Я выехал с парковки. Тамара следовала за мной.

По пути к «Белой лошади» я остановился в месте, которое заметил заранее, когда еще ехал в магазин. За забором шла какая-то стройка. Судя по тому, что нового здания видно не было, пролетарии сейчас сооружали фундамент или только-только взялись за первый этаж.

Я включил сигнал поворота, прижался к бордюру, покинул машину, сделал Тамаре знак подождать и прошел за распахнутые ворота. Работяги и в самом деле сооружали фундамент. Один из них варил толстую арматуру, другие связывали проволокой тонкую.

Спускаться в грязный котлован и пачкаться там мне не хотелось, сразу нашел глазами вагончик с надписью «Прорабская» и двинулся туда. Еще на подходе я услышал, как за окном звякнули стаканы. В вагончике, видимо, пили, но меня в окно увидели. Там не знали, кто к ним пожаловал, поэтому из вагончика вывалился чернявый лупоглазый парень с опухшим лицом и красными глазами.

— Вы к кому? — осведомился он.

— Я бы хотел с прорабом поговорить.

— Прораба на этом объекте нет. Я — начальник участка. Что вы хотели?

— Извините, у меня просьба к вам. Ремонт дома делаю. Мне два куска толстой арматуры нужно. Один сантиметров тридцать длиной, другой — шестьдесят.

Прекрасно понимая, что сейчас начнутся разговоры о том, что арматура им выдается нормированно, я вытащил из кармана пару тысячных купюр и сунул их в руку слегка подвыпившего начальника участка. Он коротко глянул на деньги, возражать и торговаться не стал, сразу направился в котлован, бросив мне на ходу:

— Подождите минутку.

Сначала где-то у фундамента загудела, разрезая металл, «болгарка», потом ее выключили. Начальник участка торопливо вылез из котлована и вручил мне два куска арматуры.

— Спасибо, — сказал я.

— Не за что. Заезжай, отец, как что-то надо будет.

Я вернулся к машине, куски арматуры положил на заднее сиденье, сел за руль и поехал. Тамара двинулась следом за мной.

Вот теперь все мои приготовления были завершены.

Если бы мне не удалось добыть арматуру, я использовал бы какие-нибудь палки или ветви деревьев. Я уже прикидывал возможность срубить их еще по дороге в магазин, благо топорик лежал в багажнике «Волги».

Остановился я там же, где раньше, возле дальнего от «Белой лошади» перекрестка, за поворотом. Тамара тут же пристроилась позади меня. Я без разговоров прошел к багажнику «Камаро», открыл его и нашел там то, что забрал из тайника.

В данном случае мне нужна была связка отмычек. Это на тот случай, если дверь на первом этаже будет закрыта, и я не смогу отпереть ее изнутри.

Еще я взял с собой алмазный стеклорез в виде циркуля. Обращаться с ним я умел, ничего сложного тут не было. Стеклорез работал по принципу вантуза для чистки канализации. Он имел точно такую же резиновую круглую присоску, только диаметром всего в десять сантиметров. Вместо ручки у него был небольшой, хотя и толстый насос типа велосипедного или скорее того, который прилагается к надувным резиновым лодкам. Вторая ножка регулировалась по длине и крепилась к подвижному в одной плоскости хомутику на корпусе насоса. На ее конце находилось колесико с алмазным напылением. Резиновая присоска прислонялась к стеклу. Двух движений ручки насоса вполне хватало для того, чтобы она прочно закрепилась на ровной поверхности стекла. После чего второй ножкой два-три раза прочерчивался круг. Необходимо было слегка надавить на приспособление, чтобы стеклянный круг откололся, потом аккуратно, не позволяя себе торопиться, вытащить его. Потом точно такая же операция повторялась со вторым, а если надо, то и с третьим стеклом. Только каждый последующий круг следовало делать меньше предыдущего, чтобы стекло не вылетело и не звякнуло при извлечении. И тогда уже можно было просунуть в отверстие руку и осторожно, чтобы не обрезаться об острые края, повернуть запорную ручку. Вот и все, окно открыто.

