, а Крыло Бури уже перелетел через подоконник и почти касался пальцами пола…
Перекат…
Выход на одно колено…
Рывок за неудачно вытянутую ногу…
Удар в пах, прервавший встречный тычок пальцами в глаза, и тихий, но грозный рык:
— Лежать!!!
Неддар оказался рядом с побратимом буквально через мгновение, но помощи Ваге уже не требовалось — воин уже лежал лицом вниз с захваченным в петлю горлом и судорожно разевал рот, пытаясь вдохнуть.
— Где… моя… жена?! — голосом, в котором не было ничего человеческого, прошипел ему на ухо Крыло Бури. И, не дожидаясь ответа, напряг руку.
Воин вцепился в его предплечье и попытался разжать или хотя бы ослабить захват, но не тут-то было — Вага, не расположенный к пустопорожним разговорам, вбил большой палец левой руки ему в глазницу и рыкнул:
— Еще раз дернешься — выколю второй… Ясно?!
Полупридушенный хрип монаха оказался слишком громким, и в дверь тут же постучали. Правда, условленным стуком — два удара, потом три и еще один.
— Все в порядке… — метнувшись к ней и отодвинув засов, выдохнул Неддар. И, шагнув в сторону, впустил в комнату Ночную Тишь. — Пытается его разговорить.
— У нас тоже, ашер! — доложил Унгар, вошел в комнату, одним взглядом оценив состояние брата во Свете, присел на корточки рядом с ним и мстительно оскалился:
— Одного глаза ты уже лишился… Хочешь, скажу, что с тобой будет дальше?
— Я… умру… — кривясь от боли, прохрипел монах. — Так что ничего особенного…
Услышав его последние слова, Неддар толчком бедра отпихнул Ночную Тишь от пленника, выхватил из ножен наш’ги и вогнал лезвие в щеку, круша зубы и разрезая плоть. Потом надавил на рукоять, заставил монаха разжать челюсти и рявкнул на Унгара:
— На столе — рушник! Подай!! Живо!!!
…Затолкав тряпку в рот пленника, Неддар тут же подрезал ему сухожилия под мышками и коленями, потом убрал Волчьи Клыки обратно в ножны и ухмыльнулся брату во Свете в лицо:
— Ты не умрешь! Пока ОН ЭТОГО НЕ ЗАХОЧЕТ…
В глазах монаха заплескалось отчаяние — видимо, он представлял, что может сделать с пленником хейсар, у которого есть причины для ненависти.
— Где! Моя! Жена?! — повторил Вага, потом разжал руку и поднялся с пола.
Брат во Свете втянул носом воздух, на мгновение расслабился и тут же замычал от дикой боли — Крыло Бури, не дождавшись ответа, легонечко придавил сапогом его чресла.
— У тебя два десятка ударов сердца… — негромко сказал Неддар. — Не дашь понять, что готов говорить, — следующие полчаса будешь молить своего Вседержителя о смерти…
Брат во Свете равнодушно пожал плечами — мол, делайте, что хотите, я все равно ничего не скажу.
Побагровев от бешенства, Вага выхватил из ножен наш’ги, упал рядом с монахом на колени и ударом рукояти перебил ему нос:
— Заговоришь! И очень скоро!
— Прошу прощения, сир! Позвольте мне? — подал голос забившийся в угол Годрим.
Неддар с интересом посмотрел на брата — надзирателя:
— Умеешь?
— Да, сир!
— Что ж, я тебя услышал, но… этот человек принадлежит Ваге, и ему решать, что и как из него выбивать…
— Тогда… я могу поработать с хозяином «Охоты», сир! — робко предложил монах. — Думаю, его даже ломать не придется…
…Брат Годрим оказался прав — увидев изуродованное лицо брата Юлая, Нур по прозвищу Ушастый побледнел как полотно и потерял сознание. А когда пришел в себя — с помощью притащившего его Унгара, — тут же рухнул на колени и принялся орать, что его заставили.
Разбираться с причинами, вынудившими этого человека начать работать на Орден Вседержителя, Неддар не собирался. Поэтому жестом заставил его заткнуться и поинтересовался, готов ли он показать, где спрятана Аютэ Два Изумруда.
Нур торопливо закивал:
— Да, сир!!! В правом углу винного погреба, под бочками с тирренским! Чтобы сдвинуть плиту, надо освободить первую полку на правой стене, приподнять ее вверх на четыре пальца и подождать десять ударов сердца…
Судя по описанию работы запорного механизма, схрон строили выходцы из Белогорья. А это не радовало. Совсем. Ибо убежища их работы обычно оснащались очень неприятными сюрпризами, сильно осложнявшими доступ внутрь даже самым удачливым и умелым взломщикам.
