Глава 14
Равновесие сил
Полусонный, он отчаянно боролся с ужасными наваждениями. Что за дикий кошмар!
Вдруг он почувствовал, как его ощупывают пальцы.
Ох и больно же! Он собрался с силами и попытался резко отодвинуться, но смог лишь слегка изогнуться. Зато он услышал собственное хныканье.
Его лба коснулась холодная рука, и голос – голос Лейни? – сказал:
– Лежи спокойно, Мэтт.
Он вспомнил об этом потом, когда проснулся вторично. На этот раз он приходил в себя медленно, и вокруг него появлялись картины из памяти. И снова он подумал: какой кошмар!.. Но образы стали яснее, слишком четкие для сна…
Правая нога и бо́льшая часть правой стороны туловища онемели. Другие части тела, напротив, болели, в них покалывало и пульсировало. Он снова попытался отодвинуться от источника боли, но обнаружил, что привязан. Мэтт открыл глаза и увидел окружающих.
Вокруг его необычного ложа столпились Гарри Кейн, миссис Хэнкок, Лейни и еще несколько человек, которых он не узнал. Была тут и крупная женщина в белом халате, с красными руками и с экипажными чертами лица. Мэтт сразу невзлюбил ее. Он видел такие халаты в банке органов.
– Он в сознании. – Женщина в белом халате говорила с гортанной напевностью экипажницы. – Не шевелитесь, Келлер, вы сплошь в шинах. Эти люди хотят поговорить с вами. Если устанете, скажите, и я их прогоню.
– Кто вы?
Гарри Кейн шагнул вперед:
– Это твой врач, Келлер. Как ты себя чувствуешь?
Как он себя чувствует? Секунду назад, с опозданием, Мэтт понял, что ранец не поднимет его. Но падения с высоты в милю он не помнил.
– Я умираю?
– Нет, вы будете жить, – сказала докторша. – Даже не останетесь инвалидом. Скафандр принял на себя часть удара. Сломаны нога и несколько ребер, но они заживут, если будете следовать указаниям.
– Очень хорошо, – сказал Мэтт.
Его перестало интересовать все окружающее. Не под наркозом ли он? Мэтт увидел, что лежит на спине, одна нога задрана и что-то массивное окружает его грудную клетку, мешая дышать.
– Во мне трансплантаты?
– Келлер, сейчас это не важно. Ты просто отдыхай и выздоравливай.
– А как Полли?
– Мы ее не нашли.
– Она была на «Планке». Должно быть, добралась до управления двигателями.
Лейни ахнула. Она хотела что-то сказать, но передумала.
– «Планк» свалился с обрыва, – сказал Гарри.
– Я видел.
– Это ты ее выпустил?
– Да, я, – произнес Мэтт. Лица перед ним расплывались. – Она была фанатичка. Вы все фанатики. Я сделал для ее спасения все, что мог.
Комната уплывала вдаль, как во сне, и он знал, что «Планк» поднимается.
Вдали властный женский голос с экипажной певучестью приказал:
– А теперь все вон отсюда.
Врач проводила их до двери, и Гарри Кейн взял ее саму под локоть и вывел в коридор. Там он спросил:
– Он скоро поправится?
– Отпустите меня, мистер Кейн.
Гарри подчинился.
– Когда?
– Не беспокойтесь, он не безнадежен. Через неделю поставим его на ходунки. Через месяц – посмотрим.
– Как скоро он сможет вернуться к работе?
– В лучшем случае через два месяца. А почему такая спешка, мистер Кейн?
– Дело государственной важности.
Женщина нахмурилась:
– Что бы вы ни планировали для него, помните: он мой пациент. И так будет, пока я не решу его выписать.
– Хорошо. Советую не говорить о трансплантатах, ему это не понравится.
– В его медкарте все записано, с этим я ничего не могу поделать. Но сама ему не скажу.
Когда она ушла, Лейни спросила:
– Так почему такая спешка?
– У меня есть идеи насчет Мэтта. Потом расскажу тебе.
– А тебе не кажется, что мы достаточно использовали его дар?
