– Глория! Глория, помоги мне!

Я проснулась, услышав ее голос. Толстые стены приглушали его. Я покинула постель, вышла из комнаты. Было настолько темно, что заболели глаза. Вытянув руки вперед, вслепую делала шаги, старалась прислушиваться к малейшему шороху. Меня трясло от холода. Вдруг кто-то коснулся моего плеча. Я резко обернулась и увидела перед собой Дрим.

– Скорее, осталось мало времени, – сказала она.

Мне хотелось кричать от ужаса, охватившего меня, но не получилось издать ни звука. Я отошла назад, уперлась в перила, медленно присела на пол, схватившись за железные прутья.

– Ей нужна твоя помощь.

– Я уже ничем не смогу ей помочь, – прошептала я.

– Нет! Не трогайте меня, прошу вас!

Ее голос стал отчетливее. Он доносился из безграничной тьмы. Затем послышался крик. Кошмарный крик. Ей было больно, там творилось что-то страшное. Я поднялась, Дрим пошла вперед, я – за ней. Скрипнула дверь, мы оказались в какой-то комнате. В ней было светло, благодаря луне, что заглядывала в окно. Я увидела силуэт мужчины. Невысокого, полного. Вмиг его узнала.

– Я долго ждал тебя, моя Мечта.

Алистер подошел ко мне, его толстые мохнатые пальцы стали поглаживать мою руку.

– Поцелуй меня, и я верну ее тебе.

Он стал тянуть меня к себе, я отвернулась, зажмурилась, пот выступил на моем лбу.

– Всего один поцелуй.

Алистер схватил меня за затылок. Его язык протиснулся в щель меж моих зажатых губ, облизал мои стиснутые зубы, а губы его страстно обсасывали мои. Я оттолкнула его от себя, и он тут же исчез. В комнате была еще одна дверь, я почувствовала, что мне нужно ее открыть. Сделала шаг вперед, мои ноги оказались в холодной луже. Я пригляделась. Это кровь. Весь путь до двери был залит кровью. Я осторожно шла вперед, подавляя приступы рвоты, наконец добралась до двери, решительно открыла ее. Пол, потолок, стены: все было в крови. Капли падали с потолка и впитывались в мою макушку, стены блестели в лунном свете. В самом центре комнаты лежала большая коробка. Я подошла к ней, открыла трясущейся рукой. Этой же рукой закрыла себе рот, потому что теперь крик уже нельзя было сдержать. Внутри была Беккс. Расчлененная. Куски ее тела тесно прижимались друг к другу, внутренности выглядывали из полостей, голова ее лежала на возвышении, глаза были открыты – чистые, красивые.

Я кричала во всю глотку. Меня кто-то держал за запястья, а я продолжала кричать, боясь открыть глаза. Потом меня ударили по щеке, я распахнула веки. Я лежала на полу в спортзале, как обычно. Около меня сидел Сайорс, обеспокоенно глядел на меня, а я – на него.

Мы оказались на кухне. Сайорс налил мне и себе виски. Я сделала глоток, за ним еще один. Горечь помогла немного отойти от жуткого сна. Сайорс протянул мне свой блокнот, при помощи которого он общался. «Мне тоже часто снятся кошмары», – написал он.

– Я даже не знаю, что хуже, – день или ночь. Днем происходят ужасы, и ночь полна кошмаров.

Сайорс был отличным другом. Он молчал. Думаю, Сайорс и до лишения языка был не особо разговорчивым. Мне всегда нравилась его отстраненность. Он был сам по себе, уделял максимум своего времени только Миди. Сайорс знал свою значимость, понимал, как дорожит им Лестер. Сайорс – это тихий ручеек, в котором много подводных камней. Думаю, он был головоломкой для всех.

Мы долго сидели в тишине. Перелили виски из бутылки в свои желудки. Меня неожиданно побеспокоило одно приятное воспоминание, как мы гуляли со Стивом, Джеем и Беккс и вдруг наткнулись на паренька с гитарой, которому равнодушная толпа не кидала мелочь. Ребята решили ему помочь, Джей взял гитару, а Стив стал петь.

В этот миг у меня родилась идея.

– Сайорс, ты можешь кое-что для меня сделать?

