Глава 11
Беседа с шефом
Мэтт увидел, как Лейни угодила под выстрелы. Он хотел убежать, но в этот момент раздался лязг, такой кошмарный, будто Мэтт оказался внутри церковного колокола. Он просто отскочил в сторону, понимая, что коридор уже заполнен ультразвуком.
– Закрой дверь, мать твою! – завопил кто-то.
Охранник метнулся выполнить приказ. Мэтт ощутил онемение, колени стали ватными. Он продолжал глядеть на четырех врагов.
Склонившийся над Лейни полицейский сказал:
– Совсем одна. Чокнутая. Интересно, где она раздобыла одежду?
– У экипажников, наверное.
Другой охранник заржал.
– Заткнись, Рик. Помоги мне. Посадим ее на стул.
– Охотничье ружье. Не хотелось бы поймать пулю из этой штуки?
– А долгонько она добиралась до вивария. Зато сама – обычно их приходится сюда тащить.
Снова ржание.
– А вот газовая бомба не сработала.
Один из охранников поддал ногой металлическую канистру, и она зашипела.
– Носовые фильтры, быстро!
Охранники вынули из карманов предметы, похожие на резиновые фальшивые носы.
– Хорошо. Надо было это сделать раньше. Если помещение заполнить газом, любой, кто сюда явится, сразу вырубится.
Мэтт понял смысл услышанного. Он задерживал дыхание с того самого момента, как услышал шипение. Теперь же он подошел к ближайшему охраннику и сорвал с него фальшивый нос. Тот ахнул в изумлении, посмотрел прямо на Мэтта и рухнул на пол.
Фальшивый нос имел ленту для ношения на шее и какую-то липучку, чтобы плотно прилегать к коже. Мэтт надел его и обнаружил, что может дышать, хотя и не без труда. Неудобное приспособление.
– Рик? Вот болван! Где, ради Демонов Тумана, его носовой фильтр?
– Готов спорить, кретин забыл его прихватить.
– Прошу связать меня с майором Йенсеном. – Один из охранников взялся за телефон. – Сэр? Только что девушка пыталась проникнуть в виварий. Да, девушка, в экипажной одежде… Да, правильно, одна… Спит на койке, сэр. Мы решили, раз уж она так старалась сюда попасть…
Мэтт все еще испытывал головокружение, хотя дверь должна была блокировать вибрацию больших звукоизлучателей. Не задела ли его милосердная пуля?
Он склонился над Лейни. Та, само собой, была в отключке. В нее попало слишком много анестезирующих иголок, легкие полны газа, ритмический ток, вызывающий сон, течет через ее мозг…
Мэтт нашел три провода, подсоединенных к ее головному аппарату, и оторвал их. Теперь Лейни – мина замедленного действия. Когда закончится воздействие химии, она проснется. Впрочем, скорее не мина, а петарда – в комнате четверо вооруженных охранников.
– Еще одно, сэр. Тут все загазовано. Это, мы считаем, даже к лучшему. Нет, сэр, не видели. Если отключите звуковики, я посмотрю. – Полицейский отвернулся от телефона. – Уоттс, посмотри, не валяется ли кто-нибудь в коридоре.
– Но звуковики еще работают!
– Их должны были уже отключить. Попробуй.
Из нагрудного кармана лежащего без сознания охранника торчала шариковая ручка. Мэтт вытащил ее и быстро нарисовал на лбу охранника сердце и три капли, стекающие по прямой переносице.
Тот, кого звали Уоттс, приотворил дверь. Онемения он не почувствовал, поэтому раскрыл дверь шире.
– Эй! – Он выскочил наружу и побежал по коридору к Фоксу.
Мэтт помчался за ним.
– Это охранник, – крикнул Уоттс через плечо.
– Проверь удостоверение.
Уоттс стал шарить по карманам Фокса. Когда Мэтт боком пробирался мимо, он поднял голову, потом продолжил обыск.
– Это Элейна Мэттсон, – сказал Хесус Пьетро. – Больше некому. Вы уверены, что она была одна?
– Если бы с ней кто-то был, он бы оказался в таком же состоянии. Думаю, она была одна, сэр.
Похоже на правду, решил Хесус Пьетро. Хотя, конечно, нет никакой гарантии…
– Благодарю вас, майор Йенсен. Как идут дела у розыскных отрядов?
– Они ничего не нашли, сэр. Все еще прочесывают Плато Альфа. Выяснить, насколько они продвинулись?
