Глава 19. Дженворп

Знаменитый Большой Ускоритель, он же Суперструнник, он же Дженворп, на самом деле ускорителем не являлся. Он не ускорял элементарные частицы, как другие – настоящие ускорители, а создавал «суперструну» деформации вакуума, которая при схлопывании пробивала пространство на сотни и даже на миллионы световых лет.

Первый импульс Суперструнника, подготовленного к нештатному запуску агентурой Знающих-Дорогу, был направлен к шаровому звёздному скоплению Омега Кентавра и пронзил Ось Зла – сто одиннадцать звёзд, расположенных на одной линии. По расчётам Знающих-Дорогу, взрыв должен был породить трансформацию вакуума и очистить Метавселенную от живущих там существ, в том числе людей. Но расчёты Знающих не оправдались, и запущенное многомерное «цунами» не смогло мгновенно очистить Метагалактику от галактик, звёзд, планет и прочего материального «мусора». Человечество уцелело.

Два года продолжалась война людей, поддержанных Межгалактической Комиссией Контроля Закона (МККЗ), со Знающими, жителями Метавселенной с другими физическими законами, столкнувшейся с человеческой, пока экспедицией крейсера российского звёздного флота «Ра» под командованием Руслана Горюнова не был положен конец войне.

Прошёл год, как Ярослава перестала видеть сны о запуске Дженворпа и своём участии в его строительстве. И вот настало время вернуться, с целью оценить его состояние и одновременно послужить космической контрразведке, встревоженной всплеском странных событий в созвездии Стрельца и в Солнечной системе.

Ярослава не раз видела Суперструнник со стороны, будучи в начале карьеры прорабом великой «стройки века». С её точки зрения, двадцатитысячекилометровый короб шириной всего в двести с лишним метров ничуть не изменился со времени сборки, уходя тростинкой в искристую черноту космического пространства между орбитами Марса и пояса астероидов. Ничто не говорило о мощности и возможностях этого сооружения, способного, как оказалось, взорвать звёзды и уничтожить вражеский флот на расстоянии в двадцать тысяч световых лет. Хотя создавался Дженворп не для военных целей, а для исследования космоса, для определения возраста Вселенной и условий её возникновения. Однако жизнь внесла свои коррективы в судьбу «суперструнного» генератора, и его пришлось использовать для защиты человечества и его космического дома – Солнечной системы. Что предстояло совершить этой исполинской «пушке» длиной в три диаметра Земли, стреляющей не ядрами, а пучками особого поля, предстояло ещё узнать.

Такие мысли бродили в голове Ярославы, когда она после очередного облёта Суперструнника в сопровождении членов комиссии шла из транспортного отсека в центральный модуль управления сооружением и думала о своём странном положении не то строителя, не то эксперта, не то инспектора ФАК, не имея при этом официального статуса. Пришла мысль поговорить об этом с Воеводиным и выяснить его точку зрения на происходящее.

На этот раз комиссия собралась почти полностью, за исключением Исмаилова, появлявшегося в этой компании редко. Чем он занимался, никто не знал, но глава комиссии Дондоон претензий к нему не предъявлял, а отсутствие вечно ухмылявшегося бывшего бортинженера «Геодара» всех устраивало.

Расположились в зале управления Суперструнником.

В зал заглянул Серджо Веласкес, вернувшийся под начало Ярославы, нашёл глазами женщину.

«Я нужен?» – услышала она его мыслеголос.

«Жди неподалёку», – ответила Ярослава.

Сильва Веласкес, оставшийся с детьми на Земле, был точной копией Серджо, отчего иногда казалось, что она никогда не расставалась с витсом, однажды спасшим её от смерти. Хотя это было не важно, все витсы-Веласкесы вели себя одинаково, а главное, были надёжными помощниками.

Защемило сердце: Руслан находился в данный момент далеко от Земли, и ему не помешал бы такой помощник. Но от него пока не дошло до дома ни одной весточки, кроме самой первой, о том, что они достигли цели.

Ярослава отвлеклась и не сразу поняла, что ей задали вопрос.

– Извините, – очнулась она от мрачных мыслей, – задумалась. Что вы сказали?

– Как вы думаете, госпожа Горюнова, стоит менять сам генератор «струны»? – повторил вопрос Дондоон.

– Нет, – сказала Ярослава, – Он в рабочем состоянии, хорошо защищён и не нуждается ни в ремонте, ни в замене.

– Но я всё же рекомендовал бы протестировать генератор, – проворчал Ольбрехт, доктор технических наук и сотрудник Стокгольмского университета, вечно сомневающийся в компетенции своих коллег и всегда возражавший Ярославе, что бы она ни говорила.