Но сначала требовалось подойти к дому незамеченным. В принципе сделать это было несложно, поскольку торец здания располагался в паре метров от деревянного забора и был глухим, без окон и дверей. Можно было бы воспользоваться и дверью на противоположном торце, тоже лишенном окон. К ней снизу, со стороны улицы, вела металлическая пожарная лестница. Но тогда мне пришлось бы идти через весь длинный коридор, пересекающий здание, а это метров сорок. Кто знает, вдруг кому-то в номере старшего лейтенанта Линдера потребуется по какой-то причине выйти за дверь? Тогда мне придется стрелять, поднимать шум. А у меня с собой только наградной пистолет, не имеющий глушителя, пальба сразу поднимет на ноги всю группу захвата.

Я пришел к выводу, что лучше использовать лестницу с первого этажа на второй. Там мне придется преодолеть всего двенадцать метров до двери моего номера. Сотрудники ФСБ не стали взламывать ее, так что они не могли установить видеонаблюдение в номере и своевременно определить мой приход в номер.

Вертя в руках стеклорез, я представил всю картину своей работы и подумал о том, как неудобно будет работать без лестницы. Но ее можно заметить из окна второго этажа, поэтому устанавливать рискованно. К тому же эту самую лестницу еще и отыскать надо. Почему-то никто не догадался специально для меня пристроить ее под окно.

Я вспомнил, как в своем доме устанавливал под окнами металлические отливы, и захватил с собой маленький аккумуляторный шуруповерт, который легко помещался в кармане куртки. Потом я накинул на плечи лямки большого рюкзака, сунул в него пакет с гранатами, тюбики с клеем, веревку и арматуру. Вот и все. Я был готов к работе.

Я оставил Тамаре оба свои смартфона и сказал:

— Я пошел работать. На страховку не выходи. Услышишь выстрелы, туда не суйся. Позвони «Генералову» и уезжай домой. На любой машине.

— Мысленно я с тобой, — ответила жена.

— Только лишь мысленно, — слегка улыбнулся я.

Она была хорошо воспитана армией. Другая бы вместе со мной просилась, уверяла, что помочь способна, а Тамара понимала, что будет мне только мешать, и осталась в машине.

Я спокойно подошел к деревянному забору. Можно было бы пройти пару-тройку метров до ворот, но вдруг кто-то из группы захвата не понадеется на видеокамеру в холле и решит в дополнение в окно посматривать? Хотя это и рискованно, конечно. Я мог бы подойти или подъехать по улице с другой стороны, еще оттуда заметить в окне человека в боевой экипировке и все понять.

Забор был не особо высок. Мне стоило только чуть-чуть подтянуться, чтобы заглянуть за него. На тихой улице, к моему счастью, прохожих не было. Осмотревшись, я сразу сделал простое гимнастическое упражнение под названием «выход силой» и беззвучно перевалился во двор вместе со своим рюкзаком. Мои руки, к счастью, с весом тела еще легко справлялись.

Если бы кто-то посторонний увидел меня сейчас, то мог бы впасть в ступор. В самом деле, дикость несусветная! Человек не пожелал сделать несколько шагов, чтобы войти во двор через ворота, предпочел перелазить через забор. И ладно бы, если бы это был какой-то мальчишка, а то ведь немолодой человек. Явно какой-то психопат. От таких субъектов люди предпочитают держаться подальше. И правильно делают. По крайней мере, в том, что касается меня.

Оказавшись у торца дома, я сделал два скользящих полушага, присел и выглянул за угол.

За мной никто не следил. На крыльце ребят из ФСБ не оказалось, может быть, даже к счастью для них. Видеокамера, расположенная там, не шевелилась. Значит, она была выключена, как ей и полагалось.

Тогда я быстро проскользнул прямо под нужное мне окно. Осмотр начал с подоконника, который оказался привинченным на три самореза.

Рюкзак, где находился пластиковый пакет со светошумовыми гранатами, я прислонил к стенке под окном. Мой шуруповерт работал тихо, и я не опасался, что люди, поджидающие меня на втором этаже, обратят внимание на этот звук. Работать в городе днем в этом отношении легче, чем ночью. В это время суток улицы всегда переполнены различными шумами, часть которых человеческое ухо и определить-то точно не сможет. Конечно, для полной тишины можно было бы воспользоваться и отверткой, но это потеря времени. А мне требовалось работать стремительно, пока никто не вышел хотя бы на крыльцо.

