Глава 24

На следующий день, когда дочь Ляли после продленки и занятий в кружках шла домой, ее поймала группа выпускников. Сложно назвать их детьми. Нине, Виктору, Полине Носовой уже исполнилось восемнадцать. Эдуарду и Зинаиде Панькиной на год меньше. Здоровенный Витя преградил путь малышке.

– Ты че творишь?

– Ничего, – ответила девочка, – домой иду.

Нина подняла забинтованные руки.

– …! Наколдовала! У меня ожоги…!

– От борщевика они у каждого будут, – сказала Рада, – я вас предупредила. А уж слушать мой совет или нет, вы сами решили.

Спокойная реакция первоклассницы, отсутствие у нее испуга разозлили старших.

– Ведьма! – заявила Нина. – Эдька! Давай!

– Что? – не понял брат Вити.

– Раздевай ее! – скомандовала Нина.

– Зачем? – спросил Эдуард.

– Делай, раз приказали, – взвизгнула Носова.

– Отстань от него, – буркнул Витя, а Зина схватила девочку.

Рада начала кусаться, царапаться, но разве семилетний ребенок справится с оравой здоровенных лбов? Девочку раздели догола и бросили в заросли борщевика. Нина сорвала у малышки с шеи золотой медальон. Платье и все ее вещи выпускники сложили на полянке и подожгли.

На следующий день малышка как ни в чем не бывало явилась в школу, на ней не было ни одного, даже крохотного ожога, одета она была в красивое платье, учебники, тетради, сумка находились при ней. Банда хулиганов оторопела. Как это возможно? Нина сломала не так много растений и заработала болезненные ожоги. А голую Раду швырнули в гущу борщевика. Чтобы встать, она должна была опереться руками, а потом идти сквозь заросли. Почему на девочке нет ожогов? Как ее мать сумела за один день достать все учебники и портфель? Над Радой издевались, когда часы показывали семь вечера. В деревне никаких учебников не купишь, в Москву ехать поздно.

На большой перемене всех участников нападения на малышку вызвали к Серафиме. В кабинете присутствовала Ляля. Она безо всякой агрессии сказала:

– Не стану объяснять вам, как называется группа волков, которая напала на цыпленка. Просто предупрежу: если кто-то из вас тронет Раду хоть словом, хоть делом, ему предстоит потом иметь дело со мной.

– Она первая начала! – полезла на рожок Зинаида.

– Правда? – усмехнулась Рада. – Напала на вас?

– Ведьма Нине руки испортила, – заявил Витя.

Аракина показала забинтованные ладони.

– Вот! Я траву убирала, а девчонка мне пожелала пальцы изуродовать.

– Неправда, – произнес тихий голос, и из-за кресла с высокой спинкой, в котором сидела Серафима, вышла Рада, – я предупредила: борщевик опасен.

– Ведьма! – возмутилась Нина. – Тебя в него голой кинули. И где ожоги?

– Так, – протянула Серафима, – хорошо, что ты призналась в содеянном.

Нина прикусила язык, но слова уже вырвались на свободу.

– Вы меня швырнули в другое растение, в сныть, – объяснила малышка, – она внешне похожа на борщевик, но в отличие от него сныть полезная, ее в салат режут, в суп кладут.

Непонятно, что больше разозлило старшеклассников, обширные знания по ботанике, которыми они не владели, или спокойное поведение Ляли и Рады. Ни мать, ни дочь не кричали, не ругались.

Серафима Николаевна постучала карандашом по столу.

– Вы немедленно извинитесь перед Радой.

– Никогда! – отрезал Витя.

– О твоем поведении сегодня же сообщу Наталье Марковне, – пригрозила директриса.

Виктор занервничал, он побаивался реакции матери.

– Ябедничайте сколько угодно, – кинулась защищать Витю Зина, – мы вас не боимся. Нам в вашей сраной школе всего ничего учиться осталось. Это вам нас опасаться надо. Напишем в Москву, что вы за взятку на учебу цыганку взяли, ведьму, которая Нинке руки испортила. И вы лишитесь работы. Если отомстить мне за эти слова решите, прикажете на выпускных меня завалить, то ни фига не выйдет. Я круглая отличница, ни одной четверки за десять лет ни по одному предмету не получала. И если кто из нас двойку на сочинении или по математике получит, я на вас в суд подам.

