ГЛАВА 27

— Кто это сделал? — спросил вождь Дабб Петерс.

— Еще не знаю, — ответила Тана. — Я думала, вы мне подскажете. Как вам кажется, Дэмиен и его шайка способны оборвать связь во всем Твин-Риверсе и отравить моих собак?

— Дэмиен? — Дапп отхлебнул кофе, задумался. — Не знаю. Парень-то неплохой, но вот те ребята с водопада Росомахи, с которыми он ошивается… Среди них есть несколько поганцев.

Тана сидела за маленьким кухонным столиком рядом с вождем и его женой Алексой. Выгуляв и накормив собак, проинструктировав Розали, она отправилась искать Дэмиена, но остановилась возле дома вождя. Нужно было рассказать ему о ночной диверсии. Еще она хотела обсудить с его сыном Калебом драку в «Красном лосе».

Алекса кормила внука, Туту, восседавшего на высоком стуле. Мать малыша погибла вскоре после родов. Рак. Глядя, как Туту забавляется с овсянкой, Тана задумалась: получится ли у нее быть матерью-одиночкой и одновременно полицейским? Ей понадобится нянька. И она все еще не подала заявление на декретный отпуск.

— А Джейми? — предположила Тана, с трудом оторвав взгляд от маленького пухлого Туту. — Как думаете, он способен на диверсию? Мог отравить собак?

— Чтобы отомстить? За то, что ты посадила его за решетку? — спросила Алекса.

— Может быть. Еще, когда я его арестовала, моя собака вцепилась ему в ногу.

— Нет, это не Джейми, — сказал Дапп. — Он просто мучается из-за Селены, вот и все. Он хороший мальчик. Очень ранимый, любит животных. Вот почему у него не сложилось с таксидермией.

— А что скажете об отце Джейми, Кроу Удаве?

— У Кроу нелады с полицией, это верно. — Дапп потянулся за кофейником. — Еще с тех пор, когда его посчитали не то маньяком, не то педофилом. — Он поднес кофейник к кружке Таны, но она покачала головой. Дапп налил себе полную кружку.

— Мать Дакоты предположила, что ее дочь кто-то преследовал. — Тана решила выступить адвокатом дьявола.

— У всех был тяжелый период. — Алекса положила еще ложку каши в рот внука. Проглотив ее, малыш смерил Тану взглядом огромных черных глаз, и она вдруг ощутила резкую боль в груди. — Эллиот Новак вбил эту мысль в голову Дженни Смитерс. А Кроу не станет первым лезть на рожон, если его не трогать. Новые неприятности ему не нужны.

Тана вынула из кармана пакетик с блестящим инструментом, торчавшим из замерзшего оленьего глаза. Положила на стол.

— Видели когда-нибудь такое?

— Это что? — спросил Дапп, доставая инструмент и вертя туда-сюда.

— Торчало из оленьего глаза, прибитого к двери участка.

Дапп и Алекса повернулись к Тане и долго смотрели на нее, не говоря ни слова. Дапп первым прервал молчание:

— Кто мог это сделать? И зачем?

— Может быть, из мести. Или меня хотят запугать. Что бы это ни было, я выясню, — заверила Тана.

— Таким пользуются таксидермисты, — сказал Дапп.

— Кто в Твин-Риверсе занимается таксидермией, кроме Кроу Удава? — спросила Тана.

— Ну, Кроу же учит других. И Джейми какое-то время этим занимался, но потом признал, что кишка тонка. С ювелиркой у него лучше выходит.

Тана вновь убрала инструмент в пакетик.

— Вы слышали о других нападениях, похожих на случай Дакоты, или Реган Новак, или недавний? Может быть, что-то подобное имело место и раньше? Может, вы слышали о том, как люди пропали без вести несколько лет назад, а потом их тела нашли объеденными?

Дапп сделал большой глоток кофе, задумался.

— Видишь ли, дело вот в чем. Если в этих местах заблудиться, тебя может погубить что угодно. В первую очередь погода. Если упадешь и сломаешь ногу, наступит обморожение. Наша глушь оторвана от мира. Сотовая связь не ловит, у раций ограниченный диапазон. Если не взял с собой спутниковый маяк, в любом случае погибнешь. А если погибнешь, найдут тебя через несколько недель, месяцев, может, даже лет, и разумеется, животные успеют объесть твой труп. Такова природа. В далекие времена индейцы оставляли умирающих на расправу росомахам. Пожирателям мертвых.

