ГЛАВА 26
Среда, седьмое ноября.
Продолжительность дня: 7.37.40
Тана проснулась. Ей стало жарко. Ветер выл, густой снег валил в окно. Стучал по пластику в сломанной раме: тик-тик-тик.
Ничего не понимая, села. Она лежала на полу… а собаки?
— Макс! Тойон! — прошептала она, расталкивая псов. Оба открыли глаза. Макс поднял голову, Тойон вильнул кончиком хвоста. Она гладила их, и слезы облегчения жгли глаза. Их мышцы были расслаблены, слюни перестали течь. Тана оттянула наверх их губы. Десны стали ярче, здоровее на вид. Господи, они идут на поправку!
— Все будет хорошо, — прошептала она им. — Вот увидите. Завтра будете чувствовать себя еще лучше.
Где Бабах?
Она осмотрелась. Комната казалась нежно-оранжевой в отблесках огня. В комнате для допросов горел свет. Дверь была открыта. Тана быстро поднялась на ноги. Все еще чувствуя боль — последствия драки в «Красном лосе», без обуви, в одних носках дошла до комнаты, заглянула внутрь и замерла.
Он стоял у доски, совсем близко, и изучал линии, которые она провела между фотографиями, надписи под ними. Фланелевую рубашку он снял, остался в белой футболке и джинсах. У бедра свисал брутальный охотничий нож. Плотно прилегающая ткань футболки обрисовывала мышцы, показывала дремлющую, ленивую силу. Эта комната была ему не по росту. Но что привлекло внимание Таны, так это его татуировки. На левом бицепсе был наколот большой кулак, сжимающий трезубец, на который были насажены три маленьких черепа. На правой руке набиты наручники.
Ее сердце заколотилось. Тюремные наколки.
Преступная группировка.
Его лицо было другим. Глаза потемнели, и их взгляд был таким, что она отступила на шаг назад.
Когда Королевская конная полиция Канады проводила курсы для полицейских Йеллоунайфа, Ангелы Дьявола решили внести свои коррективы в производство бриллиантов. Это была самая удобная валюта для организованных преступлений и терроризма. Своей эмблемой Ангелы Дьявола выбрали трезубец. Татуировку, изображающую кулак с трезубцем, надо было заслужить. Она была меткой, означавшей, что владелец имеет доступ в высшие слои преступного общества, а чтобы туда попасть, требовалось убить кого-то серьезного или нанести ему значительные повреждения. Наручники означали большой тюремный срок.
Страх сжал ей грудь.
— Уходи, — сказала она.
— Что это такое?
— Ты не должен здесь находиться.
Он без улыбки посмотрел на нее. Она перевела взгляд на доску, на слова, написанные под его именем.
Владелец красного «АэроСтара». Хизер Макалистер видела красный «АэроСтар» возле места преступления примерно в то же время. Алиби — Штурманн-Тейлор? Был в лесу возле места гибели Реган Новак. Первым прибыл туда — избежать огласки? Где был, когда убили Смитерс? Теперь она могла прибавить к этому: Член преступной группировки. Убийца? Бывший заключенный?
— Значит, расследуешь убийство. — Он подошел к столу, на котором были разбросаны фотографии и результаты вскрытия. Взял отчет о гибели Дакоты Смитерс, стал читать. Тана нервничала все сильнее.
— О’Халлоран, — сказала она, — положи это на место и выйди из комнаты.
— Ваниль. — Он оторвал взгляд от доски. — Я не знал, что на теле Дакоты Смитерс обнаружили следы рыбьей крови и ванили.
Она сглотнула, рука сама собой потянулась к пистолету, но тут Тана поняла — его там нет. Она сняла бронежилет и кобуру. При ней нет оружия.
А у него был нож.
— Они в то утро чистили рыбу, — сказала Тана, — и делали сальные свечки с запахом ванили.
— Ваниль и рыбью кровь добавляли в приманку Радж и Селена. — Он указал на фото обезображенных тел: — Это же ты снимала? Что за темные следы?
— Та самая приманка, с которой они работали. Могли испачкаться во время схватки.
Бабах опять повернулся к доске.