Три самореза я отвинтил быстро, потом снял отлив, который мог греметь под ногами и, что важнее, не давал стоять на ровной поверхности, и аккуратно положил его на увядшие цветы, растущие на газоне. После чего легко забрался на окно, благо теперь было куда ноги поставить, чтобы не рисковать свалиться. Вся работа со стеклом заняла у меня чуть больше минуты, но и то лишь потому, что я очень старался работать беззвучно. Именно это стремление увеличило время вдвое.

Я выбросил круглые стеклышки в траву газона, без труда просунул руку сквозь три стекла и легко повернул ручку. Путь в номер был свободен. Захватив из-под окна рюкзак с гранатами и всем прочим своим имуществом, отодвинул штору, спрыгнул на пол и тут же двинулся к двери. Прибегать к отмычке необходимости не было. Дверь изнутри открывалась поворотом язычка.

Я чуть отодвинул створку, выглянул в коридор и увидел, как к выходу направляются мужчина и женщина. Они вдвоем катили за собой здоровенный чемодан на скрипучих колесиках. Дождавшись, когда они свернут в холле к стойке администратора и не смогут заметить меня, даже если обернутся, я довернул язычок замка до щелчка, зафиксировал его в открытом положении, вышел и быстро проскользнул к лестнице на второй этаж, которая находилась почти в середине коридора.

По ней я шагал через три ступеньки, но старался делать это неслышно. На лестничной площадке опять присел, выглянул, убедился в том, что коридор пуст, и поспешил к своему номеру. У двери провел пальцем по валику сканера, и мне показалось, что замок щелкнул излишне громко, но едва ли люди, находившиеся в соседнем номере, могли это услышать.

Я вошел, закрыл за собой дверь и собрал в рюкзак оружие и оборудование, не оставляя ничего, что могло бы меня выдать, даже кейс с «винторезом» умудрился туда засунуть. И все это без звука.

Потом прислушался и убедился в том, что за стеной тоже тихо. Но вот с теплом там наверняка не сложилось, потому что окно, разбитое старшим лейтенантом, еще не успели вставить. Группа захвата ФСБ сейчас, наверное, дремала на холодке.

Я дал себе обещание не будить их до поры до времени, переложил в рюкзак содержимое своих карманов, рассовал по ним тюбики с клеем «Момент» и осторожно вышел в коридор. Тихонько шагнул к соседней двери, приложил к ней ухо и услышал только детское сопение носов бойцов группы захвата. Меня это не проняло, не вызвало никаких хороших чувств.

Я выдавил тюбики с клеем в узкую щель между дверью и косяком, два последних израсходовал на замок. Если бы дверь открывалась наружу, то ее можно было бы выбить плечами или ногами. А так высаживать придется вместе с коробкой, а она обычно прочно крепится к стенам. Пусть теперь эти ребята попробуют быстро выйти из помещения! Затем принес из своего номера два стула, поставил их сиденьями в сторону двери, за задние ножки прямо на пол уложил длинный кусок арматуры, на короткий надел кольца всех пяти гранат, потом снял одну и сунул в карман. Сами гранаты я привязал к длинному металлическому пруту, а короткий за оба конца прицепил к дверной ручке.

Насколько я помнил, уровень шума при взрыве одной такой гранаты достигал ста семидесяти двух децибел. Более громкий звук человеческое ухо уже не воспринимает, это может привести к кровоизлиянию в мозг, перфорации барабанных перепонок и отправить бойца до конца жизни на инвалидность по слуху. У тех, кто избежит таких страшных последствий, на период от четырех до шести часов будет полностью потеряна способность что-то слышать.

Сила света при взрыве одной гранаты составляет двадцать миллионов килоджоулей, что даже при непрямом взгляде вызовет слепоту, которая будет длиться от двадцати пяти до сорока секунд.

Это все при взрыве гранаты на дистанции от двух с половиной до пяти метров. А здесь они грохнут рядом с дверью, которую будут выламывать бойцы группы захвата. Замок при этом они, естественно, просто разобьют очередью из автомата. Конечно, их защитят шлемы и маски, но мало им все равно не покажется.

