, был намного ниже, легче и слабее меня. Кроме того, он явно начал учить ее Пути Клинка в очень глубоком детстве, когда она практически не отличалась сложением от мальчишек, и слишком поздно сообразил, что у его ученицы может вырасти грудь. Поэтому сдуру поставил ей не только отводы за пределы корпуса, но и Медвежью Лапу со Сведением Крыльев.
Будь леди Этерия плоской, как старшая сестра Тарваза Каменной Длани, это было бы нормально, но пышные формы диктовали свои правила, и ей приходилось выводить Лапу слишком далеко вперед или сопровождать Крылья избыточным скручиванием корпуса.
Со средним противником это могло и сработать – Волчьи Клыки леди Этерия получила вполне заслуженно. Но против бойцов уровня Ваги Крыла Бури или столь же рослых и тяжелых мужчин, как я, такой подход был смерти подобен: все ее попытки встретить мою атаку заканчивались либо отбитым предплечьем, либо ударом, пропущенным в койе’ри.
Самолюбивая, как истинная дворянка, леди Этерия не желала признавать поражений и начала думать. Причем довольно своеобразно – вместо того, чтобы добавить к памяти тела то, что я ей показывал, она начала менять школы и использовать в поединке движения, виденные во время айге’тта.
Если бы не данное ей Слово, я бы всего этого «не заметил». Или ограничился бы уже известными ей танцами за полдень или полночь. Но обязанностей Мастера с меня никто не снимал, и мне пришлось выбивать из нее дурь. Естественно, не в буквальном смысле этого слова: пользоваться одним из основных побуждающих рычагов воздействия на ученика – болью – я не мог, поэтому вместо того, чтобы бить в незащищенное место, был вынужден показывать удары. Раз за разом останавливая кулак в непосредственной близости от груди леди Этерии.
Изменения в моем поведении баронесса почувствовала далеко не сразу – пробовала очередные задумки. Но когда мой кулак замер у ее груди раз эдак десятый подряд, сообразила, что это не случайность. И, отшатнувшись назад, изумленно уставилась на меня.
Я пожал плечами:
– Достал… Опять… Не надоело?
Видимо, это объяснение показалось ей недостаточно искренним, так как она прищурилась и… стрельнула глазами в сторону моей жены.
У меня слегка испортилось настроение – вместо того, чтобы сделать правильные выводы и начать отводить все удары наружу, она начала искать в моих движениях второе дно!
– Если вам не нравится то, как я вас тренирую, можете вернуть мне мое Слово… – скрестив руки на груди, хмуро буркнул я.
– Нравится, но… – баронесса немножечко помялась, потом вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на меня. – Но я не совсем понимаю некоторые вещи!
Пришлось объяснять:
– Чем дальше вы ставите блок, тем больше сил надо приложить, чтобы отвести руку противника, и тем быстрее должно быть ваше движение. Согласны?
– Да…
– Вы блокируете запястье Медвежьей Лапой. Где будет мой кулак, если вы не успеете или не продавите мою руку?
Леди Этерия покраснела.
– А нож, зажатый в нем?
– Ну…
– А теперь скажите мне, зачем блокировать мою руку Сведением Крыльев, если при этом вы отводите не столько удар, сколько свою грудь?
Если бы вокруг нас все еще были ро’ори, баронесса, наверное, провалилась бы сквозь землю. А так просто опустила взгляд и вздохнула:
– Не знаю…
– Вот и я не знаю. Поэтому пытаюсь заставить вас уводить наружу все удары…
– Рискуя своим здоровьем, между прочим! – ехидно добавила Мэй. – Ибо делает это перед ревнивой женой…
То, что жена у меня не ревнивая, я знал совершенно точно. Поэтому тоже пошутил:
– Ага! Знаете, что мне будет за это дома?
Подняв взгляд и увидев мои смеющиеся глаза, баронесса фыркнула:
– Догадываюсь! Небось, изнываете от предвкушения?
Я смутился:
– Мысли у вас, ваша милость…
– У тебя, Этерия! – попросила она. И дождавшись, пока я кивну, продолжила: – Знаешь, если бы ты сначала объяснил, мне было бы легче…
– Не привык… – признался я. – Мне легче показать…
Потом почесал затылок и добавил:
– Но если хочешь, попробую…
…За следующий час мы добились большего, чем за всю предыдущую десятину: баронесса старательно выполняла все мои рекомендации, и настолько хорошо, что я счел возможным попробовать загнать ее в безмыслие. И, предварительно описав ей способы и цели, которых собирался добиться, начал ускорять темп движений.