— И кости, — сказал он тихо, как бы самому себе. — Старые кости. Отметины когтей, одинаково объеденные тела, вмятины на черепах…
— Может, это совпадение, — предположила Тана. — Смитерс могла вывалиться из упряжки и упасть с утеса, отчего и погибла, а может быть, потеряла сознание, и на нее напали животные. Аподака и Санджит работали с приманкой для больших хищников. Поблизости жили прирученные волки. Возможно…
Он обернулся.
— Я ничего не знал о гибели Дакоты. Меня не было в Твин-Риверсе. Знал только, что ее убили волки или медведь. Такое случается. Но я видел тело Реган. Само по себе странно. Но в сочетании с этим… — Он указал на фотографии Аподаки и Санджита. — Такие сходства, даты смерти — в первые дни ноября, под предлогом плохой погоды, которая помешает сразу броситься на поиски пропавших и даст падальщикам время уничтожить следы. Четыре отметины когтей, вырванные глаза, сердце, ваниль, рыбья кровь.
Тана смотрела на него. Он занимал слишком много пространства и воздуха. Его слова вибрировали от напряжения. Они вдохнули жизнь в то, что она не смела озвучить, чтобы оно не стало настоящим. Ясным. Чудовищным.
— Пожалуйста, О’Халлоран, уходи отсюда.
— Это сделал сумасшедший, Тана. Безумный ритуальный серийный убийца, который орудует в отдаленных местах и делает так, чтобы дикие животные помогали ему скрыть следы.
— Но это может быть и совпадением.
— У тебя нет фотографии инукшука возле места гибели Реган. Его никто не сфотографировал. Но я там был. Я видел его. Он был сложен точно так же, как эти два. — Он указал на фотографии. — Длинная рука указывала на то самое место, где я нашел Эллиота Новака и безголовый, выпотрошенный труп его дочери.
Она сглотнула, вновь посмотрела на татуировки. Перед ней был преступник. Очень опасный. Нужно было придумать, как мягко выпроводить его из этой комнаты и полицейского участка.
— А эти слова, — продолжал он тихо, глядя ей в глаза, — эти стихи, «На бесплодной земле души»… их я тоже видел.
— Где?
— В книге.
— В какой книге?
— В лагере Члико. В библиотеке Алана Штурманн-Тейлора. На первой странице слова, на второй чернилами нарисовано чудовище. Ее написал человек, который каждый год охотится с командой Штурманн-Тейлора. Приезжает сюда каждый год, доводить книги до совершенства. И место действия этих книг — Пустошь. — Помолчав, он прибавил: — Ужастики пишет.
Во рту у нее пересохло.
— Ты сообщила в отдел по особо важным делам? — спросил он. — Сюда пришлют людей?
Его напористость, его искренний интерес, спокойствие, с которым он разглядывал фотографии вскрытия, его татуировки, слухи, что он убил человека, образ его мыслей и терминология — все это подавало тревожные сигналы. Он был там — в лесах, рядом с Реган и Эллиотом Новаком. Вполне может быть, что именно его вертолет оказался на другой стороне утеса, на котором были убиты Аподака и Санджит. У него был доступ на ферму Удава, где готовилась приманка. Он знал принцип работы биологов. Он знал это стихотворение. Он, возможно, спал с Минди.
Очень даже может быть, что именно О’Халлоран отравил ее собак, по дороге в столовую подбросил им ядовитые кости, а потом подстроил все так, чтобы спасти их и заручиться ее доверием. Он уже увидел ее прошлое как на ладони. Он читал ее словно открытую книгу, он забавлялся с ней. Кошка, поймавшая мышь-салагу. Психопат, снимающий с себя подозрения, включившись в расследование. Она читала об убийцах, вступавших в ряды полиции, чтобы видеть свои собственные преступления с точки зрения полицейских.
Психопаты — великолепные лжецы, Тана. Они обаятельны, как Тед Банди…
Она прокашлялась.
— Кто написал эту книгу? Как она называется?
— «Голод», автор — Дракон Синовски. Псевдоним, настоящее имя — Генри Спатт.
Мысли понеслись галопом. Это имя… Она слышала его только что, в столовой. Мужчина, ужинавший с Маркусом Ван Бликом.