Три часа ночи. Тихий шум машинки для татуировок. Чернила глубоко проникали в слои моей кожи. Это было безумием. Но в ту ночь очень хотелось безумия. Я терпеливо ждала, пока Сайорс закончит свою работу. Ему жутко хотелось спать, но он не останавливался. Спустя несколько минут машинка заглохла. Я посмотрела на свою левую руку. Чуть ниже локтевого сгиба, поперек руки теперь красовалась небольшая татуировка.

Это слова, произнесенные его голосом. Это часть его, и теперь она навсегда со мной.

See you soon.

На один вечер клуб «Стальные буйволы» принадлежал непосредственно самим «Буйволам» и «Абиссали». Бораско отмечал сорок пятый день рождения, поэтому мы все были приглашены на это мероприятие.

– И как его зовут? – спросил Бораско.

– Элиот Крэбтри, – ответил Лестер.

– Это кто такой?

– У него свой бизнес в Мэне. Три отеля, два ресторана и еще несколько заводов держит с партнерами. Элиот предложил мне совместный бизнес, и я думаю, неразумно будет отказаться от такого предложения.

– Но зачем? Ты и сам можешь начать свое дело.

– Не все так просто. У Элиота хорошие связи, неплохие инвестиции, он отлично подкован и сможет быстро все организовать.

– Где вы его нашли-то?

– Мы служили с его отцом, – ответил Брайс.

– Теперь все ясно. Вовремя вы избавились от «Сальвадора».

– Да. Легальный бизнес – это то, что нам необходимо. Мы наконец-то будем получать чистые, не забрызганные кровью деньги. Отель и ресторан в самом сердце Манчестера – неплохой вклад в наше будущее, – воодушевленно сказал Лестер.

– А что там с «Лассой»?

– Все глухо. Думаю, нам стоит расслабиться и заняться, наконец, стоящим.

– Выпьем за это, братья! – гордо произнес Бораско.

Все веселились. Еще бы, поводов было масса. День рождения верного товарища. В Темных улицах благодать. Тишина и порядок. Скоро в Манчестер приедет партнер Лестера, благодаря которому дела «Абиссали» точно пойдут в гору. Лестер светился от счастья, как и все остальные.

Но я… Мне было трудно улыбаться, разговаривать с кем-либо. Я чувствовала себя призраком. Никто меня не замечал, а я и не старалась быть заметной. Я была полностью подавлена, и поводов для этого было достаточно: Ребекка, Стив, Алекс…

Алекс. Я действительно ничего о нем не знала. Интересно, знали ли Джей и Стив о том, что он сын бывшего главаря «Лассы»? Единственное, что я знала о его отце, это то, что он был очень жестоким. Избивал Алекса, Данну и жену. Вместе с матерью Алекса они погибли в пожаре.

Теперь в моей голове стало что-то проясняться. Вот почему Алекс был таким влиятельным, вот почему о нем многие знали. Это просто невероятно!..

Я отсела от мужской компании. Решила понаблюдать за ними со стороны. Им в самом деле было хорошо в тот вечер. Никаких разборок, интриг, коварных планов. Но тут я вспомнила свой последний визит к Клиффу и поняла, что я единственная, кто знает то, что может вывести всех из равновесия. Пока тут все веселятся, наши союзники сближаются с кланом «Лассы». Но я никому не могла сказать об этом. Ведь кто я такая? Как я могла узнать об этой новости? Они легко могли посчитать меня предателем. Поэтому мне пришлось молчать.

Покурив пару минут на улице, я вновь вернулась в клуб. Мой столик был уже занят Логаном и Домиником. Я прошла мимо них, но, как и ожидала, Логан меня окликнул.

– Как поживаешь, Глория?

– Зови меня Арес.

– Ох, как дерзко! Ну так ответь на мой вопрос, А-рес.

Мой стакан с недопитым мохито до сих пор ждал меня, поэтому я села на свободный стул рядом с Домиником.

– Неплохо. А ты?

– Не жалуюсь. А ты изменилась. До сих пор помню тебя в первый день нашей встречи: голубые волосы, испуганный взгляд, дрожащие колени. Даже не думал, что ты сможешь так быстро влиться.

– Я тебя неприятно удивила, да?

– О, это в самом деле удивительно! Тебя предали, обменяли на свободу, как ненужные серьги на деньги, но ты все равно держишься. Мне было так смешно, когда мы с тобой ехали!

– Смешно? – с горечью переспросила я.

– Ну да. Все время расспрашивала об Алексе, жаждала встретиться с ним и его дружками и даже не подозревала, что являешься обменным товаром.

