Жемчужины шелкового пути

В ноябре на улицах Бухары почти нет туристов. Здесь тихо и пустынно; воздух стоит сырой и холодный. Вооружившись пуховиком, шапкой и шарфом, я отправилась осматривать старину. Бухара – пятый по величине город Узбекистана, но его старая часть расположена довольно компактно, что позволяет легко пробраться пешком ко всем достопримечательностям. Блуждая здесь три дня подряд, путаясь в лабиринте переулков, проходя вдоль просторных, открытых площадей, я никак не могла вдоволь насладиться этим городом. Мои прогулки вели меня узкими, извилистыми улочками вдоль базаров с куполами вместо крыш, мимо медресе и караван-сараев, которым насчитывалось уже немало сотен лет. В отличие от Хивы, здания в Бухаре сделаны из твердого камня. Город одет в светло-коричневые цвета, большинство фасадов чистые, нагие, но иногда, словно решив вдруг освободиться от своего аскетизма, они будто взрываются цветами, посверкивая в ноябрьском солнце изумрудно-зелеными искорками, а на высоких, прямоугольных порталах медресе кое-где проступают голубая мозаика и цитаты из Корана.

Бухара славилась как Святая Бухара, ведь на протяжении многих сотен лет город был одним из главнейших центров ислама. К сожалению, с тех времен осталось не так уж много построек – в 1220 г. армия Чингисхана уже стояла у городских стен. При виде многочисленного монгольского войска 20 тысяч солдат Бухары бросились в бегство, а несколько оставшихся в городе солдат заперлись в крепости, надеясь укрыться за массивными стенами. Брошенные на произвол судьбы гражданское население и духовенство открыли городские ворота монголам. Из-за того, что население добровольно сдало город, Чингисхан приказал лишь разграбить Бухару, но не разрушать ее, однако после столкновения с последними оставшимися солдатами случился огромный пожар, в котором весь город сгорел дотла.

Доживший до наших дней старый город был отстроен в период второго расцвета, после того как в XVI в. к власти пришли узбекские племена. Одно из немногих сохранившихся со времен Чингисхана зданий – это стройный, элегантный минарет Калян, также известный как Башня Смерти, который ранее использовался для публичных казней. Обвиняемому зачитывали приговор, а потом сбрасывали с крыши 45-метрового минарета. Как правило, казни осуществлялись по базарным дням, чтобы как можно больше народу могли на них поглазеть. Эта практика продолжалась и после прихода русских, которые отличались прагматичностью в управлении своими колониями, оставляя местных в покое до тех пор, пока те исправно платили налоги и не организовывали восстаний. Только после прихода к власти идеологически ориентированных большевиков в 1920 г. был положен конец казням, а заодно и призывам к общим молитвам.

Минарет Калян в Бухаре, также известный под названием Башня Смерти. Вплоть до 1920-х годов с верхушки минарета высотой 45 метров сбрасывали грешников, преимущественно в рыночные дни

* * *

Отъехав на поезде недалеко от Бухары, можно попасть в один из главных городов Шелкового пути. Само его название уже предвещает приключение: Самарканд. Он навевает романтичные мысли о специях из далеких стран, о шелковых коврах ручной работы, о верблюжьих караванах, о запыленных рынках и небесного цвета куполах.

Посетивший город в VII в. китайский путешественник заметил, что «все население здесь воспитывают как торговцев. Когда мальчику исполняется пять лет, его уже начинают учить читать, а когда он выучился читать, то его начинают учить торговать». В те времена Самарканд был столицей Согдийского королевства. Согды были искусными торговцами, на протяжении многих сотен лет осуществляя торговлю между Востоком и Западом. Основав торговые колонии в Азии, они держали под своим контролем торговые пути от Черного моря и Константинополя вплоть до самой Шри-Ланки.