– Да. Перезвоните мне.
Он положил трубку, откинулся в рабочем кресле и погрузился в мрачную задумчивость.
Мятежники должны были быть где-то на Альфе. И они не могли всем скопом напасть на Госпиталь.
Элейна Мэттсон захвачена. Хорошо! Даже отлично! Конечно же, тот загадочный взрыв – ее рук дело; ей надо было прикрыть свое проникновение. Не на ней ли была форма Реализации? Возможно. Издали ее могли принимать за полицейского достаточно долго, чтобы она успела оглушить экипажницу и обзавестись хорошей маскировкой.
Возможно. Возможно…
Он взял шестое досье, то, что лежало отдельно, рядом с пистолетом. Жизнь Полли Турнквист.
Родилась двадцать два года назад, первый ребенок в семье, не имевшей известных связей с Сынами Земли.
Потеряв левый глаз на рыбалке, получила замену из банка органов. Добропорядочный, лояльный колонист, поддерживает дисциплину в своей семье.
Выросла на Дельте, сектор четыре. Училась в Колониальном университете, оценки хорошие.
Там она встретила Джейхока Худа. Ее первое любовное увлечение. Почему? Из Худа – маленького, тщедушного, некрасивого – вряд ли вышел хороший ухажер, но некоторым девушкам нравятся умные мужчины.
Окончив старшую школу и колледж, устроилась на ретрансляционную станцию Дельты. Интрижка с Худом, видимо, перешла в простую дружбу. Но она присоединилась к Сынам Земли.
Бунт против власти? Знай об этом отец, не пустил бы ее. Вон какие суровые морщины на его лице, остром, как мордочка хорька… Хм… Без этих морщин он немного похож на Джейхока Худа!
Все это поможет. Она уже тридцать часов на «лечении в гробу». Если теперь услышит голос, единственный сенсорный стимул в ее вселенной, то будет слушать. И верить. Как делали все ее предшественники. Особенно если голос будет взывать к правильно выбранным случаям из ее прошлого.
Но пока ей придется подождать. Сначала Сыны Земли. Один нейтрализован, осталось четверо…
Хесус Пьетро потянулся к чашке и обнаружил, что кофе совершенно остыл.
У него возник вопрос. Кастро скорчил гримасу, оттесняя эту мысль на второй план. Включил настольный телефон и сказал:
– Мисс Люссен, не сделаете ли мне еще кофе?
– Уверены? Вы уже тонете в этом пойле.
– Просто сделайте. И… – Мысль снова выбралась на свет, и Кастро, не сумев остановиться, добавил: – Принесите досье Мэттью Келлера. Не то, что у меня на столе, а из архива умерших.
Она появилась через минуту, стройная, светловолосая, хладнокровная, с папкой и кофейником. Хесус Пьетро сразу раскрыл папку. Нахмурившись, мисс Люссен попыталась о чем-то спросить, увидела, что он не слушает, и ушла.
Мэттью Келлер. Родился… Учился… Присоединился к Сынам Земли в десятом месяце 2384 года, в среднем возрасте.
Почему так поздно? Почему вообще?
Стал профессиональным киллером и вором, совершал кражи для Сынов Земли, убивал офицеров Реализации, имевших глупость отправляться малыми отрядами в колонистские области.
Вор? Проклятье! А не Келлер ли старший украл ту машину? Машину, на которой Келлер-младший улетел прямиком в бездну!
Окружен в секторе двадцать восемь, Бета, четвертый месяц 2397-го; захвачен, осужден за измену, разобран для банка органов.
О, Хесус Пьетро, ты умный лжец, да, именно ты. Половине Госпиталя должно быть известно, что на самом деле он прыгнул за край, на сорок миль вниз, к Демонам Тумана, в адский жар.
И что? Хесус Пьетро вылил остывший кофе в корзину для мусора, наполнил свежую чашку и отхлебнул.
На краю поля зрения замерцала тень. Послышался шорох.
В кабинете кто-то есть?
Чашка дернулась в руке, обжигая губу. Он поставил ее на стол и осмотрелся.
Затем вернулся к досье.
Мэттью Келлер. Что за идиотская блажь заставила Хесуса Пьетро затребовать это досье? Келлер-старший мертв. Искалеченный, он ползком добрался до обрыва за считаные секунды до…
– Кастро.
Хесус Пьетро изумленно поднял голову.
