События последующих двух суток развивались столь стремительно, что у всех членов группы просто дух захватывало от той скорости, с какой ставились задачи и выполнялись выданные поручения.

Розыскные мероприятия по поиску Алексея Бурмистрова никаких результатов не дали. Его не было ни в одной из квартир, в которых он мог находиться. Проведённые в этих квартирах обыски тоже не добавили никакой информации о том, что семья Бурмистровых могла каким-то образом быть связана с проводимым расследованием.

Район тайги, откуда был вывезен Бурмистров, уже неделю находился под слоем километровой облачности, нижний край которой был ниже пятидесяти метров, поэтому ожидать качественных снимков этого района из космоса в ближайшее время, не представлялось возможным. Ссылаясь на это обстоятельство, Томилин получил разрешение Субботина на проведение в этом районе наземной поисковой операции. Для этих целей в помощь группе направили спецподразделение «Молния», три вертолёта авиации ФСБ и самолёт «Гольфстрим». И пока в Москве команда комплектовалась снаряжением и поисковым оборудованием, Томилин с Кузьминым вылетели в Сыктывкар для встречи с экипажем вертолёта, вывозившего Бурмистрова из тайги.

По предварительной договорённости с Центом управления в кризисных ситуациях МЧС России нужный им экипаж должен был прилететь в аэропорт Сыктывкара к 20 часам 26 апреля 2013 года. По указанию Томилина на встречу был так же приглашён командир Ухтинского авиаотряда Балашов, который был инициатором той поисковой операции.

В 19:45 шасси «Гольфстрима» коснулись посадочной полосы Сыктывкара, и после небольшого пробега самолёт свернул на рулёжную дорожку, где его дожидался автомобиль сопровождения Follow-me-car. Проследовав за ним, белокрылый лайнер остановился на отдалённой стоянке, на которой его уже ждали представители республиканского УФСБ. Выйдя из самолёта под холодный пронизывающий северный ветер, Томилин с Кузьминым коротко поздоровались с местными руководителями, и через минуту колона автомобилей, сопровождаемая машинами ДПС, на большой скорости понеслась через весь город на улицу Кирова…

Пока Томилин беседовал с Балашовым, в соседнем кабинете Кузьмин опрашивал экипаж вертолёта, вылетавшего на поиски Бурмистрова. Он подробно расспросил лётчиков о том месте, где они нашли Алексея, ориентирах, высоте снежного покрова, возможности посадки вертолёта на грунт и о множестве других значимых деталей. Самым главным итогом этого разговора было то, что пилоты передали в распоряжение Кузьмина полётную карту, на которую были нанесены координаты точки, в которой они забрали потерпевшего. И теперь уже ничто не мешало началу проведения операции. Правда, ни Кузьмин, ни Томилин так до конца и не определились, что они там должны будут искать. А ответ на это вопрос мог дать только Алексей Бурмистров, который словно провалился сквозь землю. Однако после беседы с Балашовым, когда они узнали, куда и как отправился Алексей из Ухты, появилась призрачная надежда отследить его появление на Ярославском вокзале, а там, если Бог даст, раскрутить ниточку дальше. Поэтому Томилин глубокой ночью позвонил Соболеву и приказал ему оставаться в Москве до особого распоряжения. Степану поручалось провести поиск Бурмистрова через камеры наружного наблюдения, расположенные в районе Комсомольской площади, начиная с 00 часов 21 марта 2013 года. Если «объект» будет обнаружен, то дальше следовало незамедлительно расширить зону поиска с задействованием всех комплексов видеонаблюдения Москвы независимо от территориальной и ведомственной принадлежности…

Аэродромом «подскока» был выбран аэропорт Ухта. 27 апреля 2013 года в 8 часов утра прилетел Ил-76, доставивший из Москвы для нужд операции всё необходимое оборудование и снаряжение. С этим бортом прилетел Добрынин, который сразу включился в работу по развёртыванию базового оперативного штаба. К 12 часам дня прилетели три вертолёта со спецназовцами из подразделения «Молния», а в 14:00 в район предполагаемого десантирования был запущен беспилотный летательный аппарат, основной целью которого была передача данных видеоразведки и установка радиомаяка. В 17:34 начали поступать первые данные от беспилотника, а в 18:15 на стол Томилина легла детальная карта предполагаемого района десантирования. На оперативном совещании группы с участием командира «Молнии» майора Волкова было принято решение о начале операции 28 апреля 2013 года в 6 часов утра по местному времени.

Вековой лес был разбужен монотонным гулом трёх винтокрылых машин, летящих над самыми макушками деревьев. Сверху низко нависали свинцово-серые облака, а внизу просматривалась первобытная глушь, в которой не ступала нога человека. Выставленный накануне радиомаяк равномерно подавал сигнал на заданной частоте. Спецназовцы спали, привыкшие использовать любую возможность для сна. Кузьмин и Добрынин с фонариком в руках сидели над картой района и что-то оживлённо обсуждали между собой, а Томилин, устроившийся на откидном сиденье между пилотами, напряжённо всматривался в тёмно-синюю даль горизонта, пытаясь разобраться в хитросплетениях этого дела, забросившего его в эти края.

Около 9 часов утра после небольшого маневрирования машины вышли на цель. В соответствии с планом операции первым десантировался спецназ, обеспечивающий безопасный спуск группы Томилина и приём первой партии груза. После выгрузки вертолёты ушли на базу за второй партией, а спецназовцы начали расчищать территорию для обустройства посадочной площадки. Пока люди работали топорами и бензопилами, Томилин в сопровождении командира спецназа вышел к озеру и через мощный электронный бинокль осмотрел противоположенный берег, как будто чувствуя оттуда невидимое притяжение.