Логан отвратительно заржал. Все никак не мог простить мне наш последний разговор. Я назвала его псом, и, если бы не Лестер, который вовремя появился, Логан бы меня прикончил.

Конечно, мне было неприятно все это слышать, но я старалась не подавать виду.

– Логан, кажется, ты мне завидуешь.

– Чему же я завидую?

– Например, тому, что ты давно работаешь на Лестера, но так и остаешься… разнорабочим. Никем. А я без году неделя в семье и могу отдавать тебе приказы. Досадно, не правда ли?

– Вот смотрю я на тебя и думаю, кто ты такая? Почему Алекс так долго возился с тобой? Почему в «Абиссали» у тебя все на мази? А хотя… Я знаю ответ. Реальность такова: если девушка не отличается красотой и умом, но она продвигается вперед, значит, у нее между ног Марианская впадина.

– Что?..

– Логан, ты перебарщиваешь, – вмешался Доминик.

– Да ладно тебе, брат. Какое право имеет эта шлюшка засаживать меня?

– Ты меня не понял? Тормози.

– Ты что, защищаешь ее? А-а, ясно, она тебе тоже дала. Ну ты молодец, Арес. Слушай, а может, ты и меня оседлаешь? Тогда я точно изменю свое отношение к тебе. А что? Парень сдох, теперь можно без зазрения совести радовать других.

Доминик вскочил с места, вцепился в воротник Логана.

– Эй, брат, ты серьезно хочешь ударить меня из-за нее?

– Да. Потому что она из семьи, а ты никто.

– Вот как? Тогда пойдем выйдем.

– Нет, я привык решать проблемы на ринге.

– Хочешь устроить зрелище? Это в стиле Дерси.

– Вы же сейчас шутите? – вмешалась я.

– Радуйся, шлюшка, сейчас этот псих будет защищать твою поганую честь.

Я хотела как можно громче послать его, но не успела, Логан решительно направился к рингу. Доминик последовал за ним, но я его остановила.

– Доминик, не нужно.

Он ухмыльнулся. Его здоровенная ладонь коснулась моей щеки.

– Не переживай, сестренка.

Да кто за тебя переживает, болван? Я просто не хотела, чтобы из-за меня случилось шоу. Мне хотелось провалиться сквозь землю.

– Доминик, угомонись. Пусть сегодня ринг отдохнет от боев и размазанных тел, – сказал Брайс.

– Да ладно тебе, пусть мальчики развлекутся, – Бораско уже прилично выпил, и ему хотелось зрелищ.

Но я не понимала смысла этого приближающегося зрелища. Зачем Доминик вызвался? Какое ему дело до моей чести?

Доминик и Логан уже были на ринге. Толпа радостно вопила, все были пьяны, всем хотелось свежей крови.

– Что происходит? – спросила меня Север.

Я ей ничего не ответила. Меня ужасно напрягала сложившаяся ситуация. Да, я была зла на Логана, да, я сама с удовольствием станцевала бы чечетку на его яйцах, но весь этот шум, что поднял Доминик, был лишним.

Прогремела серена. И вот я могла убедиться в том, что братья Дерси не просто так являются звездами этого бойцовского клуба. Уверенные, точные удары, сила, рационально растрачиваемая на каждый прием. Все было на высшем уровне. Логан, конечно, тоже не слабак, но он значительно уступал Доминику. Дерси был настоящим бойцом, профессионалом. На ринге он чувствовал себя свободно, он был его хозяином. Это было великолепно. Я не отрывала от него взгляда, следила за каждым его шагом. Логан, как это и следовало ожидать, вскоре сдался, хотя и вознаградил Доминика парочкой свежих ссадин.

В клубе была комната, где бойцы отдыхали после боя, обрабатывали раны. Я подошла к этой комнате как раз к тому моменту, когда из нее вышел Лестер. Он остановился на несколько секунд, сверля меня глазами.

– Я не хотела, чтобы так получилось.

– Он правильно поступил.

После этих слов Лестер поспешил удалиться. Я открыла дверь. Пахло медицинским спиртом, в котором Доминик смочил вату, чтобы обработать рану над бровью.

– Давай я.

Я села рядом с ним, взяла вату из его рук, стала ее прикладывать к пораженному месту.

– Я бы и сама с ним справилась.

– Я знаю. Но мне почему-то захотелось за тебя ответить. Стать для тебя героем. У меня такое впервые.

