, резные двери застеклены и изнутри прикрыты занавесками, а скамья кучера защищена от ненастья аккуратным козырьком.
Судя по всему, не пустовали и запятки – рядом с экипажем отирались два здоровенных мужика в одинаковых ливреях, но без гербов.
– Члены гильдии охранников, – вполголоса сказал мне Кром. – Кожа в порядке. Так что если понадобится – присмотрят. В общем, можете не волноваться.
– Спасибо, – поблагодарила его я и, увидев, что кучер предупредительно открыл дверь, обреченно спустилась с крыльца.
Всю дорогу до королевского дворца я просидела как на иголках: каждый щелчок кнута или недовольный крик, доносящиеся снаружи, заставляли меня сжиматься в комок или хвататься за висящий на поясе кинжал. А каждая остановка – закусывать губу, чтобы удержать рвущееся наружу требование везти меня обратно к Крому.
Не успокаивало даже присутствие телохранителей – они были наняты за деньги, а как говорил отец: «Купить верность нельзя. Ее можно только заслужить…»
Поэтому, когда экипаж остановился в очередной раз, и правая дверь неожиданно распахнулась, я не сразу сообразила, что мы добрались. И снова вцепилась в рукоять кинжала.
Увидев мое движение, стражник в цветах дома Латирданов, возникший в дверном проеме, удивленно приподнял бровь… и закусил губу, чтобы не рассмеяться.
Я сделала вид, что просто пыталась сложить руки на коленях, но потом сообразила, что это глупо: он был воином. Значит, видел движение!
– Десятник гвардии его величества короля Неддара третьего, Латирдана, Нол Ухват, – представился он.
– Баронесса Мэйнария… из Атерна… – густо покраснев, ответила я: называть место рождения вместо названия лена было унизительно!
Десятник прищурился, мазнул взглядом по родовому кольцу на моем пальце и посерьезнел:
– С какой целью вы прибыли во дворец, ваша милость?
– Хочу записаться на аудиенцию к его величеству.
– Тогда вам в Первый Приказ.
– Это до Сиреневой аллеи, потом направо, до беседки Утешения, за ней налево и до конца? – уточнил кучер.
– Да, – кивнул десятник. Потом сделал шаг назад и рявкнул: – Крот? Дирт? Ну, чего у вас там?
– Кожа в порядке.
– А чего молчите?
– Ну-у-у…
Дослушивать объяснения рядовых стражников он не стал – снова шагнул к двери и приложил кулак к груди:
– Прошу прощения за задержку, ваша милость! Можете проезжать.
Территория дворцового комплекса показалась мне бесконечной – от ворот до здания, в котором располагался Первый Приказ, мы ехали минут семь-восемь.
Впрочем, это ощущение быстро пропало. Как только я сообразила, что мне стоит решить, как построить беседу с писарями: по рассказам отца, сроки ожидания аудиенции зависели не от короля и не от членов его Внутреннего Круга, а от тех, кто находился на самой нижней ступени пирамиды власти.
– Ты не поверишь, дочка, но добиться их благоволения ничуть не легче, чем благоволения его величества: некоторые убивают на это годы своей жизни и все равно остаются ни с чем.
Решила. Настроилась на разговор. Вышла из кареты. Вошла в невзрачный двухэтажный каменный домик и… оказалась в перекрестии взглядов доброго десятка расфуфыренных дворян и дворянок. У меня сразу же пересохло горло и затряслись колени: судя по цветам, на меня смотрел исключительно восток Вейнара, уроженцы которого всегда славились своими способностями к злословию…
– Двор – это один большой гадюшник, – сразу же вспомнила я. – Любая твоя ошибка будет замечена, высмеяна, а потом дополнена самыми гнусными домыслами и фантазиями. Поэтому, будучи при дворе, старайся как можно меньше говорить, доверяй только тем, в ком уверена, как в самой себе, и всегда будь начеку.
Не успели слуги затворить дверь, как я удостоверилась в правоте этих слов – оглядев меня с головы до ног, сухая и на редкость желчная старуха, восседающая на небольшом диване и кутающаяся в меховой палантин, презрительно поджала губы:
– Ох уж эта молодежь! На губах еще молоко не обсохло – а все туда же, во дворец.
– Ничего, покувыркается по чужим постелям листвень-другой и поймет, что этот путь ведет к забвению, – поддержала ее дама в цветах рода Фаррат.
Я не поверила собственным ушам: баронесса только что иносказательно назвала меня розой!
«Ну уж нет, этого я терпеть не буду», – решила я и мило улыбнулась:
– Судя по уверенности, с которой это говорилось, вы сами поняли это лиственей пятьдесят тому назад.
Дю’Фаррат чуть не задохнулась от возмущения: мало того, что я ответила тем же, так еще и прошлась по ее возрасту!