Несмотря на то, что в лесу ещё было много снега, чувствовалось приближение весны. На ветках кустарников и деревьев начали набухать почки, а в многоголосном хоре птичьего гама были слышны трели певчих птиц. Природа оживала после зимней спячки, медленно, но уверенно прокладывая путь весне к северным широтам.

К полудню были установлены первые палатки, налажена устойчивая радиосвязь, после чего с интервалом в час стали прилетать и разгружаться вертолёты. Несмотря на то, что это была поисковая операция, майор Волков, выполняя свои инструкции, выставил вокруг лагеря дозор и установил охранную систему «Периметр».

В десять часов вечера между Томилиным и Соболевым состоялся телефонный разговор, из которого Николай Петрович узнал, что Степан всё-таки вычислил Бурмистрова на Ярославском вокзале в день его приезда в Москву, однако дальнейшую цепочку его продвижения по городу проследить не удалось. Можно, конечно, было сослаться на недостаток видеокамер на улицах Москвы, но Степану показалось, что Бурмистров специально избегал камер слежения. Так оно было на самом деле или нет, время покажет, но свою задачу Соболев выполнил, и Томилин разрешил ему присоединиться к группе.

Утро встретило людей морозом в пять градусов и лёгким снежком. Когда Николай Петрович вышел из своей палатки, он увидел невдалеке майора Волкова. Доложив полковнику о том, что ночь прошла без происшествий, он отправился к своим бойцам, которые заканчивали последние приготовления перед выходом на маршрут. Ровно в семь часов отряд вышел из лагеря. Впереди друг за другом след в след шли спецназовцы, неся на своих плечах ящики с оборудованием, а замыкала колону группа Томилина. Дойдя до устья небольшой речки, впадающей в озеро, отряд был вынужден на время остановиться, пока спецназ не навёл временную переправу из подручных средств, после чего движение продолжилось. И чем дальше они продвигались к намеченной точке, тем больше и больше Томилину стало казаться, что воздух вокруг них стал менять свою плотность и внешние звуки стали исчезать. Посмотрев на лицо идущего рядом Кузьмина, он понял, что такие же неприятные ощущения испытывает и он. Чтобы разобраться с этим явлением, он решил остановить отряд и опросить людей об их самочувствии. Как только он включил свою радиостанцию на передачу, во всех динамиках и наушниках раздался громкий нарастающий сигнал высокой частоты, который вызвал на лицах людей гримасы паники и ужаса. Крепкие тренированные парни, как подкошенные, попадали на землю, прикрывая руками ушные раковины, из которых у многих сочилась кровь. Пятеро бойцов, не выдержав пытку ультразвуком, с обезумевшими от страха глазами бросились в лес, оставив груз и боевое оружие на снегу. А тем временем сигнал продолжал усиливаться, и вскоре одна за другой начали взрываться радиостанции, словно это были не радиоприборы, а обыкновенные новогодние петарды…

Когда всё закончилось, в воздухе повисла звенящая тишина. Постепенно, минута за минутой, болевой шок начал отступать, и люди стали приходить в себя. Все вопросительно смотрели на Томилина, как бы спрашивая его: «Что это было?». А он в этот момент думал о том, что это Копьё Судьбы так быстро и просто им не сдастся…

Первичный осмотр показал, что никто из людей серьёзно не пострадал, а вот с оборудованием случилось непоправимое. Оно абсолютно всё было испорчено. Из строя вышли даже лазерные прицелы на оружии. О каком-то дальнейшем продвижении вперёд не могло быть и речи, и через час отряд вернулся в базовый лагерь.

О случившемся Томилин немедленно доложил Субботину и попросил у него дополнительной помощи в виде консультации у специалистов. А майор Волков незамедлительно приступил к поиску своих убежавших бойцов. Пока ждали прилёта вертолёта, стали непрерывно запускать в небо светошумовые ракеты в надежде на то, что заблудившиеся люди увидят их и вернутся в лагерь. Однако это не сработало. И только прилетевший вертолёт, оборудованный тепловизором и системой ночного видения, обнаружил беглецов на расстоянии пятнадцати-двадцати километров от базового лагеря в разных концах тайги. При этом найденные люди ничего не помнили и не понимали, каким образом они оказались там.

Всех пострадавших в тот же день отправили на «большую землю» и стали дожидаться дальнейших указаний из Центра.

Москва среагировала быстро и оперативно. Уже утром следующего дня в лагерь прилетел вертолёт, доставивший из столицы двух учёных из какого-то секретного НИИ, и этим же бортом прилетел Соболев. К этому времени были получены данные с разведывательных спутников и РЛС дальнего обнаружения, подтверждающие информацию о том, что в этом районе был зафиксирован неизвестный источник электромагнитного излучения, работавший три минуты. Все эти данные прямо и косвенно указывали на то, что расследование группы Томилина продвигается в правильном направлении, но именно это и настораживало Николая Петровича.

До выяснения причины возникновения загадочного излучения Москва временно отстранила группу Томилина от участия в операции. И пока учёные пытались пробиться в «Зону № 13», как стал называться этот район тайги в официальных документах, наши герои были вынуждены бездействовать и наблюдать за происходящим со стороны.