Посмотрел вниз. Медицинские отчеты… Плохо, но не катастрофично. При массовом побеге пострадало слишком много народу, но некоторых можно спасти. К счастью, банк органов полон. И может получить новые органы из вивария, как только у хирургического отдела найдется время. Почему все должно было случиться одновременно?
– Кастро!
Хесус Пьетро вздернул подбородок. Он поймал себя на том, что уже делал это минуту назад; его взгляд даже не успел последовать за движением головы. Был шум… и кто-то назвал его фамилию. Ради Демонов Тумана, кто явился незваным в кабинет Хесуса Пьетро? Он перевел взгляд на край стола…
Одежда экипажа.
Но мятая и грязная, не подходящая по размеру, и у пальцев, упирающихся в стол, ногти короткие и грязные. Колонист в экипажной одежде. В кабинете Хесуса Пьетро. Не назвавшись, прошел мимо мисс Люссен.
– Ты?
– Правильно. Где она?
– Мэттью Келлер!
– Да.
– Как ты сюда попал?
Хесусу Пьетро удалось сдержать дрожь в голосе. Есть чем гордиться.
– Не твое дело. Где она?
– Кто?
– Не морочь голову. Где Полли?
– Я не могу тебе этого сказать. И вообще ничего не скажу! – заявил Хесус Пьетро.
Его взгляд был прикован к золотой пряжке на украденном ремне.
Краем глаза он заметил, как две большие грязные руки тянутся к его правой кисти. Непрошеный гость тяжело оперся на нее, и Хесус Пьетро запоздало попытался отдернуть руку, но не смог. Гость взялся за средний палец, отогнул назад.
Острая боль. Широко открыв рот, Хесус Пьетро посмотрел вверх, чтобы взмолиться…
Хесус Пьетро взялся было за досье Полли Турнквист, и тут мучительная боль пронзила руку. Он выдернул ее, как из раскаленной печи. Рефлекс. Средний палец торчал под прямым углом к остальным.
Демоны Тумана! Ох и больно же! Проклятье, как он умудрился…
– Ну, Кастро?
Он вспомнил – с огромным трудом вспомнил, – что вверх смотреть не надо. Кто-то или что-то находится в этом кабинете, кто-то или что-то, обладающее силой, заставляющей людей забывать. Он сделал логический вывод и произнес:
– Ты.
– Правильно. Где Полли Турнквист?
– Ты. Мэттью Келлер. Значит, ты пришел за мной.
– Не будем играть в игры. Где Полли?
– Это ты был в машине, напавшей на Госпиталь? В той, которая нырнула прямо вниз…
– Да.
– Тогда как…
– Заткнись, Кастро. Скажи, где Полли. Немедленно. Она жива?
– Ты не получишь от меня информации. Как ты выбрался из бездны?
– Улетел обратно.
– Я имею в виду – в первый раз.
– Кастро, я могу переломать тебе все пальцы на руках. Так где Полли? Она мертва?
– Заговорю ли я, если ты это сделаешь?
Пауза. Потом две руки сошлись на его правой кисти. Хесус Пьетро взвизгнул и скрюченными пальцами потянулся к глазам мучителя…
Хесус Пьетро просмотрел половину отчетов, когда страшная боль пронзила его руку. Он обнаружил, что два пальца на правой руке торчат под прямым углом к остальным. Сжав зубы, чтобы подавить крик, Хесус Пьетро повернулся к интеркому:
– Вызовите врача.
– Что случилось?
– Просто вызовите мне…
Его глаза уловили мгновенное движение. В кабинете кто-то есть!
– Ты прав, – сказал голос. – Пытками я от тебя ничего не добьюсь.
Слабые, ускользающие воспоминания запрещали смотреть вверх.
– Ты, – сказал Хесус Пьетро.
– Пошел к черту!
– Мэттью Келлер?
Молчание.
– Ответь, черт бы тебя побрал! Как ты смог вернуться?
Две руки одновременно нанесли удар по правой кисти Хесуса Пьетро. Он взвыл и, выхватив пистолет, принялся дико озираться в поисках цели.
Когда вошел врач, он снова смотрел вверх.
– Заменять не стоит, – сказал врач. – Они всего лишь вывихнуты.
Он обезболил руку Хесуса Пьетро, вправил пальцы и наложил шины.
– Как, ради Демонов Тумана, вы это сделали?
– Не знаю.