– Нет, – сказал Гарри Кейн. – Хотелось бы так думать, но нет.
Миллард Парлетт был совершенно измучен. В ночь на воскресенье он перебрался в кабинет Хесуса Пьетро, еще до того, как успели заменить стену, и с тех пор жил там. Еду ему присылали, спал он на кушетке Кастро – но спать удавалось мало. Временами ему казалось, что конец жизни близок, что он продержался так долго именно ради того, чтобы увидеть кризис, предсказанный им сто лет назад.
«Планк» нанес Госпиталю страшные повреждения, но восстановление шло полным ходом. Парлетт нанял строительную фирму, заплатив ей из собственных средств. Потом он представит счет Совету и добьется компенсации. А сейчас рабочие красили наружную стену его кабинета, там, где в воскресную ночь разверзлось космическое пространство.
Главной проблемой было решение половины штата Реализации подать в отставку.
События предыдущей недели оказали катастрофическое воздействие на дух полицейских. Частично это было вызвано обвинением шефа Реализации в измене и его насильственным низложением. Элейна Мэттсон и Мэттью Келлер внесли свой вклад, взрывчаткой и уловками проложив себе путь в Госпиталь. Заключенные вивария были освобождены, они учинили побоище в коридорах. Разрушение «Планка» потрясло не только персонал Госпиталя, но и все Плато Альфа, поскольку «Планк» составлял половину всеобщей истории.
Теперь же Реализация столкнулась с кошмарной неразберихой. Все рейды на плато колонистов были отменены. Широко известные мятежники разгуливали по Госпиталю, и никто не смел их тронуть. К полиции они относились с презрением. Пошли слухи, что Миллард Парлетт готовит новые законы, еще сильнее ограничивающие власть блюстителей правопорядка. Слухи были справедливы, что отнюдь не помогало делу.
Парлетт старался как мог. Он переговорил с каждым из желающих уволиться. Некоторых убедил остаться. По мере того как ряды редели, он находил все новые способы использовать оставшихся.
Одновременно он занимался четырьмя группами, представляющими политические силы Плато.
Совет экипажа раньше следовал за Парлеттом. Удача, опыт и труд позволят ему и дальше вести Совет за собой.
Экипаж в целом обычно подчинялся Совету. Однако восстание колонистов и ослабленная, лишенная единоначалия Реализация могут ввергнуть его в панику, и тогда Совет перестанет что-либо значить.
Сыны Земли будут слушаться Гарри Кейна. Но Кейн не подчиняется Парлетту и не доверяет ему.
Большинство колонистов не примет участия в мятеже, если Кейн оставит их в покое. Однако Сыны Земли, зная о дарах рамробота, могут в любой момент пробудить в колонистах смертоносный гнев. Будет ли Гарри Кейн ждать новых законов?
Четыре силы, да еще Реализация. Стать начальником над ними – это значит погрузиться в бесконечный лабиринт деталей, мелких жалоб, выговоров, бюрократии, рутинной внутренней политики. Можно потеряться в лабиринте и даже не заметить этого до того момента, когда орущее войско колонистов пойдет штурмовать Госпиталь.
Удивительно, как у него вообще дошли руки до Мэтта Келлера.
Мэтт лежал на спине, его правый бок был в гипсе, а правая нога висела на вытяжке. Таблетки, которые ему давали, превращали острую боль в ноющую; она не мучила, но и не отпускала ни на миг.
Время от времени его осматривала женщина в халате из банка органов. Мэтт подозревал, что женщина видит в нем лишь потенциальный материал для банка, причем сомнительного качества. В среду он услышал, как кто-то назвал ее доктором Беннет. Сама она не представилась, а ему и в голову не пришло спросить ее имя.
В ранние утренние часы, когда действие снотворных таблеток заканчивалось, или в часы послеполуденного отдыха Мэтта осаждали кошмары. Его локоть снова и снова дробил нос на человеческом лице; снова и снова накатывала жуткая смесь страха и торжества. Снова и снова он спрашивал дорогу в виварий, поворачивался и видел ярко-красные бусинки крови на руке. Снова и снова оказывался в банке органов, и не мог убежать, и просыпался весь в поту. Или парализатором валил людей в форме направо и налево, пока ответный звуковой удар не превращал его руку в полено. Он просыпался и обнаруживал, что отлежал правую руку.