«Приезжаю каждый год вот уже пять лет, и буду, пока тут работает Чарли Накенко»…
— Что изображено на рисунке?
— Чудовище. Мифический «пожиратель душ», получеловек-полуволк. — Он помолчал. — С клыков стекает кровь, он сидит на корточках, в лапах держит за волосы голову женщины. Вместо шеи у нее — кровавый обрубок, глаза вырваны.
От недоверия и страха у нее свело живот.
— О’Халлоран, — сказала она тихо и твердо, — тебе придется выйти из этой комнаты. Я прошу тебя покинуть участок.
Он шагнул к ней, и Тана с трудом поборола в себе желание шагнуть назад. Его брутальность, его большое тело, нависшее над ней, и горячее воодушевление в глазах напугали ее. Она снова перевела взгляд на его татуировки. Нужно как можно скорее проверить его досье еще раз: может быть, О’Халлоран — не его настоящая фамилия, поэтому она ничего и не нашла по этому запросу.
— Когда придут результаты вскрытия? — спросил он.
— Еще раз повторяю, выйди из этой комнаты.
— А то что? Позовешь на помощь?
Она заставила себя не смотреть на телефон. Рассчитывать можно только на себя. На себя и больных собак.
— Тебе понадобится помощь, Тана.
— Не твоя.
Он смотрел на нее долго, пристально. Потом выдохнул и кивнул. Прошел мимо нее, снял с вешалки куртку, натянул. Сказал:
— Будь осторожна.
И ушел.
Надев налобный фонарь, Тана вывела на прогулку Макса и Тойона. Было всего семь утра, и весь мир превратился в огромный темный заснеженный шар.
Она почти не спала в то утро. Шла с трудом, проваливаясь в большие мягкие сугробы, вокруг танцевал тихий вихрь снежных хлопьев. Когда собаки сделали свои дела, вновь отвела их в участок.
— Вы поправитесь, мальчики, — заверила она, отстегивая и вешая на крючок поводки. — Я-то знаю. Вы уже теперь выглядите гораздо лучше. Мы с Розали ни на минуту глаз с вас не спустим. Будете сидеть тут, а гулять только на поводке. Это для вашего же блага, понимаете? Не насовсем. Только пока я не выясню, кто это сделал.
Разожгла огонь, накормила Макса и Тойона, попыталась дозвониться в Йеллоунайф. Было слишком рано, вряд ли Килан или Каттер уже пришли на работу, но на это она и рассчитывала. Ей хотелось избежать разговора с ними, сделать так, чтобы ее соединили с каким-нибудь детективом, вернувшимся с ночного дежурства, чтобы он сообщил отделу по особо важным делам о поразительных совпадениях, связанных с нападениями волков и медведей в последние четыре года.
Сняла трубку, прислушалась. Мертвая тишина.
Постучала пальцами по панели. Молчание. Встала, сняла трубку с телефона на столе Розали. То же самое.
И телефон в комнате для допросов тоже не работал.
Видимо, спутниковую тарелку занесло снегом.
Тана вновь натянула тяжелый бронежилет, чувствуя себя героиней сериала «Фарго».
Пробираясь сквозь сугробы, она добралась до гаража, где стояли грузовик, два снегохода и два квадроцикла. Нашла метлу с длинной ручкой и лопату, направилась к огороженной вышке спутниковой и сотовой связи. Территорию освещал высокий и бесполезный сенсорный фонарь, ливший бледный свет в темноту и гущу снегопада.
В свете налобного фонаря она заметила, что свежий снег примят. Вспомнился камень, брошенный в окно, метавшиеся тени. Сердце подпрыгнуло, когда она увидела, что снег примят на огороженной территории и на другой стороне, за изгородью.
Тана работала в поте лица, торопливо убирала снег от ворот, и пока она копала, он продолжал падать, налипал на шапку, хлопья таяли на ресницах. Открыла калитку, по сугробам дошла до спутниковой тарелки, и что-то засыпанное снегом уперлось в ее ботинок. Нагнувшись, она долго копалась в мягком снегу, прежде чем вытащила из сугроба, как оказалось, ножницы для болтов. Перевела взгляд на тарелку и ахнула, увидев кабели.
Перерезаны. Все. Начисто.