– Не знаете? Вывихнули два пальца и не можете вспомнить…
– Да! Я не могу вспомнить, что произошло с моей рукой. Но я думаю, тут поработал Мэттью Келлер, этот чертов призрак. Убирайтесь!
Доктор поглядел на него очень странно. И ушел.
Хесус Пьетро уныло смотрел на свою правую руку, забинтованную и подвешенную на перевязь. Ладно, все это пройдет. Но почему он совершенно ничего не помнит?
И почему думает о Полли Турнквист?
Уже пора – даже давно пора – переходить к следующей стадии ее обработки. Но ведь она может подождать? Она подождет.
Кастро попробовал кофе. Совсем остыл. Он опростал чашку и наполнил заново.
Рука как мертвая.
Почему он думает о Полли Турнквист?
– Тьфу!
Кастро неуклюже поднялся – с одной здоровой рукой трудновато.
– Мисс Люссен, – сказал он в интерком, – пришлите двух охранников. Я направляюсь в «Планк».
– Будет сделано.
Он потянулся за лежащим на столе пистолетом, и тут что-то привлекло его внимание. Это было досье на Мэттью Келлера-старшего. Его желтую обложку украшал грубоватый рисунок.
Проведенные черными чернилами две дуги соединялись концами. Внизу – три петельки.
Кровоточащее сердце. Прежде его тут не было.
Хесус Пьетро раскрыл папку. Он чуял запах собственного страха, ощущал пропитавший рубашку холодный пот. Словно боялся несколько часов кряду.
Анфас и профиль. Голубые глаза, соломенные волосы, кожа дряблая от возраста…
Что-то шевельнулось в сознании Хесуса Пьетро. Лишь на секунду лицо в досье стало моложе. Выражение чуть изменилось, сделавшись одновременно испуганным и гневным. От уха оторван кусочек, в воротник впиталась кровь.
– Ваши охранники прибыли, сэр.
– Благодарю вас, – сказал Хесус Пьетро.
Он в последний раз глянул на мертвеца и закрыл папку. Уходя, сунул пистолет в карман.
– Это все меняет, – сказал Гарри Кейн. – Эх, если бы мы могли предупредить Лейни…
– Ты бы еще даже не знал, что ей сказать. Вот, возьми. – Миссис Хэнкок поставила на поднос исходящий паром кувшин горячего сидра, добавила четыре чашки.
Они были на кухне. Худ остался в гостиной с Миллардом Парлеттом. Опираясь на Худа, Парлетт смог доковылять до гостиной и расположиться в кресле.
За окнами во мгле завывал ветер. Четырем конспираторам, сидевшим перед огнем, довольно похожим на настоящий, и согревающимся сидром с пряностями, гостиная казалась раем.
Временным раем.
– Вы думали об этом дольше нас, – сказал Гарри. – Мы даже и не мечтали, что экипаж пойдет на компромисс. Что именно вы намерены предложить?
– Для начала – амнистию Сынам Земли, вам и тем, кто остался в виварии. Это легко. Мы в вас нуждаемся. Когда колонисты потеряют веру в экипаж, вы останетесь единственной силой для поддержания закона и порядка в колониальных областях.
– Это будет серьезная перемена.
– Нам надо обсудить три типа медицинского обслуживания, – сказал Миллард Парлетт. – Пересадку органов, дары рамробота и мелкие врачебные процедуры. Через станции медконтроля вы уже имеете доступ к стандартным лекарствам. Нам нетрудно расширить их список. Я уверен, что мы можем предложить свободный доступ к животным-сердцам, животным-печеням и так далее. Какое-то время колонистам придется посещать Госпиталь для процедур с симбионтами рамробота, но постепенно мы установим аппаратуру для разведения культур на Гамме, Дельте и Эте.
– Очень хорошо. А как насчет банка органов?
– Правильно. – Миллард Парлетт обхватил свою узкую грудную клетку руками и уставился на огонь. – По этой части я не могу ничего планировать, поскольку не знаю, какие грядут технологические перемены. Ваши идеи?
– Упразднить банк органов, – твердо сказала миссис Хэнкок.
– Уничтожить тонны органических трансплантатов? Просто выкинуть их на траву?
– Да!
– А преступность вы тоже упраздните? Банк органов – единственное наше средство для наказания воров и убийц. На Горе Погляди-ка нет тюрем.
– Так постройте тюрьмы! Вы достаточно долго убивали нас!
Парлетт покачал головой.
