– Охренеть! Просто охренеть! – восхищался Джей, глядя на «Грандезу». – А внутрь зайдем?

– Конечно.

– Это ж сколько бабла вы срубаете на этом отеле?..

– А самое главное, что это чистое, легальное бабло.

Мы подошли ко входу в отель, перед нами образовалась небольшая очередь из посетителей – знатных, богатых, разодетых, каких обожал мистер Крэбтри. Мы с Джеем выглядели по сравнению с ними просто жалко. Он в спортивном костюме, с отросшими волосами, бородой. О себе я лучше вообще ничего говорить не буду. Таблетки, недосып и жуткое нежелание проживать очередной день превратили меня в серую мумию. Я была истощена настолько, что любая одежда на мне висела как на вешалке.

– Добро пожаловать, – любезно сказал швейцар впереди стоящим людям.

Настала наша очередь. Только я сделала шаг к двери, как мощная рука швейцара толкнула меня в грудь.

– Помойка находится в другой стороне, – презрительно посмотрев на меня, сказал он.

Я опешила.

– Что, простите?

– Я говорю, проваливай отсюда, шавка, и забери с собой своего дружка-бомжа.

А в это время за нами как раз образовалась небольшая толпа богачей, которые одновременно и с удовольствием, и с презрением наблюдали за этой картиной.

– Ты че сказал?! – взорвался Джей.

– Тише, – повернулась я к нему.

Затем я обратила свой взор на швейцара. Тот уже готов был снова отшвырнуть меня как можно дальше, но тут я завела руку за волосы, манерно пальцами провела по шее, обнажив мою тату. Я обожала этот жест. Это все равно, что показать заряженное оружие, наточенный нож. А еще я любила реакцию людей, которым довелось увидеть это.

– Знаешь, что означает этот знак?

Швейцар покраснел, вспотел, глазки его забегали, губки затряслись.

– Извините, мне не стоило…

– Да, тебе не стоило. А теперь встань на колени и извинись еще раз.

Толпа сзади притихла, я почувствовала ее страх и смятение. Но больше всего разило страхом от несчастного швейцара, который до такой степени был растерян, что казалось, вот-вот упадет в обморок. Каждый служащий в «Грандезе» знал про «Абиссаль» и про то, что мы делаем с теми, кто рискнул перейти нам дорогу. Швейцар медленно встал на колени, посмотрел на толпу, еще больше краснея, затем на меня.

– Изви…

Он не успел договорить, и я думаю, он нескоро начал вновь говорить, потому что я применила один из приемчиков, которым меня научил старина Брайс. Я ударила швейцара ногой в челюсть. Тот упал, люди ахнули, Джей заржал.

– Добро пожаловать в «Грандезу», – сказала я.

Да, «Абиссаль» превратила меня в сволочь, я получала удовольствие от таких вот случаев. Мне нравились бесцеремонность, власть и сила, что я приобрела. Я очерствела, и в этом я видела некое превосходство.

– Глория, я твой кумир!

– Забыл? Здесь люди, так что зови меня Арес.

– Точно, Арес. Кстати, тебе подходит это имя. От него прямо-таки веет опасностью.

Я в голос засмеялась, обняла Джея и повела его в ресторан. Мы заказали самые дорогие блюда, не менее дорогой виски. Ели до вздувшихся животов, пили, смеялись. На несколько жалких часов мы решили устроить себе небольшой праздник.

И все было замечательно, но вдруг возникла пауза. Я взглянула на Джея и поняла, что с ним что-то не то. Он вмиг стал каким-то серьезным.

– Ты чего такой хмурый?

– Ничего, тебе показалось, – улыбнувшись, сказал он.

– Джей.

– Это мои последние дни на свободе.

– Что? Подожди, но твой отец…

– Мой отец сделал все, что мог. Ситуация – дерьмо. Стива убили, Алекса типа убили, а обществу нужен козел отпущения, на которого можно повесить все грехи. Мне светит около тридцати лет.

