ГЛАВА 52

Вернувшись в брошенную машину, Даррелл не задумываясь погнал обратно к дому Лорейн. И только неподалеку от него остановился, на минуту переводя дыхание. Он посмотрел на свою раскрытую ладонь. Тонкий порез, уже заживавший, напоминал о том, что обряд Верховной был завершен. Его кровь стала основой для приготовленного зелья, лежавшего рядом, на соседнем сиденье, в небольшой темной бутылочке.

Затем Даррелл развернул ладонь тыльной стороной вверх и глянул на наручные часы. Уже начало десятого. Время так быстротечно… В сентябре здесь восход солнца примерно в шесть. У него от силы часов семь. Эйден глубоко вздохнул, подвел машину ближе к дому ведьмы и вышел, немедленно направляясь к крыльцу.

Поднялся по ступенькам и толкнул дверь, которая легко поддалась, впуская его в теплый дом. Теплый — именно таким он запомнится ему, как и женщины, чьими усилиями этот островок уюта и покоя согрет. Лорейн не спустилась к гостю. Только непонятное существо, несчастно утирая вздернутый нос кисточкой собственного хвоста, сидело на подоконнике, прячась за прозрачными шторами. Эйден бросил короткий взгляд на бесенка и поднялся по лестнице на второй этаж.

Хозяйка дома была здесь. Стоило Дарреллу показаться у раскрытой двери, как Лорейн отпустила руку внучки, поднялась с края постели и метнулась навстречу гостю. Тревожно вглядываясь в лицо Эйдена, уставшая женщина поочередно участливо коснулась его щеки и лба ладонью.

— Где ты был? — почти со стоном проговорила Лорейн. — Неужто действительно отправился к Верховной? Эйден…

Молодой человек только коротко кивнул и прошел к кровати, где по-прежнему лежала Бринн, укрытая покрывалом.

— Эйден! — окликнула его ведьма.

Но он сел рядом с Бринн и бережно убрал прядь волос с ее лба, где были нанесены защитные ведьмины знаки. Лорейн видела, как дрожали пальцы Даррелла, и прекрасно слышала, как гулко билось его сердце.

— Эйден…

— Возможно, я и в самом деле проклят, раз принес в ваш дом столько несчастий, — тихо сказал Даррелл и попытался открыть крышку принесенной бутылочки.

Пальцы, как нарочно, соскальзывали, и он едва не отломил верхушку, все же справляясь с ненужной помехой.

— Что ты собрался делать? — схватила его за руку Лорейн. — Что это?

Ведьма развернула его руку ладонью вверх, замечая свежий порез. Ее глаза стали темными, как ночь.

— Что за зелье тебе дала Миррайн? Отвечай немедля! — потребовала она. — Что это? Что ты натворил?

— Оно поможет Бринн. Я надеюсь на это, — ответил Эйден, высвобождая руку, стараясь не пролить ни капли из бутылочки. — Сейчас прошу не вмешиваться. Боюсь, что не отвечаю за последствия. Прошу вас…

Молодой человек приподнял подбородок Бринн и поднес темную бутылочку к ее губам. За окном черный ворон не мигая наблюдал за его действиями и немедленно сорвался с ветки клена, улетая прочь, едва девушка смогла сделать глоток зелья.

Лорейн устало опустилась в кресло рядом с кроватью, силясь не закрыть глаза. Она истратила слишком много сил на свою магию и была опустошена. Ведьма смотрела, как Эйден пытается поить внучку, платком утирая ее подбородок, когда зелье проливалось мимо губ.

— Вам стоит немного отдохнуть, — раздался сквозь пелену сонливости голос гостя. — Спуститесь к себе. Я побуду рядом с Бринн.

Хозяйка дома не сдвинулась с места, и тогда Эйдену пришлось повторить настойчивее, заканчивая поить подругу:

— Мне хотелось бы сейчас побыть наедине с Бринн. Могу я просить вас все же оставить нас одних?

Лорейн словно очнулась, вздрагивая в кресле, и шатко поднялась, убирая длинные волосы за спину. Она молча кивнула гостю. Слыша спокойное дыхание внучки, ведьма решилась спуститься вниз, в свою комнату, чтобы хоть ненадолго прилечь и попытаться восстановить силы. Она просто должна, иначе свалится с ног и окажется бесполезной.

Оставшись с Бринн наедине, Эйден отнес пустую бутылочку на журнальный столик. Коснулся ладонью лба девушки, ощущая, как жар медленно спадает, стирая с ее лица мертвенную бледность.

Это дарило успокоение, и Даррелл тяжело опустился рядом на постель, осторожно привлекая девушку к себе. Гладя ее длинные волосы, он велел себе не смотреть на часы, блестевшие в темноте. Хотя вскоре его глаза уже не могли различить ни одной цифры, теряя привычную остроту зрения. Как же сложно приходится смертным…

Время шло, он не мог сказать, что именно изменилось в его ощущениях. Возможно, слишком сильно кололо в груди или руки дрожали больше прежнего. А когда Бринн, погружаясь в уже здоровый сон, доверчиво свернулась клубочком у его бока, дыхание Эйдена стало прерывистым. Но он стиснул зубы, велев себе быть спокойным и не сметь тревожить ее.