— Опиши силки… — потребовал король. — Все, какие есть…
Хозяин трактира нервно сглотнул и подобострастно захлопал глазами:
— Силков нет, ваш — вли — ство: у арбалета сломана одна дуга, герса клинит в нижнем положении, поэтому подперта поленом, а воз пуст уже лиственя полтора…
Такое отношение к дорогущей работе сначала вывело Неддара из себя, а потом, наоборот, успокоило — благодаря безалаберности стоящего перед ним на коленях придурка опасаться следовало только тех, кто охранял Аютэ.
— Сколько человек внутри?
— Двое, сир! Супруга глубокоуважаемого Ваги Крыла Бури досточтимая Аютэ Два Изумруда и ее похититель, Негзар по прозвищу Мышь…
Услышав имя своего бывшего соперника, Вага оставил в покое брата Годрима и мигом оказался на ногах:
— Веди!
Пришлось его останавливать — соваться в помещение, не представляя ни его размеров, ни взаимного расположения мебели было глупо.
— Опиши схрон. Как можно подробнее! — потребовал Неддар у Нура. И, шагнув к побратиму, успокаивающе сжал его предплечье, словно говоря: «Потерпи, осталось совсем немного…»
…В винном погребе царил жуткий бардак: те, кто искал следы пребывания Аютэ, явно двигали стеллажи для бутылок, перекатывали бочки и, судя по состоянию стен, простукивали все подозрительные места. Вага, оказавшись внутри, помрачнел еще сильнее, покосился на брата и изо всех сил сжал кулаки. Унгар пошел пятнами и виновато опустил взгляд. Пришлось их успокаивать:
— Белогорская работа — найти почти невозможно…
Не успокоило. Ни одного, ни второго: они одинаково сжали зубы и заиграли желваками.
Тем временем Ушастый добрался до нужного места, шустренько переставил три десятка бутылок на полку выше и, вцепившись в одному ему известное место, надсадно захрипел.
Полка нехотя дрогнула, пошла вверх, замерла в верхней точке, а через десяток ударов сердца тихонечко щелкнула.
Вага нахмурился и потянул из ножен Волчьи Клыки — видимо решив, что оставшийся с Аютэ Негзар воспрепятствовал открыванию.
Король мысленно усмехнулся: насколько он понял из рассказа Нура, схрон был тупиковым, довольно дешевым, а значит, скорее всего, открывался и закрывался только снаружи.
Так оно, собственно, и оказалось — выждав какое-то время, хозяин «Королевской охоты» прошел к дальней стене, взялся за деревянную филенку и потянул.
Та бесшумно выдвинулась эдак локтя на два с половиной и, еле слышно скрипнув, остановилась. Открывшись явно не до конца…
«Запустили…» — отметил Неддар и нехотя кивнул Ваге на открывшийся лаз.
Тот благодарно кивнул и исчез…
…На условный стук в щит, прикрывающий выход из лаза, Негзар не ответил. Вообще. Вага выждал некоторое время и простучал ту же последовательность ударов еще раз. Та же реакция. Третьего повторения не последовало — Крыло Бури, окончательно потеряв терпение, уперся ногой в плечо Неддара, стоящего за ним на четвереньках, ударом ладони выбил щит и прыгнул вперед.
Латирдан, перебирая руками и ногами чуть ли не быстрее скаковой лошади, метнулся следом, вылетел из лаза и чуть было не оглох от дикого крика побратима:
— Не — е-ет!!!
Вскочил на ноги, чуть было не оцарапав макушку о слишком низкий потолок, скользнул к сидящему на корточках и бездумно глядящему в стену незнакомцу и вдруг охватил одним — единственным взглядом распростертое на полу тело Аютэ.
Спутанный магас, из которого торчат обрезки уасти. Белые, как дорогая белогорская бумага, лоб, нос и скулы. Окровавленные щеки, рот, подбородок и шея. Рваная и покрытая алыми пятнами ночная рубашка. Неестественно развернутые плечи. Связанные за спиной руки. Белоснежное бедро, открытое больше чем наполовину. Разбитое колено. Свежая ссадина на тонюсенькой щиколотке. Аккуратные ноготки на пальцах ног… И кровь, кровь, кровь — на на крытом скомканной простыней топчане, на утоптанном до каменной крепости полу, на руках и лице распростертого перед ней хейсара…
— Вага? — холодея от ужаса, выдохнул Неддар, глядя на сгорбившегося, как дряхлый старик, побратима.
Тот даже не пошевелился.
— Унгар! Этого — в ремни и на улицу… — приказал король и, забыв про существование убийцы, опустился на колени рядом с телом Аютэ.