Мэтт с тоской думал о своей семье. С Жанной и ее мужем он виделся каждые несколько месяцев; они жили в двадцати милях от основных карьеров Гаммы. Но отца и мать он не посещал уже несколько лет. Вот бы увидеться с ними!
Он тосковал даже по рудным червям. Да, они непредсказуемы, но по сравнению с Худом, или Полли, или Лейни… По крайней мере, рудных червей он понимал.
Его любопытство крепко спало. Но в среду оно оживилось.
Почему его лечат в Госпитале? Если он под арестом, то почему еще не разобран на органы? Почему Лейни и Кейну позволяют его посещать?
Эти и другие вопросы нервировали, даже злили. Нетерпение было пыткой. А доктор Беннет появилась только в четверг. На удивление она оказалась не прочь поговорить.
– Я и сама этого не понимаю, – пожала она плечами. – Знаю, что всех оставшихся в живых мятежников освободили и новый материал для банка органов больше не поступает. Теперь шеф Реализации – старый Парлетт, и здесь еще куча его родственников. Чистокровные экипажники – и работают в Госпитале!
– Вам это должно казаться странным.
– Не странным – немыслимым. Старый Парлетт – единственный, кто знает, что на самом деле происходит. Впрочем, знает ли?
«Знает ли?» Мэтт ухватился за этот вопрос.
– С чего вы решили, что я могу ответить?
– Он приказал, чтобы с вами обращались со всей возможной нежностью и заботой. На это, Келлер, у него должны быть причины.
– Наверное.
Поняв, что Мэтт больше ничего не добавит, она сказала:
– Если у вас остались еще вопросы, задайте их вашим друзьям. Они придут в субботу. Вот еще немыслимое: колонисты свободно шляются по Госпиталю, и нам запрещено их трогать. Я слышала, среди них известные мятежники.
– Я и сам такой.
– Так я и думала.
– После того как нога заживет, меня выпустят?
– Полагаю, что да, судя по тому, как с тобой обращаются. Но решать Парлетту.
Она относилась к Мэтту с забавной непоследовательностью. Он по очереди превращался то в унтерменша, то в наперсника, то в пациента.
– Почему бы тебе не расспросить твоих друзей в субботу?
В эту ночь у изголовья его кровати установили аппарат для сна.
– Почему этого не сделали раньше? – спросил Мэтт у рабочего. – Это должно быть безопаснее пилюль.
– Не с той стороны подходишь к вопросу, – ответил тот. – Здесь большинство пациентов – экипажники. Ты же не думаешь, что экипажники будут пользоваться аппаратом для сна из вивария?
– Они для этого слишком горды?
– В точку! Экипажники…
В аппарат было вмонтировано подслушивающее устройство.
Для Парлетта Мэтт был просто бюрократической проблемой. Ему было посвящено одно из досье, лежавших на столе Хесуса Пьетро. Обложка обгорела, как и у остальных досье, но кабинет шефа Реализации, находившийся на втором этаже, мало пострадал от буйного пламени «Планка».
Парлетт просмотрел эти досье и многие другие. Теперь он знал, что самой серьезной угрозой его новому закону представляется отказ Сынов Земли от соглашения. Только они, со своим предполагаемым контролем над колонистами, способны заставить этот закон работать. И только их не контролирует Парлетт.
Досье Мэттью Келлера отличалось своей скудостью. Там не оказалось даже записи о его вступлении в организацию мятежников. Но Мэтт должен был к ней принадлежать. Записи Кастро подразумевали, что Келлер освободил узников вивария. При втором вторжении в Госпиталь он жестоко пострадал. Он должен быть частично ответственен за катастрофу с «Планком». Видимо, парень был связан с таинственным символом – кровоточащим сердцем. Очень активный мятежник этот Мэттью Келлер.