Серафима потеряла дар речи, а Ляля улыбнулась.

– Зачем нам вам мстить? Вас жизнь накажет. Рада переведена в московскую школу.

– Вот и хорошо, – тявкнула Нина, – воздух чище станет, инфекции не будет, и кошелек никто не сопрет.

Через день после этого разговора у Зины раздуло флюс. Девушку отвезли в столицу, там сделали операцию, занесли инфекцию. Панькина провела в клинике около двух месяцев, пропустила вступительные экзамены в институт, поступила только через год. Нину спустя пару недель толпа столкнула под электричку, которая подкатывала к перрону. Девушка спаслась чудом, каким-то образом она оказалась не на рельсах, а закатилась под высокую платформу, которая стояла на опорах. Ее достали в глубоком обмороке, несколько дней врачи сомневались, что она выживет.

С Носовой ничего в плане здоровья не произошло. Но за день до того, как выпускники сели писать сочинение, невероятно популярная в те первые перестроечные годы газета «День скандала» опубликовала статью о Полине. Журналист рассказал, что тринадцатилетняя девочка спала с известным бандитом по кличке Урюп, забеременела от него, сделала аборт и была сослана мамашей в сельскую школу, где теперь валяется в сене со всеми цыганами, коих в окрестности пруд пруди. Историю с абортом подхватили другие СМИ, телевидение. Полина стала на время звездой прессы. Носова кое-как сдала выпускные экзамены, в вуз она не поступила.

На фоне неприятностей со всеми Витя, который всего-то получил фурункул под мышкой, казался счастливчиком.

В конце концов Наталья Марковна пошла к Ляле и попросила ее:

– Пожалуйста, остановитесь. Вы уже отомстили детям за свою дочь.

Знахарка, как всегда, спокойно ответила:

– Я не способна послать гнев Господень на чью-то голову. И никогда не испытывала желания это сделать. Мы с Радой простили ее обидчиков, дочь сейчас учится в школе, где ее любят и дети, и учителя. Слава Богу за то, что он послал девочке испытание в лице старшеклассников, она научилась стойкости. Но! Ваши сыновья крещены?

Монтини скривилась.

– Я взрослый умный человек, не верю в поповские сказки. Если моих мальчиков окунут в воду, чем это им в жизни поможет?

– Жаль, что у вас такое мнение, – ответила Ляля, – а у Рады есть ангел-хранитель, поэтому идея выпускников обжечь девочку насмерть не удалась. Участники нападения разбудили очень злые силы, которые наказали всю их компанию. Я не смогу ничего сделать. Вам надо окрестить детей, самой исповедаться, причаститься, молиться, поститься.

Наталья встала.

– Спасибо. Этой чушью занимайтесь сами. И вот вам вопрос: можно ли использовать колдовство против детей, которые совершили глупость?

– Глупость? – повторила Ляля. – Они хотели убить мою дочь, причинив ей страшные страдания. Ожог борщевика хуже, чем поражение кислотой. И, если вы верите, что существует дьявол, которому я служу, то должны принять и существование Бога. Иначе никак.

Наталья Марковна молча ушла. Когда она вернулась домой, ее встретил Эдик с опухшим глазом. Он принимал душ, потом встал босыми ногами на пол, поскользнулся и, падая, стукнулся головой об угол бачка для грязного белья. Вот тут у Натальи отказали все тормоза, она зарыдала, закричала. На шум примчалась из сада компания: Нина, Зина, Витя, Полина. Стоял очень теплый август, ребята, которые не поступили в институты, восстанавливались после своих неприятностей.

– Тетя Ната, что случилось? – испугалась Нина.

Монтини, потеряв все рычаги самоуправления, рассказала сыновьям и их друзьям о своем визите к Ляле.