Подняла глаза. Не пощадили даже кабели, ведущие к маленькой спутниковой башне, подававшей сигналы сотовой сети.
Твин-Риверс был оторван от всего остального мира. Ни спутниковых сигналов. Ни сотовых. Ни Интернета, ничего.
— Констебль?
Она подпрыгнула, обернулась. Сквозь кружившую белую тьму пробирался циклоп с налобным фонарем.
— Это я, — сказал он, — Боб Свифтривер из техобслуживания. Я чищу тарелку, когда идет снег.
— Боб! Да, привет. Я как раз сама собиралась ее чистить. Мне нужно позвонить.
Он приблизился, и она увидела знакомое угловатое лицо. Он смотрел на тропинку, которую она прокопала в снегу.
— В гараже есть снегоочиститель, ты в курсе?
— Смотри, — сказала Тана, указывая метлой на кабели башни. — Обрезаны. Все. Вся система накрылась. Ни Интернета, ничего. Кто в городе может починить, сколько времени это займет?
Он посмотрел туда, куда она показывала, и широко открыл глаза от удивления. Присвистнул.
— Пресвятой лосось! Кто мог это сделать? И зачем?
Сраные вандалы, вот кто. Вот что они сделали вчера ночью, пока ее собаки умирали. Она ставила на Дэмиена и его банду, которых лишила поставок алкоголя. Вот Дэмиен и отплатил, как обещал, когда она на пару дней посадила его за решетку. Может, они и собак хотели отравить. Ярость, дикая, огненная, вскипела в ее груди. Она найдет их. Как только рассветет. Она не позволит этим сукиным детям тут распоряжаться. Она покажет им, кто главный.
Нужно сообщить вождю Петерсу об этой диверсии, из-за которой пострадал весь Твин-Риверс, вынужденный отложить дела, пока не починят кабели.
— У меня есть спутниковый телефон, — сказала она больше себе, потому что Боб не отрываясь смотрел на башню. — Позвоню в «Нортел». Сигнал появится, как только погода немного наладится.
Сейчас ни один самолет не мог до них долететь. Облачность была плотной, снег — как мокрый бетон.
— Ребята из «Нортела» прилетят сюда, — произнес Боб лениво и монотонно, — и привезут нужные детали, но при такой погоде — самое меньшее через несколько недель. За это время случится еще несколько бурь. Будет еще больше снега. И тумана.
Тана повернулась лицом к метели — холодные снежинки садились на щеки, летели в глаза. Медленно и глубоко выдохнула через нос.
Ты справишься.
Просто продолжай делать свое дело. Доделывай отчет, заканчивай расследование. Пытайся связаться с Йеллоунайфом.
Она не поддастся безумию этого чертова Твин-Пикса, этого богом забытого Фарго, как сержант Эллиот Новак, как младший сержант Хэнк Скерритт, как, судя по всему, даже младший сержант Барри Бассхольц.
В памяти всплыли слова О’Халлорана:
«Тебе понадобится помощь, Тана…»
Это верно. И она получит эту помощь. Но на своих условиях. Ее первое распоряжение — выяснить, кто это сделал, и через вождя сообщить всему Твин-Риверсу.
Попросив Боба расчистить снег вокруг гаража, она быстрыми шагами направилась к полицейскому участку, но у самой ограды вдруг замерла.
На деревянной двери висело что-то на куске металла длиной с карандаш. Тана приблизилась, навела налобный фонарик. У нее перехватило дыхание.
К горлу подкатила желчь. Сердце замерло и тут же бешено заколотилось.
Глаз.
Прибитый к ее двери.
Тана сглотнула, постаралась держать себя в руках. Для человека этот глаз был бы слишком большим — почти целый дюйм в диаметре. Больше похоже на олений. Сняв тяжелые варежки, Тана сделала несколько фото на телефон. Натянула латексные перчатки, лежавшие во внутреннем кармане. Осторожно коснулась глаза. Он замерз. Значит, провисел здесь довольно долго. Тана не поняла, что за металлический инструмент перед ней — нечто подобное, может быть, она могла бы увидеть в кабинете зубного.
Обернулась. Сердце стучало как бешеное. Снежные тени, кружась, исчезали в темноте.