Да еще непонятная заинтересованность в нем Гарри Кейна.
Первым мимолетным побуждением Парлетта было дать Келлеру умереть от ран. Этот человек уже причинил слишком много разрушений. Библиотеку «Планка», вероятно, никогда не удастся заменить.
Но завоевать доверие Гарри Кейна было куда важнее.
В четверг доктор Беннет сообщила ему, что у Келлера будут гости. Установка жучка была логичной предосторожностью. Миллард Парлетт сделал у себя пометку насчет разговора, ожидаемого в полдень субботы, и до времени забыл о нем.
Когда Худ закончил рассказ, Мэтт улыбнулся и произнес:
– Я же говорил, что там были маленькие сердца и печени.
Это не сработало. Все четверо смотрели на него торжественно, словно судьи.
Когда они вошли в палату и обступили койку, Мэтт даже подумал, не отправляют ли их всех в банк органов. Посетители были убийственно серьезны и двигались слаженно, словно отрепетировали визит.
Худ говорил почти полчаса, Гарри Кейн иногда вставлял кое-что от себя, а Лейни и миссис Хэнкок ничего не комментировали. Это тоже не походило на экспромт.
«В основном говорить будешь ты, Джей, – сказал, должно быть, кто-то. – Аккуратно подготовь его, а потом…»
Но они рассказывали только хорошее.
– У вас такой мрачный вид, – сказал Мэтт. – Почему кукситесь? Все хорошо, мы будем жить вечно. Больше никаких рейдов Реализации. Больше никого не затащат в банк органов без суда. Мы даже сможем строить деревянные дома, если совсем свихнемся. Новая эпоха!
Заговорил Гарри Кейн:
– А что помешает Парлетту нарушить его поспешные обещания?
Мэтт все еще не понимал, почему это должно его касаться.
– Думаете, он на это способен?
– Келлер, давай размышлять логично. Парлетт занял место Кастро. Он шеф. Руководит Реализацией.
– Так ведь вы этого и хотели?
– Да, – сказал Кейн. – Я хотел, чтобы он получил всю власть, которую сможет захватить, потому что он единственный человек, способный ввести новый закон – если пожелает. Но давай чуть притормозим и посмотрим, сколько у него власти. Он руководит Реализацией. – Кейн начал загибать пальцы. – Он научил свой клан обращаться с охотничьими ружьями, благодаря этому в его руках теперь бо́льшая часть оружия на Горе Погляди-ка. Он может вертеть Советом, как захочет. Этак Парлетт сделается первым императором планеты.
– Но вы можете его остановить. Сами сказали, что готовы в любой момент поднять против него колонистов.
– Не можем, – отмахнулся Кейн. – Это убедительная угроза, особенно после того, что мы уже сделали с Реализацией. Но мы, как и Парлетт, не хотим кровопролития. По крайней мере, он говорит, что не хочет. Нет, нужно его удержать как-то иначе.
Четверо напряженно ждали от Мэтта ответа. Ради Демонов Тумана, к чему они ведут?
– Хорошо, вы придумали себе проблему; теперь придумайте решение, – сказал Мэтт.
– Нам нужен невидимый убийца.
Мэтт приподнялся на локте и впился взглядом в Гарри Кейна. Смотреть ему мешало белое бревно – забинтованная нога. Нет, Кейн не шутит. Усилие далось с трудом, и Мэтт откинулся обратно.
Лейни положила ладонь ему на плечо:
– Это единственное решение, Мэтт, и оно оптимальное. Не важно, насколько могущественным станет Миллард Парлетт в политическом смысле. У него никогда не будет защиты против тебя.
– Либо ты, либо гражданская война, – вставил Кейн.
От изумления Мэтт едва не утратил дар речи.
– Я не сомневаюсь, что вы говорите серьезно, – сказал он, – но сомневаюсь, что вы в здравом уме. Я похож на убийцу? Я никогда никого не убивал. И не собираюсь.
– На прошлой неделе у тебя получалось прекрасно.
– Что… Я стрелял из парализатора! Кому-то врезал кулаком! Это что, делает из меня профессионального киллера?