– Сколько?..

– Эй, ну ничего не изменится. Я буду рядом, просто… будем реже видеться.

– А что, если с тобой что-то произойдет?

– Какая же ты пессимистка! Я уже был там. Я знаю все законы и порядки, я справлюсь.

– И еще ты знаешь Моро.

Я даже не поняла, как эти слова смогли сорваться с моих уст. Но об этом человеке я думала ежедневно, ежесекундно. Я мучилась от незнания правды, я ничего не понимала и страстно желала во всем разобраться.

– Моро?

Алекс не зря сказал, чтобы я посмотрела на реакцию Джея. Она была достаточно красочной. Джей обеспокоенно глядел на меня, не зная, что сказать.

– Джей, скажи мне, кто это и почему ты мне о нем не рассказал раньше.

– Ты знаешь банду «Батчерс»?

– Да. Главарь – Бешеный Бранди.

– Это на воле, а за решеткой всем управляет Моро. Стремный тип. С ним никто не хочет связываться. Но… Я видел несколько раз, как Стив к нему подсаживался в столовой.

– То есть… В его смерти может быть виновен этот Моро?

– Я не знаю.

– Ты не знаешь?! Джей, ты не ответил на второй мой вопрос, почему ты мне о нем не рассказал?

– Да забыл я! Когда я узнал, что ты в «Абиссали», у меня все из башки вылетело…

– Я чуть не убила Алекса, ты понимаешь это? Я его чуть не убила! – кричала я, вцепившись в стол.

– Арес…

Я не могла с ним находиться рядом. Я понимала, что возможно, не увижу его больше на воле, но чувства обиды и ненависти к себе были сильнее печали из-за разлуки.

Я ведь могла убить Алекса… Я могла его убить ни за что.

Я любила по вечерам сидеть на лавке у крыльца нашего дома. Тусклый свет фонаря, стрекотание насекомых, небо, мрачнеющее с каждой секундой, и больше ничего. Обняв колени, я сидела, смотрела в темноту, курила и пыталась хоть на мгновение выкинуть из головы образ Алекса. Не получалось. Даже таблетки не помогали затмить это жуткое воспоминание. Его распятое тело, исчерченное струями алой крови…

Его признание. Оно тоже не давало мне покоя. Алекс действительно хотел спасти меня…

– Не помешаю?

Я вздрогнула. Рядом со мной оказался Доминик.

– Нет.

Он сел рядом. Я угостила его сигаретой, сама затянулась. Я надеялась, что он начнет разговор, но Доминик все молчал и молчал. И это неловкое молчание почему-то нервировало меня. Нужно было немедленно исправлять ситуацию, и вопрос в моей голове возник мгновенно.

– Каким ты видишь себя через сорок лет? Все так же вольно разгуливающим по Темным улицам?

– Раньше мне нравилась такая перспектива.

– А что изменилось сейчас?

– Я встретил девушку, с которой хочу через сорок лет нянчить внуков.

Черт возьми, Глория, лучше бы ты молчала.

– Ты хотела бы покончить с «Абиссалью» раз и навсегда?

– Спрашиваешь? Это самое дикое желание на данный момент. Но оно так и останется желанием… Лестер меня никогда не отпустит.

– Отпустит, если этим вопросом займусь я. Как ты могла заметить, я имею здесь некую власть, и если я поговорю с Лестером, он отпустит нас двоих завтра же.

– Нас двоих?

– Только так. Ты выйдешь на свободу только со мной, иначе… встретишь смерть в «Абиссали». Выбор за тобой.

Это звучало как угроза. Я посмотрела на Доминика, наверное, с недоумением, а хотелось с благодарностью. Он искренне хотел мне помочь. Я не сомневалась в его чувствах, я сомневалась лишь насчет себя.

– Доминик, неужели ты ничего не понял в тот вечер? Мы не пара. Я не могу тебя обманывать.