– Через неделю Дженворп будет запущен в рамках эксперимента с выстрелом на максимально возможное расстояние в четырнадцать миллиардов световых лет, – сказала Ярослава. – Туда, в направлении на созвездие Волос Вероники, уже направлены большие струнные телескопы. Ещё одно тестирование сорвёт сроки проведения эксперимента, не говоря уже о замене.

– Зато мы будем уверены, что не случится беда.

– Почему вы завели разговор о какой-то беде? У вас есть расчёты, гипотезы, новые идеи? Вы боитесь, что Вселенная взорвётся? Или взорвётся сам Дженворп?

Швед отвёл глаза.

– Мы должны предусмотреть все последствия.

– Насколько мне известно, расчёты запуска Дженворпа производили две независимые группы специалистов из разных институтов.

– Вы считаете, они непогрешимы?

– Свен, не горячитесь, – сухо заметил Дондоон. – Госпожа Горюнова права, у нас нет оснований не доверять экспертам. Эксперимент готовился давно, затрачены большие средства, и нам необходимо побыстрей оценить надёжность Дженворпа, чтобы запуск прошёл нормально и вовремя. Давайте поговорим о необходимости замены некоторых второстепенных узлов. Бригада ремонтников уже приступила к работе, хотелось бы подкорректировать их задание.

Ярослава перестала слушать главу комиссии, разглядывая выведенный на центральный виом зала пейзаж: звёздные россыпи, перечёркнутые тростинкой Суперструнника. Какая-то мысль зародилась в глубине подсознания, даже не мысль – тень беспокойства, охватившего душу после речи Дондоона. Что-то в ней настораживало, что-то крылось странное, будто он пытался оборвать настырного шведа, пусть и настроенного на конфронтацию, но призывавшего тщательней подготовить гигантское сооружение к запуску. С одной стороны, глава комиссии упорно налегал на замену многих узлов Суперструнника и усиление их защиты. С другой, явно торопил коллег, не желая анализировать их аргументы. Что изменилось за последние сутки? Кто дал ему команду ускорить сдачу Дженворпа в эксплуатацию вопреки первым требованиям максимально обезопасить запуск? Что происходит?

Она снова пропустила вопрос мимо ушей.

– Извините…

– Ничего, – по-отцовски доброжелательно улыбнулся Дондоон, собрав морщины на гладком коричневом лице, – я вас понимаю, дома дети ждут, муж, другие дела. Через день-два мы закончим обследование Дженворпа, и вы вернётесь.

У Ярославы чуть не сорвалось с языка: что здесь делаю я? Зачем вы меня включили в состав комиссии? – но она сдержалась.

– Благодарю, господин Дон (никто не называл Дондоона полным именем, состоящим из четырёх труднопроизносимых слов – Амбагай Аюшийн Нарандэген Дондоон, и он отзывался на короткое Дон). Я бы хотела сегодня вечером побыть дома с детьми, если не возражаете.

– Конечно, не возражаю, сударыня (это слово он произнёс по-русски, но с акцентом – съюдарын, наверно, хотел потрафить единственному русскому представителю в группе), мы все свободные люди и имеем право отдыхать.

Разговор зашёл о бригаде ремонтников.

Ярослава навострила уши. Она уже знала, что руководство Суперструнника заключило договор с турецкой инженерно-строительной компанией, специализирующейся на ремонте космофлота, но ещё не видела ни одного представителя компании и не знала состав бригады.

– Я им не доверяю, – брюзгливо заметил Ольбрехт. – Дженворп слишком серьёзный технический объект, чтобы его ремонтировали тур… э-э, обычные строители. Почему не привлекли тех, кто строил Суперструнник?

– Вот она работала, – кивнул на Ярославу Дондоон.

– Это было в прошлой жизни, – улыбнулась Ярослава. – А если серьёзно, то я не понимаю цели комиссии. Если мы должны остановить новый эксперимент, это одно дело, если, наоборот, ускорить – другое.

Ольбрехт посмотрел на неё странно, с непонятным скрытым удивлением и озабоченностью. Она ждала, что учёный снова начнёт возражать ей, но он промолчал.

– Наша задача – выявить недостатки конструкции Дженворпа, – сказал Дондоон не менее странным тоном; так ученик в школе отвечает заученный урок. – И мы почти выполнили эту задачу. Господа, прошу в катер, сделаем облёт объекта и ознакомимся с работой ремонтной бригады.

– Разрешите мне остаться? – сказала Ярослава, поймав давно раздражавшее ощущение дежа-вю: она поняла, что может сделать. – Мне необходимо заняться… кое-какими неотложными женскими делами.

– Мы подождём, – сказал Дондоон.

– Не ждите, я не знаю, сколько это займёт времени, лучше я подожду вас здесь.

