Глава 18

— Ким, ты слушаешь?

Голос матери звучал издалека, будто сквозь стену. Впрочем, стена между ними действительно была, только они оба не хотели ее замечать. Он вернулся мыслями в гостиную, попытался сосредоточиться.

— Да, слушаю.

— И что ты можешь сказать?

— Насчет чего?

Он понимал, как глупо сейчас выглядит и что она, скорее всего, опять разозлится, но все же не мог вспомнить, о чем шла речь. Госпожа Лёвенберг всплеснула руками.

— Опять ты где-то в космосе. Тебя вообще что-нибудь волнует в этой жизни — что-нибудь связанное с реальностью? Будущее твоего народа, например? — Она сделала паузу, не предполагающую ответа. — Или хотя бы твое собственное будущее?

Будущее Кима очень даже волновало, особенно в последнее время. Вот только вряд ли это хорошая тема для беседы. Он решил пропустить оправдания — так быстрее — и сказал примирительно:

— Извини, мам, я отвлекся. Повтори, пожалуйста.

— Я спрашиваю, что ты скажешь насчет девушки?

— Какой девушки?

— Которая с Эриком, — подсказал сидевший в соседнем кресле Давид. Так он иногда подсказывал Киму на уроках, когда тот задумывался о чем-то своем, что случалось довольно часто. Но госпожу Лёвенберг братская солидарность не порадовала, а еще больше разозлила.

— Эльм и Союзники, да ты вообще слушал? Девушка Аста… Какое дурацкое имя, — добавила она почему-то с досадой. — Девушка Аста, которая помогает этому балбесу в поиске сокровища. Ты что-нибудь о ней узнал в городе?

Он вспомнил джинсовую куртку, длинные светлые волосы, синюю косынку со звездами. Сдержанную, но приветливую улыбку, когда Аста подошла к нему у автомата и помогла купить билет. Тонкие пальцы, легкие шаги… То есть да, он многое уже знал. Только вряд ли это то, о чем его спрашивают.

— Кажется, она не очень ладит с этим Эриком, — вспомнил он подслушанный на вечеринке разговор. — И хотя брат у нее погиб в Арнэльме, сама она не из города и, судя по всему, раньше ничего о нем не слышала. Эрик так и сказал ей: «Знала бы больше — сама бы сбежала».

— То есть она тут без году неделю и уже ищет сокровище. Хм… — Мать задумалась. — Вот что, мои дорогие. Глаз с нее не спускать. С Эрика, само собой, тоже, но с нее особенно. Это тебе, Ким, отдельное поручение. Она тут играет какую-то важную роль, Арна никого просто так не зовет, она что-то задумала. А ты, — она повернулась к Давиду, и сразу тон ее стал менее напряженным, почти просительным, — следи за Эриком, хорошо? Они скоро оба поедут в Пфорцхайм, как только откроется музей. У меня есть там пара знакомых на площади Семи Сокровищ, тоже приглядят и помогут вам, если что, но и вы смотрите в оба. Эти ребята не так просты, как кажутся, как бы чего-нибудь нам не упустить.

Она разгладила на коленях длинную юбку, приготовилась встать.

— У меня вопрос, — откликнулся Давид.

Ким позволил себе расслабиться — у него тоже были вопросы, и, вероятно, те же, что у брата. На вопросы и просьбы Давида мать всегда отвечала охотнее, спокойнее, отказывала реже. Иногда Ким пользовался этим, прося брата что-нибудь сказать или попросить, и всегда потом чувствовал вину — как будто взял тайком что-то, что и так ему принадлежало.

Госпожа Лёвенберг с готовностью повернулась к сыну:

— Да?

— Ничего, что мы всем этим занимаемся — в смысле, слежкой и всем остальным, не пройдя посвящения? То есть мы, конечно, умеем перемещаться и вообще много чего умеем, но без Союзников сложновато будет.

Мать явно ждала этого вопроса и спокойно кивнула:

— Ничего. Союзники не против, и вы же будете следить за Астой и Эриком во внешнем мире, а там и ваших способностей хватит. К тому же… — Она замолчала, то ли всерьез раздумывая, приоткрыть ли завесу тайны, то ли просто желая поддразнить их любопытство. — Скоро нам помощь Союзников уже не понадобится.

Оба сына посмотрели на нее ошарашенно, даже Ким вынырнул на минуту из своих раздумий. Давид нашелся первым:

— Ты хочешь сказать…

— Да. Как только мы найдем Сердце и вернем себе землю, мы разорвем договор.

— Но… Ты же понимаешь, чего это будет стоить?!

Она и этого ожидала, конечно. Ответила все тем же ровным тоном, в котором таилось самодовольство:

— Конечно, понимаю, мой мальчик. Но ваша мама уже обо всем подумала и договорилась.

— И что, ты отдашь им наших людей? И нас тоже?

Мать даже рассмеялась — таким горячим и наивным было его удивление, почти страх.

— Ну конечно же, нет. Никому я вас не отдам, да и других тоже. У Союзников свет на нас клином не сошелся — им не нужны именно мы, им нужны просто слуги. Просто люди. А у нас тут как раз целый город под боком — много людей…

Она еще что-то говорила, объясняла, но Ким снова не слушал. Ему показалось, что он стоит один на маленьком островке среди непроходимых топей, и кромка мутной, хищной воды плещется уже у самых ног — а берега не видно, куда ни глянь.