III. Vulcanus

Нити связей опутали тело и вывернули его наизнанку. Малая растеклась в пространстве, стала каждым из инферио, а они стали ею. Единое целое, одно большое многоногое-многорукое тело. Отголоски воспоминаний дрейфовали в сознании, но ускользали, стоило их ухватить. Иногда Малая видела неоново-синее небо Мармароса, иногда – какие-то данные. Прозрачную тьму космоса, близкий жар Некро, сотни уровней, освещенными квадратами уходящие куда-то на глубину. Стада невиданных существ – плоских, как пластина блокнота, с бусинами глаз по всему телу. Они сворачиваются в клубки и катятся, подпрыгивая, по лавовому плато. Вниз, к ледяному источнику Мелам-Киши.

Малая бежит следом, смеется. Ботинки скользят по каменной глади. Морозный воздух выстудил грудь изнутри, сладковатый, как вода на глубинах пещер.

Глава ее башни будет ругаться, что она сбежала и пьет ид, а не положенное питье из автомата. Они всегда ругаются, хоть и дают год на адаптацию после новорождения.

Один из многоглазых клубков вдруг кидается к ее ноге. Тонкие лапы-крючки

Малая вынырнула с резким и хриплым вдохом. Сорвала со лба «нить», села, тяжело дыша. Легкие болели, как после пробежки. Кожа горела, словно инферио касались ее.

Не ее воспоминания. Не ее, верно?

Малая не знала наверняка.

Она поднялась, отряхнула штаны. Свернула «нить» и сунула ее в нагрудный карман. И как очутилась на полу? Казалось, только что стояла у иллюминатора и смотрела на отбывающие к Земле алады. Тянулась к инферио разумом, готовила их к высадке на поверхность… И в какой-то момент просто потеряла себя. Будто веревка, за которую она держалась, оборвалась, и Малую унесло потоком. Раз – и нет Малой. Или же есть сотни Малых.

Когда-то они были обычными имманес. Этому Малая охотно верила – воспоминания, которые она ловила, не лгали. Еще ей говорили, что мертвые живут на звездах. В системе Мармароса – на Некро, голубом гиганте, окольцованном поясами метеоритов. Этому Малая верила чуть меньше. Хотя кто знал? Она же судила по людям, а имманес были другой расой. Как выяснилось, она вообще о себе ничего не знала.

Может, она сама мертва?

Малая провела ногтем по тыльной стороне руки, через золото линий узора. На коже вспухла розовая черта.

Да нет, живая. Странно.

Она задумчиво уставилась в иллюминатор, на матовые, похожие на гальку алады. Те покачивались совсем близко, соприкасаясь защитными полями. Как икринки в воде.

Помнится, в номере отеля стоял большой аквариум. Рыб там было видимо-невидимо, и среди них – пара юрких белых. Они всегда плавали рядышком. И перед отъездом Малая заметила под листком водоросли каплю икры: сотни тесно слепленных пузырей. Одна рыбка крутилась рядом. Найти вторую Малая так и не смогла. Может, спряталась в траве, а, может, сожрали рыбы побольше. Быть маленьким плохо – любой может обидеть.

Она поискала сигналы на поверхности. Вдруг опять повезет, и какой-нибудь сенатор выплывет в информационное пространство. Сперва она выслушает то, что он скажет, потом передаст это по всем доступным частотам, чтобы все – все! – увидели, какую падаль они защищают. А потом раздавит. Она провернула бы это легко, играючи. Получилось же с бункером во Второй курии. И секретными архивами, которые она потом выудила из их системы. «Псам» они точно понравятся.

Но сообщений не было. Тишина, абсолютная тишина на поверхности, прерываемая сигналами аладов и легким фоном от кораблей альфы. Вне системы тоже все было спокойно.

Империя пока не сообразила, что на ее территории хозяйничают рыбы покрупнее.

Малая сжала подлокотники кресла. Лоб под «нитью» закололо, над коленями развернулась панель управления. Показатели кораблей были в норме, ценного груза – тоже.

Она коснулась инферио – влилась в них. Стала ими.

Первый алад приземлился. Рывок, толчок – и он замер. Вокруг только тьма. Воздух странно горький и сухой. Соприкасаются руки и бока, кожа других инферио холодная. От них исходит острый запах возбуждения и голода. Какой-то звук бьет по перепонкам. Рокот нарастает и удаляется, медленно распадается на серию тяжелых выстрелов. В ответ тонко стрекочет очередь легионерского оружия.

Алады открываются, и тьму раскалывает полоса света. Инферио рванулись в ремнях.