– Да ты… ты…
– «Вы…» Или «Ваша милость…» – учтиво склонив голову, напомнила я. И нанесла удар милосердия: – Впрочем, о чем это я? Когда формировались ваши манеры, граф Бертран Виттиар, наверное, еще пешком под стол ходил.
Молодой, но уже слегка обрюзгший мужчина – судя по гербу на сюрко, один из младших сыновей графа Этрана д’Ларвена – не удержался и прыснул.
Баронесса побагровела, вскочила с кресла и зашипела, как самая настоящая гадюка:
– Я этого так не ос-с-ставлю! Я буду жаловаться вашему отцу!
– Опекуну, – перебила ее я.
– Ну, опекуну, – заорала она. – Его имя?
– Узнаете. Когда придет время, – учтиво пообещала я. Потом прошла к свободному креслу и чинно опустилась на самый край. Так, чтобы не помять платье.
Писец – сухой, желчный старикашка с чем-то недовольным взглядом – встретил меня церемонным поклоном. И, не дожидаясь, пока я изложу причины, по которым мне требуется аудиенция, заявил:
– К моему прискорбию, вынужден сообщить, что в связи с некоторыми обстоятельствами всю следующую десятину аудиенций не будет – его величество будет очень занят.
– Я подожду, – кивнула я. И как бы невзначай положила на краешек стола столбик из десяти желтков.
Писарь испытующе посмотрел на меня и отрицательно помотал головой:
– Хороший аргумент, ваша милость. Но… не в Авероне: я – верный вассал его величества короля Неддара и не беру мзду за выполнение своих должностных обязанностей.
«М-да… Давать взятки действительно не так просто», – угрюмо подумала я, вспомнила советы Крома и ослепительно улыбнулась:
– Я в этом не сомневаюсь. Только это не мзда, а чья-то пропажа: я нашла их рядом с креслом в приемной. Пока ждала своей очереди.
– И, конечно же, они стояли там прямо так, столбиком.
– Нет. Они были в полуразвязанном и жутко грязном женском платке без каких-нибудь инициалов. Кстати, его я оставила рядом с креслом.
– Как я понимаю, в этой фразе главное слово – «грязный»? – ехидно спросил писарь, подошел к двери и выглянул наружу. – Хм. Лежит…
– Я же сказала, – сделала вид, что обиделась, я.
– Что ж, я приложу все силы, чтобы найти того, кто их оборонил… И… извините, что я засомневался в ваших словах. Просто они звучали несколько… непривычно.
Писарь смахнул деньги в ящик стола и галантно предложил мне сесть.
«После того как он возьмет деньги, его отношение к вам изменится. Хотя внешне он этого и не покажет…» – мысленно повторила я, опустилась в кресло, дождалась, пока он очинит новое перо, и представилась:
– Баронесса Мэйнария.
– И… все?
– Из Атерна, – второй раз за день сгорая от стыда, добавила я.
Писарь записал место моего рождения и, не поднимая головы, поинтересовался:
– Какова цель аудиенции?
– Согласно вассальному договору между родом Латирданов и родом моего отца, в случае гибели всех совершеннолетних мужчин в роду верховный сюзерен обязан взять на себя опекунство над женщинами.
В глазах писаря мелькнуло странное выражение – видимо, он вспомнил о том, что по тому же вассальному договору король обязан выделить мне достойное содержание, и решил, что моя благодарность может выразиться еще в некотором количестве золотых монет.
– Мои соболезнования, ваша милость, – сокрушенно вздохнул он, покопался в своих записях и ткнул пальцем в густо исписанный свиток: – Думаю, что его величество сможет уделить вам толику своего времени в первой десятине травника.
– Хорошо, я подожду.
– Где вы остановились?
– На постоялом дворе «Королевский Лев», – ответила я.
– Знаю такой… Я сообщу вам о дне аудиенции за сутки. Эх, если бы вы приехали дня на три пораньше!
– Увы, это зависело не от меня, – грустно улыбнулась я. – А что, его величество действительно так сильно занят?
– Да, ваша милость! Говорят, они с его светлостью графом Рендаллом совещались почти сутки!!!
– С графом Грассом? – перебила его я. – Он жив?!
– Да, ваша милость! – писарь начал привычно осенять себя животворящим знаком, но почему-то не закончил: – Да, жив и, э-э-э… здоров.
Вдумываться в причины, помешавшие ему произнести привычные «слава Вседержителю», у меня не было желания:
– А… я могу с ним увидеться? Он – один из ближайших друзей моего отца и…
Писец опустил взгляд, некоторое время молчал, а потом решился:
– Я могу передать ему записку.