На исходе вторых суток, когда солнце уже клонилось к закату, Томилин с товарищами, стоя у входа в штабную палатку, наблюдал за тем, как со стороны «Зоны» возвращаются сотрудники НИИ в сопровождении экипированного до зубов спецназа. По выражению их лиц можно было понять без слов, что сегодняшняя вылазка, как и все предыдущие, прошла безрезультатно. «Зона» наотрез отказывалась пускать людей на свою территорию. Когда мимо пронесли очередной ящик с испорченным оборудованием, Соболев как-то отрешённо и негромко произнёс себе под нос:

– Теперь до меня дошло, почему «Зона» не пускает нас.

– Повтори, что ты сказал? – повернулся к нему вполоборота Кузьмин.

– Я сказал, что до меня дошло, почему «Зона» не подпускает нас к себе.

– Сможешь доходчиво нам объяснить свою мысль? – вступил в разговор Томилин.

– Постараюсь. Только, Николай Петрович, повторите ещё раз ту часть вашего разговора с Балашовым, когда он рассказывал про то, как вывозил Бурмистрова из «Зоны».

– Всё просто, прилетел на вертолёте и забрал его отсюда.

– А что у Бурмистрова было с собой?

– Ничего. Он сказал, что всё его снаряжение потерялось.

– Вот то-то же!!! Потерялось! Он пришёл в «Зону» без ничего! У него не было ни оружия, ни электроники, у него не было при себе ничего, и поэтому «Зона» разрешила ему ступить на свою территорию. А что творится у нас здесь? Посмотрите на этих вооружённых до зубов людей. Такое впечатление, что мы участвуем в боевой, а не в научной экспедиции. Мы с вами в первый раз столкнулись с чем-то реально необъяснимым, и сразу же ощетинились стволами автоматов и пулемётов. Наша проблема заключается в том, что страх возобладал над нашим разумом. Мы боимся этого места, и оно это чувствует.

– То есть ты хочешь сказать, что в «Зону» надо идти без оружия, приборов, электроники? – удивлённо спросил Добрынин.

– Именно так, без ничего! – утвердительно ответил Степан, продолжая смотреть на то, как спецназ грузит ящики в вертолёт.

– Послушай, Степан, – обратился к нему Томилин, – но ведь Бурмистрова забирал вертолёт, который беспрепятственно залетел в «Зону», и у него из строя не вышел ни один прибор. Как ты это объяснишь?

– Я думаю, что вертолёт не пострадал только из-за того, что он совершал спасательный рейс. Может быть, поэтому «Зона» разрешила ему пролететь сквозь барьер. Она каким-то образом чувствует, с какими мыслями люди приходят сюда, и соответствующим образом реагирует на них.

– Тогда в чём дело? – вмешался в разговор Кузьмин. – Николай Петрович, звоните срочно Субботину, и завтра проверим версию Степана. Если он окажется прав, то тогда можно считать, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Сначала мы обследуем «Зону», а наука немного подождёт.

– И действительно, Николай Петрович, позвоните в Москву, – присоединился к Кузьмину Добрынин. – Всё равно это лучше, чем вообще ничего. Надоело сидеть без работы. А вдруг это сработает!

Глядя на своих молодых коллег, Томилин почувствовал, как волна всеобщего энтузиазма передаётся ему. И, посмотрев на часы, он развернулся и пошёл в палатку звонить руководству…

Москва своё согласие дала не сразу. С кем консультировался в этот вечер Субботин, только одному Богу известно, но через два часа Томилин получил разрешение на проведение полевых работ. С первыми лучами рассвета, когда в небе ещё не погасли звёзды, группа вышла на тропу, ведущую в «Зону». За эти несколько дней, которые они провели здесь, тропа превратилась в широкую проторённую лесную дорогу. Ноги бесшумно ступали по влажному мху, на котором то там, то здесь виднелись замёрзшие за ночь лужи. Через час пути подошли к тому месту, где произошёл удар электромагнитной волны. Впереди идущий Степан поднял правую руку вверх, предупреждая товарищей о возможной опасности, но Бог миловал, и они без приключений прошли условную границу, отделяющую территорию «Зоны» от внешнего мира. Дальше начиналась terra incognita.

Ничто не указывало на то, что это какой-то особый участок леса. Кругом, насколько хватало глаз, росли обыкновенные деревья и кустарники. Всё здесь было простым и обыденным. Когда солнце показалось над верхушками деревьев, отряд вышел к озеру с противоположенной стороны лагеря. По солнечным часам Степан определил, что сейчас девять часов утра, и Томилин нанёс на карту место их расположения. До той точки, где подобрали Бурмистрова, следовало пройти ещё около трёх километров, однако это было проще сказать, нежели сделать. Идти по мокрому снегу, проваливаясь по колено в снежную кашу, было чрезвычайно трудно. Поэтому старались идти друг за другом, след в след, меняясь через каждые двести шагов. В конце концов снега стало меньше, и к полудню они вышли в заданный квадрат. Здесь всё было таким же обыденным, как и везде. Лес как лес, берег как берег, озеро как озеро.

– Так, где же ты, господин Бурмистров, жёг свой костёр? – с ехидством в голосе проговорил Кузьмин, придирчиво осматривая береговую линию. – Мне вообще здесь ничто не напоминает о присутствии человека. А вам, уважаемые коллеги?

– А почему, Владимир, ты решил, что Бурмистров разводил костёр на берегу, а не на льду? Разве Балашов об этом что-нибудь говорил? Если так, то поправьте меня, – вступил в дискуссию Добрынин. – Я бы, например, развёл костёр посредине озера. В марте, наверное, лёд был толщиной с метр.

– Ну, ты даёшь Володя, – вмешался Степан. – Как ты себе представляешь эту картину? Если представить, что Бурмистров знал о том, что вертолёт прилетит за ним через час, то тогда ещё можно согласиться с твоим рассуждением, а если нет? Через час горения костра на льду его потушит растаявшая под ним вода. Поэтому я думаю, что он должен был разводить костёр на берегу. Николай Петрович, так где же горел костёр, на льду или на берегу?