Цель поездки: Самарканд

На рынке Сиджаб, одном из крупнейших в Самарканде, еще можно прочувствовать остатки былой атмосферы Шелкового пути. Во времена правления Каримова рынок по большей части был модернизирован и стандартизован, над рядами появились жестяные крыши, были установлены столики, однако разместившиеся перед стопками аккуратно сложенных вещей продавцы – с широкими, полными энтузиазма улыбками – остались прежними. Многие из них – прямые потомки согдийских торговцев Шелкового пути, так что торговое дело у них в крови. На протяжении многих веков их бабушки и дальние предки в тех же самых позах рассиживались на этих же самых местах перед красиво разложенными товарами. Каждая, даже самая незначительная вещица или продукт – банан, апельсин – служит здесь предметом самых жарких обсуждений; все это напоминает какой-то ритуальный танец, где все подчинено негласным, но строгим правилам. Согласно традиции, рынок организован по отделам: продавцы яблок сидят отдельно от хлеботорговцев; вот за горой белых войлочных шляп стоят бок о бок продавцы; а вон там, в углу, перед самым выходом, торговцы орехами сортируют свой товар согласно размеру и окраске. Продавцы специй спрятались за красочными пирамидами из гвоздики, перца и шафрана так, что их вообще не разглядеть. Никогда еще я не вдыхала в себя такой сильный запах корицы, как на рынке Сиджаб в Самарканде.

Из-за пирамид специй почти не различим синий купол мечети Биби-Ханум, когда-то самой крупной в мире. Названа она была так в честь любимой жены завоевателя XV в. Тимура Ленка. Никому, кроме него, не довелось оставить после себя более значительный след в Самарканде. Северные европейцы дали ему прозвище «Ленк», однако существуют и другие варианты (Тамарлан и Тамерлан), все они – разновидности персидского имени Тимур Ланг, которое означает «Тимур Хромой». В юности Тимур упал с лошади и травмировал бедро, и эта травма навсегда прилепилась к его имени. Однако она не помешала ему стать одним из величайших из известных миру полководцев. Тимур родился в тюркском племени на территории нынешнего Южного Узбекистана в 1336 г., более чем через сто лет после смерти Чингисхана. В те времена огромная империя Чингисхана была поделена между его потомками и была довольно разрозненной. Когда в 1340-е годы туда проникла Черная смерть, сея повсюду разруху и забирая жизни, дни монгольской империи уже были сочтены.

Тимур мечтал о воссоздании империи Чингисхана. До того как ему исполнилось 35 лет, он уже успел покорить Самарканд и большую часть Центральной Азии, а последующие 35 лет употребил на то, чтобы подчинить себе часть современных Турции и Пакистана, Кавказа и Ближнего Востока. После его вторжения были ограблены и разрушены Дамаск, Багдад, Алеппо, Дели и Анкара.

Благодаря победам Тимура над османами, он заслужил уважение в Европе, в отличие от Чингисхана, который в произведениях литературы и искусства всегда изображался кровожадным. Однако Тимур Ленк был не менее жесток, чем Чингисхан. По предположениям историков, его армия уничтожила около 17 млн человек, однако в точности эту цифру подтвердить нет никакой возможности. Только в Дели было убито более ста тысяч человек. Во время захвата Дамаска в большой пятничной мечети было захвачено в плен несколько тысяч человек, после чего Тимур приказал своим солдатам предать ее огню. В Алеппо, Багдаде, Тикрите, Исфахане и Дели он отдал солдатам приказ построить «минареты» из разбитых человеческих черепов.

В отличие от Чингисхана, оставившего Центральную Азию в руинах, Тимур Ленк помог вернуть многим городам Шелкового пути их былое великолепие. Во время поездок по Кавказу, Ближнему Востоку и Индии он систематически отбирал мастеров и других умельцев, а затем переправлял их в Самарканд, используя в своих амбициозных строительных проектах, сам выступая в роли и главного прораба, и архитектора.