— Была одна женщина, геолог, — сказала Алекса. — Помнишь, Дапп? Из Келоуны. Она отстала от своих в плохую погоду, все решили, что она упала с утеса. До снежных бурь ее так и не нашли, останки обнаружили уже следующей весной. К тому времени ее объели гризли, и волки, и черт знает кто еще. Кости ноги сломаны, по всей видимости, она и впрямь упала.

— Когда это случилось? — спросила Тана.

Алекса скорчила гримасу.

— Года два назад, по-моему. Но это было довольно далеко отсюда, ближе к северу. В долине Нехако.

Тана сделала пометку — проверить эту информацию, когда получит доступ к Интернету. Все сходилось: плохая погода, затруднившая поиски, труднодоступное место, сильно объеденная хищниками жертва.

Допила кофе, радуясь, что желудок позволяет. Хотя бы в небольших количествах.

— Прежде чем уйти, — сказала она, — я хотела бы поговорить с Калебом по поводу драки в «Красном лосе». Он дома?

— Спит еще, — ответил Дапп, отодвигая стул. — Я его разбужу. Калеб! — завопил он во все горло, войдя в маленькую прихожую. — С тобой тут поговорить хотят.

— Иду, — ответил заспанный голос.

Пока они ждали, Тана сказала:

— Вы не против, если я еще немного вас поэксплуатирую, Дапп? Я хочу запустить в Твин-Риверсе программу по подготовке вспомогательного персонала. Привезти сюда несколько волонтеров для экстренных случаев, для поиска и спасения. Как вы думаете, совет оценит такую инициативу?

Он ухмыльнулся.

— Мы уже давно это обсуждаем. Конечно, нам бы хотелось привлечь молодежь. Мы с Алексой уже говорили об этом. У вас, ребята, с этим совсем дела плохи…

— Эй, — начал было Калеб, заходя в кухню, но при виде Таны в униформе, сидевшей за столом, тут же осекся. Медленно сел. Все его лицо напряглось.

Она улыбнулась.

— Как ты, Калеб? Пришел в себя после драки?

— Угу. — Он почесал руку, такой у него был нервный тик. — Штрафанули его? Ну, в смысле, Джейми?

Она покачала головой.

— Мы надеемся, он отработает ущерб. — Наклонившись поближе, прибавила: — Но сейчас я хотела бы выяснить, что ты знаешь о костях. О старых костях. О которых Джейми кричал в ту ночь в «Красном лосе».

Его смуглое лицо побледнело.

— Я не знаю ни о каких костях.

Родители Калеба замерли. В комнате ощущалось напряжение. Даже Туту притих, почувствовав неладное.

— Видишь ли, Калеб, мы нашли кости на месте гибели Селены Аподаки и Раджа Санджита. Старые кости. Криминалистическая экспертиза покажет, что это за кости. Сколько им лет. Пол погибших, их происхождение. Может быть, причину смерти. — Она помолчала. — Я просто хочу понять, почему вы с Джейми подрались из-за этих костей.

Калеб смотрел в стол, царапал ногтем что-то невидимое на меламиновой поверхности.

— Я ничего не знаю.

Тана положила на стол фотографию, которую взяла из полицейского досье на Джейми. Придвинула к Калебу. На фото был он сам, Джейми и Селена Аподака на митинге против ледяной дороги и расширения шахты.

— Многие люди в городе тоже не хотели, чтобы строилась эта шахта, Калеб. А Гарри Бландт из ВестМина рассказал мне, что если бы здесь обнаружили старые кости или место захоронения, он не стал бы продолжать. В тот день ты был на митинге, — она постучала по фотографии кончиками ногтей. — И Джейми тоже. И Селена.

— Да там полгорода было, — сказала мать Калеба.