– Признаюсь, друзья, вы меня поймали. В разговоре с Балашовым я не задавал ему такого вопроса. Мне даже в голову не пришло, насколько это может быть в нашей ситуации существенным. Молодцы! Ничего не скажешь. Однако давайте рассуждать с позиции здравого смысла. Мог ли Бурмистров знать, что за ним прилетит вертолёт?

– Знать не мог, но такой надежды не терял, – философски подытожил Кузьмин.

– Хорошо, смоделируйте мне ситуацию, в которой он оказался, – предложил Томилин.

Минуту спустя слово взял Соболев.

– Как и при каких обстоятельствах произошла потеря имущества у Бурмистрова, нам неизвестно, но, тем не менее, у него с собой были спички. Вот ты, Виктор, выходя сегодня из лагеря, взял с собой спички? Нет, не взял. Хотя ты иногда втихаря от нас покуриваешь. А Бурмистров не курит, а спички с собой имел. Можно, конечно, сослаться на случайность, но это была не последняя случайность в его спасении. Кто мне скажет, в котором часу должен был выйти на связь Бурмистров в день вылета из Ухты?

– Первый сеанс связи, со слов Балашова, должен был состояться 16 марта в 19 часов, после того, как Бурмистров доберётся до места, – констатировал Николай Петрович.

– Однако сеанса связи не было, – продолжил свои рассуждения Степан. – К этому времени в Ухте уже знают, что где-то здесь, в этом районе, прошёл ураган. Ещё никто не знает о его последствиях, ещё не вышел на связь пропавший газпромовский вертолёт, в котором летел Бурмистров, а Балашов уже задёргался. В 2 часа ночи в МЧС подтверждают факт пропажи вертолёта и сообщают о ещё двух бортах, которые совершили в тайге вынужденную посадку. Начало спасательной операции назначили на 8 утра следующего дня. А как мы с вами знаем, в это время Балашов был уже в воздухе. По показаниям командира экипажа Ми-8, который забирал нашего героя отсюда, в бортовом журнале стоит запись, что потерявшегося гражданина они подобрали в 10 часов 30 минут, – и, повернувшись в сторону Кузьмина, уточнил, – Владимир, я ничего не путаю? Ведь это ты брал свидетельские показания у командира Ми-8?

– Нет, ты ничего не перепутал. Всё было именно так, – тихо подтвердил Кузьмин.

– Хорошо. Теперь давайте сведём все эти факты воедино. Первое. Мог ли Балашов, воспользовавшись своим служебным положением, изменить маршрут полёта вертолёта, чтобы забросить своего знакомого в эту тьму тараканью? – и, как бы отвечая сам себе, произнёс: – Безусловно, мог. Второе. Мог ли Балашов, узнав о пропаже газпромовского вертолёта, запаниковать? Возможен и такой вариант. И, в-третьих. Бурмистров, проведя ночь на берегу этого озера, без оборудования и снаряжения умудряется к десяти часам утра натаскать на берег из леса столько дров, что ему хватило развести большой костёр. Кстати, вы много видели в лесу валежника, когда мы шли сюда? Я отвечу за вас. Мы вообще не видели здесь ничего, что можно использовать в качестве топлива. Может, где-то под снегом и лежат дрова, но точно не на снегу. А тогда высота снежного покрова была не меньше метра. Вы согласны со мной? – и Степан посмотрел на всех вопросительным взглядом. – И наконец, в-четвёртых. Со слов командира вертолёта, они увидели струйку дыма за двадцать километров от этого места. Ни один нормальный человек не способен уловить звук низко летящего вертолёта на таком расстоянии. Следовательно, Бурмистров разжёг костёр, будто заранее знал, что за ним прилетят. Это в какой-то мере подтверждает слова Балашова, что в роду Бурмистровых все мужчины обладали даром предвидения.

Подводя черту под своими словами, могу сделать предположение, что выбор этого места для встречи вертолёта был отвлекающим манёвром со стороны Бурмистрова. Думаю, что он таким образом уводил внимание экипажа от истинного места своего пребывания. А вот от какого такого места, нам с вами и предстоит выяснить в самое ближайшее время.

Параллельно с этим нам надо решить ещё одну задачу. Если вы обратили внимание, наш базовый лагерь разбит на болоте, которое в скором времени оттает, поэтому нам необходимо менять площадку дислокации. Если вы спросите моё мнение, то я скажу однозначно: лагерь надо переносить внутрь «Зоны». В противном случае мы просто не набегаемся сюда с той стороны, – и Степан махнул головой на противоположный берег.

Спорить с контраргументами Соболева было бесполезно, они были «железобетонными». Поэтому Томилину оставалось только согласиться с его выводами, и уже через сутки группа перебазировалась в новый лагерь внутри «Зоны».

Дни становились длиннее, наступили белые ночи, что позволило группе максимально увеличить продолжительность рабочего дня. Всю территорию района разбили на квадраты, которые с максимальной тщательностью прочёсывали метр за метром. В первых числах мая были обнаружена плотина и каменный дом у водопада, и далее группа стала продвигаться вдоль береговой линии. 21 мая была обнаружена сгоревшая деревня, а 24 мая произошло два события: Добрынин нашёл на берегу озера полуразрушенную землянку, возле которой находилась безымянная могила с деревянным крестом, а Кузьмин обнаружил прекрасно оборудованный родник с резной лавочкой. Если наличие каменного дома в этих краях ещё можно было как-то объяснить, то идеальное состояние могилы, креста и родника с лавочкой вообще не вписывалось ни в одну вразумительную теорию. Поэтому вечером 25 мая Николай Петрович запросил у Москвы помощи. Он попросил прислать на место поиска криминалистов из Следственного Комитета для эксгумации останков тела. Следователи закончили свою работу 6 июня 2013 года, после чего группа Томилина в полном составе возвратилась в Москву.

