ГЛАВА 42

Тана неслась на снегоходе по плотно слежавшемуся снегу и льду на ферму Кроу Удава, за спиной висели ружье и винтовка. Над рекой клубился туман. Хлопья снега мешали видеть. Приближаясь, замедлила ход. Увидела под сосновой аркой снегоход. Во рту пересохло — это была машина Бабаха. Тана подъехала к ней, выключила мотор своей машины.

Ферма была погружена во тьму. В тумане Тана различила лишь черные очертания строений. Даже собака молчала. Казалось, вместе с туманом все здесь окутало ощущение зла.

Волосы на шее Таны поднялись дыбом.

Бабах был где-то здесь, но она не слышала ни звука. Почему он оставил здесь снегоход и продолжил путь пешком? Волна напряжения прошла по нервам.

Тана вновь попыталась связаться с Бабахом по спутниковому телефону. Услышала звонок, потом автоответчик. Подождала немного, вслушиваясь, всматриваясь. Ни звука. Что-то было не так.

Все инстинкты требовали немедленно мчаться туда и выяснять. Но все нервные клетки до единой умоляли — не будь идиоткой. Не будь ненормальной, которая идет туда, где не горит свет. Подумай о своем ребенке. Будь умной. Противоречивые чувства терзали, мучили.

Надо было действовать, но так, чтобы снизить риски, пусть даже она потратит больше времени. Если она пойдет туда одна и ее тут же застрелят, это ничем не поможет Бабаху и Минди. У них появится больше шансов на спасение, если она будет действовать осторожно. Тяжелые жизненные уроки не прошли даром.

Тана вновь завела машину, развернула и рванула обратно в город. Туман к тому времени сгустился. Снег валил тяжелыми хлопьями, налипал в глаза. Ветер бил в лицо. Въехав в Твин-Риверс, Тана завела сирену, повела снегоход к главному зданию и дому собраний. Был субботний вечер. По субботним вечерам все собирались в зале, ужинали, играли в бинго. Вождь, Глава совета, старейшины непременно были здесь. Тана подъехала к входу. Визжала сирена, ярко горела мигалка на снегоходе, и люди стали подходить к окнам, желая увидеть, что происходит. Тана сорвала шлем, метнулась по лестнице.

Распахнула двойные двери, влетела в зал. Все повернули головы. Люди стали подниматься из-за столов. Марси, раскладывавшая по тарелкам еду, застыла, уставилась на нее. Тана всматривалась в их лица, сердце стучало как молоток. Заметила в числе собравшихся Розали. Виктор тоже был здесь. И старина Боб Свифтривер из техподдержки.

К ней подошел вождь Дапп Петерс.

— Тана? Что случилось?

— Это Хизер Макалистер, — выпалила она, тяжело дыша. — Я думаю, это она убила Реган Новак, Дакоту Смитерс, Селену Аподаки, Раджа Санджита и неизвестно кого еще. Я думаю, сейчас она держит Минди и Бабаха в заложниках на ферме Удава.

Она говорила, и люди, широко распахнув глаза от удивления, понемногу подходили ближе.

— Эта женщина вооружена и опасна, она убила ваших детей, — сказала Тана. — Она оборвала столько жизней…

— Хизер? Как такое может быть? — изумилась Марси. — Она всегда летает так осторожно…

Начали шептаться. Кое-кто подал голос.

— Это были волки, — сказал один. — Ребят не человек убил.

— Эллиот Новак тоже думал, что это не волки, — сказал другой. — И посмотрите, что с ним стало. Посмотрите, что стало с Кроу, с Дженни Смитерс и ее семьей, оттого что они так думали.

— Это свойственно животным, — сказал третий, — это их территория.

Тана вскинула руки вверх.

— Давайте по порядку. Минди и Бабах в беде. Подкрепление из Йеллоунайфа не прибудет, пока я не докажу, что они в заложниках у Хизер. Мне нужна ваша помощь. Сейчас.

Она это сделала.

Она попросила о помощи.

Может быть, на этом ее карьера закончится, когда станет известно, что она вовлекла в операцию гражданских лиц, но черт бы побрал эти правила, черт бы побрал Килана и Каттера, потому что если быть полицейским — значит играть по правилам, которые не работают, и это может стоить кому-то жизни, то она больше не хочет быть полицейским.

— Риск большой, — сказала она. — Мне нужно, чтобы вы понимали. Те, кто согласится мне помочь, должны действовать своевременно и по моим указаниям, потому что я не хочу ни для кого неприятностей. Если мы выясним, что Хизер удерживает Бабаха и Минди на ферме, мы тут же вернемся, и я потребую прислать подкрепление из Йеллоунайфа. Если я не права и их там нет, вы все сможете разойтись по домам.

— А если ты не дозвонишься в Йеллоунайф? — спросил вождь Дапп Петерс. — Снегопад сильный, туман плотный, как бетон. И даже если свяжешься с ними, сколько времени уйдет, чтобы команда добралась сюда?

— Давайте по порядку, — снова сказала Тана, потому что она и сама не особенно понимала, что делать дальше. — Есть здесь кто-то, кто поможет мне выяснить, на ферме ли Минди и Бабах?