— Антропологи займутся этим следующей весной, — продолжала Тана. — В рамках изучения дикой природы, частью которого стала работа Селены и Раджа. — Она помолчала, подождала, пока он посмотрит ей в глаза. — Просто если кто-то принес туда кости, откуда они взялись, Калеб? Это преступление. Или, может быть, как сказал Джейми… грех, с точки зрения вашего сообщества?

На лбу Калеба выступил пот.

— Это бред, — буркнул он, оттолкнув фото.

— Что-то нехорошее происходит, Калеб, и виной тому не волки. Если будешь скрывать информацию от полиции, у тебя начнутся большие проблемы, потому что эксперты многое нам расскажут и всплывут новые вопросы. Если ты или Джейми что-нибудь вспомните, сообщите мне, хорошо?

Тана поднялась, поблагодарила за кофе и вышла. Уже покинув дом, она услышала, что мужчины выясняют отношения. Громко. Бурно.

На снегоходе доехала до крошечной хижины у реки, где жил Дэмиен. Стянула шлем и очки. По обеим сторонам хижины густо росли деревья, а за ними блестела река, серебристо-серая среди засыпанных снегом камней. Снег все еще падал тяжелыми хлопьями.

Тана думала о собаках, о том, как они чуть не погибли, о вандализме и перерезанных проводах, о глазе, прибитом к двери полицейского участка. В жилах бурлила ярость. Тот, кто хочет ее запугать, не на ту напал.

Тана выключила мотор. Держа руку возле оружия, глядя по сторонам, собранная, напряженная, она сквозь метель пробралась к двери. Заколотила кулаком.

Нет ответа.

Постучала еще, прежде чем обойти хижину с другой стороны. Оттерла пальцем замерзшее окно, заглянула внутрь.

В хижине был бардак. Пустые бутылки. Грязные стаканы. Трубки для марихуаны. Упаковки от еды. Если бы не холод, все это покрылось бы плесенью. Судя по всему, здесь уже давно никто не жил. Поблизости не виднелось никаких следов, проход к двери завалило снегом.

Тана вернулась к входу в хижину, встала у порога, раздумывая. Ее дыхание оставляло клубы пара. Она слышала от Тимми Накенко, что у этих ребят есть укрытие в лесу, где они хранят запасы алкоголя и наркоты. Но чтобы найти этот тайник, ей требовалась информация.

О’Халлоран знает, где он. В этом Тана не сомневалась.

Вот дерьмо.

Она вновь села на снегоход и, спотыкаясь в сугробах, поехала к дому О’Халлорана.

Припарковалась, поднялась по лестнице. Заметила «Зверюгу» в ангаре с другой стороны забора, огораживавшего аэропорт, и подумала, где, интересно, стоит красный «АэроСтар».

Постучала в дверь. Она тут же распахнулась. В проеме, ухмыляясь, стояла Минди.

— Ты на него запала, что ли? Целыми днями тут ошиваешься.

— Где он?

— В сарае, мясо разделывает.

Тана спустилась обратно, побрела к маленькому обитому деревом сарайчику.

— Что, — крикнула ей вслед Минди, — сегодня лекции не будет?

Тана ничего не ответила. Ей не хотелось узнавать историю Минди у самой Минди. Она знала, действовать нужно поэтапно. Сначала сделать самое важное.

Снег покрывал землю толщиной в несколько футов, но протоптанная дорожка вела к постройке, похожей на два соединенных гаража. Дверь слева была заперта, справа — открыта. Играла музыка конца восьмидесятых. Тана застыла в проеме.

С крючка в потолке свисала оленья туша. Стоя к Тане спиной, О’Халлоран срезал с костей темно-красное мясо и бросал в железный ящик. Музыка и снег заглушили шаги, поэтому он не слышал, как она пришла. В ударах острого ножа чувствовалась власть и многолетняя практика. На нем была короткая стеганая куртка, забрызганные кровью брюки. Ботинки «Баффин-Арктик».

Тана оглянулась, внимательно всмотрелась в цепочку следов, ведущих от дома. Четкого отпечатка зазубрины не увидела — следы были слишком занесены снегом. Зато увидела, что из окна, стоя за занавеской, на них смотрит Минди. Странный холод прошел по всему телу Таны. Она глубоко вдохнула, собралась с духом, повернулась и вошла в сарай.