Небо яркое, как сердцевина взрыва. В нем маячат тени, тонкие, как свечи. Ничего не видно. Только слышен запах крови.

Малая вдруг обнаружила, что тяжело дышит. Ремни ослабевают, и сердце заходится в такт выстрелам. Ускоряется.

Она выскочила наружу. Кругом сплошь желтоватое молоко с точкой солнца над головой. Ничего не видно. Она что, снова лишилась зрения? От этого еще хуже и страшнее. Снова колышется зыбкая муть. Об этом ее никто не предупреждал!

Малая сжала кулаки, ногти впились в кожу. Она помнила, каково быть слепой в Риме. Как патриции толкают на улице, когда нащупываешь ступени, а гранит обдирает колени, и руки погружаются в грязь. Как обыскивают на выходе магазина, будто каждый номер – по умолчанию вор. Раз в полгода переворачивают дом вверх дном, лезут в личные вещи, допрашивают. Разве Малая и ее родители были преступниками? Они еле наскребали на хлеб. Они не жили – выживали.

Настоящие преступники шикуют, когда народ голодает.

Зовут людей по номерам.

Отправляют в крио за любой пустяк – потому что беднякам некому жаловаться.

Издеваются – потому что криков о помощи никто не слышит.

Убивают – потому что никто не будет искать.

Мерзавцы. На этот раз она может достойно им ответить.

Инферио дрогнули и побежали. Малая побежала – сотнями ног. Полезла по стенам, перебирая сотней рук. Первый человек попался почти сразу: пульсирующий комок тепла, запах железа, антисептика, крови и пота. Стук сердца. Потрескивание заряда.

Легионер.

Есть захотелось так, что она чуть слюной не подавилась. Импульс передался по сети быстро, даже приказа не пришлось отдавать, и инферио прыгнул. Вцепился в широкие плечи, быстро куснул. Зубы вскрыли оболочку экзокостюма, погрузились во что-то мягкое. Пасть наполнила горячая солоноватая кровь, толчками вбилась в горло. Тело под лапами дергалось, кто-то надрывно орал.

Малая согнулась, и ее вырвало прямо на ботинки.

Рвота прекратилась через пару часов.

Пришлось вытерпеть укол – врач ловко кольнул в основание шеи, после чего Малую усадили обратно на куб. Теплый камень медленно обхватил ее со всех сторон, зафиксировал – будто для операции. Наступление не должно прерываться, объяснили ей. Инферио не смогут без ее поддержки.

Она хотела мести, хотела. Но… не так. Она и не знала, что эти твари на такое способны.

Хотя кому она врала? Знала же. Догадывалась. Для чего еще могут сгодиться такие зубы?

При каждом подключении подступала паника. Ужас накрывал с головой, воздуха не хватало. Лоб щипало от испарины. Все эти крики, треск плоти, кровь, бьющая тугими струями, слились в алую ленту… Как в фильмах ужасов, которые показывали в отеле. Целый канал дурацких ужастиков про пришельцев, неизведанные планеты и вирусов-убийц. Только здесь видео не было, лишь звуки и вкус. Шершавые разломы плит под лапами, прохлада переулков, тепло упавших тел, сладкая дрожь предвкушения, когда воздух вибрирует от движения жертвы. Дыры, которые оставались после попадания зарядов. Боли не было, только одна, очень простая цель.

Инферио хотели больше. Раскачивали своим желанием, будто Малая шла в тесно притертой толпе. Оставалось только поспевать, шагать в ногу.

Может, она тоже этого хочет? Разве она была обязана людям? Они охотились за ней, лишили всех прав, медленно убивали бедностью и безразличием.

Человеческие голоса и лица из прошлого ускользали, как хвост дыма. Забывались. Оставались только крики и кровь, кровь и крики. Порой часть инферио угасала, отделялась от общего сознания. Малая чувствовала их слабее, связь притуплялась. Таких она направляла к запасным аладам, которые ожидали на зачищенных верхних уровнях. Рядом дежурили онагры с пушками наготове.

Все по инструкции. Все, как велел Бел Шаи. «Им понадобится отдых». Так он сказал.

Но хотелось выяснить больше.

Малая выскользнула в коридор, отошла подальше от перепонки шлюза – та реагировала на движение и с хлопком раскрывалась каждый раз, стоило пошевелиться рядом, – и привалилась к прохладной стене.