Минут через двадцать боя на пределе возможностей у леди Этерии начали уставать руки и ноги. Еще через пять сбилось дыхание, а через десять передо мной осталось только тело, забывшее не только об ударах и передвижении, но и о бое. Несмотря на то что оно – тело – двигалось без участия головы, в его действиях наконец появилась та самая экономность, которой так не хватало баронессе в обычном состоянии.
Мысленно порадовавшись своему успеху, я сократил количество разных атак до четырех и еще немножечко добавил скорости.
Получилось! И еще как – за две сотни ударов в голову и корпус леди Этерия лишь дважды дернула руку на Крыло и единожды – на Лапу!
Зато потом, когда я разорвал дистанцию и по-хейсарски рявкнул «Уарс!», закрыла глаза и обессиленно осела на землю.
– Устала? – встревоженно воскликнула Мэй, подбежала к ней и присела рядом с ней на корточки.
– Твой муж – не ниер’ва, а не знаю, кто… – еле ворочая языком, пробормотала баронесса. – Какая, к Двуликому, божественная искра? Во мне бушует божественный пожар!!!
– И что тебе не нравится? – сообразив, что она имела в виду, притворно возмутилась моя супруга.
– Нравится. Все. Только вот дойти до бани своими ногами я точно не смогу…
– Дойдешь чужими! – рассмеялась Мэй. – Так и быть, я разрешу Крому тебя отнести. Но вот на его помощь во время купания можешь не рассчитывать…
– Да? А я так мечтала… – улыбнулась леди Этерия и посмотрела на меня: – Кро-о-ом? А ведь у меня получилось! Еще немного…
– …каких-то тысяча тысяч повторений… – в унисон ей подхватил я.
– Фу!!! Мэй, как ты с ним живешь?! Он же невыносим!!!
Мэй улыбнулась, склонилась к ее уху, что-то негромко сказала, а потом вопросительно посмотрела на меня.
Чего-чего, а этот взгляд я знал прекрасно. Поэтому провел тыльной стороной ладони по лбу и улыбнулся:
«Чувствую себя отлично. Даже толком не вспотел…»
«И даже слабости не чувствуешь?» – все так же, взглядом, недоверчиво уточнила она.
Я отрицательно помотал головой и улыбнулся:
«Не-а!»
«Я тебя люблю!!!»
Я чувствовал то же самое. Поэтому сдвинул голову в сторону, словно касаясь щекой ее щеки, и выгнул бровь:
«А как себя чувствуешь ты?»
Аккуратное прикосновение к внутренней поверхности бедра, шевеление руками и на мгновение сведенные плечи сказали больше любых слов – что она опять слегка перетянула связки во время растяжки и сейчас мучается от ноющей боли в паху и под коленями; что после отработки «зубила» у нее не поднимаются руки; что она не расстроится, если после возвращения в рейро я сделаю ей нежный и, главное, долгий меросс.
Я вскинул глаза к стремительно темнеющему небу – мол, сочувствую и сделаю все, чтобы тебе полегчало, а когда опустил, то наткнулся на грустный взгляд баронессы Кейвази:
– Вы – удивительные люди. И я вам, кажется, завидую…
…Девушки выбрались из бани минут за сорок до полуночи. И, доковыляв до меня чуть ли не на полусогнутых, с мольбой уставились мне в глаза.
«Устали до смерти. До дому не дойдем. Давай останемся тут?»
Я поскреб шрам на щеке, получил по руке от жены и поморщился:
– Если мы не вернемся ночевать, то Тарваз может решить, что я не принял его извинений…
– Если бы ты их не принял, то мы бы переехали сюда еще позавчера… – воскликнула Мэй.
– Кром прав. Он решит именно так… – устало кивнула баронесса Кейвази. – Как-нибудь дойдем…
В этот момент в ее голосе прозвучала такая дикая усталость, что я невольно шагнул к ней навстречу, чтобы подхватить ее на руки, если она упадет. Не упала – нашла взглядом своих теней, закусила губу и, безуспешно стараясь держать спину ровной, поплелась к воротам.
– Уресс? – рыкнул я, выхватив взглядом самый низкий силуэт из всех, которые ожидали нас у ворот.
– Да, Мастер?
