ГЛАВА 37

— Ты так и не договорил, в чем же еще причина? — вернулась к тревожащему ее вопросу Бринн.

Эйден посерьезнел, вспоминая что-то. Он помолчал с минуту, затем улыбнулся, стараясь не тревожить гостью.

— Это совершенно несерьезно, так, скорее простое суеверие, — начал говорить Даррелл. — Моя мать, как и твоя бабушка, приняла чувства смертного мужчины. Сыновья в нашем роду — дело исключительное, как и любовь. Но все однажды случается, верно?

— Верно, — тихо отозвалась Бринн.

— Мать рассказывала много историй и легенд и однажды рассказала еще одну.

— Расскажешь мне? — прижимаясь теснее, попросила ведьма.

— В ней нет ничего особенного, — внезапно охрипшим голосом заверил Даррелл, целуя в висок девушку и вновь проводя рукой по волосам. — Она скучна. Заснешь еще до того, как я закончу говорить.

— Ну пожалуйста!

— Обычная сказка, каких тысячи, — усмехнулся Эйден, — но мать была очень впечатлительна, как и ты, Бринн. Почему-то верила в нее. Считала, что ее старшему сыну, первенцу, обязательно не повезет с женой и она окажется сказочной мегерой…

— Ты это серьезно? — возмутилась Бринн. — Сам же сейчас придумал все.

— Таланта рассказывать сказки за собой никогда не замечал, — попытался оправдаться Даррелл.

— Эй! Мы ведь напарники. — Ведьма поднялась с пола и поправила платье, расправляя воротник. — Не доверяешь мне?

— Конечно же доверяю, — хмыкнул Даррелл, поднимаясь следом за гостьей.

За окном темнело, пора отвезти юную ведьму домой.

— Но почему твоя мама так верила в эту сказку? — все же спросила Бринн, когда Эйден вел ее обратно к машине, намереваясь отвезти в дом Лорейн.

— Тот, кто познал силу любви, знает ей цену, — задумчиво отозвался Даррелл, садясь за руль. — Потому и верила.

— А ты? Ты веришь? — не отступала ведьма.

Машина выехала с парковки, устремляясь по вечерним, блестящим огнями улицам города.

— Нет, — коротко ответил молодой человек, теперь сосредоточенно следя за дорогой.

«Начинаю верить или боюсь, что начинаю верить», — подумал он про себя, удивляясь этому чувству. Он даже нервно усмехнулся, наверняка вынуждая сидящую рядом девушку сомневаться в его рассудке, и подмигнул, желая успокоить. Эйден осознавал, что впервые в жизни влюбился до такой степени, чтобы сердце билось, как у неопытного мальчишки. И поэтому начинал верить в глупые сказки, как и покойная мать? Нет, это уже перебор.

— А я верю в них, — заявила Бринн. — В любой сказке, у любого народа, всегда содержится своя правда. Люди не просто так их выдумывают. Очень часто в них повествуется о реальной встрече смертного с тем, что выше его понимания.

Ведьма припомнила, как сама много раз проявляла несдержанность в использовании магии. Вот из таких моментов и рождаются потом все эти байки и небылицы.

— Я ни минуты в этом не сомневался, — открыто улыбнулся Эйден. — Что же твоя бабушка вздумала так далеко жить от своей семьи?

— Тебе не хватило времени, проведенного у меня дома, чтобы понять причину? — проворчала Бринн, поглядывая в окно.

Почти приехали. Скоро придется покинуть машину и попрощаться с Эйденом. На какой-то момент мелькнула мысль продырявить заклинанием шины или сломать двигатель, чтобы задержаться с ним еще ненадолго. Вы только послушайте ее… Ведьма сложила руки на груди, молча ругая себя за порыв.

Даррелл покачал головой, слушая мысленную тираду Бринн. Теперь она волновалась, как он доберется обратно до съемной квартиры и сможет ли воспользоваться ею сегодня, ведь агент мог уже закончить свой рабочий день.