Граф Грасс выглядел постаревшим – морщины, которые год назад казались еле заметными, заметно углубились, под глазами появились мешки, а на висках засеребрилась седина.
А еще у него изменился взгляд, манера держать голову и даже походка – он выбрался из-за стола и шагнул мне навстречу так тяжело, как будто взвалил на плечи мельничный жернов или быка:
– Доброго дня, дочка. Прими мои соболезнования…
– Доброго дня, ваша светлость. Спасибо.
– Располагайся. – Граф угрюмо покосился на огромную кучу свитков, возвышающуюся на его столе, и подвел меня к дивану.
– Ты уже совсем взрослая. И вылитая Эмилия.
Я кивнула, дождалась, пока он сядет в кресло напротив, и спросила:
– Ваша светлость, я хотела бы знать, на каком основании король Неддар передал наш лен кому-то еще?
Грасс взъерошил свои волосы и с мукой во взгляде уставился в пол:
– Не самая приятная тема для разговора.
– Я должна это знать! – упрямо повторила я.
– Хорошо, как скажешь, – он сгорбился, собрался с духом и, продолжая смотреть в пол, еле слышно сказал: – Твой отец оказался одним из глав неудавшегося мятежа.
– Что?! – перебила его я. – Кем он был?
Рендалл сгорбил плечи и угрюмо вздохнул:
– Одним из глав мятежа. Сторонником графа Иора Варлана.
– Бред!!! – воскликнула я. – Этого не может быть!!!
– Факты – упрямая вещь.
– Факты? Какие, к Двуликому, факты? Его смерть от арбалетных болтов по дороге в Аверон? Или гибе…
– Признания одного из ближайших помощников графа Иора Варлана, – не дав мне договорить, вздохнул он. – Я присутствовал при допросе.
– Все равно бред!!!
– Я понимаю, что тебе трудно в это поверить, но это правда. Хоть и неприятная…
– Ваша светлость, это не может быть правдой!!! – воскликнула я, заглянула в его глаза и… отшатнулась: он БЫЛ УВЕРЕН в том, что говорил!
– Увы, может: у заговоров – свои законы, и те, кто вступает на эту стезю, крайне редко посвящают близких в свои планы.
Я смахнула со щеки непрошенную слезу, вспомнила взгляд отца в тот момент, когда он сообщил мне о том, что едет в Аверон, и замотала головой:
– Нет!!! Не может такого быть! Папа сорвался из дому, чтобы помочь королю Шаграту!!!
– Дочка, ну откуда ты это можешь знать?
Откуда? Да я чувствовала! Только вот мои чувства не могли служить аргументом, поэтому я сжала кулаки, закусила губу и угрюмо уставилась в пол.
Рендалл пододвинулся поближе и ласково провел ладонью по моей голове:
– Прости.
«Папа – один из глав мятежа?» – мысленно повторила я и подпрыгнула:
– Ваша светлость! Я могу доказать, что это оговор: если бы отец действительно был одним из глав мятежа, то он доехал бы до Аверона беспрепятственно, наш замок не взяли бы оранжевые, а мама с Володом остались бы живы.
– Повтори, что ты сейчас сказала? – подавшись вперед, потребовал Грасс. – Про замок и маму с Володом…
– В ночь с пятого на шестой день четвертой десятины второго лиственя люди графа Иора Варлана захватили Атерн, зарубили Волода, а маму ссильничали и, скорее всего, тоже… убили, – не обращая внимания на слезы, текущие по лицу, повторила я. Потом всхлипнула и добавила: – Если отец был одним из глав, то этого бы НЕ ПРОИЗОШЛО!
– Я об этом не знал, – вскочив с места, пробормотал Рендалл, метнулся к столу, выдернул из него ящик и принялся рыться в свитках. – Так… Где же он… Да где же, забери его Двуликий?! А, вот!!!
Я вытерла слезы рукавом и превратилась в слух.
– Хм… Странно… Судя по донесениям городского главы, в Атерне оранжевые ничем особенным себя не проявили.
– В городе или в замке? – уточнила я.
– В городе.
– А что им там было делать? Они взяли замок!!!
– Так! Чтобы разобраться, мне потребуется дня два или, может, три, – воскликнул граф, потом с ненавистью уставился на кучу свитков, валяющихся на столе, и скрипнул зубами. – Нет, пожалуй, в два-три дня я не уложусь: королевство – на грани большой войны…
Я сглотнула подступивший к горлу комок и пожала плечами:
– Хорошо… Я подожду. Главное – чтобы вы разобрались.
Грасс подошел ко мне, присел на корточки и заглянул мне в глаза:
– Я сделаю все, что должен. Обещаю! И… король Неддар пережил это… известие ничуть не легче, чем я. Поверь, он будет счастлив вернуть твоему роду доброе имя.