– Знаю, что не можешь. Мне и нравится в тебе именно эта чистота. Я не требую от тебя сейчас чего-то глобального, я просто хочу, чтобы ты пообещала мне, что ты постараешься его забыть.

Доминик был для меня спасательным кругом, который был на расстоянии вытянутой руки, но я была бессильна. То мощное и глубокое, что я испытывала к Стиву, топило меня, накрывало гигантскими волнами, одна за одной.

– Я не смогу.

– Глория, подумай еще раз. Я предлагаю тебе свободу. Уже завтра мы сможем уехать, куда ты пожелаешь. Весь этот ад закончится в одночасье. Только сперва ты должна принять правильное решение. И да, если ты испортишь со мной отношения, то жить тебе здесь станет еще тяжелее.

А вот это была настоящая угроза. Доминик Дерси не привык проигрывать, и, когда он понимал, что удача вот-вот от него отвернется, он начинал играть по-другому.

Я потушила сигарету. Встала напротив него, улыбнулась. Он был уже окрылен от осознания своей победы.

– Я никогда его не забуду.

«Здесь твое место», – сказал мне Алекс. Здесь, среди мрачных, обшарпанных улиц, среди барыг и забрызганных кровью денег. Среди разъяренных братьев Дерси, которые теперь синхронно мстили мне за мое решение. Они посылали меня на самую жуткую работу. В одиночку мне приходилось бродить по наркоточкам, собирать дань с дилеров, без подкрепления иметь дело с самыми мерзкими упырями Темных улиц. Дерси явно надеялись, что на одной из точек меня кто-нибудь прикончит, но мне почему-то везло. Определенную роль играли таблетки, которые мне давала Миди. Они управляли мной, лишали всякого страха.

Однажды меня пытались изнасиловать четверо отморозков. Я пришла в квартиру Эдди, той самой свиньи, на которой я впервые отработала приемы под руководством Брайса. Эдди жутко обрадовался тому, что я пришла на этот раз одна, плюс ко всему он и его трое дружков, что были в его квартире, были хорошо обдолбаны, и им в голову пришла великолепная мысль. Двое держали меня, Эдди бил меня, четвертый стоял в сторонке и наблюдал за представлением. Потом они повалили меня на пол, и в этот момент в квартире появился пятый. Узнав, что я из «Абиссали», он тут же приказал своим дружкам остановиться. Эдди долго возражал, но мой спаситель все же смог ему донести, что с ним сделает «Абиссаль», если со мной что-то случится.

Этот ад мог длиться бесконечно. Но в один момент все изменилось.

После того случая с Эдди Север вызвалась мне помочь. Теперь мы вместе ходили на все точки, и я чувствовала себя под защитой.

Мы направлялись к очередной точке, о чем-то беседовали, уже почти дошли до назначенного адреса, как вдруг… Увидели ее.

– Вот это новости!.. – сказала Север, смотря вслед Миди, которая только что покинула точку. – Эта тварь всем врала!

Север уже хотела податься вперед, догнать Миди, взять ее за шкирку и высказать все, что она о ней думает, но я ее остановила.

– Север, постой.

– Я сейчас же расскажу об этом Лестеру, – она потянулась к карману, в котором лежал телефон.

– Зачем?!

– Что значит, зачем? Лестер доверяет ей, а она до сих пор на наркоте!

И снабжает ею меня. Спасает меня. Поэтому я должна была спасти ее.

– Слушай, неужели ты думаешь, что наркозависимость Миди важнее всего дерьма, что сейчас происходит?

– Ты права. Но черт возьми!.. Я ведь тоже ей поверила. Господи, почему Лестер до сих пор держит ее среди нас?!

– Да… И откуда такие берутся?

– Из Торрингтона. Так что, если когда-нибудь захочешь туда поехать, знай, что там живут вот такие сумасшедшие.

Меня на мгновение парализовало.

– Она из Торрингтона?

– Да, а что?

– Твою ж мать!..

– Глория, ты чего?