Здания, построенные Тимуром Ленком, отличались великолепием и по декору, и по габаритам. Так как ремесленники были выходцами из самых разных стран, то в его постройках присутствуют элементы архитектурных стилей и Дамаска, и Багдада. Великий завоеватель торопился, и поэтому упор делался на скорость, а не на качество и сейсмическую защиту. Именно из-за этого лишь немногим из построенных им монументальным зданиям удалось дожить до наших дней. Мечеть Биби-Ханум, едва начав действовать, тут же стала рассыпаться, а во время землетрясения в 1897 г. была разрушена до основания. На родине Тимура в Шахрисабзе, что в нескольких километрах к югу от Самарканда, после Ак Сарая, Белого Дворца, остались всего две колонны, хотя этот дворец когда-то был самым высоким и дорогим зданием из построек Тимура. Глядя на эти две огромные колонны, различимые за несколько километров, можно только вообразить себе размеры дворца в те далекие времена. Современных посетителей встречают надписи: «Султан – это тень Бога» и «Если сомневаешься в нашем величии, посмотри на наши здания».

Тимур Ленк скончался зимой 1405 г. в Отраре, который ныне находится на территории современного Казахстана. Находясь на пике своего могущества, 69-летний Ленк по-прежнему жаждал большего. Смерть настигла его на пути в Китай, куда он отправился с целью одержать победу над династией Мин. Во время переправки его тела обратно в Самарканд солдатам пришлось совершить многонедельное путешествие в период самой холодной и многоснежной зимы, когда-либо оставшейся в людской памяти. Останки тела великого завоевателя в наши дни покоятся под огромной могильной плитой из зеленого нефрита в мавзолее Гур-Эмир в Самарканде.

В июне 1941 г. группа советских археологов вскрыла могилу Тимура Ленка, намереваясь взглянуть на его останки. На гробе они прочитали выгравированную надпись: «Когда я воскресну из мертвых, то мир вздрогнет». А через два дня после открытия гробницы Гитлер напал на Советский Союз. Тимур Ленк был перезахоронен согласно исламскому ритуалу в ноябре 1942 г., как раз перед решающей битвой за Сталинград, во время которой немецкие войска понесли огромные потери.

Благодаря Тимуру Ленку Самарканд был восстановлен в своей былой славе, однако его потомки, обладавшие великолепным чувством эстетики и вниманием к деталям, сумели превратить город в ту легендарную диву, которой он остается и в наши дни. Примечательный след был оставлен, в частности, одним из внуков потомка из рода Тимура по имени Мирза Мухаммед Тарагхай, больше известным под прозвищем Улугбек, что означает «Великий Лидер». Был ли Улугбек в действительности великим лидером – вопрос спорный, однако, вне всяких сомнений, он был великим астрономом и математиком. Построенная им в Самарканде обсерватория в те времена заслужила славу самой прекрасной, самой крупной и передовой во всем исламском мире. Именно поэтому Улугбеку вместе со своими студентами, изучавшими небесные светила, удалось составить наиболее точную карту звездного неба, которую удалось превзойти лишь Тихо Браге более ста лет спустя. Улугбек также сделал точный подсчет длины года – допущенная им погрешность составляет всего 25 секунд, что делает расчеты более точными, чем вычисления Николая Коперника сто лет спустя.

Улугбека очень любили самаркандские студенты, которых он не только обучал, но и оказывал им финансовую поддержку. А вот муллы более сдержанно относились к пристрастию лидера к цифрам, наукам и винопитию. По их мнению, Улугбек вводил людей в заблуждение и при этом представлял опасность для ислама. Когда в 1447 г. умер его отец Шахрукх, Улугбеку не удалось удержать власть в своих руках. Пробыв султаном всего два года, Улугбек был убит собственным сыном в результате тщательно спланированного заговора. Вскоре после этого религиозные фанатики смешали обсерваторию с землей и добились закрытия школы Улугбека.

Все эти события, произошедшие после смерти Улугбека, свидетельствуют о новых тенденциях в развитии Центральной Азии. Несмотря на то что пришедшие к власти в XVI в. узбекские династии продолжали строить прекрасные здания, интеллектуальный расцвет уже приближался к концу. В то время как Европа на полной скорости двигалась к эпохе Возрождения и Просвещения, Центральная Азия все еще плелась позади. Китай, оставаясь важным пунктом торговли вдоль Шелкового пути, все больше изолировался от внешнего мира. В XVI в. основные транспортные пути пролегали по морю, в том числе между Европой и Азией, в развитии которых, в свою очередь, немалую роль сыграла Центральная Азия. В XV в. царство Тимура было поделено между несколькими конкурирующими кланами, которые хоть и установили на торговлю высокие налоги, однако так и не сумели обеспечить безопасность прохождения караванных путей.