– Возьмешь пару воинов и отведешь всех тэнгэ в наш сарти. А завтра, в час жаворонка, приведешь их обратно…
– Да, но… – возмущенно начала Хасия, но договорить не успела – мальчишка, считавший меня чуть ли не правой рукой Бастарза, рыкнул ничуть не тише меня:
– Ты – слышала! Пошли…
…Рейро, выделенное нам в сарти увея, оказалось раза в два больше, чем то, которое мы занимали в сарти рода Аттарк. А за один только стол из черного тирренского дуба, занимающий добрую половину комнаты, можно было купить дом на окраине Аверона.
Шкуры и оружие, висящее на стенах, тоже стоили целое состояние – на ножнах как минимум пары клинков виднелось хорошо знакомое мне клеймо главы гильдии белогорских оружейников, а здоровенный камень в навершии одного из мечей был, вне всякого сомнения, рубином.
Мэй и Этерия стоимости всего этого великолепия не оценили – зашли в комнату, кое-как доплелись до кровати, попадали на нее и почти сразу же засопели. Причем моя жена умудрилась забыть о мероссе!
Я почесал шрам на щеке, привычно отдернул руку и вышел в коридор, чтобы сказать правой руке увея, обещавшему в кратчайшие сроки привести в порядок комнату для баронессы Кейвази, что баронесса останется ночевать в моем рейро.
Дождался. Сказал. Полюбовался на его ошарашенное лицо и поинтересовался, не желает ли он оспорить мое решение.
Он не желал – склонил голову в жесте подчинения младшего старшему, развернулся на месте и молча ушел.
Проводив его взглядом, я вернулся в комнату, раздел жену, снял с баронессы Кейвази сапоги, накрыл их обеих одеялами, взял стул и выволок его в коридор…
…Утро началось с жутко неприятного визга петель высокой двери, все ускоряющегося скрипа ступенек и приближающегося топота ног.
На всякий случай встав со стула и шагнув поближе к посоху, прислоненному к стене, я расправил плечи, потянулся и несколько раз крутанул головой.
Тело слушалось, хотя и без особого желания: по его мнению, сон в кровати был намного предпочтительнее бдения на стуле.
Повернул корпус вправо-влево, похрустел костяшками пальцев и повернулся к лестнице, чтобы увидеть приближающихся гостей.
Увидел. Тарваза Каменную Длань и его супругу Ниту. И поздоровался:
– Силы твоей деснице и остроты твоему взору, аннар! Полной чаши твоему дому и плодовитости лону, аза…
Старший отец рода Аттарк поздоровался в ответ и, повернувшись к жене, что-то чуть слышно прошипел.
Та тут же пошла алыми пятнами и упрямо свела брови к переносице:
– Скажи, шшат’или, где сейчас находится эйди’но’иара Неддара Вейнарского Льва?
– В моем рейро. Спит…
– Могу я на нее посмотреть?
Ни в ее голосе, ни во взгляде не было ничего особенного. Но в глазах ее мужа я увидел отчаяние. И вдруг понял, что он счел бы такую просьбу оскорблением. Терять лицо перед своими сородичами я не собирался, поэтому «подумал» и как можно равнодушнее пожал плечами:
– Можешь… Но после этого вы забудете про то, что я – Аттарк!
– Она – невеста шшат’или моего мужа!!! – зашипела Нита. – Ее честь…
– Кром – шшат’или моего отца… – напомнил ей Тарваз. – Уймись!
Удивительно, но аза его не послушалась – шагнула вперед, стряхнула руку мужа, вцепившуюся в рукав ее араллуха, и решительно взялась за ручку двери.
– Не смей!!! – рявкнул аннар, неловко шевельнул левой рукой, поморщился от боли в ране и, виновато посмотрев мне в глаза, скользнул за своей женой.
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге комнаты возникла заспанная Этерия Кейвази. Босая, в съехавшем набок измятом араллухе и с порядком растрепанным магасом.
– Что тут происходит?
Я пожал плечами и мотнул головой в сторону Ниты.
– Ты – эйди’но’иара одного из моих сыновей… – затараторила аза. – И я обязана удостовериться в том, что ты…
Баронесса поняла, что хотела сказать Нита, с полуслова – вспыхнула, нехорошо прищурилась и холодно процедила:
– Ты смеешь обвинять меня в измене своему жениху?
– Я…
– Или ты намеренно пытаешься оскорбить баас’ори’те?