Вмешался Гарри Кейн:
– Это не сработает. Послушай, Лидия, я понимаю твои чувства, но мы не можем этого сделать. Выбросив трансплантационный материал, мы восстановим против себя все Плато. Мы даже не можем отменить казнь при участии банка органов, хотя бы потому, что преступность резко пойдет вверх, а еще потому, что среди экипажа много людей, подобных Парлетту, чья жизнь зависит от банка. С тем же успехом можем прямо сейчас объявить войну.
Лидия умоляюще взглянула на Худа.
– Я пас, – сказал тот. – Мне кажется, вы все кое о чем забыли.
– О чем же? – произнес Гарри.
– Я еще не уверен. Надо подождать и посмотреть. Продолжайте разговор.
– Я не понимаю, – сказала Лидия. – Не понимаю никого из вас. За что мы сражались? За что умирали? Чтобы разбить банк органов!
– Вы кое-что упустили, миссис Хэнкок, – вежливо сказал Парлетт. – Дело не в том, что с этим не согласится экипаж, и дело не в том, что с этим не согласятся колонисты. Разумеется, они не согласятся. Но и лично я не позволю вам разгромить банк органов.
– Как же! Ведь вы бы тогда умерли! – Слова Лидии сочились презрением.
– Да, умер бы. А я вам необходим.
– Почему? Что вы можете предложить нам, кроме влияния и добрых советов?
– Небольшую армию. У меня более сотни прямых потомков. Они очень долго готовились к этому дню. Не все последуют за мной, но большинство будет подчиняться моим приказам беспрекословно. И все они имеют охотничье оружие.
Лидия судорожно вздохнула.
– Мы сделаем все, что в наших силах, миссис Хэнкок. Мы не можем уничтожить банки органов, но мы можем уничтожить несправедливость.
– Что надо будет сделать, – сказал Гарри, – так это установить непреложный принцип расходования того, что уже имеется в банках. Первым пришел – первым обслужен. Кто заболеет первым – ну, вы поняли, что я имею в виду. А тем временем мы разработаем новое законодательство, чтобы экипажник имел столько же шансов оказаться в банке, сколько и колонист.
– Не давите слишком сильно. Помните, Кейн, мы должны удовлетворить интересы обеих групп.
– Тьфу! – выговорила Лидия Хэнкок.
Было неясно, готова ли она заплакать или начать драку.
Трое сидели вокруг кофейного столика, наклонившись друг к другу, позабыв о кружках в руках. Худ – немного поодаль, чего-то ожидая.
– Дело в том, – сказал Парлетт, – что мы можем сделать всех равными перед законом. Это осуществимо при условии, что не будет перераспределения собственности. Вы согласны?
– Не вполне.
– Подумайте логически. В суде все равны. Преступление есть преступление. Но чем больше собственности у человека, тем менее вероятно, что он захочет совершить преступление. Это означает, что экипажу будет что защищать, а колонистам будет что приобрести.
– Да, смысл в этом имеется. Но у нас есть несколько пожеланий.
– Излагайте.
– Наши собственные источники электроэнергии.
– Почему бы и нет? Мы будем поставлять ее бесплатно, пока не построим станции на Гамме и Дельте. Можно установить гидроэлектростанции на Грязище и реке Длинный Водопад.
– Хорошо. Далее – гарантированный бесплатный доступ к банку органов.
– Тут есть проблема. Банк органов подобен любому другому банку. Нельзя забрать больше, чем вложил. У нас будет меньше осужденных преступников и куда больше больных колонистов, о которых надо позаботиться.
Худ покачивался на стуле, упершись ногами в край стола. Глаза были полуприкрыты, словно ему виделись приятные грезы.
– Тогда лотереи; честные лотереи. И активные исследования аллопластики, финансируемые экипажем.
– А почему экипажем?
– Все деньги у вас.
– Мы можем разработать шкалу прогрессивного налога. Что еще?
– Есть множество несправедливых законов. Мы хотим строить дома и одеваться по нашему вкусу. Свободно передвигаться. Приобретать технику, любую технику, и по тем же ценам, что и экипаж. И мы хотим ввести несколько жестких ограничений для Реализации. Поскольку…
– Зачем? Они станут полицией. Насаждающей ваши же законы.
– Парлетт, к вам когда-нибудь врывался отряд полиции, проломив стену дома, поливая все вокруг милосердными пулями и снотворным газом, вытаскивая на свет домоуборщиков, срывая комнатные лужайки?
– Я никогда не был мятежником.
– Да неужели?!