Пока в криминалистической лаборатории следственного комитета шла кропотливая работа с вещдоками, доставленными из «Зоны», группа антропологов из Института этнологии и антропологии имени Н. Н. Миклухо-Маклая, Российской Академии наук, занялась реконструкцией черепа человека, чьи останки были найдены в могиле у озера. А в это время группа Томилина с удвоенным рвением приступила к розыску Бурмистрова. Томилин интуитивно чувствовал и понимал, что все ниточки тянутся к этому парню, и только он и никто другой сможет ответить на все их вопросы. И пока Кузьмин по поручению Николая Петровича раскручивал маховик поиска, Томилин позволил себе ненадолго отвлечься и продолжил знакомство с «Секретными материалами».

Дело, лежащее у него на столе, охватывало исторический период, который начинался 1 сентября 1939 года и заканчивался 6 августа 1945 года, когда американский самолёт B-29 «Enola Gay» сбросил на Хиросиму атомную бомбу с ласковым названием «Little Boy» («Малыш»).

…К середине 1939 года Верховные магистры ордена иллюминатов приняли окончательное решение о начале новой мировой войны. Дата и время новой бойни тоже были выбраны неслучайно. Эту дату вычислил прорицатель ордена, некто Джеймс Уитвик.

В период новой войны иллюминатам предстояло решить несколько стратегических задач:

1. Зачистить мировое экономическое пространство от английского колониального господства.

2. Разрушить европейскую экономику путём её физического уничтожения.

3. Разгромить Японию для получения доступа к экономическим и сырьевым ресурсам Тихоокеанского региона и стран Юго-Восточной Азии, включая территорию континентального Китая.

4. За счёт обесценивания национальных валют воюющих государств выставить на мировую арену доллар США как единую мировую валюту.

5. Максимально использовать ослабление экономик стран участниц военного конфликта для наращивания собственного производства и пополнения золотого запаса Федерального Резервного Банка США.

6. Овладеть природными богатствами России, превратив её в сырьевой придаток будущей мировой экономики.

Для достижения этих целей требовалось вовлечь в предстоящий военный конфликт как можно больше стран, и в первую очередь тех, кто обладает развитой национальной инфраструктурой. В соответствии с этим планом, как отмечалось ранее, в качестве страны-агрессора была выбрана Германия, которой отводилась роль уничтожения существующей европейской цивилизации.

За пять лет нахождения у власти Гитлеру в значительной степени удалось поднять национально-патриотический дух немецкой нации и объединить всех немцев под знаменем третьего рейха. К середине 30-х годов в Германии были ликвидированы все демократические институты власти, изгнаны из парламента коммунисты и социалисты, а тех, кому не нравился новый режим, сослали в концентрационные лагеря на перевоспитание. К лету 1937 года Гитлер психологически созрел для начала нового крестового похода, однако было одно препятствие: он категорически отказывался предпринимать какие-либо действия военного характера без Хофбургского копья на руках. Это было не просто капризом, а отголоском того мистического наваждения, которому он подвергся в тот день и час, когда впервые увидел копьё.

Вот как описывает этот момент Тревор Рейвенскрофт в своей книге «Копьё Судьбы», изданной в Лондоне в 1972 году:

Для того, чтобы удовлетворить желание фюрера, иллюминаты задействовали дипломатические каналы. В начале ноября 1937 года между послом США во Франции Буллитом, Германом Герингом и президентом Рейхсбанка Шахтом состоялась секретная встреча. На этой встрече Геринг отчитался перед американским послом, как расходуется полученный Германией транш в размере 300 миллионов долларов. В свою очередь Буллит намекнул Герингу на то, что Соединённые Штаты не будут возражать, если Германия захочет аннексировать Австрию и Судетскую область Чехословакии. Чтобы эти слова звучали более убедительно, 19 ноября 1937 года в Берлин прилетел министр иностранных дел Великобритании, Лорд Галифакс. На встрече с Гитлером он сделал заявление от имени английского правительства, суть которого заключалась в том, что Великобритания не будет препятствовать переходу Австрии, Чехословакии и польского города Гданьска (Данцига) под юрисдикцию Германии.

Для того, чтобы Гитлер основательно заглотнул наживку, в декабре 1937 года в Вашингтоне организовали помпезную встречу между личным представителем фюрера Видеманом и ведущими американскими политиками. На этой встрече немцы получают гарантии, что США не будут вмешиваться в военный конфликт с участием Германии.

Параллельно со встречей в Вашингтоне в Сан-Франциско прошло ещё одно секретное совещание, в котором участвовали представители крупнейшего американского бизнеса и немецкие дипломаты в лице Типпельскиха и Киллингера. На этой встрече обсуждались вопросы экономического сотрудничества «…в освоении богатейших рынков России и Китая».

Таким образом, к 1 января 1938 года обе стороны выполнили предварительные договорённости, и Гитлеру был дан «зелёный свет» для начала военной операции в Европе.