— Я позвоню, — пообещал Даррелл, притормозив неподалеку от дома уважаемой ведьмы.

— Позвонишь? — переспросила Бринн, не спеша выходить.

— Конечно. Как только доберусь, так сразу и позвоню, — сдерживая улыбку, повторил Эйден. — Мы же напарники?

— Так и есть, — поддержала его девушка и, пожелав доброго пути, торопливо выскочила из машины.

Даррелл подождал, пока Бринн поднимется по извилистой дорожке к крыльцу дома, и убрался восвояси, оставив невесту на попечение Лорейн. Проехав немного, вновь остановил авто на безлюдной части дороги. Устало откинул голову на удобный подголовник и закрыл глаза.

Бринн спросила, верит ли он. Вопрос, заданный ею, стал для него неожиданным. Скорее ожидал, что снова будет требовать признаться в том, кто он. Но этот вопрос… Эйден глубоко вздохнул, принимаясь отрешенно постукивать ладонями по рулю, так и не открывая глаза.

Он отчетливо помнил тот день, когда сила впервые проснулась в нем. Всплеск случился так внезапно и был таким мощным, что море штормило несколько дней. Он до сих пор ощущал волнение безудержной стихии и колыхавшиеся волны, которые восставали над ним, десятилетним мальчишкой, словно желали поглотить. Тогда Сирен в первый раз заговорила с сыном о его сути, открывая и то, кем являлась сама.

Мать учила, направляла, терпеливо разъясняла все сложности полукровности и существования в мире смертных людей. Учила быть собой. Говорила Сирен много и, рассказывая о своем роде, не раз упоминала старые легенды, которые слышала еще от своей матери и бабки.

Одна из них особенно запомнилась, поскольку затем долгие годы тревожила саму Сирен, хоть она и старалась этого не показывать. Мальчишкой он смеялся над переживаниями матери. И конечно же обещал, что никогда ни одна женщина не заморочит ему голову. И никогда он не сойдет с ума настолько, чтобы надеть кольцо на чей-то пальчик…

— Дорогая Сирен. Кажется, я не сдержал слово… — одними губами проговорил Эйден.

Старая история рассказывала о любви сирены и простого рыбака. Сколько их существует, этих историй? Юная сирена Кайлэ всем сердцем полюбила смертного юношу Тео, встретив его в море в тот день, когда едва не попалась в тяжелые сети. Юноша так же открыл свое сердце сирене. Но оба поплатились жизнями за запретную любовь и нашли покой на дне морском.

От горя мать Тео прокляла и сына за глупые чувства, приведшие к гибели, и сирену — за то, что отняла единственного сына и кормильца. Женщина в сердцах пожелала каждой дочери моря испытать то же горе, если вновь позарится на земного мужчину. А каждому первенцу сирены — той же участи, если по неразумности отдастся любви, как и ее сын, предав тем самым свою мать.

Сыновья в роду сирен — исключительное явление. Сама мать слышала только от своей бабки о подобном случае. Та пугала внучку старым проклятием, видимо, не желая, чтобы Сирен связывалась со смертным мужчиной. Но девочке глубоко в душу запали эти слова.

Мать верила, что легенда правдива, что давно погибшая Кайлэ была из того же рода, что и она. А Адриан Даррелл, их с Даниэлем отец, являлся потомком юного Тео. Эйден хотел видеть мать довольной, отменно играя роль Дракулы. И родители не сомневались, что он действительно равнодушно относился к самой мысли о женитьбе и серьезным отношениям.

Образ Бринн вновь непрошено возник перед глазами, и Эйден открыл их. Его привязанность становилась все сильнее, и это было неподконтрольно. К чему приведут эти чувства? Станут погибелью, как для русалочки датского сказочника, или подарят счастье? Права была мать или ошиблась?

— Каков же будет итог твоей сказки, Даррелл? Струсишь или пойдешь до конца?