Книга: Советистан. Одиссея по Центральной Азии: Туркменистан, Казахстан, Таджикистан, Киргизстан и Узбекистан глазами норвежского антрополога
Назад: Уставший правозащитник
Дальше: Столица «Мерседес-Бенц»
Жестокий удар
Надпись на стене у дороги большими синими буквами гласила: БИФАТИМА. Мы заехали очень далеко.
Выйдя из машины, я очутилась в маленьком дворике. Неподалеку от простеньких домиков свободно разгуливали куры и гуси. Вокруг не было никого, кроме пожилой скрюченной женщины в платке и простом зеленом платье.
– Можно ли увидеть Бифатиму? – спросила я старушку.
– Да, – коротко ответила она. Ее лицо было обветренным и угрюмым. – Это я.
– Как здорово! Меня зовут…
Но Бифатиму не интересовало, как меня зовут. Она подошла к стоящему неподалеку дому и указала на темный дверной проем:
– Сначала заходи и выпей чаю. У нас такой обычай.
Повернувшись ко мне спиной, она, прихрамывая, зашагала прочь и исчезла за углом дома.
Вокруг паслись огромные алматинские коровы. Это был последний школьный день перед началом летних каникул – день, который активно празднуется на всей территории бывшего Советского Союза. Это был также последний день моего путешествия в этом уголке мира. Завтра я должна была на самолете вернуться обратно в Осло.
В какой-то момент моего путешествия – точно не помню где – кто-то – не могу вспомнить кто – посоветовал мне, если я буду проездом в Алматы, посетить Бифатиму. «Вы не пожалеете», – пообещали мне. И хотя у меня из памяти бесследно стерлись и обстоятельства, и имя человека, но суть предложения вместе с именем «Бифатима» крепко застряли в голове.
Я неохотно вошла в темную комнату. В углу была разложена незатейливая еда домашнего приготовления, над которой кружился мушиный рой. За столом в задней комнате сидели три женщины и пили чай. Я уселась на свободное место, мне подали обжигающе горячий чай и главное блюдо. Ни одна из женщин не задала мне ни единого вопроса, но все они охотно отвечали на мои.
Это были сестры, они рассказали, что пришли сюда с различными недугами. Самая младшая из них, Римгюль, была довольно энергичной дамой лет под пятьдесят. В последнее время, просыпаясь по утрам, она не чувствовала своих онемевших рук. В последние несколько ночей – причем всегда только в ночное время – Бифатима массировала ее руки. А две ночи назад Бифатима задумчиво сказала, что думает, что какая-то другая женщина забрала чувствительность из рук Римгюль. Возможно, это ее соседка, которая задумала что-то очень нехорошее. Римгюль сразу вспомнилась соседка, с которой у нее всегда не ладились отношения. Скорее всего, это она и есть.
Накануне вечером все женщины собрались вместе, чтобы исполнить ритуал. Бифатима смешала кровь курицы и гуся, они все сели в кружок и стали призывать: «Аллах, Аллах», в то время как Бифатима окропляла их кровью. Это начало работать, причем настолько интенсивно, что Римгюль вдруг начала плакать. Она вспоминает, как все плакала и плакала, а потом почувствовала себя намного лучше. Очищенной. Полной энергии и любви к жизни.
В дверях появилась молодая блондинка.
– Теперь она готова вас принять, – сказала она.
Римгюль положила руку мне на плечо.
– Все будет хорошо, – прошептала она.
Бифатима уже дожидалась меня во дворе.
– Достаньте монетку, – сказала блондинка.
Я пошарила в карманах. Три сестры обсуждали, не лучше ли мне использовать монету из моей страны, но коль скоро норвежские монеты у меня уже закончилась, пришлось довольствоваться казахскими тенге. После небольших дебатов сестры пришли к выводу, что это должно сработать не хуже.
– Возьмите монету в руки и вытяните их перед собой, – скомандовала молодая женщина.
Бифатима встала рядом и ударила по моим рукам изо всех сил:
– Нагнитесь.
Я опустила голову. Бифатима ударила меня так, что в ушах зазвенело. Я взвыла. Затем наступила очередь шеи. Я снова взвыла.
– Нагнитесь еще ниже.
У меня закружилась голова, но я делала так, как мне было велено, хотя уже начинала понимать, что за этим последует. За несколько секунд до того, как Бифатима ударила меня кулаком по спине, я снова закричала. Она бросила мне неодобрительную улыбку:
– Снимите обувь.
Бифатима наградила по очереди каждую из моих подошв метким ударом. Зачерпнув в руки воду из грязного синего ведра, она протянула их мне:
– Пейте.
Я опустила голову и послушно выпила.
– Пейте еще.
Я отпила еще. В нос ударило запахом болотной воды и старой женщины. После этого Бифатима вылила остальное содержимое ведра мне на голову. Вода была ледяной. Я снова взвыла. Бифатима кивнула сама себе и отправилась за вторым ведром, стоящим у стены дома. Прицелившись как следует, она выплеснула воду прямо мне в лицо. Затем, хлопнув в ладоши, побрела в сторону курятника.
– Берегите монету, – предупредила меня блондинка. – Она сделает вас богатой. А теперь нам нужно отправиться к священной горе.