– Ты же понимаешь, – сказал Худ, – что мы никогда не используем тебя в подобном качестве. Ты угроза, Мэтт, ничего более. Будешь элементом в системе сдержек и противовесов.
– Я горняк! – Мэтт размахивал левой рукой – от таких движений сломанные ребра не болели. – Рудокоп! С помощью обученных червей добываю металл. Мой босс продает металл и покупает червей. И корм для них, а в удачный месяц хватает и мне на зарплату. Погодите-ка! Вы говорили Парлетту о вашей идее?
– Разумеется, нет. Он никогда не узнает о ней, если ты не согласишься. А если согласишься, мы дождемся твоей выписки.
– О Демоны Тумана! Если Парлетт сообразит, что я для него опасен, – а я так и буду лежать на спине… Хочу оказаться на Дельте до того, как вы скажете Парлетту. К дьяволу! Я хочу оказаться на Земле…
– Значит, согласен?
– Нет, Кейн! Ни на что я не согласен! Ты забыл, что у меня семья? Что, если Парлетт возьмет ее в заложники?
– Родители и сестра, – уточнил Худ. – Родители живут на Йоте.
– Не беспокойся, Мэтт, – произнесла успокаивающе Лейни, – мы их защитим. Они будут в безопасности.
Кейн кивнул:
– Если с твоей головы упадет хоть волос, если твоей семье будут угрожать, я объявлю тотальную войну. А чтобы Парлетт поверил, это должно быть правдой. И это правда.
Мэтту очень хотелось позвать доктора Беннет. Но что толку? Даже если она выгонит посетителей, они придут опять.
А Мэтт Келлер – всего лишь человек, который лежит на спине. Превозмогая боль, он мог бы сдвинуться на три дюйма в сторону. Но не на четыре. Трудно пожелать лучшей аудитории.
– Вы все заранее обдумали? Почему так долго ждали?
Ответил Джей Худ:
– Я хотел присутствовать. Сегодня у меня свободный день.
– Так ты опять преподаешь в школе?
– Когда сам творишь историю, стоит ее преподавать. – В сухом голосе слышалось неприкрытое торжество – Худ был в своей стихии.
Странно, что Мэтт прежде не подозревал о его безграничном самомнении.
– Именно ты меня в это втянул, – сказал Мэтт.
– Прими извинения. Поверь, Мэтт, я выбрал тебя только как потенциального рядового участника. – Не дождавшись отклика, Худ продолжил: – Но теперь ты нам нужен. Позволь объяснить, как сильно ты нам нужен. Ты умирал, Мэтт…
– Погоди, Джей.
– Лейни, он имеет право знать. Мэтт, сломанные ребра прорвали легкое и диафрагму. Гарри пришлось уговорить Парлетта…
– Джей, заткнись.
– Хорошо, Лейни, – сказал Худ с обидой.
– Мэтт, мы не собирались тебе рассказывать. Правда не собирались.
Плоть мертвого человека навсегда стала его плотью. Живущей под его грудной клеткой. Странное частичное воскрешение…
– Все хорошо, Лейни, – сказал Мэтт. – А ты что об этом думаешь?
Лейни посмотрела вниз, потом вверх и встретилась с ним взглядом.
– Твой выбор, Мэтт. Но если у нас не будет тебя, у нас не будет никого. – Она замолчала, потом торопливо продолжила: – Послушай, Мэтт, ты придаешь этому слишком большое значение. Мы не просим тебя сейчас же вскочить и кого-нибудь прикончить. Ради бога, возвращайся к твоим рудным червям. Мы будем только рады, если ты там и останешься до конца жизни, с небольшим дополнительным доходом…
– Спасибо.
– Просто чтобы ты был наготове. Возможно, Парлетт честен. Возможно, он в самом деле мечтает превратить Плато в рай. Возможно, все вокруг расцветет. Но просто на всякий случай… – Она наклонилась вперед, схватила его за запястье, пристально всмотрелась в глаза; ногти впились в его кожу. – Если Парлетт закусит удила, ты его остановишь. Никто другой не способен это сделать. Сейчас мы не можем ему помешать. Кто-то должен взять власть, иначе – гражданская война. Но если понадобится его остановить, а ты этого не сделаешь, ты будешь трусом.