— Если то, что Тана говорит о Хизер, правда, то Хизер причинила боль всем нам, — сказала Алекса Петерс. — Минди — одна из нас. Часть нашего общества. Спасти ее — наша задача.

— Согласен, — подтвердил вождь Петерс. — Все согласны, верно? — Он обвел глазами представителей совета, старейшин, всех присутствующих. — Мы должны пойти и защитить Минди сами, раз здесь не хватает полицейских. Это наш долг.

Согласный шепот становился все громче.

— Как мы можем тебе помочь, Тана? — спросил Дапп.

Она прокашлялась, стала быстро соображать.

— Я… мне нужна команда, и мы можем собрать ее прямо здесь, в этом зале. Вождь, я хочу, чтобы вы руководили этой командой, отобрали несколько добровольцев — крепких, выносливых людей, умеющих выполнять приказы и обращаться с оружием. Я хочу, чтобы в их числе был Янкоски, если он трезв. Он бывший военный. Хотя сейчас он гражданское лицо, все же работает на КККП. Он может просчитать риски. Еще я прошу о помощи пятерых сотрудников пожарной команды, которые работают в Твин-Риверсе по контракту. Они умеют работать слаженно, знают, как действовать по приказу. Мне понадобятся все те, кто прошел какую-либо военную подготовку, имеет навыки тушения пожара, поиска и спасения, оказания медицинской помощи. Позвоните Адди, вызовите ее сюда. Обеспечьте снегоходы и топливо. Боб, ты можешь все это время следить, чтобы взлетную полосу не занесло снегом, и сообщить, когда погода снова станет летной? Поставьте прожекторные мачты с генератором — я видела такие, передвижные, в ангаре у ребят, которые строят ледяную дорогу. — Тана потерла бровь. — Первый шаг — выбрать тех, кто пойдет со мной на ферму Удава. Нужно иметь при себе оружие, уметь с ним обращаться. Я зайду в участок, принесу все оружие, какое там есть. Все, у кого есть собственное, пожалуйста, возьмите. Нам понадобятся двусторонние рации, батарейки. Я тоже принесу те, что есть в участке. — Она выдержала паузу. — И никто — я повторяю, никто! — не должен заходить на ферму без моего разрешения.

Возможно, она слишком перестаралась, будучи уверена, что Бабах и Минди там. Волнение оттого, что приходится привлекать мирных жителей, жгло, как кислота. Она постарается снизить риски. Она позвонит Килану, как только узнает…

— А Кроу у себя на ферме? — спросил кто-то.

— Не знаю, — ответила она. — Там темно. Тихо. И собаку не слышно.

— Эта собака всегда там, — заметил другой.

— А Джейми? Он где? — спросила Марси.

— Не знаю, — сказала Тана. — Это нам предстоит выяснить. Давайте, ребята, за дело. Я пошла за оружием, рациями и всем остальным.

Тана выбежала из зала, метнулась по ступенькам к машине. Красно-синие огни все еще пульсировали, бликами разгоняли туман и снегопад. Сердце стучало как барабан. Насмерть перепуганная, она не имела ни малейшего понятия, что делает, и делала то, что подсказывало чутье. Она молилась, чтобы отсрочка, на которую она была вынуждена пойти, чтобы позвать на помощь, не стала губительной для Бабаха и Минди. Но в то же время она понимала, что действовать безрассудно и заявиться на ферму в одиночку, чтобы ее там убили, вряд ли было лучше. Это ничем бы им не помогло.

Хизер аккуратно уложила своих пленников, плотно скрученных, как хот-доги, в прицеп для снегохода. Тела были завернуты в брезент, из которого торчали только головы, и связаны веревками — ни дать ни взять, говяжьи рулетики. Тетушка из Миннесоты готовила такие рулетики. Пару раз в месяц, по воскресеньям. Немецкое национальное блюдо, говорила она. Тонкими ломтиками говядины обернуть мелко нарезанную копченую свинину и огурцы, тушить в горшке. Подавать с клецками. Хизер представила говяжьи колбаски, плавающие в собственном темном соку — совсем как тетя, которую она утопила в пруду на ферме… никаких больше говяжьих рулетиков по воскресеньям…

Тяжело дыша, Хизер остановилась и внезапно посмотрела в лицо Бабаха. В ярком свете налобного фонаря он казался призрачно-бледным. Снежинки падали на замерзшее, изорванное лицо. Она стянула перчатку, осторожно коснулась пальцами сонной артерии. Пульс почти не чувствовался, но Бабах все еще был жив. Быстро терял кровь. Она перевязала ему ногу, натянула на голову плотную шапку, тут же потемневшую от крови. Рана на щеке была глубокой. Что она натворила? На миг ее пронзило острое осознание. Вслед за ним пришел страх.

Что она, черт возьми, делает? Что она делает с Бабахом? Попыталась нащупать пульс Минди, но пульса не было. Паника ожгла, Хизер отвернулась, ее вопль прорезал туман.