Всё! Пусковой крючок был взведён, и мир, затаив дыхание, замер в ожидании…

1 сентября 1939 года в точно предсказанный день и час началась самая ужасная и кровопролитная война в истории человечества. Война началась с захвата Польши. Этот выбор Гитлера не случаен, он был обусловлен тем, что по заданию иллюминатов ему предписывалось как можно быстрее втянуть в войну Великобританию. Дело в том, что между Польшей и Великобританией существовал договор о взаимопомощи на случай начала войны. Согласно этому договору, Англия должна была немедленно вступить в войну на стороне Польши, но Лондон в первые часы агрессии проявляет нерешительность, о чём становится известно за океаном. Немедленно, буквально в течение нескольких часов, со стороны американцев последовал прямо-таки «бандитский» нажим: «Или вы выполняете взятые перед Польшей обязательства, или в дальнейшем можете не рассчитывать на финансово-экономическую помощь со стороны США». Деваться англичанам было некуда, и Лондон 3 сентября 1939 года объявляет войну Германии.

В свою очередь, 5 сентября 1939 года Соединённые Штаты Америки, выполняя свои обязательства перед Гитлером, объявляют о своём нейтралитете в этой войне!!!

А тем временем костёр войны разгорается всё больше и больше. 17 сентября 1939 года войска Красной армии пересекают восточную границу Польши и занимают Западную Белоруссию и Западную Украину. Параллельно с этим происходит оккупация Прибалтийских республик (Литвы, Латвии, Эстонии), а 30 ноября начинается Финская война. К средине осени следующего года война разрослась настолько, что иллюминаты начали реализовывать следующие пункты своего плана. 4 ноября 1939 года Конгресс США принимает поправку, разрешающую продажу оружия и военных материалов странам, участвующим в вооружённом конфликте. Только вот какая незадача, закон принят, а продавать оружие, кроме англичан, некому. Да и англичане, находясь в морской блокаде, не могут удержать на плаву свой фунт, который с каждым днём обесценивается всё больше и больше.

Учитывая то обстоятельство, что у участников военного конфликта в Европе не осталось «живой» конвертируемой валюты, Рузвельт 11 марта 1941 года протаскивает через Конгресс США «Закон по защите Соединённых Штатов», известный нам как «Ленд-лиз». Согласно этой государственной программе, США разрешалось поставлять своим союзникам по войне боевые припасы, технику, продовольствие и стратегическое сырьё, включая нефтепродукты, в обмен на золото или путём передачи в безвозмездное пользование США своих стратегических объектов, расположенных по всему миру…

После покорения Европы Гитлер всерьёз уверовал в магическую силу Копья Судьбы и в свою планетарную исключительность. На волне разыгравшейся мании величия он решает порвать отношения с иллюминатами и начать самостоятельную политику ведения войны.

Гитлер прекрасно понимал, что без мощного военно-морского флота ему не удастся покорить англичан, поэтому он решает перенести театр военных действий с берегов Ла-Манша на Восток. 18 декабря 1940 года Гитлер утверждает Директиву № 21, известную как план «Барбаросса», согласно которому Германия намеревалась захватить европейскую территорию СССР. Будучи мистиком, Гитлер решает начать нападение на Россию в дни летнего солнцестояния, как это сделал в своё время Бонапарт, и 22 июня 1941 года Германия вероломно нападает на СССР. Так началась Великая Отечественная война.

А в это время совет управляющих Федеральной резервной системы США докладывает Президенту, что процесс поступления золота в казну превратился в мощный нескончаемый поток, и иллюминаты «расправили крылья». С целью получения ещё большей наживы гроссмейстеры ордена на своём секретном совещании, прошедшем в замке Ротшильдов на острове Джекил 11 октября 1941 года принимают решение бросить американский народ в пучину бушующей кровавой бойни. Правда, оставался нерешённым вопрос: как сделать так, чтобы вхождение США в войну выглядело более-менее пристойным, чтобы ни у кого не возникло сомнений в «праведности» этого поступка? И тут завидную изобретательность проявил сам Президент Рузвельт, который устроил маленькую провокацию в обход Конгресса США. 26 ноября 1941 года втайне от Конгресса он выдвинул Японии ультиматум, чтобы та немедленно вывела свои войска из Индокитая и Китая (Манчжурии). Получив ультиматум, наследный принц Японии Кенойе и посол Японии в США просто умоляли Президента о личной встрече, однако Рузвельт молчал и на контакт с ними не шёл. В конце концов японцы были уже готовы на выполнение условий ультиматума, но и в этом случае президент их не услышал. Надо сказать, что Рузвельт не слышал не только японцев, но и своих сановников, которые сигнализировали ему об угрозе военной конфронтации с Японией.

Так, посол США в Токио Джозеф Гру сообщал в своём донесении от 27 января 1941 года, что в случае военного конфликта между Японией и США главной целью нападения японцев станет военно-морская база Пёрл Харбор. Следует добавить, что в середине 1941 года ФБР удалось заполучить дипломатические шифры Японии, и им было доподлинно известно, где, когда и как ударят японцы по США, но президент проигнорировал и эту информацию. Тем не менее, за два дня до нападения на Пёрл Харбор с базы были отозваны двое учёных, работавших по программе Николы Теслы, и выведены три ударных авианосца!

7 декабря 1941 года Япония нанесла сокрушительный удар по Пёрл Харбору. В результате нападения были уничтожены: четыре линкора, один крейсер, два эсминца и 188 самолётов. Получили серьёзные повреждения: четыре линкора, три лёгких крейсера, один эсминец, два вспомогательных судна и 104 самолёта. У американцев погибли 2403 человека, потери Японии составили: 29 самолётов, 5 подводных лодок, 55 человек. Налёт продолжался 2 часа 5 минут. Вот такую цену Президент Рузвельт заплатил за то, чтобы Америка вступила в войну, а кровь погибших в этом сражении солдат и моряков целиком и полностью лежит на его совести.