Когда ребята все-таки вышибут дверь, сработают сразу четыре гранаты. Вот это уже будет совсем серьезно, этим ребятам не позавидуешь.

Завершив работу, я неторопливо вернулся к себе в номер, набросил на плечи лямки рюкзака и вышел. Так же медленно спустился по лестнице, прошел в номер на первом этаже, выглянул в окно, никого не увидел, уничтожил отпечатки там, где работал, и, выпрыгнув в траву, посмотрел на окно второго этажа. Снизу хорошо было видно разбитое стекло.

Я вытащил из кармана гранату, оставленную про запас, сдернул кольцо и бросил ее в окно второго этажа. Взрыв, как мне показалось, раздался раньше, чем она успела упасть на пол. Полыхнуло и громыхнуло очень даже неплохо. Полетели новые стекла. Но я успел встать поближе к стене, и они меня не задели.

— Приятного пробуждения, ребята! — сказал я и спокойно вышел за ворота.

Но при всем внутреннем спокойствии шел я все же быстро. Нет, вовсе не убегал. Просто я не умею ходить иначе.

Не успел я дойти до перекрестка, где стояли машины, когда в «Белой лошади» прозвучали несколько автоматных очередей. Я понял, что бойцы группы захвата ФСБ пытались вслепую разбить дверной замок.

Тут же громыхнуло во второй раз, уже куда более солидно, чем в первый. Да так и должно было быть. У меня сложилось впечатление, что по зданию ударила крупнокалиберная артиллерийская установка. Бойцам группы захвата досталось, наверное, по полной программе.

Но во мне жила все же надежда на то, что никто из них не пострадал достаточно сильно, что все их неприятности со здоровьем — дело временное. Глухота и слепота пройдут к завтрашнему утру, никак не раньше, так что ночь парням предстоит беспокойная!

Но «господин Генералов» был определенно прав в том, что заподозрить меня в совершении такого вот действия едва ли кто-то сможет. Слишком уж прямолинейно все это. Настолько, что, скорее всего, наведет руководство ФСБ на мысль о «подставе». Да и вариант с клеем мало похож на методы работы спецназа военной разведки. От нас ждут скорее очереди в голову, поскольку корпус прикрыт бронежилетом. Репутация наших бойцов основана на их умении воевать, а не придумывать различные хитрости.

Я загрузил свой рюкзак в багажник «Камаро», забрал у жены смартфон, предназначенный для связи с «господином Генераловым», свой сначала оставил ей, потом тоже взял. У меня ведь должен быть телефон. Я могу показать его на любой проверке. Если дело дойдет до происшествия в «Белой лошади», то биллинг покажет, что этот аппарат в тот момент находился в ста пятидесяти метрах от отеля. Значит, в самом заведении меня тогда не было.

— Поезжай домой, в деревню, и жди меня там, — сказал я Тамара. — У тебя ведь на огороде дел полно, и чеснок посадить не успела.

— А ты мне еловых лапок навозил, чтобы грядку укрыть? Вот когда сделаешь, тогда и буду сажать, а то ночью морозцем прихватит. Когда думаешь вернуться?

— Рассчитываю сегодня ночью.

— Думаешь, пронесет?

— Ни минуты не сомневаюсь в этом.

— А если ты так и не появишься? Что мне тогда делать?

— Позвони «господину Генералову», поинтересуйся моей судьбой. Потом жди меня в течение недели в готовности к выезду. Больше они меня удержать не смогут. Будь наготове. Если придется прятаться, будешь со мной?

— Ты без меня и спрятаться-то не сможешь, тебя уже на второй день поймают, — с непоколебимой женской логикой ответила Тамара. — Очень прошу, будь осторожен. Знаешь же, что без тебя я просто пропаду.

— Буду. Обещаю.

— Один пистолет-пулемет мне оставь.

— Если меня «повяжут», то и к тебе с обыском нагрянут. Куда ни спрячешь, найдут. Могут уже сегодня пожаловать. Приедут меня искать. А я уж постараюсь как-нибудь выкрутиться. У меня есть кое-какие мысли на этот счет.