Она стояла возле них, тяжело дыша, прижав руки к бокам, слушая, как ее крик эхом отдается за рекой в бескрайней пустоте. Она пыталась побороть это, но оно побеждало. Оно заполняло собой ее мозг. Сливалось с ней воедино. Читатель-Зритель-Хизер. Чудовище внутри ее снова и снова брало верх, и она не знала, как остановить его, хочет ли она его остановить, но оно пугало до смерти. Она держала его под контролем, справлялась, пока в город не приехала девчонка-полицейский. Оно сорвалось с крючка в ту ночь, когда Тана коснулась руки Хизер в лагере ВестМина, посмотрела ей в глаза и попросила пойти проспаться, поскольку она слишком пьяна. Оно металось в мозгу Хизер, когда Тана Ларссон мучила ее своими расспросами, и Хизер увидела в ее лице подозрительность и хитрость. Чудовище возбуждалось, злилось, становилось неуправляемым, когда она приближалась.

Что делать, что делать? Хизер повернулась, вновь посмотрела в лицо Бабаха.

Избавиться от девчонки, вырезать ее, как раковую опухоль. Больше ничем не помочь. Надо остановить чудовище. Насытить Голод. Пусть убирается обратно в свою нору.

Раньше все было хорошо. Она держала его под контролем. Выпускала и кормила раз в год, в первую неделю ноября, когда у нее был день рождения, когда погибла мать, произведя ее на свет.

Первое настоящее убийство Хизер совершила еще в Миннесоте. Тело той девочки с соседней фермы она сбросила в глубокий овраг и каждый день приходила смотреть, как его обгладывают хищники. Она чувствовала себя сильнее, набиралась мужества — как в детстве, когда смотрела, как волки едят ее отца и брата. Убив эту девочку, она убила в себе женскую слабость. Ей нравилось, что животные — ее друзья, что они уничтожают доказательства.

Вспыхнуло воспоминание, внезапное и острое, как волчьи клыки, разрывающие на части мокрую плоть ее отца. Она снова слышала его крики — медвежий капкан крепко держал его, а хищники рвали на куски, пожирали заживо. Она наблюдала из-за деревьев. И когда папочка наконец затих, она ощутила себя сильной. Властной. Поверившей в свои силы. Живой. Волки восстановили справедливость. Наконец-то. Она была не одна. Дикость и Голод вошли в ее сердце.

А потом она пошла по пятам за братом в метель, когда он отправился на поиски пропавшего отца, и ударила брата по затылку, пока он в оцепенении стоял над окровавленным трупом, лежавшим в снегу. Она оставила его там, и волки вернулись, чтобы подчистить следы…

А потом пришла очередь тети, которую она ненавидела, которая порола ее ремнем.

Со временем она стала искуснее, планировала, продумывала каждый шаг, потому что начала убивать ради удовольствия, чтобы почувствовать. Кровь. Власть. Вкус плоти. Это было как сексуальное удовлетворение. Она наказывала молодых женщин за их глупые слабости, за распутность, за то, что смотрели на мужчин, которые нравились Хизер. Ежегодные убийства в ноябре позволяли продержаться целый год, позволяли насытить Голод, пока он снова не дал о себе знать. Она всегда орудовала в удаленных местах, расстояние, погода и хищники работали на нее. Но лишь когда она приехала на Север и ей попалась эта книга — «Голод», история, место действия которой разворачивалось именно здесь, в глуши, — лишь тогда она ощутила всю полноту, силу, цельность того, что делала. Зверем из книги была она сама. Казалось, автор говорит с ней. Он понимает, что ей нужно, понимает красоту ее искусства. У нее словно бы появился сообщник. Действуя по сценарию, она чувствовала себя невероятно умной. Она наконец поняла природу своей потребности, досконально разобрала суть. Она стала Читателем.

Эта книга стала ее историей. Природа вершила справедливость.

Она опустила руку в нагрудный карман, вынула флягу. Влила в себя половину содержимого. Виски обожгло горло, жар, как огонь, разгорелся в груди. Так-то лучше. Теперь она была почти в порядке. Сосредоточиться. Одолеть Зверя. Сосредоточиться. Насытить Голод. Убить девчонку.

Она прицепила трейлер к снегоходу, уложила банки с медвежьей приманкой, веревку, снегоходы, оружие и оседлала машину. Завела мотор, обернулась. Первый шаг — Кроу. Тана найдет Кроу. Она придет сюда одна — в Твин-Риверсе нет больше копов. Она пойдет по кровавой дорожке от амбара до сарая, где лежит приманка. В сарае она увидит кровь, и ружье Бабаха, и его нож. И пушистый розовый шарф Минди возле бочки.

Следы снегохода поведут девчонку по замерзшей реке на север, к пустоши.

Вчера, пока Тана и Бабах занимались своими делами, пока Минди, связанная, лежала в подвале, Хизер начала готовиться. Она всегда готовилась. И если даже девчонка придет не одна, в пустошь за ней никто не полезет. Люди Твин-Риверса обходят пустошь. Это табу.

Хизер прибавила скорость и рванула к реке, таща за собой прицеп.