Мэтт попытался высвободить руку. Разорванные мышцы этого не простили: его словно пнули в бок свинцовым сапогом.
– Вы фанатики! Все до одного!
А он в ловушке…
Лейни отпустила его. Она медленно уселась; взгляд был сонным, бездумным, почти исчезли зрачки…
Мэтт расслабился. Остальные смотрели в никуда. Джей Худ что-то мурлыкал под нос. Миссис Хэнкок хмурилась из-за какой-то неприятной мысли.
«Удача Мэтта Келлера» дала возможность передохнуть.
«Удача Мэтта Келлера». Глупая шутка, несмешной анекдот. Не примени он пси-силу для «спасения» Полли, она, возможно, была бы сейчас жива. Не поспеши он обратиться к Джею Худу за объяснениями, ухаживал бы за рудными червями. Неудивительно, что такая форма «удачи» раньше никогда не встречалась. Возможно, она больше никогда не появится.
Это пагубная мутация. Она продержала Мэтта девственником до двадцати одного года. Она убила Полли и заставила Лейни видеть в нем орудие, а не мужчину. Она отправила его в «Планк»; без своей психологический невидимости он никогда бы не предпринял такую попытку. Внутри «Планка» он бы погиб; снаружи, по чистому везению, обзавелся легкими мертвеца.
Человек должен быть достаточно мудр, чтобы скрывать свои аномалии.
Слишком поздно. Они будут забывать о нем каждый раз, когда он этого захочет. Но всегда будут возвращаться. Мэтт Келлер. Орудие. Пленник-убийца.
Ну уж нет!
– Эй! – позвал он. – Миссис Хэнкок.
Все зашевелились, обратили на него взгляды. Вернулись в мир, где следует учитывать фактор Мэтта Келлера.
– Миссис Хэнкок, у вас есть что мне сказать?
– Я так не думаю, – ответила немолодая мятежница тоном сварливой домохозяйки.
– Вы не произнесли ни слова, пока остальные на меня наседали. Зачем вы пришли?
Она пожала плечами:
– Просто посмотреть, что будет. Келлер, ты когда-нибудь терял того, кого любил?
– Разумеется.
– Он попал в банк органов?
– Мой дядя Мэтт.
– Келлер, я делала все, что в моих силах, чтобы помешать пересадке. Доктор Беннет сказала, что ты выжил бы и без имплантатов, хотя, конечно, остался бы калекой.
– Я бы этого хотел, – сказал Мэтт, не уверенный в правдивости своих слов.
– А я хотела разнести банк органов при первой же возможности. Но, похоже, никто не разделяет этого моего желания. Наверное, чужих мужей не разобрали на запчасти.
– Вы не ответили на мой вопрос.
Она снова пожала плечами:
– Я не знаю, являешься ли ты столь важной фигурой, как говорит Гарри. Мне кажется, никто не может быть настолько важен. Да, ты вытащил нас из Госпиталя. Да, Парлетт иначе никогда бы нас не нашел. Мы благодарны. Но следует ли нам кого-нибудь распотрошить, чтобы продемонстрировать благодарность? Ему-то ты не сделал ничего хорошего. Что ж, он мертв, и мы не можем пока уничтожить банк органов. Но мы пытаемся изменить законы, чтобы в банк попадало меньше людей; чтобы попадали только те, кто этого заслуживает в наибольшей степени. Будь ты обычным человеком, рвался бы нам помочь. Это все, что ты можешь сделать для того мертвеца.
– Из чистого сострадания?
Миссис Хэнкок закрыла рот.
– Возможно, я присоединюсь к вам, – сказал Мэтт. – Но не из чистого сострадания. Сейчас изложу мои условия.
– Продолжай, – сказал Гарри Кейн, единственный, кто не выказал удивления.