Мало кто сейчас задумывается над тем, почему немцы в период с 1941 по 1943 годы проводили активные боевые действия на Севере Африки, когда дела на восточном фронте шли, мягко говоря, не блестяще. Что они там забыли, и почему фюрер уделял этой военной операции столь пристальное внимание?

Общепринятая трактовка этих исторических событий гласит: основной целью Гитлера в этом регионе был Суэцкий канал, при помощи которого Великобритания продолжала подпитывать свою ослабленную экономику. Однако последние исторические исследования говорят о том, что Гитлер во время этой военной кампании преследовал абсолютно другие цели, и в первую очередь это было связано с нефтью, которую американцы нашли в Аравийской пустыне в 1936 году. Именно нефть была главной целью танкового похода генерала Роммеля, без которой промышленность фашистской Германии просто задыхалась и была больше не в силах тянуть повышенные энергетические нагрузки. По сути дела, Германия в начале сороковых годов столкнулась с первым в мировой истории энергетическим кризисом, который в последующем способствовал её гибели. В конце 1942 года к Суэцкому каналу был направлен значительный контингент американских вооружённых сил, который совместно с английскими войсками отстоял эту важную стратегическую транспортную артерию и не пропустил немцев на Ближний Восток. Не сумев преодолеть сопротивление англосаксов, Гитлер бросил остатки танкового корпуса Роммеля в пустыне и сконцентрировал все свои усилия на Восточном фронте.

К этому времени стали вырисовываться предварительные сроки окончания войны, и иллюминаты решили прощупать союзников на предмет их видения послевоенного мира. С этой целью была организована встреча лидеров трёх стран: И. В. Сталина (СССР), Ф. Д. Рузвельта (США) и У. Черчилля (Великобритания). Конференция прошла с 28 ноября по 1 декабря 1943 года в Тегеране.

Основные вопросы, которые рассматривались на этой встрече:

– открытие второго фронта;

– предоставление независимости Ирану;

– польский вопрос;

– о вступлении СССР в войну с Японией после разгрома Германии;

– послевоенное обустройство мира.

Надо сказать, что обсуждение вопросов проходило в острых дискуссиях, и порою казалось, что конференция закончится безрезультатно, но здравый смысл восторжествовал, каждая сторона пошла на определённые уступки, что позволило в конечном итоге подписать совместное коммюнике.

…В течение первой половины 1943 года войска союзников успешно продвигались по Аппенинскому полуострову, освобождая Италию от фашистов. Видя неизбежность приближающегося краха, Муссолини 19 июля 1943 года прилетел в Берлин на встречу с Гитлером. Дуче просит фюрера оказать незамедлительную военную помощь итальянским фашистам в спасении Италии, но получает категорический отказ. Дело в том, что фюреру было в тот момент не до Муссолини. В этот момент решалась судьба его самого и исход всей военной кампании на Востоке. 5 июля 1943 года началось самое грандиозное в истории танковое сражение, известное нам как битва на Курской дуге. Именно эта битва стала для СССР переломным моментом в Великой Отечественной войне, после которой Германия больше уже не смогла оправиться, и война перешла в свою завершающую фазу.

Казалось бы, ничто уже не могло помешать успешному продвижению англо-американских войск в Италии для выхода на оперативный простор в направлении Югославии, Венгрии, Чехословакии, Греции и Болгарии, а вот нет! Как только закончилась тегеранская конференция, в Объединённый штаб англо-американских войск на Сицилии пришёл приказ, которым предписывалось свернуть наступательную операцию на юге Европы и отправить союзнические войска в Англию для подготовки к последующей высадке в Нормандии в 1944 году!!! То есть через полгода! При этом западные историки скромно умалчивают, что во время этого перебазирования союзники потеряли убитыми и ранеными более 50 000 человек!

А дело в том, что после Тегеранской конференции иллюминаты приняли свой план мироустройства послевоенной Европы. И как это не покажется парадоксальным, именно они, а никто другой, разделили послевоенную Европу на два лагеря: капиталистический и социалистический. Вы спросите, зачем? А всё очень просто! Имея под руками два противостоящих антагонистических лагеря, можно было постоянно поддерживать напряжённость в Европе и за счёт этого обогащать свою американскую экономику! Вот и получается, что Советскому Союзу просто позволили с барского плеча иллюминатов освободить страны восточной Европы и взять их к себе на содержание. При этом под крыло СССР попали самые отсталые в экономическом плане страны, в которых не было развитой индустриальной экономики. По сути, все эти государства были аграрными провинциями довоенной Европы. В отличие от стран Западной Европы, таких как Франция, Западная Германия, Бельгия, Голландия, Австрия, где даже не были разрушены заводы и фабрики, СССР достались разрушенные до основания города и выжженные поля.

Передача этих стран под протекторат Москвы выглядела с одной стороны моральной компенсацией Сталину за потери в ходе второй мировой войны, с другой всё это ложилось тяжким экономическим бременем на обескровленную экономику СССР. Кстати, всё это было закреплено в итоговом протоколе Ялтинской конференции союзных держав. При этом было оговорено, что восточноевропейские страны остаются суверенными державами с восстановлением суверенных прав и свобод, а также закреплялось право союзников (США и Великобритании) помогать этим народам «улучшать свои права». Вот потому-то в то время, когда СССР принимал титанические усилия по восстановлению жизни и экономики стран социалистического лагеря, отдавая им «последние штаны» в ущерб своей экономике, наши ветераны-победители, спасшие Европу от фашистской чумы, жили впроголодь и в нищете.