Я нашла в себе силы отойти к ближайшим ступенькам, сесть, а после схватиться за голову и, наконец, понять, что только что произошло. Север села рядом, недоумевая.

– Эй, успокойся и объясни мне, что случилось.

И я все ей рассказала. С самого начала. Про то, что я сохранила жизнь Клиффу и втянула его в большие неприятности, заставив вклиниться в «Лассу» и докладывать мне обо всем. О том, что я не рассказала Лестеру про загадочную женщину, которая мстит за смерть Дезмонда. Про то, что я вела чертово расследование, чтобы обменять правду на свободу. И наконец, про то, что Клифф перед своим исчезновением уехал в Торрингтон, чтобы найти последнюю зацепку. А когда он звонил мне в последний раз, Клифф собирался мне рассказать о том, что в «Абиссали» есть предатель. Миди Миллард.

Дочь Дезмонда.

– Мне сейчас так хочется заматериться, но даже самый жуткий мат, что я знаю, не подойдет для этой ситуации… – сказала Север. – Все это время предатель был среди нас… Все это время он сидел с нами за одним столом и знал про все наши планы.

– И вот почему Сайорс помог «Лассе» уничтожить «Буйволов». Эта парочка была заодно.

– Черт!..

– Вот теперь точно нужно сообщить обо всем Лестеру.

– Вот теперь это точно глупо.

– Почему?

– Да потому что Лестер – бывший коп. Он поверит, только если у нас будут доказательства, факты, а у нас с тобой только слова и ярость.

– И что же тогда делать?!

– Пока не знаю… Но у нас есть козырь. Мы с тобой знаем правду, и это главное. Теперь мы должны все исправить…

Тем же вечером случилось еще одно неожиданное событие. Лестер покинул свою комнату, собрал всех в зале. Невероятно тяжело было находиться в одном помещении с Миди. Я сидела напротив нее и умоляла себя держаться, молчать, не подавать виду. Север с этой задачей прекрасно справлялась. Она вела себя как ни в чем не бывало, лишь изредка посматривая на Миди, надежно спрятав страшную правду за маской безразличия. Правда грела душу Север. Меня же она разлагала изнутри.

– Как дела у Алекса? – спросил Лестер.

– Поправляется. Через пару дней его выпишут, – ответил Доминик.

– Хорошо. Миди, налей всем вина.

Лестер выглядел пугающе. Он истощал, побледнел, оброс еще сильнее, а его взгляд… Столько тоски и боли я не видела даже в своем отражении в зеркале.

Больнее всего ранит не пуля, а осознание. Осознание, что ты мог спасти своего близкого человека, но ничего для этого не сделал.

– Я хочу… попросить у вас прощения. За то, что долго отсутствовал, и за то, во что я превратил вашу жизнь. Я ваше проклятие. С самого начала я твердил вам, что мы одна семья. Мы должны уважать и беречь друг друга. Каждый из вас прекрасно справлялся со своей обязанностью. Вы были верны мне, рисковали жизнью ради общей цели… Брайс, ты помнишь маленького Джеки?

– Конечно, помню.

– Я так быстро его полюбил… Я хотел сделать его счастливым. Но твой эксперимент все разрушил. Ты же понимаешь, о чем я? После того как ты предложил испытывать его, натаскивать, как собаку, я перестал относиться к нему, как к ребенку. Я втянулся. Мне нравилось за ним наблюдать, учить его. Я с нетерпением ждал отличных результатов нашего эксперимента. И в итоге… Я превратил мальчишку в верного, хорошо выдрессированного пса. Я лишил его счастья… Я лишил его жизни.

– Лестер, прекрати нести эту чушь, – сказал Брайс.

– Я лишил его жизни… И то же самое я делаю с вами. Я – ваше проклятие. Если я не остановлюсь сейчас, то скоро не станет всех вас.

Мы все замерли, до конца не осознавая, что происходит. Лестер допил вино, а затем сказал:

– С этой минуты «Абиссаль» больше не существует. Вы все свободны.

Вы все свободны…