Я не знала, что ответить. Я не могла ему даже улыбнуться. Моя улыбка принадлежала другому. Я принадлежала другому. Смочила другую ватку, продолжила дезинфицировать рану, а Доминик тем временем не сводил с меня глаз. Я посмотрела на его голый идеальный торс и поняла, что он меня абсолютно не привлекает. Я вижу чужое, неродное тело, незнакомые надключичные впадины, родинки, выпирающие крепкие мускулы. Подняла свой взгляд, попыталась увидеть в его глазах что-то знакомое, что-то, что вновь пробудит во мне чувства, заставит щекотать в животе. Но ничего этого не было. Я не видела в нем того, что видела в глазах Стива.

Доминик прикоснулся к моей руке, что держала вату у его лица.

– Что, больно?

– Нет.

Ему просто захотелось ко мне прикоснуться. Но он не имел права это делать. Я резко убрала руку.

– Не стоит, Доминик.

Выкинув окровавленную ватку в мусорное ведро, я встала и покинула комнату.

– Там, где ты, вечно происходит какая-то чертовщина, – констатировала Миди.

– Чертовщина. Это точно.

Мы сидели с ней за самым далеким столиком, потягивали очередные порции мохито.

– Ты сделала тату?

– Да, прошлой ночью. Сайорс мне помог. Надеюсь, не ревнуешь?

– Боже упаси! Такие, как ты, его не привлекают.

– Что правда, то правда.

– Я так понимаю, татуировка с глубоким смыслом. Это послание тому, с кем ты уже никогда не сможешь встретиться.

Миди, как всегда, была проницательна. Она знала, на что надавить, чтобы человеку стало невыносимо больно.

Но все же после того разговора на кладбище, наши отношения немного изменились. Миди поняла, что ошибалась насчет меня. Если раньше она смотрела на меня с недоверием, опаской, то теперь, я в ее глазах просто дурочка, которую обвели вокруг пальца. Ей было только в удовольствие осознать мою наивность, удостовериться в моей бесхребетности.

Я увидела, как Сайорс зажигал на танцполе. Это был редкий случай, когда он решил отрываться вместе с остальными.

– А ты знаешь, из-за чего Сайорсу отрезали язык?

– Умеешь ты, конечно, сменить тему. Да, знаю.

Миди сделала пару глотков мохито и принялась рассказывать.

– Он узнал, что один из его приятелей решил перепродавать динамит в тайне от Ларса, их главного. Сайорс решил его остановить. Завязалась потасовка. Он случайно его убил. Сайорс все объяснил Ларсу, но тот ему не поверил. Убийство одного из членов своей банды – самый страшный грех в Темных улицах. И он за него расплатился…

Миди и Сайорс врезались друг в друга взглядами, обменялись милыми улыбками. За ними было интересно наблюдать. Миди и Сайорс. Он лишен языка, она лишена разума. Они были странной парочкой, между ними чувствовалась особая связь, прелестный трепет.

– Он тебя безумно любит. Безумно, потому что такую, как ты, очень сложно полюбить.

– Это так.

– А ты не пробовала измениться ради него?

– Измениться? То есть стать лучше?

– Ну да.

– Вот что я тебе скажу, Глория. Люди меняются, но только в одном направлении. Хороший человек может стать плохим, но плохой уже никогда не станет хорошим. Что бы он ни говорил, что бы ни делал. Прошлое в прошлом? Ерунда. Если человек однажды спрыгнул со скалы, то в следующий раз он не задумается, перед тем как прыгнуть.

Ее слова меня поразили. Люди меняются только в одном направлении. Стать лучше ты уже не сможешь, если до этого натворил кучу дерьма. Гнилые поступки, совершенные людьми, застывают огромным уродливым шрамом. Былую красоту уже не вернуть. В тот вечер мне открылась истина, которая окончательно разочаровала меня в людях, в жизни.

Внезапно послышались крики. Вырубили музыку, все столпились у выхода.

– Какого хрена? – спросила Миди.

Мы вместе поспешили к остальным. В центре обескураженной толпы запыхавшийся Джеки и трое неизвестных мне людей с перевернутой буквой А на шее.

– Джеки, постарайся успокоиться и нормально объяснить, что случилось, – сказал Лестер.

– На улицах произошла резня. Все, кто относился к «Братьям Рандл», – мертвы.