Еще минута, проведенная в душной рубке, грозила свести с ума. Руки и ступни зудели – золотой узор отвоевывал ее тело, сантиметр за сантиметром выжигал кожу. Голова болела, будто удалили второй глаз. Давящая, осколочная боль после каждого сеанса связи, и, особенно, после атак инферио, когда приходилось быть ими.

Мысли путались. Стены корабля дрожали серой дымкой, и голова болела ужасно…

Что-то с инферио – с теми, которые возвращались с поверхности, – было не так. Если они восстанавливались, то почему отвечали так слабо? И ответов Ария было недостаточно, Малой казалось, что ей опять морочат голову.

Стоило проверить все самой.

Транспортер между модулями-аладами загудел и осветился изнутри, когда Малая шагнула на пятачок платформы. На стене отразилась схема альфы – пальмовая ветка из квадратов-отсеков и шлюзов. Малая оценила каждый. Нашла прибывшие с Земли алады и нажала знак дальнего отсека.

Силовое поле обволокло ее тело, не давая пошевелиться. Капсула тронулась вбок. Плавно набрала скорость и резко провалилась в шахту. Уши не закладывало – спасибо каким-то технологиям имманес, – но от проблесков уровней за прозрачной стеной свело живот. Даже имперские машины не летали так быстро. Глаз не успевал проследить. Что если капсула выйдет из строя? Возьмет и сойдет с оси, не впишется в поворот. Или алад, через стыковочный отсек которого она должна пройти, отсоединится, и она вылетит в открытый космос.

Разве у технологий имманес не может случиться сбоя в системе?

Капсула транспортера рванула влево, потом назад – у Малой дыхание перехватило. Еще раз вниз и стоп.

Приехали.

Силовое поле исчезло, ноги подкосились, и Малая едва не упала. Она вышла в шлюзовой отсек нужного ей алада. Воздух в нем был таким знакомым, что горло сдавило. Запахи грязи, пыли и влажной плесени, запах нижних уровней Земли. Она будто снова оказалась в Десятой курии.

Малая всхлипнула и зажала рот рукой. Проклятые нервы… Стоит лишь вспомнить родителей с Энцо, и сразу слезы… Малая вытерла их, торопливо огляделась – не видел ли кто? Но шлюзовой отсек с десятками выходов-транспортеров по периметру пустовал. В ответ на запрос система сообщила, что кроме нее в модуле никого не было.

Вот и отлично.

Она вышла из зоны стыковки. На Т-образном перекрестке повернула направо и уперлась в заблокированный шлюз.

Удар!

Корабль вдруг закружился перед глазами. Малая вскрикнула, схватилась за голову. Она ослепла и оглохла от чужой темной боли. На Земле нескольких инферио разорвало на куски, и часть общего сознания исчезла, выпала из общей картины, как перегоревшая уличная лампа. Какая-то самодельная бомба рванула прямо под ногами, стоило к ней приблизиться. По оставшимся открыли огонь сверху, а они просто глупо толклись на месте.

И это будет на ее совести. Оставила без присмотра – на, получи первых погибших инферио. Что-то ей подсказывало, что сородичи этого не простят.

Малая двинулась по информационной сетке в поисках ближайшего онагра. Его камеры показали, что стреляли с соседнего здания. Четыре фигуры были едва заметны на фоне стен, не отражались даже в тепловизорах. Должно быть, какие-то специальные костюмы.

Онагр прыгнул из укрытия в поисках лучшей точки обзора для Малой. Широко расставил железные лапы, длинным прыжком перелетел расщелину между небоскребами – далеко внизу, в камере нижнего вида скалились разломы в уровне. Приземлился на крышу соседнего здания, вспоров лапами бетон. Фигуры несколькими уровнями ниже засуетились, бросились врассыпную. Одна почти добралась до лестницы, но ее утащило под скошенный взрывом козырек плиты. Только ноги дергались в фокусе. Рядом скользнула быстрая тень инферио.

Малая отключилась от моносознания – на кровь и убийство смотреть не хотелось. Перебрала имена всех близких людей, одного за другим, представляя их лица и голоса, и жажда крови постепенно отступила. На «Энцо» Малая одернула куртку и вернулась к шлюзу.

На уровне лица вытянулась таблица кодов – особо сложный пароль. Малая не стала утруждаться ее заполнением, ввела универсальный ключ, доверенный ей Бел Шаи, и шлюз открылся.

За ним простерлось темное зазеркалье. Темно и пусто, даже энергоблок отключен. За тонированными стеклами виднелись одинаковые каморки, в которых что-то было. Малая сперва подумала, что это имманес, и подалась обратно к шлюзу. Но… Она присмотрелась внимательнее. Тени были раза в полтора больше самого высокого имманес, и они не шевелились.