— О’Халлоран, — сказала она.

Он замер, медленно повернулся и посмотрел ей в глаза, сжимая в руке окровавленный нож.

— Не думал, что так скоро увидимся, констебль. — Он отвернулся, продолжил свое занятие. Куски мяса плюхались в корзину. Тану затошнило, в памяти резко всплыла картина — останки биологов на снегу.

— С собаками все нормально? — спросил он.

— Да. Нам нужно поговорить.

— Ну, говори. — Он не отрывался от разделки туши, и Тане захотелось посмотреть ему в глаза.

— Я ищу Дэмиена, — сказала она.

Его движения замедлились.

— Я не его надзиратель, Ларссон. Ты знаешь, где он живет.

— Его там нет. И похоже, уже давно. Как мне найти его укрытие?

— Значит, тебе все же нужна моя помощь?

— Не только собак отравили, О’Халлоран. Пока они мучились и я пыталась их спасти, кто-то оборвал связь во всем Твин-Риверсе. Тут уже речь не только о нелегальной торговле алкоголем. Нас отрезали от всего мира. Это серьезное преступление.

Все его тело напряглось, но он не удостоил Тану взглядом.

— Оборвали связь?

— Все до единого кабели, ведущие от спутниковой тарелки к башне. Если «Нортел» не сможет в такую бурю доставить нужные детали, мы на несколько недель останемся без связи. Ты сказал, у меня есть враги. Но сейчас речь уже не только обо мне. Я хочу знать, кто это сделал.

По-прежнему не глядя на нее, он отрезал очередной кусок мяса.

— Почему ты думаешь, что это они? — Она услышала в его голосе легкое напряжение и ощутила смутную радость.

— Это лишь первая версия.

О’Халлоран повернул тушу так, чтобы срезать мясо с другого бока. Голова оленя повернулась к Тане. Раскрытые глаза, язык. Пульс Таны участился. У животного не было глаз.

— Где его глаза? — спросила она.

— Кто-то их вырезал, пока мясо тут висело. — Он отрезал еще кусок. Тана смотрела в пустые глазницы, сердце перешло на галоп.

Он искоса взглянул на нее. Зеленые наблюдательные глаза читали ее как раскрытую книгу. Без следа исчезло живое веселье, легкая, очаровательная улыбка, которую она видела, когда только познакомилась с ним. Теперь он был полон мрачной, пульсирующей энергии. В сарае сладко пахло мясом, железисто — кровью. Тане срочно нужен был воздух.

— Как это вырезал? Что ты имеешь в виду?

— Взял да вырезал. Многие их считают деликатесом.

Тана сунула руку в карман, вытащила пакетик с инструментом, который уже показывала Даппу и Алексе Петерс. Протянула О’Халлорану.

— Видел такое раньше?

— Где ты это взяла?

— Этим был приколот олений глаз к двери участка.

Его руки замерли. И то, что она увидела в его глазах, ее напугало.

— Когда? — спросил он.

— Сегодня утром.

— Это не похоже на Дэмиена, Тана, — отрубать связь во всем городе. Или травить собак. Или возиться с глазами моего оленя. Он знает, откуда ветер дует.

— А на кого тогда это похоже?

Он не ответил. Пристально посмотрел Тане в глаза. Ей вспомнились строки стихотворения:

При виде выпотрошенного оленя, которому вырезали сердце и другие внутренние органы, ей снова вспомнился обезглавленный труп Селены Аподаки среди снега и льда. Что, если нелегальная торговля алкоголем и жажда мести здесь ни при чем? Если отравленные собаки, и обрезанные кабели, и глаз, приколотый к двери, — все это последствия того, что было написано на доске, и вопросов, которые она задает всему городу, связывая между собой нападения?

— Я тебе вот что скажу. Может быть, Дэмиен не стал бы этого делать в одиночку, но запихните его в шайку — и коллективный разум сделает свое дело. — Она помолчала. — Но ты много знаешь о психологии банды, правда, О’Халлоран? Знаешь, к чему она может привести?

Он отвернулся, напряженный, стал смотреть на оленя. В сарай ворвался порыв ветра, качнул тушу. Крючок, с которого она свисала, скрипнул.