– К рудным червям я вернуться не могу. Это решено. Но я не наемный убийца, и это тоже решено. Я никогда не убивал, хотя порой мне этого хотелось. Если однажды придется убить человека, я должен знать точно за что. И есть только один вариант, при котором я буду уверен. Отныне мы, все пятеро, станем лидерами Сынов Земли…
Он увидел, что это потрясло даже Гарри Кейна.
– …Я хочу принимать участие во всех решениях. Я хочу иметь всю информацию, доступную вам. Ты что-то сказал, Гарри?
– Продолжай.
У Мэтта пересохло во рту. Гарри Кейну его идея не понравилась, а Гарри Кейн – сильный противник.
– Сыны Земли не совершат убийства без моего согласия, а я не дам его, пока не решу, что оно необходимо. Для принятия такого решения мне надо всегда знать все. И вот еще что. Если я когда-нибудь пойму, что кто-либо из вас пытается меня обмануть, я убью его, поскольку подтасовка предназначенной мне информации тоже будет убийством.
– Келлер, что заставляет тебя думать, будто ты справишься с такой властью? – Голос Гарри звучал бесстрастно, хотя в нем ощущалась заинтересованность.
– Я должен попытаться, – ответил Мэтт. – Это моя сила.
– Достаточно откровенно. – Гарри встал. – Один из нас вернется сюда завтра с полной копией нового закона Парлетта. Если мы позднее решим внести изменения, то дадим тебе знать.
– Дайте мне знать до того, как внесете изменения.
Поколебавшись, Кейн кивнул. Они ушли.
Миллард Парлетт вздохнул и выключил приемник.
Невидимый убийца? Странно слышать такое выражение от столь практичного человека, как Гарри Кейн. Что он имеет в виду?
Разумеется, в конце концов Кейн скажет ему.
Но тогда это уже не будет иметь значения. Кейну теперь можно доверять, вот что имеет значение. Теперь у Кейна есть ключ к Милларду Парлетту. Реальный или воображаемый – Кейн все равно попробует им воспользоваться, прежде чем начнет гражданскую войну.
А Миллард Парлетт может сосредоточиться на ожидающем снаружи человеке. Реализация прислала своего представителя со списком жалоб. Чем дольше этот человек будет дожидаться, пока шеф обратит на него внимание, тем сложнее окажется разговор.
– Впустите его, мисс Люссен, – сказал Парлетт по интеркому.
– Хорошо.
– Погодите. Как, говорите, его зовут?
– Хэлли Фокс. Капрал.
– Благодарю вас. Пожалуйста, обратитесь на Плато Гамма, Дельта и Йота за сведениями о Мэттью Келлере.
– Будет исполнено, мой предок.
Демоны Тумана! Как Кастро справлялся с этой женщиной? Парлетт улыбнулся. Почему бы и нет? Он будет заниматься Реализацией и Советом, а Гарри Кейн возьмет на себя остальное. Невидимый убийца только что снял с плеч Парлетта половину груза.
– Это будет странное равновесие сил, – сказал Гарри Кейн. – Парлетт располагает всем оружием на планете, за исключением того, что изготовлено в наших подвалах. В его руках вся электроэнергия, и медицина, и бо́льшая часть капитала. А что получили мы? Мэтта Келлера.
– Нам еще повезло, – улыбнулась Лейни.
Мимо них по коридору быстро прошла рыжая девушка в радужно переливающемся платье. Девушка из экипажа, вероятно навещающая родственника. Они молча ждали, когда она пройдет мимо. Гарри Кейн ухмыльнулся ей вслед – изумленной и невольно ускорившей шаги. Когда-нибудь им всем, экипажникам, придется к этому привыкнуть. К колонистам в священных коридорах Госпиталя.
Джей Худ произнес:
– Что ж, мы получили его. Или он нас?
Он хлопнул ладонью по стене, вызвав цепочку отзвуков, похожих на выстрелы.
– Можете представить, что скажут об этом историки? Возможно, они никогда не разберутся в нашей эпохе.
Мэтт лежал на спине и созерцал потолок.