Огромный медный секстант – вот и все, что осталось сегодня от знаменитой обсерватории Улугбека. Однако школа стоит и по сей день. Медресе Улугбека была построена на Регистане, что означает «песчаное место», где в прошлом находился старый самаркандский рынок. Улугбек должен был преподавать математику в этой школе, строительство которой было завершено в 1420 г. Как и в большинстве исламских школ Центральной Азии, архитекторы сделали здесь акцент на симметрии, как в мозаичной отделке, так и в самой постройке. Стрельчатые арки под плоскими прямоугольными входами ведут к просторным четырехугольным площадкам, обрамленным двумя этажами учебных келий (худжр). Каждая келья представляет собой портал, но меньший по масштабу: острая стрельчатая арка окружена плоским прямоугольником, который украшен голубой мозаикой. В середине каждого ряда келий располагается высокая стрельчатая арка, в точности копирующая входной портал. Архитектурная цельность постройки впечатляет своей легкостью и одновременно солидностью, симметрией и грацией.

В XVII в. к медресе Улугбека было пристроено два новых сооружения. Первое из них, Шердор-медресе, известное также под названием «Школа со львами», располагается напротив медресе Улугбека, в то время как медресе Тилля Кари, или «Позолоченная школа», наоборот, находится позади первых двух, так что все вместе они образуют триптих. Позолоченная школа, как следует из названия, богато украшена золотом, и, несмотря на то что у нее, как и у двух других, плоская крыша, благодаря стараниям мастеров при взгляде изнутри создается иллюзия купола. На строительство «Школы со львами», перед фасадом которой красуются два тигра, ушло целых 17 лет. Дело в том, что Коран запрещает мусульманам изображать живых существ, однако художнику удалось ловко обойти эту проблему, ведь если тигры изображают львов, то как же можно утверждать, что на самом деле это тигры?

Из трех медресе, которые считаются одними из старейших исламских школ в мире, именно медресе Улугбека удалось лучше пережить разрушительное действие времени, и это несмотря на то что оно самое древнее из них, и на его строительство понадобилось всего три года.

К моменту завоевания русскими Бухарского эмирата в XIX в. все три медресе, за которыми никто не следил на протяжении сотен лет, находились в аварийном состоянии. Впоследствии советские власти очень старались вернуть комплексу Регистан былую славу – можно сказать, даже чересчур (если оценить относительно широкий размах дозволенной художественной свободы, который проглядывает то там, то здесь), однако в целом реставраторы остались верны оригиналам. Не желая отставать от времени, узбекские власти установили на лужайке перед достопримечательностью колонки, так что туристы теперь могут наслаждаться звуками современной узбекской поп-музыки во время посещения этого древнего великолепия.

Когда я впервые увидела Регистан, солнце уже садилось. Присев рядышком с пустующим зимним фонтаном, я наслаждалась открывшейся моим глазам картиной. Каждый из украшенных небесно-голубых фасадов и великолепные арки медресе уже сами по себе являются чудом. Расположенные друг напротив друга в совершенной симметрии, они словно тянулись к небу. Благодаря этой симметричности создавалось впечатление, будто все окружающее пространство словно парило в воздухе. Позади фасадов медресе проплывали светло-серые облака. На сером фоне виднелись сплетенные между собой полоски розового и оранжевого. Где-то позади в кронах деревьев чирикали воробьи, олицетворение самой жизни, – кажется, их там была как минимум сотня. Именно там и тогда у меня появилось чувство, будто целью всего этого долгого путешествия, всех этих пяти месяцев, было прийти сюда, чтобы увидеть Регистан при заходе солнца, под звуки современной узбекской поп-музыки и щебетание сотен воробьев.

Назад: В поисках утраченного времени

Дальше: Конечная остановка