Блондинка провела меня по гребню горы, располагавшемуся на другой стороне дороги. Она приехала сюда из Москвы, но, кроме этого факта, ничего больше мне не рассказала, даже куда мы направляемся.
– Подождите – скоро сами увидите, подождите – скоро сами увидите, – отвечала она в мягкой, уклончивой форме каждый раз, когда я задавала этот вопрос.
Она прошла несколько метров вперед вверх по склону. Ее длинная рубашка из батика развевалась на ветру.
На самом верху холма располагалось нечто наподобие окружности. В самом ее центре земля была протоптана так, что там образовалось довольно большое углубление. Блондинка сообщила, что в этом месте находится проход в деревню. Опустившись на колени, она прочитала молитву и попросила меня сделать то же самое. Для того чтобы сделать этот момент более запоминающимся, она отыскала на своем мобильном телефоне пение имама. Затем, поднявшись с колен, мы подошли к другому холмику, расположенному чуть поодаль. Там лежало два камня. Блондинка пояснила, что один из них женский, другой – мужской. Мы встали на колени, и она снова прочитала молитву, после чего сказала, чтобы я встала между камнями и загадала желание. Я сделала все, как было велено, но никак не могла придумать, чего же мне такого пожелать. Единственное, о чем я в тот момент думала, – это о том, как странно вот так сидеть, пристроившись между двумя камнями где-то в далекой казахской деревне под пение имама из дешевого мобильника.
Центральная Азия битком набита великим множеством такого рода мистических традиций и святых мест. В вере в злых духов и колдовство, предположительно дошедших до нашей эпохи с доисламских времен, когда кочевники поклонялись богам природы, а шаманы жили бок о бок с исламом, лишь немногие видят противоречие. Суфизм, духовное направление ислама, в котором особое внимание уделяется индивидуальному мистическому опыту, традиционно популярен в Центральной Азии. По всему региону разбросаны сотни таких точек паломничества, начиная от могил святых и заканчивая горячими источниками и особыми местами, которые на протяжении всей истории по той или иной причине считаются наделенными сверхъестественной целительной силой. Во время поездки по Туркменистану мы останавливались в нескольких таких пунктах, среди которых был Кырк Мулла, священный холм сорока мулл, одно из самых святых паломнических мест в стране. В стародавние времена каждый, кто хотел стать муллой, должен был в течение 40 дней поститься и молиться на вершине его хребта, а сегодня сюда совершают паломничества бездетные женщины со всех уголков Туркменистана. Они приносят с собой небольшую колыбельку с куклой как символ горячего желания завести ребенка, а затем кладут эти колыбельки на самой вершине холма рядом с сотнями других, оставленных женщинами, которые были здесь до них. Затем они ложатся на бок и скатываются вниз по гребню холма. Всего нужно скатиться три раза, каждый раз все быстрее и быстрее, чтобы усилилось головокружение. Зрелище довольно впечатляющее. Если после этого им удается забеременеть, то они должны вернуться назад, чтобы забрать колыбельку.
– Ну все, закончили, – произнесла блондинка, выключая песню имама. Затем она поднялась и в быстром темпе пошла обратно.
Я побежала за ней. Мне хотелось побольше о ней узнать. Кто она? Как здесь оказалась?
– Откуда вы приехали?
– Из Москвы, – коротко ответила она, не снижая темпа.
– А зачем вы сюда приехали?
– Люди приезжают сюда по разным причинам, – уклончиво ответила она. – Некоторые из-за болезни, другие затем, чтобы раскрыть душу и получить озарение.
– А вы сюда тоже приехали, чтобы получить озарение?
Она улыбнулась, но ничего не ответила.
– Как давно вы уже здесь? – спросил я.
– Давно.
– Вы мусульманка?
Она рассмеялась и посмотрела вниз:
– Бог один для всех, и кому ты молишься, не имеет никакого значения. Так как здесь проживают мусульмане, совершенно естественно делать все на мусульманский манер.
Женщинам приходится проделывать немалый путь, чтобы получить исцеление от Бифатимы
Когда мы вернулись во двор, Бифатимы не было. Три сестры заварили еще чаю. Уже почти стемнело. Мне пора было возвращаться в Алматы, в мой гостиничный номер, к моему неупакованному чемодану.
Первая часть пути была позади. В дверь стучалось лето, которое в Центральной Азии может оказаться совершенно невыносимым. Во многих местах столбик термометра в течение дня мог подняться до 40 градусов и даже выше. Я собиралась сюда вернуться, но не раньше, чем спадет жара и наступит осень. Теперь эта богатая нефтью пустынная страна оставалась позади и подошла очередь посетить бедные горные районы.
Я с грустью помахала на прощание трем сестрам. Коровы уже давно стояли в стойлах, на дороге мы были одни. Пышные луга погрузились в серые сумерки. Головки тюльпанов закрылись.
Вернувшись в гостиницу, я обнаружила, что монета, ради которой мне довелось столько претерпеть, вывалилась из кармана брюк. А ведь это был мой ключ к богатству. И вот теперь исчез навсегда.
Несколько недель подряд после возвращения домой я страдала расстройством желудка. Конечно, я могу и ошибаться, но все-таки у меня осталось подозрение, что виновник этого расстройства – святая вода Бифатимы.
Назад: Уставший правозащитник
Дальше: Столица «Мерседес-Бенц»