Если бы он выбирал свою смерть, если бы он мог, то иной бы и не хотел. Чувствовать ее дыхание, тепло и мягкость. Видеть каждую черту лица, чтобы запомнить до последнего мгновения, до последнего удара сердца. Это ли не счастье? Нет, он не верил в проклятие. Дорогая Сирен, она напрасно страшилась. За последние дни он познал больше, чем за все годы своей жизни. Он уйдет спокойно. Но черт побери! Он так желал остаться…

Когда же, поднеся руку к лицу, едва смог разглядеть, что час настал, Эйден с трудом поднялся. Он вовремя схватился за спинку кровати, поскольку головокружение оказалось слишком неожиданным. Молодой человек устоял и, переведя дыхание, глянул на безмятежно спящую Бринн:

— Прощай, моя колдунья…

Он хотел коснуться ее еще хоть раз. Но девушка шевельнулась в постели, и Эйден не решился, понимая, что уже пора. Он хлопнул себя по карману брюк, убеждаясь, что ключи от машины не потерялись, и бесшумно вышел из комнаты, направляясь к лестнице. В голове шумело, а изображение перед глазами переворачивалось, но Эйдену удалось спуститься вниз.

Молодой человек неслышно пересек гостиную, замечая, что за приоткрытой дверью хозяйской спальни так и горел непогашенный ночник. Сон сморил Лорейн, позволяя отдохнуть. Она доверилась ему, и Даррелл был за это благодарен. Уже достигнув входной двери, почувствовал, как что-то потянуло его за штанину. Держась одной рукой за дверную ручку и пытаясь унять головокружение, Эйден глянул вниз.

Все тот же любопытный хвостатый малыш. Схватил его за брюки когтистой лапой и пытался оттянуть от двери, что-то сердито фырча. От усердия бесенок запыхался, но непослушный человек никак не поддавался.

— Я должен идти. — Эйден осторожно поднял существо, усадил на подоконник и затем покинул безмолвный дом.

Холодный порыв ветра остудил его, ударяя в грудь, едва он оказался на улице. Даррелл шатко дошел до машины и в этот раз был рад тому, что так и бросил ее открытой. Садясь за руль, он попытался сконцентрироваться на дороге, но та плавала перед глазами. Эйден тряхнул головой, и изображение прояснилось, давая возможность наконец отъехать.

В это время дорога была пуста. И единственное место, куда мог и хотел сейчас отправиться, находилось неподалеку. Проезжая мимо в прошлый раз, он обратил внимание на высокий мост над рекой. Солнце в тот день так чудесно золотило воду, играя бликами на ее безмятежной глади. Разве могут быть объятия лучше, чтобы принять своего сына в этот час?..

Она проснулась от тихого настойчивого стука, не понимая, где находилась. Едва открывая глаза, Бринн постаралась остановить взгляд на потолке, наконец понимая, что это ее собственная комнатушка в доме бабушки. Как она оказалась тут? Девушка села на постели и, поведя усталыми пленами, перекинула спутанные волосы на одно плечо. Снова слыша непонятный стук, она глянула на окно.

— Опять ты, — вздохнула Бринн, наблюдая за тем, как знакомый ворон настойчиво стучит клювом по стеклу.

Девушка поднялась с кровати и подошла к окну, а затем приоткрыла его, впуская утреннюю свежесть. Она вдохнула полной грудью, с удивлением замечая, что улица буквально залита водой, словно неделю, не стихая, шли дожди. Бринн нахмурилась, когда птица пронзительно каркнула и неожиданно влетела в комнату, кружа под потолком. Пока девушка тянулась к лежащей на кресле кофте, чтобы прогнать «гостя», взгляд упал на журнальный столик.

Бринн протянула руку, желая взять непонятную темную бутылочку, но ворон опередил ее, хватая пустой сосуд за горлышко и вновь садясь на подоконник. Птица зажала добычу когтистой лапой и вновь громко каркнула. Бринн замерла, поскольку перед глазами внезапно возникло непонятное видение. Словно она стояла не в своей комнате, а перед высокими коваными воротами. Ведьма протянула руку, пытаясь коснуться их, но видение пропало.

Бринн обернулась к ворону. Сейчас она не могла видеть, как ярко сверкал ее почти прозрачный взгляд, такой же, который могла наблюдать, глядя в глаза Эйдена.

— Что ты хочешь сказать мне? — Теперь она узнала птицу, и сердце забилось чаще от волнения.

Не понимая, что происходит, девушка сделала шаг по комнате и вновь замерла, окунаясь в воспоминания, явно не принадлежащие ей. Стена дождя оглушила, словно она стояла посреди улицы, и голос Верховной Миррайн звучал очень отчетливо, пугая и тревожа.

Еще мгновение, и она очутилась в незнакомом круглом помещении, в окружении горящих свечей и едкого дыма. Еще миг, и острая боль пронзила руку, заставляя схватиться за ладонь. Бринн глядела на нее широко распахнутыми глазами, видя, как капала алая кровь, но не касалась пола, исчезая в воздухе.

«С первой же зарей, когда последняя капля этой силы перейдет к Бринн, ты исчезнешь, глупый мальчик, — эхом слышался голос Миррайн. — Станешь пеной морской… растаешь».

— Что ты наделал, Эйден? — прошептала Бринн, отгоняя непрошеное видение и замечая теперь мокрый пиджак, брошенный Дарреллом на стоящем в стороне стуле.

Ворон вновь издал свой клич, привлекая внимание девушки, и кинулся к окну, будто предлагая следовать за ним. Он отлетал и вновь возвращался, глядя на нее. Бринн, как была босиком, быстро спустилась вниз и, хватая с привычного места связку бабушкиных ключей, выбежала из дома. Ворон кружил над девушкой, пока она садилась в машину, а как только отъехала от дома, стремительно полетел вперед, ведя ее за собой.