Дондоон мигнул, размышляя, кивнул, сделал приглашающий жест, и комиссия покинула зал управления Суперструнником, где постоянно работали пять операторов, запакованные в рабочие кресла-модули, и начальник смены.

Директор гигантского инструмента Мендель появлялся в зале управления редко.

Ярослава понаблюдала за коллегами, усаживающимися в десятиместный когг (один из оперативных виомов зала показывал транспортный отсек), хотела подойти к начальнику смены, но в это время в зал вбежал Ольбрехт. Нашёл глазами Ярославу, вприпрыжку подскочил к ней.

– Можно вас на минутку?

– Что-нибудь случилось?

Ольбрехт нервно облизнул губы, оглянулся:

– Давайте поговорим не здесь.

– Можно в зале отдыха.

– Там работает видеоконтроль.

– Тогда в моей каюте, – Ярослава имела в виду предоставленную ей, равно как и всем членам комиссии, отдельную комнатку для отдыха в жилом секторе.

– Хорошо, только быстрей, я отпросился по нужде.

Торопливо дошли до каюты, Ярослава открыла дверь, пропустила спутника.

– Говорите.

– Я знаю, что вы были связаны с русской контрразведкой, – быстро начал швед. – Здесь творится что-то непонятное! Во-первых, Дженворп не нуждается ни в каком ремонте, вы сами это поняли. Во-вторых, кто-то сверху отдал распоряжение заменить практически весь персонал Дженворпа, кроме его директора и заместителя. В-третьих, заменена группа наладки энергетического оборудования. В-четвёртых, ремонтная бригада, которая прибыла из Бельгии, а не из Турции, это всё двигателисты, они спецы по ходовым генераторам ВРП, а не по суперструнным технологиям.

– Откуда вы знаете?

– В составе бригады случайно оказался мой соотечественник Ольсен, мы знакомы, он двигателист и он проговорился. Скажите, зачем на Дженворпе двигателисты? Какие двигатели они собираются снимать или устанавливать? И последнее: господин Исмаилов – эверэдж, а это не слишком лестная характеристика для человека, не один раз переменившего профессию. Сначала он участвовал в экспериментах с Неуязвимыми в концерне ОЭ, потом вдруг стал бортинженером «Геодара», теперь же стал специалистом по ксенотехнике и нашим коллегой.

– А это вы откуда знаете?

Ольбрехт бледно усмехнулся.

– Тоже случайно, при разговоре с господином Дондооном. Не слишком ли разносторонние интересы для человека, не имеющего определённого пола?

– При чём тут пол?

– Эверэджи, вы их называете посри… посре…

Русское слово никак не удавалось шведу, и она сказала:

– Посредняки.

– Ну, в общем, это, по сути, искусственные люди, у них нет души, и их не волнуют человеческие проблемы.

Ярослава покачала головой.

– Вы перегибаете палку.

– Что? – не понял Ольбрехт.

Она поняла, что последнюю фразу произнесла по-русски, перешла на английский:

– Вы преувеличиваете.

– Ничуть не… – У шведа зазвонил айком.

– Да, иду, – сказал он сдавленным голосом, посмотрел на собеседницу светло-голубыми, словно налитыми слезами глазами, на дне которых затаился страх. – Я вас предупредил! Сообщите своим друзьям.

Он выскочил за дверь, не дожидаясь ответа, а Ярослава осталась стоять, ошеломлённая речью того, кого считала если и не врагом, то недругом. Можно было бы его признание отнести к какой-то игре, если бы не одно «но»: говорил он нервно, искренне и боязливо. Сыграть такую естественность мог бы только хороший артист.

Ярослава вернулась в зал управления.

Начальник смены, которого она знала лишь по имени, куда-то запропастился, и она села на его место, решив довести задуманное до конца. Поскольку операторы не раз видели её в компании с начальством, да и заняты были своими делами, никто не обратил внимания на манёвр инспекторши.

Ей понадобилось всего три минуты, чтобы найти в компьютере план мероприятий, выполнение которых должно было «обеспечить безопасность Суперструнника», а также список всех нештатных специалистов, привлечённых к профилактическим и ремонтным работам. Ярослава даже успела найти записи видеокамер контроля, фиксирующих прибытие на Суперструнник всех гостей, после чего вернула в раствор виома прежнюю картинку – расчёт гиперволны в стволе Дженворпа, которую оставил начальник смены, и заняла прежнее место за спинами операторов. Вернувшийся через полминуты пожилой седовласый мужчина по имени Джордж сел в кресло и принялся изучать картинку, не заметив, что кто-то работал на его месте.