А чтобы послевоенный мир не расслаблялся и знал, кто теперь в доме хозяин, потребовалось провести акт всеобщего устрашения. И таким актом стала атомная бомбардировка японских городов Хиросимы и Нагасаки.

Таким образом, чтобы добиться задуманного плана по мировому господству, Соединённые Штаты Америки, управляемые иллюминатами, положили на алтарь войны 54 миллиона человек убитыми, 90 миллионов ранеными. Мировой экономике был нанесён такой ущерб, что на её восстановление ушло не меньше двадцати лет. В результате войны Великобритания, Германия, Франция, Испания, Португалия лишились большинства своих колониальных владений и перешли в экономическую зависимость от США. Доллар стал единой мировой валютой, а Федеральная резервная система США получила право на печатание американского доллара в неограниченном количестве…

Николай Петрович заканчивал читать Дело, когда неожиданно раздался звонок по внутренней телефонной связи. Звонил генерал Субботин, который просил его срочно подняться к нему в кабинет.

Через десять минут Томилин пружинящей молодцеватой походкой переступил порог кабинета своего шефа, ещё не подозревая о том, что тот ему приготовил. Всегда выдержанный Субботин в этот раз был импульсивен, резок и немного взъерошен. Он ходил из одного конца кабинета в другой, размышляя о чём-то важном и серьёзном. На этот раз ему не удалось справиться со своими эмоциями, и его глаза выдавали, что произошло нечто экстраординарное. Когда Томилин подошёл к нему для рукопожатия, он взял со стола красную папку и вместо слов приветствия вложил её в руки Николая Петровича со словами:

– На вот, читай!

Взяв папку, Томилин с удивлением увидел, что на ней стоят штампы, которые обычно ставятся на документах сверхсекретной важности. Внутри её он обнаружил большую фотографию лысого человека лет семидесяти, возможно, восьмидесяти.

– Я так понимаю, что это реконструкция черепа человека, найденного нами в «Зоне»?

– Да, ты прав, это реконструкция. А это лицо тебе никого не напоминает? – проговорил Субботин, внимательно глядя на Томилина.

– Для меня все лысые на одно лицо, – попытался отшутиться Николай Петрович, но, увидев, что Субботину не до шуток, ещё раз внимательно посмотрел на фотографию. – Нет. Это лицо мне никого не напоминает. Я в этом уверен. Если бы я видел этого человека раньше, то я обязательно узнал бы его.

– Хорошо, – проговорил генерал. – Тогда читай заключение экспертов. Читай, только очень внимательно.

И по мере того, как Томилин начал читать заключение, он почувствовал, как на его голове зашевелились волосы. Он вопросительно посмотрел на Субботина, как бы спрашивая того глазами: «Разве такое возможно?». И, получив такой же молчаливый ответ, откинулся на спинку кресла.

– Этого не может быть, – проговорил он тихим голосом. – Это какая-то чудовищная ошибка, этого просто не может быть.

– Ты что, полковник, не веришь своим глазам? Хочешь сказать, что наши эксперты ошиблись? Посмотри на данные компьютерного сравнения фотографии с оригиналом – 99, 96 % совпадений. Кроме этого, были взяты образцы ДНК у его прямых потомков, которые показали 97 % совпадений. Наука однозначно говорит, что это он.

– Президент уже знает об этом?

– Директор час назад поехал к нему на доклад. Думаю, что к этому времени уже знает. Ты понимаешь, Томилин, во что ты нас всех втянул? Когда всё только начиналось, я и подумать не мог, что ты так глубоко копнёшь. А сейчас с нас три шкуры снимут, если мы не объясним, каким образом он оказался там!

Николай Петрович ещё раз внимательно посмотрел на фотографию и произнёс вслух:

– Эксперты пишут, что его смерть наступила лет двадцать назад, значит, к тому времени ему было уже около девяноста пяти. К этому возрасту люди меняются до неузнаваемости. Поэтому немудрено, что я его не узнал. А вот если на этой фотографии нарисовать его знаменитое пенсне, то действительно он становится похож на себя. Да, действительно, это Берия Лаврентий Павлович собственной персоной, хоть и немного постаревший. Я так думаю, что после доклада Президенту Директор вызовет нас к себе для постановки новой задачи? Если это так, то я пойду приводить себя в порядок.

Томилин начал было подниматься с кресла, чтобы идти к себе, но Субботин окликнул его снова.

– Николай, – генерал в первый раз назвал Томилина по имени. – Это ещё не всё. Не спеши. Прочти ещё вот эту радиограмму, полученную нами сегодня в пять часов утра.

С этими словами Субботин передал в руки полковника листок с машинописным текстом.

Прочитав документ, Томилин опустился в кресло, вопросительно глядя на Субботина.

– Не смотри на меня так, Николай. Это я должен смотреть на тебя такими глазами. Что ты скажешь по поводу этой радиограммы?

– Можно было бы допустить, что Балашов нам солгал, но есть прямые свидетели, что Бурмистрова вывезли 17 марта в Ухту. Да и на камерах видеонаблюдения он засветился в Москве 21 марта, так что он никак не мог быть одновременно и здесь, и там.

– Вот поэтому, Николай Петрович, – Субботин снова обратился к нему по имени и отчеству, – я думаю, что без Бурмистрова мы не разберёмся во всей этой чертовщине. Так что поднимай свою команду по тревоге, считай, что это приказ, и начинайте мне рыть землю, да так, чтобы пыль стояла столбом. У тебя для этого есть все полномочия. Считай, что мы перешли на военное положение…