Парлетт улыбнулся, и его голова стала очень похожа на голый череп.
– Я ни разу не попадался.
– Дело в том, что Реализация может сделать это с любым. И постоянно делает. Перед домовладельцем даже не извиняются, когда не находят следов преступления.
– Связывать руки полиции – это прямой путь к хаосу, что мне совсем не нравится. – Парлетт сделал хороший глоток сидра. – Ну ладно, а как вам вот такой аргумент? Была когда-то такая штука, как ордер на обыск. Это не позволяло полиции ООН врываться в дома, если только у нее не было основательных причин, которые она могла предъявить судье.
– Звучит любопытно.
– Подробности можно выяснить в библиотеке.
– И еще одно. Дело сейчас обстоит так, что Реализация обладает исключительной монополией на арестованных. Людей хватают, решают, что они виновны, и разбирают на органы. Следует как-то разделить эти функции.
– Я думал об этом, Кейн. Давайте введем закон, по которому никто не может быть казнен до тех пор, пока суд из десяти человек явным большинством не признает его виновным. Для тех случаев, когда равно замешаны экипаж и колонисты, – жюри из пяти экипажников и пяти колонистов. В остальных случаях жюри будет целиком состоять из представителей той же социальной группы, что и арестованный. Все судебные процессы будут открытыми, для их освещения надо выделить специальный канал телевидения.
– Это звучит…
– Так и есть! – Громыхнув ножками стула о пол, Джей Худ вернулся в дискуссию. – Вы соображаете, что ваши предложения, озвученные сегодня, отбирают власть у Госпиталя?
Парлетт нахмурился:
– Возможно. И какое это имеет значение?
– Вы говорите так, словно на Горе Погляди-ка есть две ведущие группы. Но их три! Вы, мы и Госпиталь, самый могущественный из всех. Парлетт, одни Демоны Тумана знают, как долго вы изучали Сынов Земли. А сколько времени вы потратили на изучение Хесуса Пьетро Кастро?
– Я знаю его давно. – Миллард Парлетт задумался. – По крайней мере, мне известно, что он компетентен. Но вряд ли я представляю себе, о чем он думает на самом деле.
– А вот Гарри представляет. Гарри, что сделает Кастро, если мы попытаемся наложить все эти ограничения на его полицию?
– Не понимаю, – нахмурился Миллард Парлетт. – Кастро хороший работник. Он лоялен и всегда трудился на благо экипажа. Все, с чем согласится экипаж, примет и он.
– Черт возьми, Худ прав, – сказал Гарри Кейн. – Я знаю Кастро лучше, чем собственного отца. Я просто об этом не подумал.
– Хесус Пьетро Кастро – верный…
– …слуга экипажа. Правильно. Теперь минутку погодите, Парлетт. Дайте мне сказать. Во-первых, лояльность. Кому он верен: всему экипажу или кому-то конкретно?
Парлетт хмыкнул. Он взял было свою чашку, но обнаружил, что она пуста.
– Он уважает вас, – сказал Гарри Кейн, – есть и другие, отвечающие его нравственным критериям, но по-настоящему он лоялен некоему идеальному экипажнику – человеку, который не расточителен, вежлив с подчиненными, точно знает, как с ними обращаться, и постоянно печется о благе колонистов. Вот этому образу он и служит. А теперь подумаем о том, что мы намерены ввести. Ордер на обыск для полиции Реализации. Лишение Реализации права самостоятельно решать, кто из колонистов получит остаточный материал из банка органов. Мы будем указывать полицейским, кого казнить, а кого миловать. Что еще, Джей?
– Энергия. Мы отберем у Госпиталя монополию на электричество. А с меньшими ограничениями для колонистов у полиции окажется меньше работы. Кастро придется сократить штаты.
– Правильно. Но вы ведь не думаете, что все экипажники на Плато собираются со всем этим согласиться?
– Конечно нет. Но нам, возможно, удастся вразумить большинство. По крайней мере, большинство в политической власти.
– К чертям ваше большинство. Кому из экипажа останется лоялен Кастро? Вы можете на это ответить?
Парлетт почесал в затылке:
– Я понял, куда вы клоните. Если вы правильно разгадали Кастро, он последует за консервативной фракцией.
– Так он и сделает, поверьте. Он последует за теми экипажниками, которые скорее умрут, чем примут наши компромиссы. И вся Реализация последует за ним. Он ее лидер.
– И все оружие у них, – сказал Худ.