Ярослава усмехнулась про себя, вспомнив пословицу: кто успел, тот и съел. Настроение слегка поднялось. Ей натурально повезло, хотя из головы не выходили слова Ольбрехта, неожиданно оказавшегося союзником, чего от него никто не ожидал. Надо предупредить Ивана, подумала она с беспокойством. Шведа надо поберечь. Встала с независимым видом и покинула зал, направляясь обратно в каюту. Мысли свернули к детям. Захотелось обнять обоих малышей, взять их на руки, вывезти в коляске на природу.

«Господи, зачем я согласилась? – пришла удручённая мысль. – Ведь решила не вмешиваться, и так полжизни отдано спецслужбам, не требуя ничего взамен, чуть любимого человека не потеряла! Хватит уже заниматься мужскими делами!»

«Так ты же и согласилась помочь родной контрразведке только после того, как улетел Руслан, – пришла другая мысль, более расчётливая. – Терпи теперь, пока он не вернётся».

Бегущая дорожка вдоль коридора, соединяющая все секции Суперструнника, почему-то не работала, и ей пришлось добираться до жилого сектора на своих двоих. Впереди мелькнула мужская фигура в серо-чёрном унике, свернула в боковую аллею, охватывающую сектор с полусотней жилых модулей. Показалось, что это Исмаилов.

Она ускорила шаг.

– Шамиль?

Мужчина свернул куда-то и исчез.

Яра остановилась, прислушиваясь к шёпоту терафима: тот подтвердил предположение хозяйки, что скрывшийся незнакомец походил на бывшего бортинженера «Геодара». В душе поднялась тревога. Как говорил Воеводин, учись видеть в случайных событиях цепочку причин, ведущую к неслучайным трагедиям. Старик был прав, его правило работало безукоризненно, не раз спасая жизни сотрудникам «Сокола», в том числе самой Ярославе. Так, может быть, стоит озаботиться и странным поведением улыбчивого посредняка?

«Серж, – вызвала она витса по менару. – Ты далеко?»

«Рядом», – последовал ответ.

Дверь одной из кают жилсектора в десяти шагах от Ярославы открылась, вышел Веласкес. Твёрдое, спокойное, умное лицо, уверенный взгляд внимательных карих глаз, выпуклые прямые губы с обманчиво добродушной складкой. А ведь не человек! То есть искусственный интеллект в облике человека, и при этом намного более человечный, нежели многие так называемые живорождённые люди. Как жаль, что таких мало.

– Я видела Исмаилова, – сказала Ярослава. – Только что. Окликнула, но он то ли не расслышал, то ли намеренно сделал вид, что не слышит.

– Посредняк, – чисто по-человечески пожал широкими плечами Веласкес.

Она засмеялась.

– В смысле – что с него взять? Ты излишне категоричен, дружище, не все посредняки плохие люди. Дело в том, что он не должен быть здесь. Почему не участвует в работе комиссии, хотя обязан? Чем он вообще занимается?

– Последить?

Она с сомнением посмотрела на витса.

– Сможешь незаметно?

– На Суперструннике смогу, на Земле и в космосе нет.

– На Земле этим займутся другие люди.

– Хорошо. Где ты будешь?

– Пока у себя, вернутся коллеги, присоединюсь к ним. Была бы моя воля, махнула бы домой.

Веласкес кивнул и повернул к технологической зоне сооружения.

Ярослава зашла в каюту, размышляя, как ей послать сообщение Грымову, чтобы никто не догадался о связи с ним. Потом вспомнила, что Иван оставил ей номер своего наблюдателя на Суперструннике, поколебалась, но решила чуть подождать. Уверенности в адекватности своих тревог у неё не было.

Заказав кофе, она развернула персоник и занялась анализом данных, полученных при обследовании Суперструнника. Хотелось найти какую-то зацепку для разгадки тайны подключения комиссии к обследованию Дженворпа и лишь потом общаться с Грымовым, имея конкретные предложения. За этим занятием её и застал Веласкес, ворвавшийся в каюту как метеор.

– Убит Ольбрехт!

Она замерла, не веря ушам.

– Ольбрехт… убит?! Как?!

– Найден в своей каюте мёртвым, предварительное заключение медиков – остановка сердца.

– Он что, не полетел с группой?

– Очевидно, не полетел.

– Но Свен никогда не жаловался на сердце…

– Его убили.

– Зачем?! Кому понадобилось убивать учёного… – Ярослава осеклась, вспомнив недавнюю встречу со шведом. – Боже мой! Он просил… сообщить нашим…

– Звони Грымову.

– Здесь есть его люди…

– Звони. Сюда наверняка нагрянут федералы, так что будет весело.

Она вдруг снова поймала ощущение дежа-вю… и мысль, давно пытавшуюся достучаться до сознания.

– Я поняла…

Веласкес продолжал смотреть на неё, внимательно и молча, выражая этим молчанием немой вопрос, и Яра закончила:

– Здесь ведётся целенаправленная работа по нештатному запуску Дженворпа…