– Подож…
– Чего ждать? Ты, старшая мать рода первой линии, явилась в чужой сарти и устроила истерику человеку, который спас твоих внуков, зная, что каждое слово этого разговора разойдется по всему Шаргайлу!
– Но…
– Если бы на твоем месте была девочка десяти лиственей от роду, я бы решила, что это – глупость. Но ты намного старше, следовательно, можно сделать вывод, что ты увидела в этом ВЫГОДУ!
– Выгоду? Какую?! – ошалело переводя взгляд с жены на леди Этерию и обратно, спросил Тарваз. По въевшейся в кровь привычке, не у баронессы, а у меня.
Ответил ему, конечно же, не я, а баронесса:
– Твоя жена возомнила себя владычицей чужих судеб. И почему-то решила, что слух о моей вероятной измене скажется только на Кроме…
Аза вспыхнула, открыла рот, чтобы что-то сказать, но не успела.
– Если бы ты могла выставить меня на посмешище, то Неддар возненавидел бы всех Аттарков. Ибо невеста короля должна быть вне подозрений…
– Если бы я могла? – эхом повторила Нита.
– Да! Если бы могла… – усмехнулась баронесса. – Но НЕ СМОЖЕШЬ, даже если очень захочешь: Кром – мой ниер’ва!
Аза спала с лица. А ее муж, наоборот, напрягся и заиграл желваками. Однако леди Этерии этого показалось мало – дав им хорошенечко обдумать свои слова, она оглядела Ниту с головы до ног и посмотрела на Тарваза взглядом, который не сулил ничего хорошего:
– Кстати, о глупостях: твоя жена заигралась! Причем заигралась в игры, которые пахнут большой кровью…
– О чем это ты?! – побурев от возмущения, взвыла Нита.
– Сейчас объясню… – пообещала баронесса. И от тона ее голоса мне почему-то стало не по себе. – Скажи-ка, аза, зачем ты два последних дня упорно называешь Мэйнарию бел’тва’иарой?
Тарваз заскрипел зубами, стиснул пальцы на рукоятях своих наш’ги и, кажется, испугался! А его жена вскинула голову и с вызовом уставилась на баронессу. Но ответить не успела:
– …Ведь твой муж уже ДВАЖДЫ извинялся перед баас’ори’те!
Судя по тому, что в этот момент из азы словно выдернули стержень, эти слова меняли смысл предыдущего предложения далеко не в лучшую сторону! А леди Этерия и не думала замолкать:
– Да, как женщина, давшая жизнь Унгару Ночной Тиши, ты имеешь полное право за него переживать. Но как старшая мать рода ты ОБЯЗАНА заботиться обо всех своих сыновьях ОДИНАКОВО СПРАВЕДЛИВО! Унгар Ночная Тишь нарушил а’дар? Нарушил! Значит, ты должна сделать все, чтобы его проступок не лег пятном на репутацию всех Аттарков!
– Я…
– Скажи, Нита, чем, по-твоему, закончится поединок между моим ниер’ва и твоим мужем?!
– Поединок? – вырвалось у меня.
Леди Этерия повернулась ко мне и утвердительно кивнула:
– Теперь, когда ты знаешь о том, что эта женщина НАМЕРЕННО называет твою жену Приносящей Горе, ты обязан вызвать ее мужа на поединок. Что интересно, принять его третье извинение ты не можешь, так как прослывешь трусом. Значит, будешь вынужден драться до смерти. И твоя гибель вобьет клин между родом Аттарк и королевским домом Вейнара…
– Почему это? – глядя на нее широко открытыми глазами, еле слышно спросила аза.
– Да потому, что Неддар – опекун Мэйнарии д’Атерн, являющейся гард’эйт человека, которого ты так ненавидишь!!! – разозлилась баронесса. – И после смерти Крома она уйдет вслед за ним… А дальше… Скажи, вот ты бы поверила, что старшая мать рода может интриговать, не посоветовавшись с мужем?
– Нет… – глухо сказала аза.
– И Неддар в это тоже не поверит! Поэтому решит, что Мэйнарию убили вы, Аттарки. И возьмет с вас кровью…
– Я тебе не противник, значит, умру от твоей руки… – дождавшись, пока она договорит, обреченно выдохнул Тарваз. – А потом ты убьешь еще и Давира…
– А Давира-то почему? – взвыла Нита.
– Потому, что Вага мстить не сможет: Кром – спаситель его детей…
