе (удар Исмаилова был не слабее удара копра, забивающего железобетонные сваи), бросился к Ярославе.
– Неймс!
Ему сунули нейтрализатор.
Прицелившись, действуя на рефлексе, сознание в таких случаях только помешало бы, Иван нажал на курок.
Струя «нагретого» воздуха коснулась верхушки колпака над головой женщины и превратила её в облачко пара.
– Стаскиваем!
Переставший светиться колпак программатора ударился в стену.
Ярослава осталась полулежать на стуле, глядя перед собой застывшим взором. Глаза её были почти полностью заполнены зрачками.
– Яра! – Грымов пошлёпал её по щеке.
Не подействовало. Она никого не видела и ничего не слышала.
Грымов нашёл глазами Плетнёва.
– Реанимакамеру сюда!
Заместитель хотел выскочить из каюты, но дверь не открылась, и он, выхватив неймс из руки Грымова, испарил дверь одним выстрелом. Исчез в коридоре.
– Помоги! – Грымов с помощью Веласкеса уложил находившуюся в глубоком трансе Ярославу на лежак.
Тело Исмаилова конвульсивно изогнулось, но осталось лежать. Он был киборгом, однако без мозга функционировать не мог, в отличие от роботов класса «форм», которые управлялись распределёнными по всему телу компьютерами.
– Воды!
Веласкес метнулся в закрытый прозрачным листом хозблок, вернулся со стаканчиком, наполненным водой, вылил на голову лежащей.
Она не шевельнулась.
– Как тебе удалось? – кивнул на оторванную голову Исмаилова Грымов.
– Я участвовал в создании программы нейтрализации Неуязвимых, – спокойно сказал витс. – Психоанализ, считывание намерений, физические возможности и недостатки.
– Недостатки?
– Мозг в голове – это недостаток.
Грымов мрачно улыбнулся.
– Я думал – достоинство.
– Для тех, у кого он работает нормально.
– У тебя не так?
– Я, по сути, весь – компьютер. Даже если мне оторвут голову, я останусь в рабочем состоянии.
– Но руки у тебя явно нечеловеческой силы.
Веласкес озабоченно посмотрел на свои руки.
– Да нет, всё то же самое.
– Ну да, так оторвать башку киборгу… я только в кино видел.
– Согласен, кожа и сухожилия у меня не из обычных биоматериалов.
– Композит?
– Икосаэдральный фуллерен. Очень прочный.
– Да уж.
В каюту ворвались трое парней в боевых спецкостюмах «ратник». Один из них бросил к виску руку.
– Товарищ генерал, майор Вилков…
– Не теряй времени, майор, – оборвал его Грымов. – Женщину в камеру, «двухсотых» на тележки. Работайте! Где медики?
– Сейчас будут.
Грымов понаблюдал, как подчинённые Плетнёва разворачивают бокс реанимационной камеры, устраивают в ней не пришедшую в себя Ярославу, посторонился, когда к Исмаилову подсели ещё двое парней с какими-то чемоданчиками, тут же превратившимися в приборы с панелями и десятками торчащих щупалец и чаш.
– Попробуем сосканировать память этого господина, – сказал один из них, поймав взгляд Грымова.
Он отошёл, глянул на браслет.
«Андрей!»
– Тут я, – возник в коридоре Плетнёв.
– Он говорил что-то о пяти минутах… надо срочно захватить отсек управления!
– Прошло уже больше пяти минут, не успеем. Туда уже пошли наши пацаны, но их всего двое, а отсек перекрыт «зеркалами», не пройти даже с неймсами.
Пол каюты под ногами снова поплыл.
– Чёрт!
«Иван, что происходит?» – заговорил менар Грымова мыслеголосом Медведя.
«Они разворачивают Суперструнник, чтобы ударить по Земле», – ответил Грымов.
«Ты же утверждал, что они хотят уничтожить Суперструнник».
«То была задумка отвлечь нас от истинного замысла».
«К вам подходит фрегат «Могучий», можно шарахнуть по центру управления из «нульхлопа»!
«Там люди…»
«А на Земле не люди?! Десять миллиардов! Ты хоть понимаешь масштаб катастрофы, генерал?!»
Грымов посмотрел на Плетнёва. Тот кивнул, получая ту же информацию.
– Надо рисковать, командир.
«Алексей Петрович…»
«Секунду… мне докладывают… дьявол!»
Кожу лица свело, как от порыва ледяного ветра.
«Что там у вас?»
«Комбез не даёт разрешения на атаку Суперструнника! Президент СОН отдал приказ включить «красную завесу»! Мы обязаны подчиниться!»
Грымов замер.
Императив «красной завесы» означал перекрытие подходов к охраняемому объекту с помощью международного флота и подключения генераторов «абсолютных зеркал». Такое ещё не случалось ни разу за время существования Федеральной Службы безопасности, даже при военных конфликтах, грозящих перерасти в ядерную войну. И готовилась эта акция на случай нападения на Солнечную систему инопланетных агрессоров.
«Можно выстрелить издалека…»
«Вокруг Суперструнника уже сформирована сфера защиты. Если «зеркала» отобьют импульс «нульхлопа», от рикошета могут пострадать другие космические сооружения».
Грымов прикусил губу.
– Геодаровцы успели зазомбировать всех высших чиновников, – процедил сквозь зубы Плетнёв. – Только этим можно объяснить действия федералов.
«Алексей Петрович…»
«Генерал, попробуйте пробиться в центр управления своими силами».
«Понял».
В каюте вдруг возникло движение. Окружившие цилиндр реанимакамеры спецназовцы засуетились. Раздался стук: Ярослава внутри очнулась и пыталась встать.
– Откройте!
Камеру открыли.
Ярослав села, начала снимать с головы и груди чашки датчиков. Ей помогли выбраться из саркофага.
– Яра! – взял её за руки Грымов, не ожидавший такого подарка. – Я думал, тебя запрограммировали!
– Я тоже так думала.
– У нас проблема!
– Знаю… надо остановить запуск…
– Мы пытаемся пробиться в отсек управления, но он заблокирован «зеркалами».
– Нам помогут… – Ноги не держали женщину, она покачнулась, и её усадили на лежак. – Надо расчистить коридор…
Грымов оглянулся на Плетнёва, и тот исчез за дверью, поняв его молчаливый приказ.
– Кто нам поможет?
– Подождите, я с вами.
– Ты очень слаба…
– Я с вами! Сейчас приду в норму. – Ярослава протянула руку, и Грымов помог ей встать.
– Мы сняли с тебя какое-то устройство.
– Программатор.
– Так тебя всё-таки…
Она слабо улыбнулась.
– Это они так думали, на самом деле я получила нужную информацию, и сейчас мне помогает…
– Кто?!
Ещё одна улыбка проскользнула по бледным губам женщины.
– Ум за разумом…