— Так ты мне скажешь, где его укрытие?

— Твою мать, — пробормотал он.

— У тебя какие-то проблемы?

— Конечно, проблемы — притащить копа в его укрытие.

— Я не прошу меня тащить, я просто спрашиваю, где оно.

— И что ты будешь делать, когда туда доберешься? — выпалил он сердито.

— Допрошу их. Они — главные подозреваемые. Дальше буду действовать в зависимости от их ответов.

— Они не станут с тобой разговаривать. Все, чего ты добьешься, — так это подвергнешь себя опасности.

— Я не могу не поговорить с ним — или с ними. Иначе какое мнение обо мне сложится как о полицейском?

— Нет, одна ты туда не пойдешь. Ты права насчет его приятелей с водопада Росомахи — это агрессивные ребята, особенно когда напьются. Не знаю, на что они способны. К тому же это место заминировано.

— Но ты можешь туда попасть?

— Угу. — Он вытер лезвие о рубашку, спрятал нож в висевшие у бедра ножны.

— Потому что снабжаешь их алкоголем?

— Правильно понимаешь.

— Нет, я вообще не понимаю. Не понимаю, почему ты хочешь меня сопровождать. Если потому, что я беременна…

— То что?

Она посмотрела на него. Вспомнились слова, которые он говорил прошлой ночью.

Тану мучили сомнения. Она никак не могла ему довериться. Но при этом понимала, что в одиночку идти к Дэмиену, где ее поджидает вооруженная шайка, — верх идиотизма.

Тана сглотнула. Либо дожидаться подкрепления из Йеллоунайфа, которое могут никогда не прислать. Либо согласиться на Бабаха О’Халлорана. Или не подавать никаких признаков жизни, пока кучка подростков ее не прикончит. Или не придумает чего похуже.

— Ну так тебе нужна моя помощь или нет? Потому что ты не доберешься до этого укрытия, кроме как на моем снегоходе.

— У меня есть свой…

— На котором написано «КККП». Нет. Мой транспорт, мое оружие, мои правила. Потому что я не хочу отвечать, если тебя убьют. — Говоря это, он снимал куртку, потом стал стягивать футболку.

Его рельефное загорелое тело тоже было покрыто татуировками. На плече — шрам, на животе еще несколько, как от ударов ножа. Будто его пытали. Весь сплошные жилы, и мышцы, и воплощенная энергия, он повернулся к Тане обнаженной спиной, включил воду в раковине в углу сарая. В холодном воздухе поднялся теплый пар.

— Подожди минуту, я вымоюсь. — Он принялся намыливать руки. Тана смотрела на его спину, на джинсы, висевшие низко на бедрах. Ей стало жарко. Не по себе. Пронзившие воспоминания были все так же болезненны. Она навлекла на себя слишком много проблем, пытаясь заглушить боль яростным, бездумным, опасным сексом. Секс и алкоголь стали лекарством, на время дающим забыть обо всем. А потом привязанностью, русской рулеткой, в которую она играла сама с собой после того, как погиб Джим. Она как бы говорила миру — гори ты в аду. Она ненавидела себя, бичевала себя, снова и снова доказывала сама себе, какое она ничтожество. И вот теперь она беременна. И вот теперь она стоит здесь и пытается начать все сначала, и бывший заключенный, покрытый татуировками, какие носят только преступники, смывает с себя кровь, прежде чем отвести ее в логово бандитов. Первый подозреваемый, который запросто может оказаться серийным убийцей.

Ему нельзя доверять.

Он окинул ее взглядом через плечо, будто почувствовал, что она за ним наблюдает. Будто прочитал ее мысли о его теле. Поймав его взгляд, она вспыхнула. И его глаза потемнели.

Она собралась с духом, откашлялась.

— Сначала ты мне расскажешь. О своих татуировках. О том, кто ты на самом деле, как попал в тюрьму, что делаешь здесь. Иначе я поеду одна.

Его глаза сузились в щелки, небритое лицо приняло презрительное выражение.

— Ладно, — сказала она, — забей.

Повернулась и вышла из сарая навстречу снегу и ледяному воздуху.