Малая шагнула ближе. Сложила ладони домиком над глазами, прилипла к стеклу и сощурилась. Под пальцами тут же зажглись знаки: «разблокировать», «температура», «влажность», «давление» и еще символы, значений которых Малая не знала. Хотелось нажать разблокировку и посмотреть поближе, но она почему-то не стала. Шестое чувство нашептывало, что этого делать не стоит.

Неясный свет выхватил черную коросту, похожую на кору дерева. Или на засохшую кровь на ране. Коконы, вот что это напоминало, как у земных гусениц. Каждый крепился к потолку ячейки между капсулой для сна и очистителем.

– Я же вам сказал – они восполняют силы.

Малая обернулась, готовая бежать или ударить наотмашь, так, чтобы голова оторвалась. Но за спиной был всего лишь Арий. Мертвенный свет лился на его кудрявую макушку, сверху вниз, отчего рот казался кривой нитью, а глаза – грязными впадинами.

И как она не заметила прибытие транспортера? Совсем расслабилась.

Уголком глаза Малая поймала движение за стеклом и обернулась. Присмотрелась к черным коконам. Нет, ничего. Должно быть, показалось.

Она провела вспотевшей ладонью по стянутым в пучок волосам.

– Ты следил за мной?

– Не понимаю вопроса. Система альфы показывает местонахождение каждого члена экипажа.

Арий сделал шаг, теперь свет заливал его злое и напряженное лицо целиком. Таким Малая видела его впервые.

– Только что вы допустили гибель восьми инферио, – он цедил слова, как пищевой автомат – еду в стаканчик. – Большая потеря для нас.

Большая потеря? Странный он. Большие потери несли земляне: легионеры и патриции, которых косили сотнями. Один выстрел онагра – нет десяти человек, только смоляной дым и кровавые ошметки разлетаются. Десять выстрелов – и целое здание оседает, проваливается на нижний уровень со всеми, кто спрятался внутри. Вот это урон. А восемь инферио? Не смешите.

– Жертвы на войне – это нормально. Допустимые потери, – проговорила Малая как можно спокойнее.

– Любые потери среди инферио недопустимы. И вы должны свести их к минимуму. Сожалею, но я вынужден доложить Бел Шаи о вашей невнимательности.

– Да что я могла?..

– Старайтесь не вести мертвых в зоны досягаемости тяжелых орудий, которые могут нанести большой ущерб. Вы должны выпускать их, когда местность уже очищена от военных.

Как так?! Чтобы они жрали гражданских? Да зачем тогда эти инферио нужны на поверхности? Ей рассказывают о пользе мертвых воинов, о непобедимой армии, а на деле эту армию нельзя даже выпускать. И почему нельзя было просто взять с собой Бел Шаи, как более опытного бел агии, а ее оставить в покое? Столько вопросов и ни одного ответа. И она хороша: снова влезла в чужую игру, желая что-то исправить и доказать.

Вот же дура.

– Больше этого не повторится, – Малая ответила, отведя взгляд. Она боялась не сдержаться. Сдерживаться в последнее время становилось все труднее, хотелось вцепиться ногтями Арию в лицо. Отожрать ему нос.

– Не стоит их тревожить, – Арий указал на коконы. – Если процесс восстановления нарушен, разрушение будет необратимым.

Малая убрала руку со стекла, и знаки системы управления потухли.

– Много их здесь?

– Нет. Меньше, чем мы привезли.

Хороший ответ, ничего не скажешь. Малая подавила недовольство. Лезть в систему для подсчета пока не стала, решила сделать это потом, из своей ячейки.

Пару мгновений они молчали. Смотрели друг на друга.

– Хорошо, – сдалась Малая. – Я нужна в рубке?

Кивнув, Арий повел ее к транспортерам. Он ловко скользил по узким прямым коридорам и даже не оборачивался, словно был уверен, что Малая идет следом. Без лишних вопросов и возражений, как послушный скот.

Она бросила последний взгляд через плечо, на гроздья инферио. Ближайший кокон пошевелился. Черная корка вздулась и опала – будто стукнули изнутри. Малая почувствовала прикосновение. В нем была тревога, какая-то детская ласка, и она даже перестала злиться. Потянулась в ответ, пригладила, успокоила.

Хорошо, она промолчит.

На этот раз. Но следующего раза не будет. С некоторых пор Малая терпеть не могла, когда ею манипулировали.

И сокрытие правды было самым худшим преступлением.