Он принял правильное решение. Он был в этом уверен. Раз уж у него есть сила, кто-то должен был найти ей применение.
Он сам не смог этого сделать.
Пагубная мутация – та, что мешает организму прожить достаточно долго, чтобы оставить потомство. У Мэтта будет шанс стать отцом, только если он сумеет полностью подавить «удачу», хотя бы в личной жизни. В цивилизованном обществе невидимка ничего не добьется.
Кто-то вошел. Глаза Мэтта взметнулись, привлеченные переливчатой голубизной платья.
– Прошу прощения, – сказала она и повернулась, чтобы уйти.
Она была высокая, стройная и молодая, с темно-рыжими волосами, завитыми в немыслимые контуры. Платье было невиданного на Дельте покроя – одновременно просторное и льнущее к телу; и оно светилось. Лицо – милое своей необычностью, с раздутыми ноздрями и выраженными скулами – выдавало чистокровную экипажницу.
– Минуточку, – позвал Мэтт.
Она удивленно обернулась – не из-за того, что он сказал, а из-за колонистского акцента. Потом ее спина выпрямилась, подбородок вскинулся, рот превратился в сердитую линию. Мэтт вспыхнул.
И прежде, чем она отвела холодный взгляд, он подумал: «Смотри на меня».
Ее взгляд застыл. Подбородок опустился, а лицо стало мягким и задумчивым.
«Продолжай смотреть на меня, – внушал он. – Я тебя очаровал? Правильно. Продолжай смотреть».
Она медленно шагнула к нему.
Мэтт сбросил контроль. Она сделала еще один шажок, потом ужаснулась. Повернулась и выбежала из комнаты, преследуемая заливистым смехом Мэтта.
Пагубная мутация?
Может, и нет.
Корабль Посторонних выглядел как елочное украшение – шар из блестящих полосок, закрученных и переплетающихся между собой, не соприкасаясь при этом. В поперечнике он был размером с Нью-Йорк и имел примерно такую же численность населения. Населяли его существа, похожие на черную метлу с толстым метловищем.
В нескольких милях впереди, у конца крепежных тросов, свой мягкий свет струил на корабль термоядерный двигатель. Специальные плоскости отбрасывали друг на друга резкие в безвоздушном пространстве тени, и на грани между светом и тенью отдыхал экипаж. Посторонние лежали головой на свету, а разветвленным хвостом – в тени, впитывая энергию термоэлектрических токов. Термоядерное излучение проникало сквозь их тела незамеченным. Время текло мирно и лениво.
В межзвездном пространстве занятий было мало.
До тех пор пока наперерез их курсу не промчалось жгучее голубое пламя, возмутительно расточая высокоэнергетические частицы и электромагнитные поля.
За несколько мгновений объект скрылся с глаз, даже с чувствительных глаз Посторонних. Но не исчез для приборов корабля. Через час Посторонние знали о нем все: ориентацию, скорость, массу, конструкцию, тягу. Он был металлический, механический, движимый термоядерной энергией и подпитываемый межзвездным водородом. Отнюдь не примитивное устройство, но…
Построенное потенциальными покупателями.
Посторонние находились во всех рукавах Галактики, используя для движения кораблей что угодно: от фотонных парусов до безреактивных, безынерционных приводов; но они всегда путешествовали через эйнштейново пространство. Гиперпривод – штука вульгарная. Посторонние никогда не пользовались гиперприводом.
То ли дело – другие расы. Им не по нраву бездельничать в космосе, наслаждаясь путешествием, осматривая достопримечательности, никуда не торопясь; они предпочитают скорость. Больше ста раз чужие расы приобретали секрет гипердвигателя у пролетавших мимо Посторонних.
Торговый корабль плавно развернулся к Проциону и колонизированной людьми планете Мы Это Сделали, следуя за межзвездным прямоточным роботом номер сто сорок четыре. Разумеется, на привычном ускорении в одну сотую «же» догнать его никак не получится. Но и спешить ни к чему. Времени предостаточно…
Две искры термоядерного света влекли за собой к Мы Это Сделали промышленную революцию.