Прижал пальцы к ее шее, закрыл глаза, истово взмолился Бастарзу и вдруг четко понял, что обращаться за помощью поздно — Два Изумруда уже ушла…
…Перед «Королевской охотой» собрался чуть ли не весь Шаргайл: по обе стороны от ворот выстроились Усмары, Оноирэ и Максуды; чуть дальше — Ширвани, Уззары, Цараны, Гатраны и Уаттахи, за ними — воины родов третьей и четвертой линии, а так же представители Шарвара.
Стояли молча, не шевелясь и, кажется, даже не дыша. И угрюмо смотрели на плотный строй Ракташей, медленно, но неотвратимо приближающийся к постоялому двору.
Ори’шеры, н’нары, айти’ары — аннар рода Седого Волка вел за собой всех своих сыновей, за исключением оставшихся в сарти часовых. Вел сам, несмотря на более чем преклонный возраст, поврежденную спину, костыли, заменяющие правую ногу, и почти полную слепоту.
Несмотря на видимую издалека немощь предводителя, род не оставлял ощущения слабого. Наоборот — от него веяло такой угрозой, что любой попавшийся на его пути противник предпочел бы отступить. Если не бежать сломя голову — сдаваться им СЕЙЧАС не стоило никому.
Впрочем, противников поблизости не было, поэтому, добравшись до свободного участка улицы перед воротами, Ракташи остановились и прикипели взглядами к лицу Неддара.
Динтер Раскалывающий Валуны, один из сильнейших лам’наш’ги Шаргайла, служивший глазами своему старшему отцу, еле заметно шевельнул губами, и аннар, подслеповато прищурившись, уставился на правое плечо Неддара:
— Смотрю…
Короткое, предельно сухое, но при этом исполненное искреннего горя и боли обращение аннара к гонцу, принесшему недобрую весть, внезапно вызвало у Латирдана безумное желание вернуться в недавнее прошлое и посадить Негзара на кол еще раз. Поэтому прежде, чем шагнуть вперед и протянуть отцу головы виновных в смерти его дочери, он опустил взгляд и несколько мгновений вспоминал перекошенные лица и истошные крики ори’те’ро и брата во Свете.
Наконец желание мстить чуть — чуть поутихло, и Неддар, шагнув вперед, вскинул перед собой обе руки:
— Смотри…
Руководствуясь шепотом Динтера, аннар дотронулся до лица Мыши, ощупал пустые глазницы, раны вместо носа и ушей, провел пальцами по обломкам зубов и удовлетворенно кивнул:
— Он умирал достаточно медленно…
«Недостаточно! — мысленно скривился король. — Если бы не а’дар, он бы умирал вечно!»
Тем временем старший отец Ракташей провел ладонью по лицу Юлая Подсвечника и кивнул еще раз:
— Этот — тоже…
Потом прислушался к шепоту Раскалывающего Валуны и нахмурился:
— А что с Крылом Бури? Почему его голосом говоришь ты?
— Он скажет… Сам… Когда добудет голову того, кто послал этого илгиза в Шаргайл… — тряхнув головой Юлая, ответил Латирдан. И добавил. Мысленно. Для самого себя: «…и кто решил убрать меня руками его жены…»
— Что ж, я тебя услышал. И принимаю их кровь… — веско сказал аннар, шевельнул пальцами, приказывая, чтобы кто-нибудь забрал у Неддара обе головы, а потом, понизив голос, еле слышно поинтересовался: — Скажи, Лев, зачем им были нужны ее дети?
— Чтобы стравить хейсаров с вейнарцами… — так же тихо ответил Неддар.
— Как?
Латирдан зажмурился, представил себе серое, безглазое и покрытое потеками пота и крови лицо Юлая Подсвечника и тут же «услышал» его хрип:
— После побега… она… вернулась бы… в сарти… Аттарков… И при первой… возможности… подсыпала бы… вам в пишу… Черный Лед…
— Побега? А как же твое обещание отдать ее Негзару?
— Я не собирался… никого… отдавать: Мышь — то… только инструмент… Способный… вытащить из сарти… нужного человека… И довести… его… до братьев — надзирающих…
— Так как они собирались нас стравливать? — не дождавшись ответа, властно спросил аннар.
— Убить меня… — криво усмехнулся король. — Руками Аттарков… Уточнять, как и почему Неддар пришел к такому выводу, старший отец рода Ракташ не стал — видимо, был наслышан о криках пытаемых, перебудивших весь город. Поэтому свел кустистые брови к переносице, пожевал губами, исчерченными старческими морщинами, вскинул голову, набрал в грудь побольше воздуха и злобно оскалился:
— Мои клинки — твои клинки, Лев…
